Калиостро

Приблизительно в 1760 году в монастыре святого Бенедикта, возле городка Картаджироне, появился юный Джузеппе – коренастый, широколицый, с крупными блестящими глазами. Он сбежал из семинарии святого Роха и по настоянию отца по фамилии Бальзамо, торговца тканями в Палермо, был помещён в монастырь.

Он прислуживал в подвале, где один из монахов готовил целебные снадобья и заодно проводил алхимические таинства, пытаясь раскрыть тайну превращения простых металлов в золото. Через пару лет Джузеппе покинул монастырь, прихватив золото, которое хранилось у его учителя. После нескольких лет скитаний он вернулся в Палермо. Оставались у него шёлковый камзол и туфли с серебряными застёжками – экипировка, необходимая для того, кто не привык добывать деньги честным трудом.

Поселился он недалеко от родимого дома. Посещая мать, оставлял ей одну‑две золотые монеты, громко рассказывая о своих успехах в излечении безнадёжных больных. Он хотел, чтобы о его способностях знало как можно больше людей. Но Джузеппе Бальзамо в Палермо знали многие, а потому в его таланты не верили.

Он познакомился с золотых дел мастером Морано – глупым и жадным, убедив его, что за городской башней скрыт клад. Стерегут сокровища исчадия ада. Но есть заклятье, против которого они бессильны. Необходимо не менее шестидесяти унций золота, чтобы умилостивить их.

В полночь Морано вышел за южные ворота. От скалы отделилась фигура в плаще. У ювелира подкосились ноги. Плащ взметнулся, как крылья огромной птицы, и возник Бальзамо. Глаза его сверкали. Откуда‑то свыше – о чудо! – зазвучал нежный голос, а Бальзамо стоял, не раскрывая рта. Голос вещал о могущественных демонах.

Морано узрел их, выползающих из расселин скал. Он грохнулся лицом вниз. Нечистая сила насела на него, замотала плащом, вырвала мешочек с золотом и глумилась над бедным Морано, волоча по камням и пиная копытами…

Его мешочек с золотом пропал, да и Бальзамо тоже. Зато появился в Мессине молодой и богатый граф Калиостро, смахивающий на пропавшего (родная тётка Бальзамо носила фамилию Калиостро). Новоявленный граф рассказывал о тайных знаниях Востока, ибо был воспитан мудрецом и ясновидцем Муфти Салагаимом, открывшим ему пути в мир духов. Его вторым наставником стал тысячелетний маг армянин Алтатос. Они совершили путешествие в Мемфис и Каир, общаясь с египетскими жрецами.

Вера в знания была велика. Век Просвещения! Мало кто сомневался в необычайных возможностях алхимии, в умении укрощать духов природы магическими формулами, в ясновидение, заколдованные клады. Граф соблазнил хорошенькую служанку Лоренцу Филичиано. Порой не гнушался маг и алхимик подделкой деловых бумаг, рекомендательных писем, векселей. А чтобы не искушать судьбу, в одно прекрасное утро он исчез из Рима вместе с Лоренцей. Они материализовались в Венеции, проделали несколько сеансов магии, реализовали парочку фальшивых векселей и пропали.

Через некоторое время в Мадрид вошли два пилигрима граф и графиня Феникс. Они торговали священными каменными скарабеями, эликсирами любви, бальзамами и мазями, возвращающими молодость. И столь бесценные снадобья – за ничтожную цену. По совету Феникса‑Калиостро один отменно усатый и носатый гранд купил у ювелира россыпь мелких рубинов, топазов, изумрудов. Маг и чудодей согласился вырастить их до необычайных размеров. Но вдруг неведомая сила вырвала графа‑алхимика из Испании, забросив его вместе с графиней неведомо куда. И остался гранд с носом, хотя и без драгоценностей.

В начале августа 1771 года в Лондоне объявились Бальзамо с Лоренцей. Дабы улучшить своё финансовое положение, он назначил деловое свидание достопочтенному клерку в своей квартире. В назначенный срок застал клерк одну лишь хозяйку. Она извинилась за отсутствие супруга, срочно отбывшего в Ливерпуль, а также за то, что принимает гостя, едва прикрыв свою наготу халатом. Опешивший клерк не знал, что предпринять в столь интимной диспозиции.

Вдруг распахнулась дверь, и возник Бальзамо в сопровождении мрачного субъекта. Извергая смесь итальянских слов с английскими ругательствами, хозяин вытащил клинок и, дико выкатив глаза, рвался к обомлевшему клерку, а мрачный субъект старался предотвратить убийство. Сцена ревности завершилась по‑деловому: субъект предложил клерку выплатить пятьдесят гиней за покушение на честь невинной супруги Бальзамо. Клерк имел с собой только сорок гиней. Оскорблённый супруг с презрением забрал их.

Добытой суммы хватило только на то, чтобы рассчитаться лишь с немногими кредиторами. Бальзамо угодил в тюрьму. Лоренца нашла приют в доме знатного англичанина. По её просьбе он выкупил Бальзамо из темницы. И вскоре в Париже возникли граф и графиня Феникс. Он продал банкиру, потерявшему способность наслаждаться женщинами, эликсир молодости. Под действием снадобья банкир на два дня обрёл необычайную прыть, правда, вызванную активностью живота, а не иного органа, а на третьи сутки едва не отдал богу душу.

А чета Фениксов перебралась в Испанию, побывала на Мальте и объявилась в Лондоне, где вошли в моду лото и лотереи. Тут и возник слух, что появился Некто, способный вычислить выигрышные номера лотерей. Мистер Скотт и мисс Фрей, в благородном стремлении умножить свои состояния, отыскали этого Некто, щеголявшего в алом тюрбане, выведав у него – за немалую мзду – предстоящие счастливые номера. В беседе Некто проговорился, что умеет выращивать драгоценные камни. Мисс упросила его взять для выращивания её бриллианты…

В Брюсселе вскоре вынырнул Некто, оказавшийся вновь графом Калиостро. Он прошёл обряд посвящения в вольные каменщики – масоны. На третье собрание явился в ярко‑синем восточном халате, расшитом красными иероглифами; на голове красовалась алая повязка с ниспадающими концами из золотой парчи. Через плечо была переброшена изумрудная лента с изображениями чёрных скарабеев. По мановению руки мага из складок его плаща стали высовываться мерзкие рожи. Запахло гарью и серой. Граф, держа рыцарский меч за остриё наподобие креста, возглашал:

– Я великий Кофта, ученик Илии и Еноха, основателей египетского масонства. Незримо витают здесь мои служебные духи Ассоратон и Пантоссафатон. И ты, могучий Итуриель, приветствую тебя! Посвящённым в таинство египетской магии открывается путь бессмертия. Пять тысяч пятьсот пятьдесят семь лет продолжается жизнь моя, с той самой поры, когда воды всемирного потопа очистили землю от нечестивых. Духи зла бессильны предо мной. Вас научу я достигать совершенства и властвовать над своими страстями, ибо только так можно подчинить себе духов природы!..

Так началась ловля душ (а заодно и средств) Великим Кофтой. Он говорил о таинствах каббалы; о сочетаниях мистического треугольника, креста и круга, дающих власть над духами; о вызывании мёртвых и превращениях людей в животных; о достижении высшего совершенства – физического и морального – после сорокадневного поста, начиная с майского полнолуния: постепенно сползёт кожа, обновятся зубы и волосы… Чем больше вещал он о небывалом, тем безоглядней верили ему. Сказывалась вечная мечта людей о сверхъестественном. Родилось тайное мистическое общество, родственное иллюминатам и розенкрейцерам, с пророком – Великим Кофтой.

Калиостро продвигался на восток, где в гигантской империи глухие леса кишели медведями, лешими, ведьмами, оборотнями; где высшие сановники обладали несметными богатствами, а царствовала просвещённая царица Екатерина II. В Митаве Великий Кофта – по документам испанский офицер – представил градоправителю фон дер Хевену рекомендательные письма и получил доступ в высшее общество. Он ошеломил своими пылкими речами курляндцев. На правах гроссмейстера ордена основал масонскую ложу, в которую был открыт доступ женщинам. Среди его восторженных последователей оказались графиня Кейзерлинг, графиня фон дер Рекке, урождённая Медем… Последняя стала и первой отступницей.

Вступительные взносы позволили пышно обставить собрания ложи и личную жизнь гроссмейстера. Немалый успех имели его сеансы магии. Шестилетний мальчик, повинуясь воле мага и каббалистическим знакам, рассказывал о событиях, происходящих вдали от Митавы. Однажды мальчику явился светлый ангел, пожелавший открыть тайну клада, спрятанного в имении Медемов. Появились и демоны зла, Калиостро вынужден был вступить с ними в бой, рассекая воздух шпагой и яростно восклицая: „Гелион! Мелион! Тетраграмматион!“ Демоны сгинули.

Кладом всерьёз заинтересовался граф Медем. Судя по рассказам крестьян, в его владениях некогда трудился кузнец‑чародей в золотой кузнице: да скрылся он под землю с грудами золота. Страшными заклятьями сковал Великий Кофта демонов. Требовалось ждать ещё тринадцать дней, после которых пропадут чары Зороастра. Над кладом в полночь расцветут и вспыхнут сотнями огоньков цветы неопалимой купины…

До исчезновения колдовских чар оставалось четыре дня. Граф Медем готов был овладеть кладом. И вдруг Великий Кофта исчез. Его спешно затребовали в Санкт‑Петербург. Видно, демоны возопили о помощи и были услышаны в Санкт‑Петербурге, где неведомый чиновник настрочил указ, превозмогающий заклятья каббалы и со страшной силой увлёкший Великого Кофту прочь от Митавы.

В столицу увёз граф Калиостро, помимо жены, восемьсот червонцев и бриллиантовый перстень, подаренный фон дер Хавеном. Была и потеря: графиня фон дер Рекке отказалась сопровождать Калиостро, хотя сначала намеревалась лично ввести его в круг столичной знати. В одной из бесед Калиостро, вдохновляясь присутствием милой графини, упомянул о своём умении воспламенить любую женщину, привязать её к себе магией.

В Санкт‑Петербурге он бесплатно лечил больных снадобьями, заклятьями, прикосновением рук. Некоторым помогало. Бедным помимо лечения давал деньги, что весьма содействовало славе чудесного доктора. Увеличивала его популярность и прелестная супруга, ставшая к тому времени принцессой Санта‑Кроче. Она одаривала желающих молодящей водой. Была представлена блестящему и щедрому князю Потёмкину. По рассеянности, свойственной важным вельможам, он навещал дом Калиостро в скромной закрытой карете и в то время, когда хозяин отсутствовал.

Профессия лекаря входила в моду. Газеты восторженно писали о замечательных исцелениях десятков страждущих разом господином Месмером посредством магнетизма. Люди надеялись на лекарей, как на магов, а на магов, как на лекарей.

К Калиостро обратилась супружеская пара с мольбой о помощи: их единственный мальчик умирал. За его излечение обещали тысячу империалов. Калиостро отказался. Ему пообещали пять тысяч. Он сказал:

– Я его вылечу. Оплату отвергаю. Привезите мальчика ко мне и две недели не посещайте его.

Две недели спустя родители получили малыша – запелёнутого, вымазанного густо розовым бальзамом и вполне здорового. Благодарный отец оставил на столе в кабинете Калиостро пакет с пятью тысячами империалов.

На следующий день отец ребёнка ворвался в комнату Калиостро и потребовал ответа: где их сын? что с ним? У мальчика были более тёмные волосы, он умел говорить отдельные слова, имел родинку на шее. Убедившись в подмене дитяти, мать лишилась чувств, ей пустили кровь, а он, отец, требует разъяснений!

Калиостро признался: духи тьмы оказались сильнее в борьбе за дитя. Они вырвали его из объятий Калиостро. Грозными заклятьями удалось их остановить. Явился ангел и увлёк душу ребёнка в райские сферы. В утешение родителям пришлось найти другого мальчика, вполне здорового.

Родитель вызвал графа на дуэль как лжеца и душегубца. Пришли два офицера с просьбой назначить срок дуэли и вид оружия. Калиостро ответствовал: „Пользуясь правом выбора, я приготовлю щепотку яда, мы разделим её поровну и проглотим. Пусть решает Бог, кому из нас умереть“.

Секунданты ретировались. Дуэль не состоялась. И всё‑таки граф‑чародей был сражён.

Оставалась надежда на статс‑секретаря императрицы Елагина, которому давно были обещаны опыты по алхимическому превращению свинца и ртути в золото. Но Елагин уже имел беседу с императрицей, пожелавшей узнать, что за принцесса пожаловала в столицу в обществе гишпанского полковника? Догадавшись о причине любознательности государыни, Елагин признал, что имеет знакомство с Калиостросом, а принцессу более знает князь Потёмкин.

„Однако сомнителен сей полковник, выдаёт себя за чудотворца и алхимика. Сулит малые драгоценные камни делать большими. Весьма берёт под это перстни, браслеты и прочее. Премудрости свои объясняет премудрёно: „качества суть количества, аки девято число в исчислении через тройку“. Сие похоже на обман. Благо, в государстве Российском не всеми и здравый рассудок утерян, а потому сей граф имеет более червонцев через свою принцессу, нежели благодаря чародейству“.

Раздосадованная императрица (ах, ветреный князь Потёмкин!) поинтересовалась, чем вызвано охлаждение Елагина, известного тайного масона к собрату своему масону египетскому Калиостросу? Иван Перфильевич отвечал без обиняков (недаром был удостоен от государыни словесной награды: „хорош без пристрастия“): „В сочинении Сен‑Мартена масонству определены поиски мудрости и высшей тайны, тогда как ищет Калиострос более всего выгод и простаков“.

На том и закончилась беседа. Чтобы впредь неповадно было обманщикам дурачить не только россиян, но и более просвещённых, да оттого не поумневших иноземцев, государыня известила другие дворы о проделках Калиостроса. Управляющему театрами Елагину для назидания людям показать пристало комедию, сочинённую императрицей, где осмеянию подвергнут сей маг.

Калиостро получил официальную депешу, предписывающую незамедлительно покинуть Санкт‑Петербург, а затем и пределы России. Переезд до границы империи оплачивался за счёт казны. Имя Калиостро оказалось неведомым маркизу Нормандесу, испанскому посланнику при дворе императрицы. Запрос о графе был срочно отправлен в Мадрид.

По установленному распорядку выбытия, в „Санкт‑Петербургских ведомостях“ появилось сообщение: „Граф Калиостро, гишпанский полковник, живущий на Дворцовой набережной в доме г. генерал‑поручика Миллера…“ и прочее в надлежащем стиле. Оно оказалось в унизительной компании: между известиями о выезде мясника Иоганна Готлиба Бунта и башмачника Габриеля Шмита.

Из Санкт‑Петербурга Великий Кофта, минуя Митаву, приехал в Варшаву. Устроил сеансы некромантии, вызывая души покойников, и хрестомологии, возбуждая ясновидение у детей. Неудачи преследовали его. Хитрые паны выведали у ясновидящих детей, каким образом подготавливал их Калиостро к сеансам, что учил говорить, как платил за послушание.

Конфуз приключился с показом верховного учителя тысячелетнего Великого Кофты. На подмостках при неверном свете двух свечей возник старик с длинной белой бородой, в алом тюрбане. Учитель спросил утробно: „Кого зрите пред собой?“ Кто‑то из присутствующих бойко ответил: „Калиостро в маске!“ Во гневе взмахнул старик плащом и пропал при погасших свечах.

Начались метания Калиостро по Европе в поисках благодатного края: Франкфурт‑на‑Майне, Страсбург, Неаполь… В Бордо цеховые лекари запретили ему торговать бальзамами. А в гостиную одного приличного дома, где Калиостро готовил хозяйку к посвящению в таинства масонства, ворвался хозяин и тростью так отделал графа, что пришлось чародею неделю провести в постели, объясняя своё состояние магической дрёмой с посещением иных планет. Затем срочно выбыл в Лион с пятью тысячами франков, полученных от другой знатной дамы для поисков клада в её имении.

В Лионе за немалую мзду приобщал избранных к египетскому масонству, вручая листки: „Честь, мудрость, единение. Благотворительность, благоденствие! Мы, Великий Кофта во всех восточных и западных частях земли…“ и так далее. Окантовки этих патентов выполнил сам Калиостро: треугольники, молотки, циркули, лопаты, отвесы, компас, глобус, храм, череп, птица Феникс, крест. Получив рекомендательное письмо от одного из своих масонов кардиналу Рогану, он отбыл в Париж, бредивший сеансами животного магнетизма. В беседе с Роганом Калиостро признался, что ему более двух тысяч лет. Кардинал, заворожённый магическим кристаллом, вознёсся духом к сияющим сферам, где трубный глас возвестил о пришествии пророка – Великого Кофты в облике графа Калиостро.

Словно могучая волна вскинула мага на вершину славы и могущества. На улице Сен‑Клод он приобрёл особняк, обставил его роскошно, давал блестящие балы и обеды, держал слуг в розовых ливреях, обшитых золотыми галунами…

А утром 22 августа 1785 года чету Калиостро препроводили в Бастилию по обвинению в похищении бриллиантового ожерелья стоимостью в 1,6 миллиона франков. Роган через графиню де Ламмот приобрёл его для королевы Франции. Ожерелье исчезло, деньги не были выплачены. В доме де Ламмот нашли оправу ожерелья без бриллиантов. Графиня утверждала, что они отданы графу Калиостро для выращивания.

1 июня 1786 года Калиостро выпустили из Бастилии (жену освободили раньше). Две недели спустя он отбыл в Лондон, где опубликован брошюру, клеймя правительство Франции и предвещая его скорое падение: на престол взойдёт славный принц, будут запрещены тайные доносы, Бастилия будет разрушена и на её месте появится площадь для гуляний. Вдобавок он предсказал возможность освещения Лондона с помощью масла, полученного из моря. (Не сбылось ли это во второй половине XX века, когда плавучие буровые установки стали качать из недр Северного моря „растительное масло“ земли – нефть?)

Не пошли ему впрок эти откровения. Начались насмешки и гонения. Особенно усердствовал журналист – о гнусное племя! – Моранд. Он даже припомнил Бальзамо, предшественника графа Калиостро. Оставаться в Лондоне было опасно. Граф‑маг исчез без остатка, чуть позже материализовавшись в Швейцарии.

Вскоре для него наступили годы неудач. Савойя, Турин, Генуя, Верона, Вена, Тироль, Берн… Он старался не посещать тех мест, где бывал прежде. Не помогло. Уже прошли с успехом пьесы Екатерины II. Опубликована разоблачительная книга графини фон дер Рекке. Жалят, как москиты, брошюры и статейки.

В Берне он, вдохновясь, предложил уксусом и селитрой растопить альпийские ледники, чтобы получить доступ к открытым в горах золотоносным жилам. Кто‑то неожиданно воскликнул:

– Однако таяние льдов вызовет настоящий потоп!

– Ах, нет‑нет, – растерялся Калиостро, – так не будет, не будет…

Три дня провёл он в Триесте. Приобрёл несколько поклонников и поклонниц. Но заторопился с отъездом. Его умоляли остаться. „Нет, – отвечал он, – малые города не для великих людей“.

Что оставалось делать и говорить? Не признаться же, что приказом Иосифа II он выдворяется из австрийских владений. Замыкался жизненный круг: судьба влекла, оттесняла его в Италию. Ослепительный граф Калиостро роковым образом развоплощался в Бальзамо. Обнищал. Подделывал драгоценности и векселя. В Риме вынужден был покаяться в масонских грехах (инквизиция запретила тайные спиритические общества). Потёртое платье, стоптанные башмаки, фальшивые перстни, урчащий от голода – а не от чревовещания – желудок…

Предложил нескольким богатым горожанам вступить в тайное общество египетских магов. Прогадал, назначив крупный вступительный взнос. Вручать ему деньги никто не спешил. Зато кто‑то настрочил на него донос в святую инквизицию. 27 декабря 1789 года Джузеппе Бальзамо был арестован и заточён в замок Святого Ангела, где и канул в Лету.

Date: 2015-11-15; view: 279; Нарушение авторских прав