Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 35
В половине одиннадцатого миссис Найтуинг отправляется на обход, чтобы пересчитать всех вверенных ее заботам цыплят и убедиться, что они лежат в постелях, далеко от лесных волков и прочих опасностей. Когда же часы внизу бьют двенадцать, в нашу дверь тихонько скребутся Пиппа и Фелисити, давая нам с Энн знать, что мы можем выйти и провести вместе последнюю ночь. — Но как же мы выберемся наружу? — спрашиваю я. — Она же заперла все двери! Фелисити показывает мне какой-то ключ. — Видишь ли, горничная верхних этажей, Молли, оказала мне вот такую услугу после того, как я застукала ее с помощником конюха. Давайте, одевайтесь поскорее!
Пещера в последний раз приветствует нас. Ночи становятся все холоднее, и мы прижимаемся друг к другу, чтобы согреться, сидя над свечами, зажженными тоже в последний раз. Но когда подруги осознают наконец, что я не хочу вести их в сферы, они страшно злятся на меня. — Но почему ты не хочешь взять нас туда? — со слезами в голосе восклицает Пиппа. — Я уже вам говорила. Я плохо себя чувствую. Но я вообще не собираюсь снова проходить сквозь сияющую светом дверь. Вместо того мне надо плотно заняться французским. Усовершенствовать осанку. Научиться правильно делать реверанс и рисовать хорошенькие картинки. Я должна стать такой, какой мне и следовало стать, вести себя так, как того от меня ожидали… и жить в безопасности. И тогда ничего дурного больше никогда не случится. Вполне можно сделать вид, что я — совсем не та, какая я есть на самом деле, а если я буду притворяться достаточно долго, я могу и сама в это поверить. Ведь моя матушка поверила. Пиппа опускается на колени возле меня и прижимается головой к моим ногам, как маленький ребенок. — Пожалуйста, Джемма… Милая, милая Джемма! Я тебе оставлю мои кружевные перчатки. Я тебе их насовсем оставлю! — Нет! — Я выкрикиваю это слово так, что оно отдается эхом от стен пещеры. Пиппа бессильно опускается на землю. — Фелисити, уговори ее! У меня не получается… Фелисити на удивление спокойна и сдержанна. — Похоже, сегодня Джемму не сдвинуть с места. — Ну и что тогда делать? — стонет Пиппа. — Там у нас виски осталось. Ну-ка, глотни немного! — Фелисити достает из тайника за камнями полупустую бутылку. — Это улучшит твое настроение. Сделав сначала сама два глотка, она протягивает бутылку мне. Я встаю и отхожу к камням в стороне. — Ты все еще мучаешься из-за мисс Мур? — Не только. Я действительно ужасно зла из-за того, что мы позволили вот так обойтись с мисс Мур. И я злилась из-за того, что моя матушка оказалась лгуньей и убийцей. И из-за того, что мой отец превратился в наркомана. А Картик презирал меня. И из-за того, что все, с чем только я ни соприкасалась, шло неправильно, дурно… — Отлично, — заявляет Фелисити. — Продолжай дуться. Кто хочет выпить? Как я могла объяснить им то, что знала теперь? Мне и самой-то всего этого знать не хотелось. Зато хотелось, чтобы у меня была возможность стереть все, вернуться к первому дню в сферах, когда все на свете казалось возможным… Фелисити снова и снова передает бутылку девушкам, и вскоре все зарумянились, и глаза у них блестят, а из носов слегка течет от того, что виски уж слишком разогрело их кровь. Фелисити кружится по пещере, декламируя стихи:
И отражений светлый рой Она в узор вплетает свой, Следя, как позднею порой За гробом певчих юных строй Шагает в Камелот…
— Ох, только не надо опять этого! — ворчит Энн, прислоняясь головой к гладкому камню. Фелисити дразнит меня этой поэмой. Она знает, что Теннисон напоминает мне о мисс Мур. И она, как кружащийся дервиш, раскидывает руки и в полном экстазе вертится на месте все быстрее и быстрее.
Иль бродят ночью вдалеке Влюбленные — рука в руке. «Как одиноко мне!» — в тоске Воскликнула Шелот.
Наконец Фелисити, обессилев, останавливается и опирается руками о стену пещеры, чтобы не упасть. Потом, слегка отдышавшись, она опять поворачивается к нам лицом. Промокшие от пота пряди волос прилипли к ее лбу, щекам… И выражение лица у нее очень странное. — Пиппа, милая, ты действительно очень хочешь увидеть своего рыцаря? — Больше всего на свете! Фелисити хватает ее за руку и тащит к выходу из пещеры. — Меня подождите! — кричит Энн, устремляясь за ними. Они выскакивают в темноту, предоставив мне тащиться следом. Холодный воздух ударяет по влажной, разгоряченной коже. — Фелисити, что ты задумала? — спрашиваю я. — Кое-что новенькое, — поддразнивает она меня. Небо, еще недавно затянутое облаками, теперь сияет миллионами звезд. И еще в нем висит осенняя луна — золотисто-желтая, она плывет над тонкими обрывками облаков. Скоро настанет время сбора урожая, время, когда фермеры поднимут кружки с темным ячменным пивом за легендарную гибель Джона Ячменное Зерно. Фелисити воет, подняв голову к золотому шару в небе. — Тише! — шипит на нее Пиппа. — Ты так всю школу разбудишь! — Да никто нас не услышит! А миссис Найтуинг сегодня вечером выпила сразу два стаканчика шерри. Нам ее не разбудить, даже если мы водрузим ее в самый центр Трафальгарской площади и сунем по голубю в каждую руку! Фелисити снова завывает. — Я хочу увидеть моего рыцаря, — надувается Пиппа. — И ты его увидишь. — Нет, если Джемма не хочет отвести нас туда! — Но все мы знаем, что есть и другой путь, — заявляет Фелисити. Ее кожа в лунном свете кажется белой, как кость. По спине у меня пробегает холодок. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Пиппа. Среди деревьев что-то шевелится. Слышится треск сухих веточек, топот, быстрый и тихий. Мы подпрыгиваем от неожиданности. Но это лань подошла совсем близко к поляне. Она обнюхивает землю в поисках корма. — Ух! Это всего лишь лань, — выдыхает Энн. — Нет, — возражает Фелисити. — Это наша жертва. Луна на мгновение скрывается за полупрозрачными облаками, и на наших лицах появляются пятна тени. — Ты это не всерьез, — говорю я, выходя наконец из оцепенения. — Почему нет? Мы знаем, что они это сделали. Но мы будем умнее. Фелисити ведет себя как ярмарочный зазывала, которому обязательно нужно заманить толпу в какой-то шатер, стоящий далеко в стороне. — Но они не сумели справиться с… — начинаю я. Фелисити перебивает меня: — Мы сильнее, чем они. Мы не станем повторять их ошибки. Охотница объяснила мне… Охотница, предлагавшая мне ягоды, шептавшаяся о чем-то с Фелисити… Что-то мелькает в памяти, но тут же ускользает. И остается только страх, сильный, непреодолимый. — Так что насчет охотницы? — Она мне кое-что рассказала. Кое-что такое, чего ты не знаешь. Именно от нее я узнала, что и сама могу обрести такую же силу, если принесу ей жертву. — Нет… это не… — Вот-вот, и это она тоже говорила — что ты именно так отреагируешь. Что тебе не следует особо доверять, потому что тебе хочется сохранить для себя одной всю силу сфер. Пиппа и Энн переводят взгляды с Фелисити на меня и обратно, ожидая продолжения. — Ты не можешь этого сделать, — говорю я. — Я тебе не позволю! Фелисити с силой толкает меня — так, что я лечу спиной вперед на мокрую землю. — Ты. Не сможешь. Остановить. Нас! — Фелисити!.. У Энн такой вид, словно она не может решить для себя, что ей делать: помочь мне подняться или отойти подальше. — Да разве вы не видите? Джемма хочет одна обладать всей силой! Она не хочет ничем делиться с нами! — Это неправда! Я с трудом поднимаюсь на ноги и отступаю. Пиппа обходит меня сзади. Я ощущаю ее дыхание на своей шее. — Тогда почему ты не хочешь отвести нас туда? Я вздыхаю. — Я не могу вам этого объяснить. — Она нам не доверяет, — заявляет Фелисити. Подозрительность охватывает вдруг всех, словно заразная болезнь. Фелисити победоносно складывает руки на груди, ожидая результата. Лань скрывается в зарослях недалеко от нас. Пиппа видит ее. И осторожно переступает с ноги на ногу. — И мне тогда не придется выходить за него замуж… ведь так? Фелисити хватает ее за руки. — Мы можем вообще все изменить! — Все… — повторяет Энн, подходя к ним поближе.
Однажды в Индии я видела, как начался пожар. Одна секунда, одна искра от костра какого-то попрошайки, подхваченная порывом сильного ветра… И через несколько минут все вокруг уже пылало, соломенные крыши громко трещали, как сухая растопка, матери неслись по улицам, волоча за собой плачущих детей… Именно так и начинаются пожары. С одной искры. И я уже видела эту искру, подхваченную ветром. — Хорошо, — говорю я, отчаявшись удержать девушек от попытки проникнуть в сферы самостоятельно. — Хорошо, я вас отведу туда. Идемте в пещеру, соединим руки… — Опоздала! — резко бросает Фелисити, снова скрещивая руки на груди. — Что ты хочешь этим сказать? — Я хочу сказать, что нам не нужно больше цепляться за твой подол, Джемма. Мы сами войдем в сферы, спасибо. — Но я отведу… Пиппа поворачивается ко мне спиной. — Но как мы его поймаем? — Мы его загоним в овраг. А там он от нас не уйдет. Фелисити решительно расстегивает пуговки на рукавах блузки. — Что ты делаешь? — встревоженно спрашиваю я. Фелисити объясняет девушкам, не обращая на меня внимания: — Снимайте одежду. Мы не сможем загнать лань в корсетах и белье. Но и упускать такой шанс нельзя. Так что лучше быть обнаженными, как охотница. Ситуация стремительно выходит за рамки допустимого. Я чувствую себя так, словно вижу, как рушится некое здание, и ничего не могу сделать, чтобы остановить это. Энн нервно прикрывает руками пухлый животик. — Разве это так уж необходимо? Разве мы не можем поймать ее одетыми? — А как ты потом объяснишь миссис Найтуинг, откуда взялись пятна на твоем платье? Фелисити разделась донага. Она бледна, как дерево с ободранной корой. Ее голос, резкий и пронзительный, перекрывает шелест деревьев и шорох сухой листвы под ногами. — Не хочешь — оставайся здесь. Но я не собираюсь возвращаться на прежний путь. Я просто не могу. Пиппа садится на траву и, сняв башмачки, принимается стягивать с себя белье. Энн следует ее примеру. — Энн, Пиппа, послушайте меня… Это неправильно, плохо! Вы не можете этого сделать! Прошу, выслушайте меня! Они не обращают на меня ровно никакого внимания, отчаянно, торопливо сдирая с себя одежду. Из-за кустов высовывается голова лани. Девушки тут же прижимаются к земле. Фелисити прикладывает к губам палец, призывая всех к молчанию. Лань чует опасность и бросается под укрытие деревьев. Девушки вскакивают, обнаженные, сияющие, и мчатся в лес с такой скоростью, что кажутся размытыми белыми пятнами, чем-то вроде трепещущих крыльев ангела в холодной и сырой ночи. Они гонятся за ланью, а я гонюсь за ними. Лань мечется между деревьями. Фелисити возглавляет охоту, и ее тело служит другим чем-то вроде маяка. Я слышу, как трещат под их ногами сухие ветки, слышу собственное тяжелое дыхание. А потом впереди что-то падает с шумом, но что — я не вижу. Когда я подбегаю к оврагу, Энн и Пиппа стоят на краю, едва дыша. Лани нигде не видно. Я вижу только большой ком вывороченной земли. И осторожно подхожу к самому обрыву. Моя нога чуть не съезжает по мокрой земле и камням, и мне приходится схватиться за торчащий из земли корень какого-то дерева, чтобы не свалиться вниз. Лань, вся в крови, лежит на дне оврага, отчаянно пытаясь поднять голову; ее стоны наводят ужас. Фелисити, согнувшись, подбирается к ней. И наклоняется над животным, гладя коричневую шкуру, стараясь успокоить лань. «Нет, она не сделает этого!» Фелисити отходит к склону оврага, и меня охватывает огромное облегчение. Тонкие, прозрачные облака снова отползают в сторону. И луна обливает нас суровым холодным светом. Фелисити в белых лучах кажется гипсовой; она застывает на мгновение, как будто превратившись в статую. А потом ее пальцы начинают шарить в темноте, отыскивая что-то. Через мгновение Фелисити взмахивает рукой… и с омерзительным звуком опускает камень на голову лани. И еще раз. И еще… до тех пор, пока в овраге не наступает тишина. Лань слишком мала и слаба, она не в силах защищаться… Энн и Пиппа медленно сползают по склону оврага, двигаясь как какие-нибудь крабы, и каждая тоже в свою очередь ударяет животное камнем. Их голые спины, выгнутые и напряженные, светятся в темноте. Когда они отодвигаются, голова существа, лежащего на дне оврага, уже ничем не походит на голову лани. Это сплошное кровавое месиво, чем-то похожее на переспевший арбуз, упавший на землю и лопнувший, выбросивший наружу алую сердцевину… Я отворачиваюсь и бросаюсь к кустам; меня рвет. Когда я, пошатываясь, возвращаюсь к краю оврага, девушки уже карабкаются вверх, ползя на коленях и цепляясь руками за выступающие из земли корни. Брызги крови на их алебастрово-белой коже кажутся черными, как чернила. Фелисити поднимается последней. И по-прежнему сжимает в руке окровавленный острый камень. — Дело сделано, — говорит она, и ее голос как будто режет пополам спокойную тишину ночи. Вот так и начинаются пожары. Вот так мы и сгораем. Я ничего не могу изменить, я ни над чем не властна. Фелисити сует камень мне в руку. Его вес как будто подталкивает меня вперед, я пошатываюсь. Камень такой отвратительно липкий… — А теперь что делать? — спрашивает Энн. В ночи все замирает, и только легкий ветерок шелестит в ветках деревьев над нашими головами. — Теперь мы возьмемся за руки и вызовем дверь света, — говорит Фелисити. Они соединяют руки и закрывают глаза — но ничего не происходит. — Где она? — спрашивает Пиппа. — Почему я ее не вижу? Впервые за всю эту ночь Фелисити растерялась. — Но она мне обещала… Убийство не помогло. Девушек просто-напросто обманули. Я почувствовала огромное облегчение, одновременно ужаснувшись. — Но она мне обещала… — шепчет Фелисити. На поляну вдруг выходит Картик — и замирает, увидев нас, окровавленных, едва ли не безумных. Он делает шаг назад, готовый сбежать, но Фелисити заметила его. — Ты что здесь делаешь? — визжит она. Картик не отвечает. Он смотрит на камень в моей руке. Я роняю его, и он с глухим стуком ударяется о землю. Картик отвлекается всего на мгновение, но Фелисити успевает воспользоваться шансом. Схватив острую палку, она бросается на Картика и бьет его в грудь. По разорванной рубашке течет кровь, Картик сгибается и падает от неожиданной атаки. Да, Фелисити не зря обучалась искусству охоты. Она снова замахивается импровизированным копьем, готовясь пронзить Картика насквозь. — Я тебя предупреждала, что в следующий раз вырву тебе глаза, — рычит она. Несколько мгновений назад, когда Фелисити ощущала свою силу, она представлялась мне опасной. Но теперь, когда она поняла, что силы у нее нет, она оказалась намного опаснее, чем я могла бы вообразить. Раненый и растерявшийся Картик не может постоять за себя. — Стой! — кричу я. — Оставь его, я отведу вас в сферы! Фелисити задыхается от ярости, острый конец палки все еще нависает над глазом Картика. — Фелисити, — жалобно скулит Пиппа. — Она отведет нас туда… Фелисити медленно опускает палку и не спеша подходит к нам. — Она даст нам силу, когда мы очутимся там, — говорит она, стараясь сохранить лицо. Картик, все еще лежащий на земле за спиной Фелисити, испуганно вскидывается. Я чуть заметно киваю ему, давая понять, что все будет в порядке, хотя и сама не уверена в этом. Я не имею ни малейшего представления, что встретит нас по ту сторону двери теперь, после случившегося… Я не знаю, что могли пробудить девушки своей жестокостью… и изменилось ли вообще что-либо в сферах. Я только знаю, что мне придется войти туда и все понять самой. Фелисити бросает на меня злобный взгляд. Все стало другим навсегда. И ничто уже не может стать прежним. Я иду вслед за девушками в лес, туда, где осталась их одежда. Вскоре они уже оделись. — Возьмите меня за руки, — говорю я, надеясь на лучшее и опасаясь худшего.
Date: 2015-11-15; view: 275; Нарушение авторских прав |