Эманации и инкарнации

Сама Изида никогда не имела полной инкарнации. Она была слишком умна, чтобы допустить это. Однако она инкарнировала собственные эманации.

Изида представляет собой трансцендентное энергетическое выражение женственности. У нее есть тело, но это тело существует в энергетической форме. Оно не физическое. Ее можно ощущать непосредственно в ее разных проявлениях – а их у нее много – в том, что египтяне называют Duwat (духовный мир). Сама она физической формы не имеет.

При встрече в Duwat она может предстать в форме человека, форме женщины, причем у этой женщины нередко бывают крылья. Вид, который принимает бог или богиня в мире Duwat, нередко меняется, имеет несколько аспектов и может представать в разных формах, в зависимости от того, какой аспект выражается.

Поэтому в одних случаях Изиду видят любящей, питающей богиней, в других – у нее крылья, в третьих – она возносит контактера к высотам духовного чувствования. Если ее прогневали, она может явиться в виде огненного столпа. Изида может являться во многих формах, и какую она выбирает, зависит от ее настроения.

Она существует на чрезвычайно высоком уровне вибраций, что означает, что ее мир вибрирует с очень высокой скоростью. Это царство света. По мере того как вы опускаетесь в материю, скорость вибраций снижается, в физическом мире движение идет гораздо медленнее, чем в царствах света. Это простая физика.

Когда Изида, в ее сострадании или понимании, решает, что здесь, в царстве материи, необходимо ее присутствие, она может воплотить в человека свою эманацию, свой световой фрагмент. При этом она никогда не воплощается вся, полностью. Например, когда Изида воплотилась в Марию, мать Иешуа, это было чрезвычайно мощное присутствие. Однако, тем не менее, это была всего лишь эманация Изиды. Поэтому Мария, Мать, была одновременно и Изидой, и самой собой.

Изида никогда не опустится из царства света до царства материи и до человеческой формы. Для этого она слишком мудра. Поэтому отдельная личность в которой может находиться фрагмент эманации Изиды. скорее всего, будет обладать глубоким чувством и связью с самой Изидой. Однако такому человеку я бы сказала, как важно понимать, что это не сама Изида, а только ее эманация.

Обладание эманацией может стать подлинным сокровищем, но в то же время создает много запутанных ситуаций: если кто‑то решит, что он – воплощение Изиды, то такой человек находится в заблуждении. В человеке может находиться лишь небольшая часть, аспект Изиды. Таким образом, перед таким человеком оказывается задача: прожить свою жизнь человеком. Как ни парадоксально, эманация Изиды может проявиться и в мужском теле (и в таком случае ситуация становится еще интереснее).

Таким образом, может сложиться запутанная ситуация как для человека, обладающего аспектом этого божества, так и для тех, кто его окружает. И вот почему. В какой‑то момент эманация становится «проводником» божественной энергии, и тогда человек начинает излучать свет и духовную силу, которые невозможно спутать ни с чем другим. Пребывая в резонансе с этой эманацией, люди, которые находятся вокруг такого человека, испытывают на себе воздействие этой энергетики, ощущая глубокое душевное волнение.

Вместе с тем уже в следующий момент действие эманации прекращается, и верх берет человеческая сущность. Там, где раньше был яркий свет, теперь тускло; на месте сострадания может возникнуть враждебность; на месте безупречности – манипуляция и так далее. Поэтому те, кто окружает человека, несущего в себе эманацию, могут оказаться сбитыми с толку. Ощущение смятения возникает из‑за их же убежденности, что этот человек – воплощение бога или богини и просто не может сказать или повести себя неправильно. На самом же деле этот человек несет в себе смешанную энергетику.

Обладающий эманацией может быть сбит с толку в том случае, если он или она не понимает или не видит границ между чистой эманацией и искаженным человеческим естеством – иными словами, грубыми сторонами человеческой натуры.

Если люди, окружающие, не в состоянии признать или понять двойственность энергетики такого человека, они сами отдают ему свою власть, веря в то, что все, что он говорит, – говорит Бог. Это опасное заблуждение.

Поэтому я считаю жизненно необходимым, чтобы те, кто обладает эманациями божественных признаков, признавали бы, что у них существует ограниченная территория, чтобы они знали, когда выходят из эманации, и чтобы они обладали безупречной духовной порядочностью, ставя окружающих в известность о том, что они вышли из эманации. Однако, к сожалению, так бывает далеко не всегда, поэтому люди из окружения такого человека обязаны принимать это во внимание и не рассматривать все сказанное им как слова «самого божества». Им следует различать и определять, когда говэриг эманация, а когда – человек.

И вот что я еще хочу сказать. Мы живем в огромной Вселенной, и мне удалось повстречать далеко не всех населяющих ее существ. Тем не менее, из своего опыта могу сказать, что до сих пор я ни разу не видела полного воплощения божества. Воплощается всегда эманация, поэтому те, кто встречает существ, обладающих эманациями, должны и обязаны об этом помнить. Дело в том, что часто личность, обладающая эманацией, отождествляется с этой эманацией и не отдает себе отчета в том, что у нее существуют и другие личностные качества. Полагаю, что эта информация имеет жизненно важное значение, особенно в это время, когда многие божества отправляют в этот мир свои эманации.

Итак, я хочу еще раз повторить, что я только что сказала: я никогда не видела полного воплощения божества. Полагаю, что некоторые читатели сразу поймут, что я имею в виду. Однако для тех, кто не понял, скажу точнее. Мое высказывание относится ко всем существам, которых я когда‑либо встречала. В том числе и к моему любимому Иешуа.

Он обладал четкой и мощной божественной эманацией. Когда эта эманация начинала говорить, содрогались миры. И в то же время, как у всякого, существующего с эманацией, у него были и другие аспекты. Иными словами, Иешуа был и Бог, и человек. Он переживал моменты сомнений, неопределенности и душевных страданий. Кому‑то хотелось бы верить, что он всегда оставался ясным лучом света, непоколебимым и несомневающимся, и всегда уверенным в себе. Таким и на самом деле было его обычное состояние. Однако и у него бывали моменты неопределенности, когда ему казалось, что он в тупике. Как любившая его женщина и как его доверенное лицо, я бесконечно ценила те моменты, когда он делился со мной своим внутренним смятением.

И всегда он умел вернуться к чистому свету его эманации. Это всегда, и по сей день, вызывает у меня чувство (священного) ужаса. Для меня это остается одним из величайших его чудес – что он мог вернуться, оставаясь вечно верным собственной божественной эманации. Это и есть суть его духовного совершенства, которое я наблюдала.