Внутренний Ребенок: ступени личностного роста

Ни о каком Внутреннем Ребенке лет до тридцати я и не дума­ла. Ну во-первых, время было такое: «здесь и сейчас» заслоняло все другие состояния — речь шла о выживании. Во-вторых, пси­хология существовала для нас, обывателей, в виде терминов и популярных тестов, типа «Нарисуй человечка из геометричес­ких фигур». И в-третьих, я тогда была озабочена решением бо­лее глобальной проблемы, чем Внутренний Ребенок: я пыталась родить настоящего, а не символического малыша. Когда он на­конец появился на свет, со мной стали происходить невероят­ные, не объяснимые логикой вещи. Ну, например, я до краев наполнилась страхами. Я боялась всего: болезней, потери мужа, войны, пожара, безденежья, голода, боялась инфекций и безу­мия, одиночества и беспомощности. Но больше всего я боялась потерять ребенка. Свою тревожность я проявляла через повы­шенный контроль. В результате почти перестала спать, похуде­ла на много килограммов и была близка к нервному срыву. Пси­хика не выдерживала напряжения, и я начала искать вино­ватого: мужа, который не может обеспечить семью, родствен­ников, которые не помогают, друзей, которые про меня забы­ли, страну, которая выплачивает смехотворное детское пособие. В этот период меня стали посещать воспоминания. Это было какое-то пограничное состояние между сном и явью — засыпая и просыпаясь, я видела картинки своего детства. Обычно они были очень яркими и теплыми — я вспоминала запахи, звуки, мелкие, ничего не значащие детали.

Водяной кран в глубине сада обшит деревянными досками, снаружи только изогнутая труба, из которой льется вода. Сбоку выпилено отверстие — туда можно сунуть руку и нащупать холодный, металлический вентиль. Он откру­чивается вначале туго, а потом все легче и легче. Вода вы­

рывается с шипением, неровной, прерывистой струей. Мож­но приложиться губами и пить. Самая вкусная вода, ко­торую я когда-либо пробовала! А потом подставить под струю босую ногу — от ступней и все выше, пока не ста­нет очень холодно. И сунуть мокрую ступню в разношен­ный сандаль и побежать прочь, по своим детским делам...

Вначале я приняла это за нервное расстройство и очень испу­галась. Но противиться воспоминаниям не могла: действитель­ность была настолько ужасна, что мои грезы стали единствен­ным спасением и передышкой. Еще я плакала. Не потому, что мужу уже полгода не платили зарплату и порой не хватало денег даже на молоко, — в этой ситуации я предпочитала искать вы­ход, а не жалеть себя. А плакала, когда вспомнила мамин рассказ, как она, одна с грудным ребенком на руках, подкармливала меня болтушкой из муки и воды и оставляла на попечение древней сле­пой старухи соседки, если уходила на работу. Мне до слез было жалко ту маленькую брошенную девочку. Меня кидало из край­ности в крайность: моя взрослая сверхответственность за своего ребенка и семью сменялась детской беспомощностью и болью по поводу того, что было со мною много лет назад. Так прорвался наружу мой Внутренний Ребенок.

В то время, более 10 лет назад, я попала на тренинг. Экзоти­ческое занятие для посвященных или больных. Себя я причисля­ла ко вторым. Это были первые тренинговые программы, приве­зенные из-за границы, они тяжело воспринимались и прини­мались, но увлеченность тренеров, их вера в метод делали свое дело. И опять я неожиданно натолкнулась на тему детства. В на­стоящем было столько трудностей и проблем, а я оплакивала свое прошлое. Как будто прорвало шлюзы, и боль хлынула потоком. Позже, когда я стала специалистом и помогала своим клиентам работать с темой детства, поняла, что эта стадия выплакивания неизбежна — пока она не пройдена, личность не может разви­ваться дальше. На этом тренинге произошло еще одно откры­тие — я поняла, чем хочу заниматься. Все было очень неодно­значно, я критически отнеслась ко всему происходящему, оспаривала то, что пытались внушить тренеры, подозревала участников в неискренности. Но то, что тренинг — это очень сильно, я усвоила однозначно. Тренинг способен запустить ме­

ханизмы самопознания, дать огромный энергетический толчок, открыть новое видение. Ты как будто поднимаешься ввысь и смот­ришь на свою жизнь и на себя с высоты птичьего полета. И этот отстраненный взгляд является более истинным и объективным, чем то, что ты привык видеть и думать о себе. Я решила, что у меня это получится. Надо только выучиться. Надо только выле­читься. К счастью, я уже понимала, что одно от другого неотде­лимо, и «спасателем» может стать только тот, кто спасся сам.

Я шью куклу. Не для ребенка, и не забавы ради —я лечу себя. Меня не надо долго уговаривать и доказывать, что это эф­фективно. Стоило мне только набить старую варежку ватой и перетянуть ниткой «шею», как чувства и воспо­минания накрыли меня целиком. Ну конечно, голова— в первую очередь. Я всегда была умненькой девочкой... И го­лова огромная получилась, и вата почти вся закончилась... Мама рассказывала, что рождалась я ножками и застряла головой... В школе мне наступили на голову — один стар­шеклассник сбил, а другой бежал следом и наступил, со все­го маху. Я выплюнула на пол зуб и пошла домой. А голова болит с тех пор, как родила сына. Мигрень... Умненькая де­вочка — кто это говорил? Наверное, воспитательница. Я складно говорила и хорошо запоминала стихи... Пришиваю кукле волосы — протыкаю ткань иголкой и приделываю пучки шерстяных ниток. Получается некрасиво... Мама расчесывает меня у зеркала, пытается сделать новую при­ческу. Разочарованно откладывает расческу— как ни де­лай, красивее не становится...

Я опять плакала, но уже появилась способность думать. Вмес­те с этим возникла осторожность по отношению к собственному ребенку: так легко ранить, и так велика цена родительских оши­бок. Что будет оплакивать мой сын, когда ему исполнится три­дцать лет? Что я могу сделать сегодня, чтобы багаж его детства стал наследством, а не тяжким грузом? Я открыла в себе способ­ность понимать и чувствовать ребенка — и разом исчезли все педагогические проблемы. Ведь если понимаешь «почему», лег­ко решить и «что делать». Я стала доверять своему материнскому чутью больше, чем книгам Спока. Людям, у которых есть соб­

ственный ребенок, легче дается лечение Внутреннего Ребенка. Через отцовство и материнство они учатся быть Родителем са­мому себе.

Воодушевленная первыми личностными достижениями и уче­бой в институте, я пришла в детский сад. И меня взяли на долж­ность психолога, хотя документа, подтверждающего это право, у меня еще не было. Вопреки ожиданиям заведующей, я стала за­ниматься больше родителями, чем детьми. Передо мной, в моем кабинете плакали великовозрастные девочки и признались в сво­ей растерянности выросшие мальчики. А где-то этажом ниже, в группах нервно сосали пальчики, капризничали, устраивали ис­терики или просто смотрели безучастно в окошко их «последние куклы». На все вопросы «Что мне делать?» я отвечала вопросом: «А как вы думаете, что с ним происходит?» И очень часто люди начинали отвечать: «Когда я был маленьким...» Оказалось, что тропинка к собственному детству не заросла, что детские ощу­щения, мысли, восприятие остаются в памяти навсегда, и явля­ются не только «прошлым», но и «настоящим». Я сделала первый в своей жизни тренинг — для родителей. В отличие от своих кол­лег, не обучала, как себя вести с детьми, а заставляла думать и чувствовать. Интуитивно нащупывала методы, от чего-то отка­зывалась, что-то присваивала, что-то изобретала. Мой собствен­ный Внутренний Ребенок перестал плакать и жаловаться и стал моим советчиком. Я ловила себя на внутренних диалогах, и это уже не пугало, как прежде, а стало, напротив, моментом откро­вения. Все мои клиенты того периода приходили с похожими проблемами. И все эти проблемы очень быстро выводили нас на детство. Сейчас я понимаю, что мудрость жизни состоит в неслу­чайности каждой встречи, и каждому клиенту свой психолог, и каждому тренеру свой участник, но тогда меня это удивляло. Почему именно ко мне приходят именно эти люди?!

Ее пробовали лечить антидепрессантами — стало еще хуже. Родные всерьез не принимают, подруги считают, что «с жиру бесится». А ей ужасно плохо, и описать эту «плохость» нелегко. Она сидит напротив и говорит уже вто­рой час. Суть рассказа: «Мне страшно!» Боже, почему она пришла ко мне, со мной же тоже недавно было подобное?! Я спрашиваю: «А какой он — твой страх?» Она начинает описывать

сразу же, не задумываясь: «Такая овальная коробоч­ка, коричневого цвета, очень похожа на грецкий орех, с про­жилками. И от нее отходит длинная, тонкая ниточка. Там, внутри живет страх». Я предлагаю ей стать своим страхом, превратиться в него. Она ложится на ковер, сво­рачивается калачиком... Я в шоке— коробочка, прожил­ки, ниточка, она — в позе эмбриона... Твой страх возник раньше, чем ты появилась на свет. Это внутриутробный страх...

Когда я впервые пришла в институт с предложением вести тренинг «Диалоги с Внутренним Ребенком», никто не понял, о чем идет речь. Были даже предположения, что это тренинг для беременных. Пришлось написать не только подробную програм­му, но и статью. И на первом же тренинге — аншлаг, 23 челове­ка! Порой меня охватывал ужас, хотелось тихо выйти из зала и не возвращаться. Но все чаще и чаще возникало состояние спо­койствия и уверенности, что все происходящее — очень правиль­но и важно. Сейчас я могу судить о своих ошибках и промахах, недоработках и даже возмущаться своей самонадеянности. Но я ни о чем не жалею, этот этап надо было пройти. Надо было на­учиться брать на себя ответственность — я научилась быть Взрос­лой. Пазлы моей профессиональной и личностной картины сло­жились. Все три роли — Ребенка, Родителя и Взрослого — обрели свои очертания, окрепли и научились вести диалог. Случается, что мой Ребенок начинает капризничать и предъявлять претен­зии, но все чаще я вижу его деятельным и активным. Он подсо­вывает мне все новые и новые идеи, и я очень легко поддаюсь на его уговоры. Несколько раз я порывалась закрыть тренинг, пере­давала программу своим коллегам. Но, как оказалось, в работе с этой темой нет глаголов совершенного вида — можно «идти, ра­сти, делать», но невозможно прийти и поставить точку. Всю жизнь мы находимся в пути, приближаясь к себе настоящему. И то, что было утеряно, возвращается к нам понемножку, крупицами. А наградой становится сам процесс.

Психоаналитический термин «Внутренний Ребенок» тради­ционно связывают с именем Карла Густава Юнга. Помню, как впечатлил меня биографический факт о том, что ученый нашел выход из кризиса в детской игре — постройке города из песка,

камней и других подручных материалов. Как этот, уже зрелый человек, отрабатывал «смену» на своей импровизированной стройке, преодолевая сомнения, стыд и веря в ценность проис­ходящего. Когда постройка была закончена, ученый приступил к созданию главного труда своей жизни — учения об архетипах. Одним из них стал архетип «Внутреннего Ребенка», воплощаю­щий в себе жизненные силы, потенциалы, пути и возможности, которые не доступны логическому пониманию. Ученый обра­тил внимание на то, что в мифах и сказках Ребенку нередко от­водится роль спасителя. Точно так же в жизни любого взросло­го человека наступает период, когда он вынужден обратиться к собственным детским переживаниями и спасти свое настоящее. Работа с Внутренним Ребенком — это не столько возвращение в прошлое, сколько выстраивание своего будущего. Признать и освободить своего Ребенка — означает признать и раскрыть свою внутреннюю сущность, спонтанность, творческий потен­циал.

Эта тема прозвучала в исследованиях Эрика Эриксона и Аль­фреда Адлера, Эрика Берна, Эллиса Миллера, Дональда Уинни-котта. Концепция Ребенка внутри себя является уже общепри­знанной и стала частью нашей культуры. За взрослыми признано право играть, творить, ошибаться, проявлять различные чувства. Мы постепенно возвращаемся к естественности и психологиче­скому здоровью.

Наша Истинная сущность, или Божественный Ребенок — это то, чем мы на самом деле являемся. Те лучшие качества лич­ности, которые заложены в нас, которые мы получили в наслед­ство от предков, как золотой запас. Наш Божественный Ребенок выразителен и обладает яркой индивидуальностью. Вся жизнь для него — увлекательная игра, а трудности и проблемы —лишь препятствия на пути, которые надо преодолеть. Для этого Ребе­нок проявляет изобретательность и упорство. Ему просто необ­ходимо получать удовольствие от процесса жизни. Он по-здоро­вому потворствует себе и искренне рад заботе и любви. Он несет себя, как подарок этому миру, и ощущает свою взаимосвязь со Вселенной. Доверчивость и открытость чувствам делают Ребен­ка ранимым и уязвимым, но это скорее его сила, чем слабость. Только открытые системы способны выживать и развиваться — это всеобщий закон природы.

Если вы захотите увидеть живое воплощение Божественного Ребенка, вам придется очень сильно постараться. Такие дети вы­зывают не только восхищение окружающих, но и протест, воз­мущение, желание «воспитать» и подчинить правилам.

В детский сад приехали цирковые артисты. В назначенный час воспитатели привели в зал детей и усадили на стуль­чики — каждая группа на свой ряд. Одному мальчику было плохо видно, и он постоянно приподнимался. Воспитатель­ница одергивала его и требовала сесть на место. Тогда ма­лыш просто сел на пол возле стены — там он все видел и никому не мешал. Взрослые велели ему вернуться на свой стул. Он опять «переполз» ближе, договорившись с девоч­кой на первом ряду, что он сядет вместе с ней. Этот ма­невр остался незамеченным, но ребенок так искренне радо­вался и громко смеялся над выступлением клоунов, что разгневанная воспитательница схватила его и посадила рядом с собой. Она требовала тишины и спокойствия, но ребенок, поглощенный представлением, просто не мог это сделать. Наконец началось выступление дрессировщика. Он показывал номер с собачками. Одна собака никак не хоте­ла идти на передних лапках, и артист стал постукивать ее палочкой по животу. Собачка сопротивлялась, споты­калась и падала, и удары становились все сильнее. Мальчик закричал: «Не бейте ее, ей же больно! Она не хочет ходить на передних лапках...» Воспитательница схватила ребен­ка за руку и с силой вытащила из зала.

Наш Божественный Ребенок не в силах противостоять реали­ям жизни. Он слишком совершенен для этого несовершенного мира. И на смену ему приходит Раненый (Стратегический) Ребе­нок. Но Истинная сущность не исчезает. Она ждет нашего взрос­ления, нашей мудрости и смелости — того времени, когда мы опять позволим ей проявиться.

Ложная сущность, или Раненый Ребенок — то, чем мы на­учились прикрываться. Это наша реакция приспособления, стра­тегия выживания. Но, когда-то угождая социуму и родителям, мы начали притворяться, и потом так привыкли, что разучились быть естественными. Раненый Ребенок может быть излишне агресси­и

вен и упрям, а может быть пассивен и равнодушен. Он постоян­но ждет подвоха и готов приспособиться к любым условиям — только дайте знать, каким вы хотите меня видеть?! Он верит в то, что недостаточно хорош, и пытается стать лучше всеми сила­ми. Все ради того, чтобы добиться любви. В свою очередь, он го­тов сам любить только при условии. Раненый Ребенок скрывает, прячет или отрицает свои чувства. Он завистлив, критичен, стыд­лив, стремится обвинять и испытывает боль одиночества. Его приучили, что ценен только результат, и он разучился радовать­ся процессу. В той или иной степени Раненый Ребенок присут­ствует в каждом из нас и проявляется чаще, чем мы думаем. Иног­да он настолько овладевает нашей жизнью, что мы перестаем совершать взрослые поступки и нести ответственность. Или, на­против, превращаем всю свою жизнь в рутинное, серьезное ме­роприятие, не позволяя себе расслабляться и получать удоволь­ствие — «назло врагам, на радость маме».

А начинается все со стремления взрослых подогнать ребенка под какой-нибудь стандарт, который в их представлении являет­ся правильным.

В детстве меня всем ставили в пример. Меня любили вое-питатели, учителя, вожатые. Я всегда стремилась быть во всем первой —мои рисунки висели на выставке, я лучше всех пела и читала стихи, раньше, чем сверстники, научи­лась читать и писать. У меня было много домашних обя­занностей, и соседки восхищенно говорили маме, какая у нее растет помощница. А мама вела себя со мной, как со взрос­лым человеком, — не наказывала, не ругала, но и никогда не хвалила, а тем более не ласкала. Она была занята ухо­дом за младшей сестрой и работой. Так я и росла — серьез­ной, ответственной, но грустной и усталой девочкой. Уже в детстве я поняла, что жизнь тяжела и радостей в ней мало.

Путь к Божественному Ребенку лежит через исцеление Ране­ного Ребенка. На это могут уйти годы. Травмы детства оставля­ют глубокие раны. Они неизбежны, даже если наши родители искренне любили нас и дарили свою заботу и внимание. Но они, в свою очередь, тоже несли в себе своего Раненого Ребенка и не­

избежно причиняли нам боль. В этом суть нашей жизни: поте­рять свою истинную сущность в самом начале и потом всю оставшуюся жизнь возвращаться к ней. Но это самое увлекатель­ное путешествие в жизни — путь к самому себе.

Упражнение «Встреча с Внутренним Ребенком»

Архетип Внутреннего Ребенка как универсальный образ присут­ствует в психике любого человека. Исследование его дает возмож­ность реанимировать детские переживания, травмы, которые ока­зывают свое влияние по сей день. В этом случае участники будут чувствовать при встрече с Внутренним Ребенком боль, жалость, вину, обиду. Если же ребенок станет символом потенциалов, зало­женных в человеке, то переживания будут светлыми и радостными.

Цель. Исследование образа Внутреннего Ребенка, активиза­ция переживаний, связанных с детством.

Организация. Лежа на ковриках. Во время упражнения вклю­чите тихую, спокойную музыку.

Длительность. 15-20 мин.

Ход. «Итак, представь себе свою детскую фотографию, там, где тебе совсем немного лет. Может быть, это реальная фотогра­фия, и она где-то хранится в альбоме, и ее достаточно вспомнить. А может быть, такой фотографии в реальности не существует, и она только плод твоего воображения. Представь ее как можно ярче со всеми подробностями.

Посмотри на малыша, который изображен на фотографии, на эту маленькую девочку или маленького мальчика. В каком на­строении он находится? Что сейчас происходит с ним? Во что одет этот ребенок? В какой позе он находится? Может, рядом с ним сфотографированы какие-то люди — что это за люди, как они относятся к этому ребенку? Посмотри на его личико и постарай­ся угадать или вспомнить, что он переживает в этот момент, ка­кие мысли бродят в его голове.

А теперь представь большое зеркало, там, где ты отражаешь­ся в полный рост. Мысленно подойди к этому зеркалу и посмот­ри на свое отражение. Рассмотри себя настоящего, взрослого. Какой человек отражается в этом зеркале? Уверенный или не очень? Счастливый или не очень? Любимый или не очень?

Смотри на свое отражение до тех пор, пока оно не начнет ме­няться. Пока напротив себя в зеркале ты не увидишь ту малень­кую девочку или того маленького мальчика, которым был много лет назад. А это обязательно произойдет, надо только постарать­ся увидеть в себе ребенка. Те же самые глаза, овал лица, волосы. Тот же нос и уши. Те же самые руки и ноги. Поменялась твоя вне­шняя оболочка, а внутри ты остался тем же самым.

Присядь на корточки и загляни в глаза этому малышу. Вот он стоит перед тобой, тот маленький человечек из твоей прошлой жизни.

Вы смотрите в глаза друг другу. Что происходит с ребенком? Как он реагирует на эту встречу? Что он чувствует? Как себя ве­дет? Что чувствуешь ты сейчас?

Чем для тебя явилась эта встреча? Она связана с радостью? Или болью? Или с удивлением?

Как хорошо, что эта встреча произошла!

У тебя есть возможность сказать своему маленькому ребенку то, что тебе хочется сказать. Сделай это.

Улыбнись ему и дай понять, что ты — его будущее взрослое «Я». И ты умеешь утешать маленьких детей. Ты умеешь быть хо­рошим и мудрым родителем. Ты знаешь ответы на все вопросы.

Пообещай этому малышу, что вы никогда не будете расставаться.

Может быть, он скажет что-то тебе в ответ. Выслушай эти сло­ва. Может быть, он хочет о чем-то тебя спросить? Найди слова, которые ему сейчас очень нужны,

А теперь пришло время расставаться.

Скажи своему малышу: «До свидания», веря, что свидание обя­зательно состоится. Вы прощаетесь, и ребенок уходит в далекое Зазеркалье.

Ты видишь, как детское изображение в зеркале исчезает.

Ты опять видишь свое привычное отражение.

Что приобретено за эти годы? А что потеряно? Чем ты отлича­ешься от того маленького и доверчивого человека? Что осталось в тебе с детства неизменным?..»

После визуализации участники делятся своими переживани­ями, мыслями, выводами.

Этапы и методы работы с Внутренним Ребенком

Работа с собственным детством —долгий и тяжелый процесс, сопровождающийся сменой воспоминаний, состояний, активи­зирующий различные переживания. Зачем все это надо и что является показателем успешной работы— без ответов на эти вопросы не стоит приниматься за работу. Скажу сразу, что я не отношу себя к тем психологам, которые идеализируют психоте­рапевтический процесс и считают, что без профессиональной помощи человек не сможет решить свои проблемы и обречен на душевные терзания. Отнюдь нет. Все мы лечимся жизнью и в жиз­ни, а психотерапия и самопознание под руководством специали­ста могут лишь ускорить процесс, сделать его более осознанным и упорядоченным. Но такую же функцию выполняют и книги, бе­седы с людьми, размышления, наблюдения. Важно намерение. Будете ли вы работать со своим детством самостоятельно или придете на тренинг или консультацию — скорее всего, ваш путь проляжет через основные этапы:

Актуализация детских воспоминаний

Я обратила внимание на то, что чаще всего к теме детства об­ращаются тридцатилетние люди. Если человек далек от психоло­гии, он не читал Фрейда и не занимался психоанализом, зависи­мость своей нынешней жизни от детства он представляет очень условно. Проблема должна «накрыть» в настоящем. Кризис три­дцатилетних обусловлен, в частности, тем, что детские, инфан­тильные установки и взгляды на жизнь перестают работать, и че­ловек сталкивается с крушением принципов и идеалов. Многие, к примеру, в этом возрасте переживают разрыв в семье и недо­умевают: «Почему? Мои родители много лет прожили вместе, по­чему моя собственная семья рушится?!» Или вдруг оказывается, что выбранная много лет назад профессия начинает вызывать отвращение и протест: «Как же так! Это был такой престижный

вуз, я с таким трудом в него поступил!» Собственные дети указы­вают на несостоятельность педагогических методов своих роди­телей, которые считают, что «меня так воспитывали и ничего, человеком вырос!» Жизнь начинает показывать неправоту взгля­дов и требует перестройки. И человек впервые, может быть, за­думывается: «А кто сказал, что так — правильно?» Цепочка раз­мышлений неизменно приводит его в детство. Детские воспо­минания уже не кажутся сентиментальной чепухой, они напол­няются смыслом и содержанием. Сидя на кухне дома или в кругу на тренинге, человек начинает говорить: «Вот, я вспомнил, что у меня в детстве...» На этом этапе важен слушатель и важен про­цесс проговаривания. Когда мы говорим, мы начинаем думать. Между воспоминанием и действительностью образуется логиче­ская связь. Мы так устроены — нам важно знать ответ на вопрос: «Почему?», как бы ни сопротивлялись этому вопросу представи­тели некоторых психологических школ. Этот вопрос заслужива­ет уважения — с него начинается процесс познания и ответ на него дает ощущение обусловленности событий нашей жизни. Пойму «Почему?» — смогу понять «Зачем?» и «Что делать?». Этот этап — мотивация на дальнейшую работу. Иногда участники на тренинге говорят: «Я не помню своего детства». Это значит, что информация закрыта и защита очень сильна. Но этот человек зачем-то пришел на тренинг, у него есть догадка или интуитив­ное чувство, что ему надо открыть для себя тему детства, и имен­но сейчас. Я верю в силу намерения. И оказывается, что стоит расслабиться и перестать стараться вспомнить, как картинки начинают возникать сами собой. Очень важно создать обстанов­ку безопасности и интереса к происходящему. Мое упражнение по шитью и анализу куколки становится глубинным, серьезным исследованием именно потому, что я отношусь к этой работе с максимальной серьезностью. Это заражает, заставляет людей думать и чувствовать — и каждая деталь, каждый стежок, руб­чик, бантик, пуговка становятся деталью личной биографии. Попадания «в десятку» иногда настолько прямолинейны, что пу­гают.

Во время работы я замечаю, как Оксана шьет голову для куклы: она вырезала ткань по контуру, скроила голову вме­сте с шеей. Потом сшила, и оказалось, что набить ватой

детали просто невозможно — отверстие на шее слишком мало. Тогда она делает следующее: прорезает большую дыр­ку на месте рта и в нее засовывает вату. Чтобы делать это было легче, пропихивает вату спицей. Потом она за­шивает дыру и рисует фломастером улыбающийся рот... Позже, во время анализа, девушка расплакалась: основным кошмаром ее детства было насильственное кормление. Вот так куколка рассказывает свою историю.

Процесс рассказывания воспоминаний ценен сам по себе, но редкий специалист удержится от анализа.

• Как это повлияло на твою жизнь?

• Что ты тогда почувствовал и понял?

• Какие выводы были сделаны?

• Ты видишь параллели с сегодняшней жизнью?

• Чему тебя научил этот случай?

«Тогда» и «сейчас» — две темы, идущие параллельно. Воспо­минания могут идти спонтанно, тогда возникает вопрос: «Поче­му именно сейчас это вспомнилось?» Или могут активизировать­ся на заданную тему. Важные, на мой взгляд, темы я описала в этой книге.

Что ждет от собеседника — друга или психолога — говоря­щий? Прежде всего безоценочности принятия. Один возгласили взгляд: «Да как ты можешь такое рассказывать!», или равноду­шие, или пренебрежение — и человек закроется. Вместе с этим могут уйти и воспоминания. Мы потеряем шанс и возможность сделать скачок в личностном росте. А без темы принятия своего детского опыта, как мне кажется, невозможно двигаться даль­ше — к самопринятию и самоактуализации.

Встреча с Раненым Ребенком

Не все воспоминания детства несут в себе боль. Мало того, мы воспринимаем этот период как беззаботный и счастливый. Отрицая боль, отрицаем возможность ее вылечить. Я почти не встречала в своей жизни спокойных, гармоничных и счастливых людей. А если такой человек возникал, то очень скоро понимала, что его состояние — это его достижение, результат длительной работы над собой. Так что тема Раненого Ребенка— априори

универсальная. Все мы ранены своим детством—кто больше, кто меньше. И всем есть что лечить. Источником страданий и обид, как это ни прискорбно, являются самые близкие и значимые люди — наши родители. Наверное, это какой-то жизненный за­кон: кого любим, тому больше всего приносим боли. Этот вывод для многих является чудовищным: «Я очень благодарен своим родителям и не желаю думать, что они в чем-то виноваты!» Очень важно понять, что неизбежные ошибки в воспитании — это не вина, а беда родителей. Они, в свою очередь, тоже были «ране­ны» своими родителями и к моменту появления собственных де­тей несли груз боли, обид и комплексов. Другая крайность — воз­мущение и протест против действий и отношений родителей: «Как они посмели со мной так поступать!» Обе эти реакции неиз­бежны и предсказуемы — важно иметь смелость их пережить. Я обычно объясняю участникам тренинга, что эта работа не имеет отношения к родителям, она важна для нас самих. Позволить Раненому Ребенку рассказать свою историю и оплакать свои раны, не прерывая и не подвергая сомнению его переживания. Такое позволение обычно хорошо воспринимается людьми — они получают возможность говорить то, что осуждалось их взрослой, рациональной частью.

Я заметила, что во время переживания этого этапа в группе наступает некоторый регресс в поведении участников: они ста­новятся очень уязвимы даже вне тренинга.

Утром второго дня многие рассказывали, что провели бес­сонную ночь. Кто-то проплакал, кто-то дошивал свою кук­лу, кто-то пересматривал семейные альбомы, а кому-то понадобилась поддержка близких. Татьяна утром забежа­ла в кондитерский магазин и купила пирожное, которое не позволяла себе много лет. А Андрей неожиданно заблудился среди хорошо знакомых мест. Ольга отключила вечером телефон, не желая ни с кем общаться, а Светлана, напро­тив, стала звонить матери и сестре. В чем все были соли­дарны — это тяжело.

Раненый Ребенок — это часть уязвленного «Я», важно не толь­ко обнаружить его наличие, но и поставить «диагноз». • Что болит и в результате чего?

• Как проявляется?

• В каком возрасте появилось?

• С чем, с какими событиями связано?

• Какие чувства вызывает?

После такой работы человек начинает понимать, что «болен» не весь он, а только часть его, и появляется надежда на исцеле­ние. Но оно невозможно, пока не прошел этап выплакивания.

Выплакивание

Процесс, почти лишенный рационализации. Не надо задавать вопросы, не надо пытаться понять и как-то повлиять на происхо­дящее. Поддержите любые проявления чувств: возмущение, не­годование, протест, печаль, слезы, обиду, стыд, жалость к себе. Слезы не безграничны, они иссякнут. Многие, особенно мужчи­ны, воспринимают происходящее как проявление слабости. Если работа по отделению Раненого Ребенка была проведена успеш­но, то и разрешение на «слабость» будет дано.

Человек преодолевает естественный барьер сопротивления и позволяет себе выражение чувств, которые были под запретом. Наградой ему будет облегчение. В условиях тренинга невозмож­но «отплакать» все в полной мере. Но могу вас заверить: решив­шись на слезы принародно, участник сможет потом это делать сам, без посторонней помощи и поддержки. Истинная боль не требует зрителя.

На тренинге существует два типа методов: «Метод носового платка» и «Метод стакана воды». Первые провоцируют слезы: «Я вижу, что тебе больно, ты имеешь право переживать», вторые, напротив, направлены на рациональное осмысление происходя­щего: «Давай поговорим о том, что с тобою происходит». На этом этапе работы приемлемы первые. Здесь надо скорее молчать и сопереживать, чем спрашивать. Решиться на такую работу мо­жет специалист, который сам прошел этот этап, и вид чужого горя его не пугает.

Формирование Внутреннего Родителя

Необходимо открыть в себе внутреннюю, психологическую структура, способную понять и исцелить наши детские раны.

Внутренний Родитель — это воплощение мудрости и принятия, тот идеальный родитель, о котором мечтает каждый из нас. По­чувствовать его можно в тот момент, когда мы проявляем заботу и любовь по отношению к себе. Напуганные опасностью избало­вать и вырастить эгоистов, наши родители были скупы на прояв­ления любви, и мы продолжаем поступать с собою так же. Мучи­тельно ждем, что кто-то другой удовлетворит наши потребности, угадает, сделает именно то, что нам хочется. Не понимая, что все это можем дать себе сами. У Внутреннего Родителя нет единого набора правил — для каждого он разный. Пугливого и осторож­ного он должен успокоить, возбужденному и злому — объяснить, застенчивого заверить в его уникальности, а грустного убедить, что жизнь не закончилась. Но прежде всего Родитель позволяет Ребенку чувствовать и не испытывать вину за свои переживания. Организация диалога между Ребенком и Родителем — суть этого этапа работы. Родитель пытается выяснить потребности Ребен­ка и удовлетворить их нужным способом.

• Спроси себя, что тебе хочется, и дождись ответа.

• Обратись к себе с нежностью и заботой.

• Пообещай себе, что желание будет исполнено. Пусть не сра­зу, но это случится.

• Дай себе возможность следовать за своими «хочу».

• Дай себе ощущение силы и уверенности.

• Подбадривай себя и хвали за результаты.

Может создаться впечатление, что Внутренний Родитель по­такает нашему эгоизму и лени. Но не стоит забывать, что кроме Родителя и Ребенка есть еще другие структуры психики, и имен­но они уравновешивают баланс «надо» и «хочу». Найти и вырас­тить в себе Внутреннего Родителя — значит дать себе шанс по­взрослеть. Инфантильные желания сменяются вполне разум­ными, взрослыми потребностями: создать семью и взять ответ­ственность за своих детей, реализоваться в работе, достигнуть материального благополучия. Человек начинает делать что-то в своей жизни не потому, что «так принято» или «так надо», а пото­му, что он так хочет. Но это результат, а процесс начинается с малого — установления контакта Родителя с Ребенком.

Очень простое, намой взгляд, задание: в ответ на детское переживание соседа сказать фразу, которая бы утешила ребенка. При этом участник называет возраст, когда это произошло: например, пять лет... И вдруг в ответ получа­ет следующее: «Понимаешь, взрослые так поступили не со зла, у них были основания. Наверное, воспитательница бо­ится, что вы перестанете ее слушаться, — она вынужде­на быть строгой. На будущее учти, что существуют пра­вила и их надо выполнять. Дай мне слово, что поста­раешься вести себя хорошо...» Ничего удивительного: что слышали в детстве, то и произносим сейчас. Своим детям или себе самому, в надежде повлиять на разум. А надо, преж­де всего, успокоить и дать поддержку. Для того чтобы это упражнение сделать эффективнее, я даю возможность сыг­рать двух родителей: авторитарного («правильного») и по­нимающего. На контрасте начинает что-то получаться.

Искусственно сделанный, отрепетированный Внутренний Родитель начинает медленно, но неизбежно становиться частью нас— он присваивается. И однажды мы замечаем, когда в мо­мент переживания ошибки, вдруг, вместо критики и самоедства, в нас зазвучит голос: «Не унывай! Все нормально — ты имеешь право ошибиться. Да, это неприятно, но плохим человеком от этого ты не стал». Услышим и поверим.