Примечания. 1) Мой друг Виктор Адлер совершенно верно заметил в статье, которую он опубликовал в день похорон Энгельса

¹⁾ Мой друг Виктор Адлер совершенно верно заметил в статье, которую он опубликовал в день похорон Энгельса, что социализм, как его понимали Маркс и Энгельс, есть не только экономическое, но и универсальное учение (я цитирую по итальянскому изданию: Ф. Энгельс, Политическая экономия. С введением и био-библиографическими заметками Филиппа Туратти, Виктора Адлера и Карла Каутского. Милан 1895). Но чем вернее эта характеристика социализма, как его понимали Маркс и Энгельс, тем более странное впечатление производит, когда Виктор Адлер допускает возможность замены материалистической основы этого универсального учения кантовской. Что приходится думать об универсальном учении, философская основа которого не стоит ни в какой связи со всем его строением? Энгельс писал: Маркс и я были, кажется, единственными, которые перенесли сознательную диалектику в материалистическое понимание природы и истории (см. предисловие к третьему изданию Анти-Дюринга). Из этого совершенно ясно вытекает, что отцы научного социализма, несмотря на некоторых своих современных последователей, были сознательными материалистами не только в области истории, но и в области естествознания.

²⁾ Для характеристики эволюции философских воззрений Маркса представляет большое значение его письмо к Фейербаху от 30 октября 1843 г. Приглашая Фейербаха выступить против Шеллинга, Маркс пишет: «Вы для этого самый подходящий человек, ибо вы являетесь Шеллингом наизнанку. Вполне правильная юношеская мысль Шеллинга, мы должны признавать все хорошее и в нашем противнике, - для осуществления которой, он, однако, не имел никаких способностей, кроме воображения, никакой энергии, кроме тщеславия, никакого стимула, кроме опиума, никакого органа, кроме раздражительности и женской способности воспринимания, - эта правильная юношеская мысль Шеллинга, оставшаяся у него фантастическим видением юности, у вас превратилась в истину, в реальность, в мужественную серьезность. Шеллинг поэтому является вашим искаженным предвосхищением, а как только такому искажению противопоставляется действительность, то оно должно рассеяться, как пар, как облако. Я считаю вас поэтому необходимым, естественным, уполномоченным их величествами природой и историей, противником Шеллинга. Ваша борьба с ним, это - борьба самой философии с извращением этой философии» (К. Грюн, Людвиг Фейербах в его письмах и произведениях. Лейпциг, 1874, том первый, стр. 361). Согласно этому, Маркс, вероятно, понимал юношескую мысль Шеллинга в смысле материалистического монизма. Но Фейербах не разделял этого взгляда Маркса, как видно из его ответа Марксу. Он находит, что Шеллинг уже в своих первых произведениях только превращает идеализм мысли в идеализм воображения, вещам приписывает так же мало реальности, как и я, с той лишь разницей, что это имело другую видимость, потому что на место определенного я он поставил неопределенное Абсолютное и придал идеализму пантеистический оттенок (там же, стр. 402).

³⁾ Энгельс писал: «Ход развития Фейербаха есть превращение гегельянца, - правда, вполне правоверным гегельянцем он не был никогда, в материалиста. На известной ступени этого развития он пришел к полному разрыву с идеалистической системой своего предшественника. С неудержимой силой овладело им, наконец, сознание того, что предвечное бытие абсолютной идеи и логических категорий, существование которых, по Гегелю, предшествовало существованию мира, есть не более как фантастический остаток веры в неземного творца; что вещественный, доступный нашим внешним чувствам мир, к которому принадлежим мы сами, есть единственный действительный мир, и что наше сознание и мышление порождаются вещественным органом, частью нашего тела, - мозгом, - хотя и принадлежат, по-видимому, к невещественному миру. Не материя порождается духом, а дух представляет собою высочайшее порождение материи. Это, конечно, уже чистый материализм» («Людвиг Фейербах». Штутгарт 1907, стр. 17-18).

⁴⁾ Ф. Ланге утверждает: «Настоящий материалист всегда будет склонен направлять свой взор на всю совокупность внешней природы и рассматривать человека только как волну в океане вечного движения вещества. Природа человека является для материалиста только специальным случаем общей физиологии, как мышление есть только специальный случай в цепи психических жизненных процессов» («История материализма», т. II, стр. 74. Лейпциг 1902). Но и Теодор Дэзами в своем «Кодексе Коммуны» (Париж, 1843) тоже исходит от человеческой природы (человеческого организма), и, несмотря на это, никто не усомнится, что он разделяет взгляды французского материализма XVIII столетия. Впрочем, Ланге совершенно не упоминает Дэзами, тогда как Маркс причисляет его к французским коммунистам, коммунизм которых был научнее, чем коммунизм, напр., Кабэ. «Дэзами, Гэ и другие французские коммунисты того же направления, - говорит Маркс, - развивают материалистическое учение, как учение реального гуманизма и логическую основу коммунизма» («Святое семейство»). В то время, когда Маркс и Энгельс писали цитированное произведение, они еще расходились в оценке философии Фейербаха. Маркс называл ее материализмом, совпадающим с гуманизмом (подобно тому, как Фейербах в теории, французский и английский социализм и коммунизм являются на практике материализмом, совпадающим с гуманизмом). Маркс вообще рассматривал материализм, как необходимую теоретическую основу коммунизма и социализма. Энгельс, напротив, придерживался взгляда, что Фейербах раз навсегда покончил со старым противоположением спиритуализма и материализма («Святое семейство»). Позже, как мы видели, он также отмечает в развитии Фейербаха эволюцию от идеализма к материализму.

⁵⁾ Уже в это время Фейербах написал следующие примечательные строки: «Несмотря на всю противоположность между практическим, oтpицaющим всякую спекуляцию, реализмом в системах так называемого сенсуализма и материализма англичан и французов и духом всего Спинозы, они все же имеют свое последнее основание в том взгляде на материю, который был выражен Спинозой) как метафизиком, в знаменитом положении материя - отрицает бога» (К. Грюн, Фейербах, т. 1, стр. 324-325).

⁶⁾ В «Святом семействе» Маркс замечает: «Гегелевская история философии изображает французский материализм, как осуществление спинозовской субстанции».

⁷⁾ «Как познаем мы внешний мир? Как познаем мы внутренний мир? Мы не имеем ведь для нас иных средств, чем для других! Знаю ли я что-нибудь о себе без посредства чувств? Существую ли я, если я не существую вне себя, т. е. вне моего представления? Но откуда я знаю, что я существую? Но откуда я знаю, что я существую не в представлении, а чувственно, действительно, если я не воспринимаю себя при посредстве чувств?» (Посмертные афоризмы Фейербаха в кн. Грюна, т. II, с. 311).

⁸⁾ Тут мы особенно рекомендуем вниманию читателя ту мысль Энгельса, что законы внешней природы и законы, регулирующие телесное и духовное бытие человека, суть две группы законов, которые мы, в крайнем случае, еще можем отделить в представлении, но никогда в действительности («Анти-Дюринг»). Это-то же самое учение об единстве бытия и мышления, объекта и субъекта. О пространстве и времени смотри пятую главу первой части указанного сочинения. Из этой главы видно, что пространство и время были для Энгельса, как и для Фейербаха, не только формами созерцания, но и формами бытия.

⁹⁾ Фейербах сказал о своей философии: «Моя философия не может быть исчерпана пером, она не находит места на бумаге». Но это положение имело для него только теоретический смысл. Он заявляет дальше: «Ибо для нее, - т. е. для философии Фейербаха, - истинным является не продуманное, а то что было не только продумано, но увидено, услышано и прочувствовано» (Посмертные афоризмы в книге Грюна, т. II) стр. 306.).

¹⁰⁾ Более того. По возвращении из ссылки, Чернышевский опубликовал статью «Характер человеческого знания». В ней он остроумно доказывает, что человек, сомневающийся в существовании внешнего мира, должен усомниться в своем собственном существовании. Чернышевский был и навсегда остался верным последователем Фейербаха. Основная мысль его статьи может быть выражена следующими словами Фейербаха: «Я отличаюсь от вещей и существ вне меня не потому, что я себя отличаю от них, но я отличаю себя потому, что отличаюсь от них физически, органически, действительно. Сознание предполагает бытие, есть только осознанное бытие, сущее как сознанное, представленное» (Посмертные афоризмы в книге Грюна, т. II, стр. 306).

¹¹⁾ Точно так же поступают Эрнст Мах и его последователи. Они сначала превращают чувствование в самостоятельную, не зависящую от чувствующего тела сущность, которая у них называется элементом, и затем объявляют, что в этой сущности дано решение противоречия между бытием и мышлением, субъектом и объектом. Из этого видно, как велика ошибка тех, кто утверждает, что Мах близок к Марксу.

¹²⁾ Этим объясняются оговорки, которые Фейербах всегда делает, когда говорит о материализме. Так, например: «Идя от этой точки назад, я совершенно соглашаюсь с материалистами; идя вперед, я расхожусь с ними» (Посмертные афоризмы). Что он хотел этим сказать, видно из следующих его слов: «И я признаю идею, но только в области человечества, политики, морали, философии» (Грюн, т. II, стр. 307). Но откуда является идея в политике и морали? Этот вопрос не решается еще тем, что мы признаем идею.

¹³⁾ Впрочем, и по Фейербаху человеческое существо создается историей. Так, он говорил: «Я мыслю только как субъект, воспитанный историей, обобщенный, соединенный с целым, с родом, с духом всемирной истории; мои мысли имеют свое начало и основание не непосредственно в моей особенной субъективности, - они представляют результаты, их начало и основание есть начало и основание самой всемирной истории» (К. Грюн, II, стр. 309). Мы, таким образом, находим уже у Фейербаха зачатки материалистического понимания истории. Но он в этом отношении идет не дальше Гегеля (см. нашу статью «К шестидесятилетию смерти Гегеля» в сборнике «За двадцать лет») ^*121 и даже отстает от него. Вместе с Гегелем, он подчеркивает значение того, что великий немецкий идеалист называл географической основой всемирной истории. Он говорит: «Ход истории человечества, конечно, предписан ему, ибо человек следует за движением природы, как это видно по направлению вод. Люди стремятся туда, где они находят место, и место, которое им больше всего пригодно. Люди оседают в известной местности, они определяются местом, в котором они живут. Сущность Индии есть сущность индуса. То, что он есть, чем он стал, есть только продукт ост-индского солнца, ост-индского воздуха, ост-индской воды, ост-индских зверей и растений. Каким же образом человек мог первоначально возникнуть не из природы? Люди, которые осваиваются со всякой природой, возникли из природы, не выносящей никаких крайностей» (Посмертные афоризмы, К. Грюн, том. II, стр. 330).

¹⁴⁾ См. «Нищету философии», часть вторая, замечания первое и второе. Следует, однако, заметить, что и Фейербах критиковал Гегелевскую диалектику с материалистической точки зрения. «Что такое диалектика, - говорит он, - которая стоит в противоречии с естественным происхождением и развитием? Как обстоит дело с ее необходимостью?. Где объективностъ психологии вообще, философии, которая абстрагируется от единственной категорической и повелительной, основной и прочной объективности, объективности физической природы философии, которая полагает, что ее конечная цель, абсолютная истина и завершение духа, заключается как раз в полном удалении от этой природы и абсолютной, не ограниченной никакими Фихтевским) не-я, никакой кантовской вещью в себе, субъективности» (К. Грюн, 1, 399).

¹⁵⁾ «При всей постепенности переход от одной формы движения к другой всегда остается скачком, решающим поворотом. Таков переход от механики небесных тел к механике меньших масс на отдельных небесных телах, также переход от механики масс к механике молекул, охватывающей движения, которые мы исследуем в так называемой собственно физике: теплота, свет, электричество, магнетизм; точно так же переход от физики молекул к физике атомов - химии - опять-таки совершается посредством решительного скачка, и еще более это имеет место при переходе от обыкновенного химического действия к химизму белковины, который мы называем жизнью. Затем уже в пределах сферы жизни скачки становятся все реже и незаметнее» (Энгельс, «Анти-Дюринг»).

¹⁶⁾ Наполеон I говорит: «Природа оружия определяет состав армии, театр войны, походы, позиции, боевой порядок, устройство крепостей. Все это создает постоянную противоположность между войнами древних и современных народов» («Очерк войн Цезаря», 1836, стр. 87).

¹⁷⁾ Еще Милль, повторяя слова одного из величайших мыслителей нашего времени, говорил: «Из всех вульгарных способов уклониться от исследования воздействия, которое оказывают социальные и моральные влияния человеческого духа, самым вульгарным является приписывание различий в поведении и характере присущим человеку естественным различиям» («Основания политической экономии», 1, 390).

¹⁸⁾ Мы позволим себе указать на нашу статью в журнале «Современный мир» («О так называемых религиозных исканиях в России», 1908, сентябрь и ноябрь) ^*122. Мы исследовали в ней и значение техники для развития религиозных представлений.

¹⁹⁾ Известно, что у нас осенью 1905 года некоторые марксисты рассуждали не так. Они считали возможной в России социалистическую революцию, как будто производительные силы этой страны были уже достаточно развиты для такой революции.

²⁰⁾ Энгельс говорит в своей работе о происхождении семьи, что чистые охотничьи народы существуют только в воображении ученых. Охотничьи племена являются в то же время и собирателями. Но, как мы видели, охота оказывает глубочайшее влияние на развитие воззрений и вкуса этих народов.

²¹⁾ В своей полемике против братьев Бауэров, Маркс пишет: «Французское просвещение, а в особенности французский материализм XVIII века, представляет собою не только борьбу против существующей религии и теологии, но также открытую, ясно выраженную борьбу против метафизики XVII столетия - против метафизики Декарта, Мальбранша, Спинозы и Лейбница - и в то же время борьбу против существующих политических учреждений. Теперь это уже всем известно».

²²⁾ Уже Спиноза (Этика, III часть, вторая теорема, примечание) сказал, что многие думают, что они поступают свободно, потому что они знают свои дела, но не знают их причин. Так, ребенок думает, что свободно хочет молока; рассерженный ребенок, что он хочет мести; трусливый, что он хочет бежать. Ту же самую мысль выразил Дидро, материалистическое учение которого вообще было спинозизмом, освобожденным от теологической оболочки.

Date: 2015-11-14; view: 244; Нарушение авторских прав