Глава 14. Афганистан. Хайдарский горный проход

Афганистан. Хайдарский горный проход.

25 июня, вторник. 3.42.

Бывшие пленные, ведомые лейтенантом Савельевым, достигли первого изгиба и скрылись из виду наблюдателей лагеря подготовки афганских боевиков и от моджахедов постов Балани. Они попали в так называемую «мертвую зону». За изгибом у полосы дикого кустарника Савельев остановился. Рядом встали и беглые солдаты. Передохнуть, отдышаться. Лейтенант подошел к кустам и… обомлел. Навстречу ему вышел вооруженный человек в советской военной форме. Сзади в кольцо взяли и его подчиненных.

Человек, вышедший к Савельеву, приказал:

— Спокойно, лейтенант! Мы – свои. Спецназ КГБ. Ваша одиссея закончилась. Я – майор Дросов.

Лейтенант произнес:

— Но… но… нас должны были встретить в верхнем ущелье!

Дросов, соглашаясь, кивнул:

— Должны… были. А встретили здесь. В принципе для вас какая разница, где подберут свои? Главное, что теперь вы в полной безопасности.

— Ничего не понимаю! – с недоумением произнес Савельев.

Дросов усмехнулся:

— А тебе, лейтенант, ничего и не надо понимать. Так уж получилось, что вы, пленные кишлака Чиштан, стали разменными фигурами в большой игре, спланированной господином Хикматом. Одного не учел высокопоставленный дух – мы тоже не пальцем деланные. Короче, ты готов добровольно подчиняться или мне заставить тебя сделать это?

— Готов!

— Правильно! Тогда подзывай своих ребятишек и чеши с ними за большой куст. Там в расщелине разденетесь до трусов.

Савельев вскинул удивленный взгляд на майора.

— Раздеться до трусов?

— Да, черт тебя подери. Ты забыл русский язык?

— Но… зачем?

— Затем, что дальше, в верхнее ущелье, в вашей форме, изображая вас, пойдем мы, офицеры спецназа. А вы, товарищи бывшие пленные, облачившись в нашу форму, дождетесь в расщелине проводника, который отведет вас в безопасное место. Для тебя, лейтенант, и твоих подчиненных все кончилось. Вы вырвались из плена и будете эвакуированы в Кабул. Разумеется, после того, как мы тут разберемся с людьми Хикмата и Балани. Тебе все ясно?

Савельев вздохнул:

— Никак нет. Но я подчиняюсь!

— Вот-вот. Веди бойцов в кусты. Мы следом!

В 4.02 Дросов доложил генералу Еременко:

— Первый, я – Карат-2, к выходу готов!

Руководитель операции ответил:

— Давай начинай, Карат-2! Спокойно, без суеты, помня, беглецы устали, они истощены, да еще марш-бросок совершили, а значит, идти должны медленно.

— Да все я знаю!

— Тогда удачи, Карат-2!

— Вы бойцов с лейтенантом подберите, они еще ничего не понимают. Оружие наше в нише, левее расщелины.

— Понял! Работай!

Дросов повернулся к Кабарову, Гломазову и Каримову:

— Вперед, ребята!

Группа спецназа, заменившая пленных, вышла на середину Хайдарского прохода и направилась на запад, в сторону входа в верхнее ущелье, в котором и должно было разыграться основное кровавое действо смертельного противоборства советских спецназовцев и афганских моджахедов. Начало светать. Но наверху, над склонами. В горном проходе пока по-прежнему царствовала мгла. Группа продвигалась медленно. Вышла в сектор наблюдения одного из постов моджахедов, о чем старший поста тут же доложил Балани. Вскоре и второй пост душманов сообщил о том, что пленные свернули в верхнее ущелье. Балани, находившийся в палатке временного штаба, связался с Ханом.

— Хан! Беглецы вошли в ущелье!

Полевой командир ответил:

— Понял! Через пять минут начинаю выдвижение отряда.

— Будь аккуратен. Пленные идут медленно, они устали, кратковременный отдых за изгибом прохода придал им немного сил. Твой передовой дозор не должен обнаружить себя раньше времени, иначе вся операция сорвется. Русский спецназ растворится в горах, а Хикмат снимет с нас головы.

Хан передал:

— Не волнуйся, саиб! Знаешь, мне не впервой вступать в схватку с гяурами. Никто из них из этого ущелья живым не уйдет, даже если Нури допустит ошибку. Кстати, он сейчас чем занимается? Не начал еще вводить своих воинов в ущелье?

— Начал.

— И как, если не секрет, складывается обстановка на южном входе?

— Пока все идет по плану!

— Это хорошо!

Подумав, Балани сказал:

— Слушай, Хан, пожалуй, я на всякий случай отдам приказ Урдану подвести к границе два взвода его полуроты.

Хан удивился:

— Ты чего-то опасаешься? Уж не горстки ли русских спецназовцев, готовящихся встретить наших беглецов, а заодно с ними и смерть?

— Не знаю, не знаю! Но меня не покидает тревога. Предчувствие надвигающейся опасности. Причины этому не нахожу, но на душе неспокойно.

— О какой опасности ты говоришь?

— Не подготовили ли гяуры нам свой сюрприз?

— Твои опасения беспочвенны. Чтобы провести контракцию против моего отряда и сил Нури, а это более двухсот хорошо вооруженных, обстрелянных воинов, прикрытых десятком боевых машин пехоты, русским потребуется не менее полноценного, оснащенного техникой мотострелкового батальона. Такое количество людей и техники скрытно в приграничный район не перебросишь. Встречающую группу человек в двадцать-тридцать – вертолетом, да, реально отправить, что русские и сделали, но не батальон. И потом, не стали бы гяуры затевать масштабную операцию ради спасения каких-то четырех придурков, сдавшихся в плен. Они и в прошлый раз атаковали лагерь только из-за того, чтобы уничтожить спецкоманду «Призраки». Останься Карамулло в кишлаке, то и его русские не тронули бы. Их задача состояла в ликвидации карательной команды, ну и заодно в освобождении пленных и уничтожении Фархади. Сейчас же ситуация иная. Вот когда мы перебьем их группу спецназначения, тогда неверные наверняка ответят. Но не сейчас! Так что успокойся! С нами Всевышний, и мы сделаем свое святое дело!

Балани вздохнул:

— Да, ты прав! На меня просто продолжает оказывать негативное влияние предыдущая акция русских.

— Это пройдет! Второй раз в Пакистан русские не сунутся. Будут мстить, блокируя наши отряды в Афганистане. Но это позже, когда мы уничтожим их группу, что сейчас ждет не дождется своих пленных! Тогда и мы будем готовы скорректировать дальнейшие действия.

— Да! Удачи тебе, Хан!

— Как говорят наши друзья, американцы, о'кей, сэр! До связи! Я начинаю выдвигаться к верхнему ущелью.

— Да поможет тебе Аллах!

Балани отключил станцию, положил ее на стол. Прилег на широкий топчан, укрытый кошмой. Подумал о том, что время тянется очень медленно. С момента выхода американцев и пленных из подземелья крепости Бабер прошло чуть более часа, а кажется, миновала целая вечность. Чувство тревоги не покидало начальника лагеря. Он встал, вновь включил рацию малого радиуса действия:

— Урдан! Ответь!

Капитан ответил:

— На связи, саиб!

— Где находишься?

— В первом взводе!

— У тебя возле КПП по-прежнему только три боевые машины пехоты?

— Да! Но я в течение пяти-десяти минут могу вывести всю полуроту к Хайдарскому проходу. Все девять машин и семьдесят бойцов.

— А сколько времени тебе понадобится, чтобы войти в верхнее ущелье?

— Максимум минут двадцать!

— Хорошо! Будь в готовности сделать это!

— Считаете, без применения моей полуроты дело не обойдется?

— Не знаю, Али, не знаю! Надеюсь, обойдется!

— Хорошо, саиб! Я готов вступить в бой!

Начальник лагеря спросил:

— Против авиации противника средства ПВО имеешь?

— Только против вертолетов. Американские ПЗРК есть у Хана и у Нури!

— Ясно! Держи своих подчиненных в готовности к ведению боевых действий на территории Афганистана!

— Мы всегда готовы к бою!

— Связь, Урдан, по необходимости. Без моей личной команды никаких движений, отбой!

Положив рацию на стол, Балани вновь прилег на топчан, взглянул на часы, 4.40. Еще часа два-три, и…

Мысли начальника лагеря прервал приближающийся с юго-востока гул мощных моторов. Машины шли в лагерь от Чевара.

Балани встал.

В дверь тамбура постучали.

— Входи, Алим! – крикнул начальник лагеря.

Он знал, что, кроме помощника Алима Рахима, в штабную палатку в это время войти никто не имеет права. И действительно, на пороге показался помощник Балани. Он доложил:

— Господин, наряд охраны с КПП выезда на Чевар только что доложил, в лагерь прибыл сам генерал Мехмед Хикмат.

— Надеюсь, его беспрепятственно пропустили на объект?

— Так точно. И его, и бронетранспортер сопровождения. Не понимаю, зачем здесь, в Пакистане, господин Хикмат постоянно таскает за собой многочисленную охрану на БТРе!

— А тебе не положено вникать в такие подробности. Приготовь чай и будь под рукой!

Алим поклонился:

— Слушаюсь, саиб!

Балани вышел из палатки. Тут же рядом с ним остановился «Хаммер». Из салона вышел Хикмат. С ходу спросил:

— Как дела, Балани?

Начальник лагеря доложил:

— Пока все идет по плану, господин командующий!

— Хан блокировал ущелье?

— Нет! Он только недавно начал выдвижение к нему. Как только пленные вошли в ущелье.

— Остальное доложишь в палатке.

Хикмат прошел мимо охраны в палатку. Его личная охрана сменила охрану Балани.

Присев за стол, Хикмат платком вытер пот со лба:

— Ночь, а жарко. Днем будет пекло!

Балани изобразил подобие улыбки:

— Пекло в ущелье начнется уже через пару часов.

— Посты наблюдения ничего подозрительного в Хайдаре не заметили?

— Нет!

— Что у Нури?

— Тот начал движение по ущелью!

Хикмат приказал:

— Соедини меня с ним.

Балани схватил рацию, вызвал полевого командира и передал трубку командующему моджахедами:

— Нури? Как глубоко ты вошел в ущелье?

— Километров на семь! – доложил Нури.

— Склоны контролируешь?

— Конечно! По верху идут фланговые дозоры.

— И что они докладывают?

— Обстановка спокойная, ущелье чистое!

— Ты в тылу оставил группу прикрытия?

— Да, саиб! Десять человек… У них в тылу тоже тихо.

— Хорошо, продолжай движение.

— Слушаюсь.

Хикмат выключил станцию, передал ее Балани. Произнес:

— Значит, русский спецназ ждет пленных в определенном квадрате?

— Так точно!

— Гяуры выставили посты охранения?

— Да! Но недалеко от площадки приема вертолета!

— Станция Асадулло фиксирует переговоры за приграничным перевалом?

— Пока лейтенант насчет переговоров за перевалом ничего не докладывал! Пытается слушать эфир, что дается ему с трудом.

— Почему?

— Станция устаревшая. Ее возможности весьма ограничены, но Асадулло работает.

Временный командно-наблюдательный пункт генерала Еременко.

В 4.53 руководитель операции «Опережающий удар» принял сразу два доклада. Первым доложился командир усиленной сводной штурмовой роты капитан Сергиенко:

— Все идет по плану, Нури вошел в ущелье, Хан развернул свою банду и тоже направился к ущелью. Как наши беглецы?

— Идут по проходу. Прошли сектор наблюдения постов Балани. Снайпером Дросова замечено движение в полуроте Урдана. Не спят духи. Видимо, Хикмат не исключает, что мы можем подготовить ему сюрприз.

— Ясно! Надеюсь, вы приняли меры, дабы заблокировать прорыв БМП духов во время боя в ущелье, шум от которого непременно достигнет ушей Балани?

Генерал ответил:

— Меры по блокированию Хайдарского прохода приняты.

— Это уже радует. Но ладно, с вашего разрешения начинаю преследование банды Хана!

— Ты поаккуратней с этим, Буйный!

— Все будет нормально!

Временный штаб начальника лагеря подготовки моджахедов, Пакистан.

Приняв из рук помощника Балани пиалу крепко заваренного зеленого чая, Хикмат поинтересовался:

— Мустафа! А чем у тебя занимается Довлатов?

Балани доложил:

— Вышел к западному КПП, чтобы лично проконтролировать выход пленных в Хайдарский проход. Отозвать сюда?

Хикмат отрицательно покачал головой:

— Не надо! Пусть остается на позиции у КПП. Если что, возглавит действия полуроты. Капитан Урдан человек надежный, но бывший полковник Советской Армии организует атаку моторизованного подразделения лучше, он знает, как действовать против своих. У Урдана мало опыта, у Довлатова боевого опыта более чем достаточно. Пусть остается там, где есть.

Балани поклонился:

— Слушаюсь, господин командующий!

Отпив несколько глотков чая, Хикмат неожиданно спросил начальника лагеря:

— Мустафа! У тебя нет ощущения надвигающейся катастрофы?

— Вы словно видите людей насквозь, саиб! Действительно, последнее время тревога не покидает меня. И причин ей я не нахожу! Вроде все идет по плану. Кроме взвода, высаженного русскими в центре верхнего ущелья для встречи пленных, других, даже мелких подразделений наши наблюдатели не заметили. Вертолеты гяуров также за истекшие сутки никак не проявляли себя в приграничном районе. Нури и Хан докладывают, что у них все чисто. Казалось бы, поводов для беспокойства нет, а тревога не проходит!

Хикмат проговорил:

— Вот и у меня неспокойно на душе. Слишком уж все гладко идет. Как бы нам самим не попасть в капкан к русским.

— Но как?

— Эх, Мустафа, если бы я знал ответ на твой вопрос, то немедленно принял бы меры.

В палатку вошел Асадулло:

— Разрешите, господа?

— Что у тебя? – спросил Хикмат.

— За приграничным перевалом ведутся радиопереговоры. Несмотря на то, что аппаратура станции слаба, чтобы перехватить их, а тем более запеленговать – перевал представляет собой огромный экран, мешающий работе, – кое-что к нам все же прорывается.

Хикмат взглянул на Балани:

— Что это может означать?

— Возможно, аппаратура лейтенанта зафиксировала мои переговоры с Ханом и Нури? Главарь моджахедов взглянул на Асадулло:

— Что на это скажешь, лейтенант?

Командир группы радиоэлектронной разведки отрицательно покачал головой:

— Ваши переговоры фиксируются без проблем. В эфире активно работают станции за перевалом. Этому могу дать одно объяснение: пленные, имея рацию, переданную им американцами, постоянно общаются с командиром встречающей группы. Непонятно только, для чего? Командир встречающей группы наверняка профессионал, и он просто приказал бы пленным без экстренной необходимости не выходить на связь.

Хикмат резко поднялся:

— Так что все это значит?

Молодой лейтенант-афганец втянул голову в плечи:

— Не могу знать, саиб! Я сообщил вам то, что происходит в эфире за перевалом.

— К тебе претензий нет, возвращайся на станцию, работай!

Асадулло, развернувшись, покинул палатку.

Хикмат подошел вплотную к Балани:

— Я тебя спрашиваю, что все это значит?

— Не знаю, господин генерал. Ну не могли русские стянуть к верхнему ущелью значительные силы, не могли!

— А незначительные? Пару групп спецназа, например?

— Не знаю! Мои наблюдатели…

— Да плевать я хотел на твоих наблюдателей! Так! Надо что-то делать.

— Отозвать Хана с Нури?

— С ума сошел? Нет, мы поступим по-другому. Раз возникла, пусть пока и потенциальная, угроза провала нашей операции, ее надо устранить немедленно. А посему срочно вызывай сюда Довлатова и Урдана!

— Слушаюсь!

Балани вышел из палатки. Вскоре вернулся, доложил:

— Через пять минут названные вами лица будут здесь!

— Хорошо! Расстели на столе карту района и передай помощнику, пусть Асадулло обеспечит мне связь с зенитно-ракетным дивизионом пакистанской армии.

— Слушаюсь!

Балани вызвал Алима, поставил помощнику задачу. Отпустив его, расстелил на столе карту.

Явились капитан Урдан и полковник Довлатов.

Хикмат обратился к предателю:

— Полковник, тебе хорошо известна тактика действий советских подразделений, имеющих задачу провести контроперацию против противника в горах?

Довлатов пожал плечами:

— Обычно этим занимались спецподразделения, я же войсковой офицер, но в общих чертах с тактикой проведения подобных акций знаком.

— Как считаешь, русские могли скрытно перебросить в приграничный район крупные силы?

Полковник ответил:

— Нет! Скрытно не могли! Противник мог сделать другое.

— Что именно?

— Подвести к ущелью разведывательные группы, если таковые проводили рейды в близлежащих районах.

— Будем считать, что подвели.

— Если принять ваш вариант, то к подразделению, высадившемуся для принятия пленных, могли подойти две, от силы три такие группы. Как правило, они малочисленны, вооружены лишь стрелковым оружием, но укомплектованы профессионалами – офицерами и прапорщиками.

— Их боевые возможности?

— Группы мобильны, автономны, отменно физически подготовлены для работы в горно-пустынной местности. Каждый боец может действовать самостоятельно и в то же время согласованно, в рамках выполнения общей задачи. Они легко рассыпаются и вновь собираются в единый кулак. Наиболее эффективны для сбора разведывательной информации, но при неожиданной встрече с противником способны вести бой, имея против себя превосходящие силы. В экстремальной ситуации в плен предпочитают не сдаваться, бьются до последнего патрона. Существенный недостаток у таких групп – это ограниченность в боеприпасах. Они не могут иметь при себе большой арсенал, ведь все несут на себе. Тройной боекомплект – максимум для бойцов таких групп. Но они умеют рационально расходовать его. Стреляют только по определенным целям, придерживаясь принципа: один выстрел – один-два трупа. Группы универсальны. Любой боец может заменить собой другого, командира в том числе.

— Они ведут радиопереговоры между собой?

— В исключительных случаях или если получают приказ на объединение в отряд. А вот отряд спецназа – это уже серьезная сила!

— Тридцать спецов – серьезная сила?

Довлатов ответил:

— При штурме лагеря, когда им руководил Фархади, только отряд Карамулло подвергся нападению войскового, скорее всего десантного подразделения, остальное сделали спецназовцы. И было их человек десять-пятнадцать!

— Но все равно, что могут тридцать, пусть самых лучших в мире профессионалов против более чем двухсотенной группировки наших сил? Имея при этом весьма ограниченный запас боеприпасов?

— А вот это смотря как они будут действовать! Но мне кажется, что мы ведем пустой разговор. Русские в таком составе и количестве здесь проявиться не могут.

— Как у вас говорят: кажется – перекрестись!

— Это говорят у неверных, я – мусульманин!

— Считаешь, мы преувеличиваем опасность?

— Да! И это объяснимо после недавнего штурма лагеря. Скорее всего, русские не готовят западни. И сами не ожидают нападения. Но готовы к нему. А также наверняка держат в Джебаде подразделение поддержки, которое может быть переброшено к верхнему ущелью за какие-то полчаса. Это время взвод спецназа в состоянии продержаться против натиска отрядов Хана и Нури, если те дадут втянуть себя в позиционный бой!

— Ну, встретить вертушки с десантом, слава Аллаху, у нас есть чем! – сказал Хикмат.

— Тогда не вижу особых оснований для беспокойства, господин командующий!

Хикмат отошел к топчану:

— Мне надо подумать. Всем находиться здесь и не мешать мне!

Командующий вооруженными силами так называемого Движения сопротивления советской оккупации Афганистана присел на край топчана, задумался. Балани, Довлатов и Урдан заняли места за столом совещаний. Они, как и приказал Хикмат, молчали, ожидая решения своего главаря.

Хикмат наконец оторвался от мыслей. Повернулся к подчиненным:

— Русские способны на все! Вы пытались убедить меня, что они не могут скрытно перебросить сюда крупные силы. Я же решил – могут. Это тяжело, почти невозможно. Но только почти. Для русских же «почти» не существует, а следовательно, они могли пойти на контригру. Посудите сами. Поверит лучшая в мире разведка в то, что американцы сумели беспрепятственно вывести пленных из крепости в Хайдарский проход? Вряд ли. Я все больше склоняюсь к тому, что мы допустили ошибку, связавшись с инструкторами. Надо было пресечь их деятельность, а побег организовать каким-то иным способом. Второе: остались ли для русских неизвестными перемещения к ущелью таких крупных наших подразделений, как сотни Хана и Нури, да еще сосредоточение в лагере моторизованной полуроты? Тоже вряд ли. И при этом они почти открыто высаживают взвод в ущелье для встречи пленных. Надеются на помощь вертолетов огневой поддержки? Зная, что у нас есть переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер»? Нет, господа. Русские – опытные воины. Так почему они действуют как дилетанты?

Поднял руку Урдан:

— Извините, саиб, вы мудрый человек, но, по-моему, сгущаете краски. С моей точки зрения, все обстоит гораздо проще. Русские узнают о побеге пленных, которых оставили после первого штурма лагеря. Принимают решение вытащить их. Это характерно для русских. Советская разведка вербует американцев, чтобы организовать побег. А вывести с территории лагеря ночью пленных не так уж и сложно, тем более если разыграть спектакль на границе. Взвод высаживается в районе, где готовит встречу пленным. Заметьте, не подбирает их сразу на входе в Хайдар, а назначает место в верхнем ущелье. Почему? Потому, чтобы вовремя бежать, если за беглецами будет преследование. Наши наблюдатели не заметили не то что крупных сил, но даже тех малочисленных разведгрупп, о которых говорил полковник Довлатов. А они, если русские действительно готовят сюрприз, как-нибудь, да выдали бы свое присутствие. Переговоры в эфире? Это могут быть переговоры командира встречающей группы со своим командованием, с аэродромом базирования вертолетов в Джебаде и с пленными. Да, командир встречающей группы обязательно вышлет и наверняка уже выслал к Хайдару передовой дозор, который может остаться не замеченным для наблюдателей. Все же во взводе спецы. Что они увидят? Пустой проход и четверых своих пленных. Дозор не проявит себя. Он пропустит беглецов и будет продолжать отслеживать обстановку. До того момента, как пленные не удалятся в ущелье на приличное расстояние. Убедившись, что за пленными нет преследования, дозор уйдет. И вот тогда…

В проеме двери показалась физиономия помощника Балани.

Хикмат недовольно спросил:

— Чего тебе?

— С постов наблюдения доложили, что на выходе из ущелья обосновались два бойца встречающих взвода русских. Они осмотрели местность и устроили позицию за одним из валунов!

Урдан воскликнул:

— А я что говорил? Вот и дозор русских! И он вполне мог вести активные переговоры в эфире со своим командиром по мере выхода к Хайдару! Дозор даже не стал прятаться. Это говорит о том, что русские уверены – их план побега пленных с помощью американцев удался.

Хикмат отпустил помощника Балани. Поднял глаза к потолку:

— Всевышний! Что готовишь ты нам? Победу или поражение? Мне очень важно знать это. Но я не узнаю. Прошу, помоги нам в святом деле борьбы с неверными.

Закончив своеобразную молитву, Хикмат присел за стол рядом с командирами:

— Хорошо! Продолжаем акцию. Тем более назад хода уже нет! Но подстрахуемся. Урдан! Личный состав одного взвода немедленно вышлешь в Хайдарский проход. Без техники, пешим порядком. Задача командира взвода – взять под контроль вход в верхнее ущелье после того, как туда войдут пленные, а за ними отряд Хана. Это лишним не будет. Если я утрирую ситуацию и неправильно оцениваю обстановку, то выход взвода превратится в учебное занятие. Если же русские все же готовят нам сюрприз, то неожиданное появление в Хайдаре твоих людей испортит им игру. И на корректировку задач времени не оставит.

— Слушаюсь, саиб! – поклонился командир роты и вышел из палатки.

Хикмат повернулся к Довлатову:

— Ты, полковник, возвращайся на позицию у КПП. Если что, лично поведешь БМП в Хайдар. Выдвижение по моему приказу!

Бывший полковник козырнул:

— Есть, господин генерал!

— Свободен!

Временный штаб покинул и Довлатов. Хикмат остался с Балани. Посмотрел на часы.

— Еще немного, и мы узнаем, кто был прав!

— Время пролетит быстро, саиб! Еще пара пиал чаю…

— Нет, Балани. Никакого чая. Лучше переведи связь со станции Асадулло сюда в палатку, чтобы я мог иметь возможность контактировать со всеми подразделениями нашей группировки здесь и в приграничье Афганистана.

— Слушаюсь, саиб!

Вновь появился Алим:

— Господин генерал, на связи командир зенитно-ракетного дивизиона пакистанской армии майор Уржадан.

— Давай трубу! Главарь моджахедов взял аппарат специальной связи:

— На связи Хикмат! Ассолом аллейкум, уважаемый господин майор!

Уржадан сдержанно ответил:

— Ва аллейкум ассолом, господин генерал! Слушаю вас!

— По данным нашей разведки, русские вновь планируют налет из Афганистана на наш лагерь на плоскогорье Пакистана, что в тридцати километрах от города Чевар.

Майор сказал:

— Мне такие данные не поступали!

— Скажите, Уржадан, что надо сделать для того, чтобы ваша часть передислоцировалась к границе, к выходу в Хайдарский проход?

Командир пакистанского дивизиона ПВО ответил:

— Убедить высшее руководство вооруженных сил в целесообразности или необходимости подобной передислокации. Но вам, господин, вряд ли удастся это сделать, так как наша разведка тоже не сидит сложа руки и следит за ситуацией в Афганистане.

Хикмат спросил:

— А если, скажем, обойтись без формальной волокиты и переместить к лагерю одно из подразделений вашего дивизиона? За что я готов заплатить неплохие деньги. Очень неплохие, Уржадан, деньги.

— Мой ответ – нет! И если не хотите заиметь кучу неприятностей, больше не предлагайте мне взяток. Тем более что ваш лагерь вместе с кишлаком Чиштан входят в зону ответственности подчиненного мне дивизиона. В любом случае при нарушении кем бы то ни было воздушного пространства Пакистана я прикажу открыть огонь по нарушителям.

— Благодарю, майор. И извините! И забудем о моем предложении! Надеюсь, вы не станете докладывать о нашем разговоре вышестоящему командованию?

— Нет! Мне не нужны враги!

— Еще раз благодарю! До свидания!

— Прощайте, господин генерал. Конец связи!

Хикмат бросил трубку Балани:

— Идиот этот Уржадан! Мог бы неплохо заработать. Но уже того, что наш лагерь находится в зоне ответственности подчиненного ему дивизиона, достаточно, чтобы чувствовать себя здесь в относительной безопасности! Так! Что у нас с выходом в Хайдар полуроты Урдана?

Временный командно-наблюдательный пункт генерала Еременко. 4.25.

В эфир вышел офицер отряда спецназа «Карат-2» Гориленко:

— Первый! Я – ноль второй отряда «Карат-2»!

Руководитель антитеррористической операции ответил:

— Слушаю тебя, ноль второй!

— В лагерь прибыл Хикмат!

— Вот как?

— Его встретил Балани!

— Ну, это понятно, кому же встречать начальника, как не начальнику объекта. Еще что-нибудь?

— Пока все! – Будь постоянно на связи. Главарь душманов появился неспроста. Что-то в лагере должно непременно произойти. И совсем скоро. Держи меня в курсе событий.

— Принял! Отбой!

Еременко оповестил всех командиров подразделений о появлении на территории лагеря самого Хикмата. Генерал оказался прав.

Спустя некоторое время Гориленко доложил:

— В штаб Балани прибыли командир полуроты духов Урдан и Довлатов. Очевидно, Хикмат вызвал их на совещание!

— Интересно бы узнать, что задумал хитрый лис, Хикмат!

— Да, Первый, не мешало бы!

Еременко, подумав, приказал капитану Сергиенко приостановить пассивное преследование банды Хана до прояснения обстановки.

Вскоре на связь вновь вышел Гориленко:

— Совещание закончилось. Урдан прошел к своей полуроте, Довлатов занял прежнюю позицию у КПП.

— С Довлатовым ясно, следи за Урданом!

— Да что за ним следить? Он сейчас у плаца, где строится один из взводов его полуроты.

Генерал хмыкнул:

— Хм! И что сие означает? Хикмат каким-то образом получил информацию о нашей готовящейся контр-операции? Но тогда с его стороны разумнее было бы отвести свои банды в Пакистан. Он не может не понимать, чем для него грозит боестолкновение отрядов Хана и Нури с нашими силами спецназа. Хикмат банды не отводит, а, напротив, по-моему, решает усилить группировку.

— Так точно, Первый, построение моджахедов прошло на скорую руку, и взвод прямо с плаца начал выдвижение к Хайдару!

Генерал выругался:

— Черт! Что задумал пес Хикмат? Взвод идет к проходу пешим порядком?

— Так точно!

— БМП?

— Стоят там, где стояли. Весь личный состав полуроты на ногах.

— Ясно! Отбой!

Приняв доклад Гориленко и следом подтверждение доклада старшим лейтенантом Кругловым, генерал Еременко вызвал командира первого отряда спецназа:

— Карат-1! Я – Первый!

— На связи! – ответил капитан Румянцев.

— Где пленные?

— Они уже должны были подойти к вам! Их ведет прапорщик Щукин!

— Хорошо, проверим! К Хайдару приближается один из взводов Урдана!

— С чего бы это?

— А черт его знает! Логика Хикмата мне не понятна. Его радиоразведка могла зафиксировать интенсивные переговоры за перевалом. Это могло и должно было навести главаря моджахедов на мысль о том, что в квадратах «Z» и «Z-2» сосредоточены, кроме взвода, встречающего пленных, дополнительные силы. Вывод из этого всего следует один. Мы, разгадав игру Хикмата, начали свою собственную партию! Но почему, черт побери, в этом случае Хикмат не отводит банды в Пакистан? А усиливает их?

— Раз не отводит Хана с Нури, то никакой информации о нас у него нет, – спокойно ответил Румянцев. – Одни догадки, предположения, расчеты. Эфир слишком забит переговорами, а те, что фиксирует душманская станция, можно при желании истолковать по-разному. Но Хикмат боится. Второго провала и опять с особым лагерем ему не простят! Вот и страхуется!

Еременко вздохнул:

— Возможно! Твои ребята контролируют посты наблюдения Балани?

— Конечно!

— Значит, видят то же самое, что и душманы?

— Естественно, только немного меньше, чем они, ведь рассредоточены выше наблюдателей духов.

— Так! Ждем, что предпримет взвод, высланный Балани! Лишь бы он не рассыпался по проходу! Тогда гасить его будет не просто!

— Понял! Что-нибудь еще?

— Следуй на КНП, обсудим кое-что!

— Понял! Выполняю!

Генерал отключил станцию. И тут же Олимов доложил:

— Товарищ генерал. Пленных доставили!

Еременко уточнил:

— Бывших пленных, прапорщик, бывших! Давай их ко мне!

— Есть!

Через минуту четверо беглецов выстроились в шеренгу перед руководителем антитеррористической операции.

Представились:

— Лейтенант Савельев Геннадий Алексеевич.

— Сержант Рябов Михаил Николаевич.

— Рядовой Величко Олег Сергеевич.

— Рядовой Казакевич Николай Александрович.

Представился и Еременко:

— Генерал-майор Еременко Сергей Дмитриевич.

Услышав воинское звание немолодого уже офицера, бывшие пленные переглянулись. Это не осталось без внимания Еременко. Он улыбнулся:

— Что, удивлены? Генерал и не в штабе, а здесь, на передовой?

Ответил Савельев:

— Так точно, товарищ генерал!

— Бывает и так. Но ладно. Поздравляю вас с благополучным освобождением из плена. Прапорщик, что привел вас, организует вам и отдых, и питание, и все, что необходимо. Как только мы здесь закончим запланированные мероприятия, вы будете доставлены в Кабул.

Лейтенант сделал шаг вперед:

— Разрешите мне принять участие в мероприятиях наших войск. Отомстить духам за унижения.

— Рвешься в бой?

Из строя вышел сержант Рябов:

— И не только лейтенант. Мы, солдаты, тоже желаем вступить в строй.

— А силенок хватит? Смотрю, ваше физическое состояние оставляет желать лучшего.

Лейтенант заверил:

— Его будет стимулировать ненависть.

— Ладно.

Генерал повернулся к Олимову:

— Отведи бойцов на поляну, что ниже КНП. – Обратился к лейтенанту: – Находиться там, куда отведет прапорщик. Решение по вашей просьбе я доведу позже. Пока отдыхайте! У меня все! Олимов!

Прапорщик указал Савельеву на тропу:

— Пошли, лейтенант! Прямо вниз в колонну по одному.

Группа бывших пленных подчинилась.

Она встретилась с майором Румянцевым, который, напротив, поднимался по склону. Выйдя к Еременко, спросил:

— Те самые?

Генерал кивнул:

— Те самые! Изъявили желание принять бой с моджахедами.

— Ну, это вполне объяснимо! Только бойцы из них сейчас никакие!

— С ними определимся, а сейчас слушай приказ. Всех оставшихся вне акции спецов собираешь в единую группу и выводишь на позиции подготовки ликвидации постов наблюдения противника. Ваша задача – по команде уничтожить наблюдателей и занять посты, взяв под свой контроль вход в верхнее ущелье, а также участок подхода к нему с востока по Хайдарскому проходу. Далее быстро оборудовать позиции для ведения боя с превосходящими силами противника.

Румянцев покачал головой:

— Если вы выставляете нас против духов Урдана, то серьезный бой нам не выдержать. Слишком мало у меня будет людей!

— Ты не останешься с малой группой против банды в тридцать человек. Возьмешь на усиление пленных, вот и им нашлось применение, но используешь в качестве подразделения прикрытия, расположив выше рубежа основных позиций. Оружие им передадим из арсенала, оставленного группой Дросова. Ну и с запада поведем ребят Сергиенко.

— Будем давить духов в Хайдаре?

— Это зависит от того, какую задачу имеет взвод полуроты Урдана.

— Понял!

— А понял, Слава, работай! Забирай вниз всех. Я здесь и с Олимовым управлюсь.

— А если на вас выйдет какая-нибудь разведывательная группа Балани?

— Разберемся! Ты свою задачу уяснил?

— Так точно!

— Ну и вперед! Не теряй времени. Бывшие пленные во главе с лейтенантом Савельевым внизу на поляне, оружие в тайнике-расщелине. Твой прапорщик, что вывел беглецов сюда, знает, где тайник! Работай, Слава, работай!

— Есть, товарищ генерал!

В 5.20 Румянцев доложил, что занял позиции подготовки акции ликвидации постов наблюдения противника. А через десять минут от него прошел доклад – в район соединения верхнего ущелья с Хайдарским проходом вышли тридцать хорошо вооруженных боевиков, которые тут же заблокировали вход в ущелье, организовав линию обороны, используя сложность местного ландшафта.

Генерал, приняв доклад Румянцева, вызвал командира усиленной штурмовой роты капитана Сергиенко:

— Ситуация изменилась. Банда, высланная в Хайдар дополнительно к силам Хана и Нури, заблокировала вход в верхнее ущелье. Понятно, что твои взводы в состоянии уничтожить заслон. Но этот бой явится предупреждением Хану и Нури, что может кардинально изменить обстановку. Поэтому один взвод скрытно отправляй к входу в ущелье. При подходе к цели его командир должен связаться со мной для получения уточненной задачи. А двум взводам придется выходить в квадрат «Z-2» через перевал, минуя вход в ущелье. Как быстро твои подчиненные смогут преодолеть перевал?

Капитан ответил:

— Перевал в принципе не сложный, за час, думаю, пройдем. Вопрос, куда выходить, ведь нам не будет известно местонахождение отряда Хана, что вполне может лишить нас возможности атаковать его с тыла.

Еременко, подумав, приказал:

— Выходи в квадрат «Z-2» на участке 43-20.

— Но тогда мы окажемся далеко от банды Хана, которая за это время может вплотную подойти к встречающей группе? Не выйти ли нам на участке 43-22? Да, в этом случае мы рискуем оказаться прямо над бандой и вынуждены будем атаковать противника непосредственно со склона. Но это лучше, чем выставлять встречающий взвод против ста головорезов Хана!

Еременко повысил голос:

— Двум взводам, которые поведешь лично, выйти на участок 43-20 и оттуда развивать наступление в тыл духов, движение которых, во-первых, замедлит группа Дросова, а во-вторых, и один взвод в состоянии продержаться полчаса до подхода основных сил, или ты сомневаешься в боевых возможностях наших спецов?

— Я не сомневаюсь в возможностях подчиненного мне подразделения, просто не хочу рисковать!

— А атака духов со склона не риск? Да ты при штурме противника непосредственно с перевала рискуешь потерять столько людей, сколько представить не можешь. И я не могу, и никто не может, потому как не знаем, насколько удобен тот спуск для штурма. Карта – одно, а реальность совсем другое. Не тебя мне этому учить. А штурмовать отряд Хана придется в любом случае! Обратного пути уже не будет!

Сергиенко согласился:

— Я все понял. Взвод с командиром, имеющим позывной Запад, отправлю ко входу в верхнее ущелье. При подходе Запад свяжется с вами! Сам с двумя взводами иду на перевал с целью выхода в квадрат «Z-2» на участке 43-20. По выходе докладываю вам и действую по уточненной задаче!

— До связи!

Отключив связь, генерал Еременко вызвал к себе Олимова и приказал:

— Срочно установи одновременную связь с Дросовым, огневыми точками на склонах Хайдарского прохода, Румянцевым, командирами группы взводов, контролирующих банду Нури и встречи бывших пленных!

Олимов бросился к специальной радиостанции. Вызвав офицеров, передал трубку генералу.

Еременко говорил кратко, определяя каждому из командиров подразделений персональную задачу. Говорил десять минут. Закончил словами: – Начало операции предварительно в 6.40 – 7.00. Исключительно по моей дополнительной команде! Все! До связи!