Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 32. Лидия вздыхала, перебирая семена
Лидия вздыхала, перебирая семена. Новый Год прополз мимо них так медленно, словно он путешествовал на горбатой спине улитки. И она даже не хотела вспоминать ту мрачную сцену, которая представляла собой Рождество. Зима спустилась на Далкит со всей своей мощью – противные переплетенные сосульки свисали со ставней, а проклятая дверь, ведущая к передним ступенькам, этим утром примёрзла и не открывалась, эффективно заперев её в своём собственном доме. Лидия могла вспомнить время, когда она любила зиму. Когда наслаждалась любым временем года и всеми присущими им удовольствиями, которые они приносили с собой. Рождество когда-то было её любимым праздником. Но сейчас… ей не хватало Адриана и Илисс. «Возвращайтесь домой, дети. Вы мне нужны», - молча взмолилась она. Звук раскалывающегося дерева резко раздался в воздухе, заставив её непроизвольно и резко поднять голову, отчего её драгоценные семена разлетелись. Чертовски невнимательно с их стороны колоть дрова прямо под окном. Лидия раздражённо поправила волосы и принялась собирать разбросанные семена. Она мечтала о цветах, которые она посадит – если когда-нибудь снова придёт весна. Другой оглушительный треск сотряс Большой Холл. Она подавила совсем неподобающее леди ругательство и отложила свои семена в сторону. - Прекратите это там! Кто-то пытается хоть немного думать! - закричала она. Но оглушительный грохот продолжался. - Мы не так уж и нуждаемся в дровах, парни! - прорычала Лидия в направлении замёрзшей двери. Её слова были встречены ужасными скрипящими звуками. - Ну конечно же. Вот именно! - Она вскочила со стула, вскипев от злости. В последний раз шум, кажется, донёсся… сверху? Она вскинула голову. Или кто-то решил, что было слишком холодно колоть дрова на улице или вместо этого весьма усердно превращал мебель в растопку. Треск сопровождался звоном разбитого стекла. - Дерьмо! - пробормотала Лидия, как дерзко заявила бы её прекрасная невестка. Она повернулась на пятках, подхватила юбки и помчалась по ступенькам как двадцатилетняя девушка. Прижав руку к сердцу, она летела по коридору, скользя мимо вытаращивших глаза служанок и напряженных солдат. Сколько же людей стояло и прислушивалось к этому безумному разрушению, пока она сидела внизу? Только не детская, молила она, всё, что угодно, только не это. Её сын никогда не уничтожил бы эту комнату своей мечты. Разумеется, он был немного не в духе, но всё же… Нет. Он определённо не сделал бы ничего столь ужасного. Не её сын. Но ради всего святого, он все-таки смог. И он сделал это. Дыхание обжигало ей лёгкие, в то время как она смотрела, ошеломленная увиденным. Её сын стоял в детской, окружённый искорёженной грудой ужасных изломанных кусков дерева. Он буквально разорвал на части мебель, с любовью изготовленную своими руками. На нём был только килт, и его торс блестел от пота. Вены на предплечьях вздулись, а руки были изранены и окровавлены. Его волосы цвета воронового крыла свободно свисали, за исключением двух боевых косичек на каждом виске. «Святые угодники, осталось только разрисовать его лицо в синий цвет, и она не узнала бы в этом человеке своего сына!» - подумала Лидия. Хок стоял молча, его глаза были дикими. На его лице были пятна крови в местах, где он вытирал пот. Лидия смотрела, замерев от ужаса, как он наклонил чашу с маслом, поливая её содержимым обломки мебели, игрушек и книг, изумительного кукольного домика, безнадёжно раздавленных его гигантской яростью. Когда он бросил на пол свечу, из её широко открытого рта вырвался тихий крик. Языки пламени взвились, жадно пожирая осколки разбитых вдребезги мечтаний Хока и Лидии. Содрогаясь от боли и ярости, Лидия прижала руку ко рту и проглотила рыдание. Она отвернулась, прежде чем зверь, что когда-то был её сыном, смог увидеть её слёзы.
* * *
- Нам нужно что-то делать, - безжизненно пробормотала Лидия, беспомощно глядя на очаг в кухне. Тэвис подошел к ней сзади совсем близко, его руки остановились в воздухе прямо над ее талией. Он наклонил голову вперёд и глубоко вдохнул её запах. - Я поговорю с ним, Лидия… - Он не будет слушать, - выдавила она, повернувшись кругом. - Я пыталась. Господи, мы все пытались. Он как какой-то бешеный пёс, рычит и брызгает слюной, и ох, Тэвис! Моя детская! Мои внуки! - Я ещё даже не пытался, - сказал спокойно Тэвис, опустив свои руки, чтобы обнять за талию. Лидия подняла голову, изумлённая скрытой властности его слов. Ему снова удалось удивить её, этому благородному мужчине, который терпеливо так долго оставался рядом с ней. - Ты поговоришь с ним? - с надеждой эхом отозвалась она, её глаза сверкали от непролитых слёз. - Да, - убедил он её. Сила и уверенность звучали в его ответе. Почему ей понадобилось так много времени, чтобы разглядеть этого мужчину? Видимо какая-то часть её удивления отразилась в её взгляде, потому что он подарил ей свою терпеливую улыбку и нежно сказал: - Я знал, что однажды ты откроешь свои глаза, Лидия. Я также знал, что это будет стоить каждой минуты ожидания, - тихо добавил он. Лидия с трудом сглотнула, когда размножающийся жар, надежда и пьянящая, волнующая любовь волной распространяются по ее телу. Любовь. «Как давно она уже любит этого мужчину?» - безмолвно спрашивала она себя. Тэвис коснулся её губ своими губами, лёгкое прикосновение, которое обещало гораздо больше. - Не волнуйся. Я беспокоюсь о нём, как о своем собственном сыне, Лидия. И так как он как почти что мой, то настало время мне с ним основательно поговорить, как отцу с сыном. - Но что, если он откажется слушать? - волновалась она. Тэвис улыбнулся. - Он выслушает. Даю тебе слово Тэвиса МакТарвита в отношении этого, скажу я вам.
* * *
Хок пристально смотрел в огонь, наблюдая за призраками, яростно танцующими в пространстве между языками пламени. Они были рождены памятью и пришли из ада, как, несомненно, и он сам. Но чистилище – если не небеса – было в пределах досягаемости, аккуратно запечатанное в бутылку, и таким образом он сжигал призраков, предавая их забвению. Он подхватил другую бутылку с виски и повертел её в руке, изучая его насыщенный янтарный цвет с пьяной признательностью. Он поднёс бутылку к своим губам, сжимая в кулаке ее горлышко, и выдернул пробку зубами. На мгновение он вспомнил, как так же открывал флакон с цыганским зельем. Вспомнил, как накрывал тело жены своим собственным и пробовал, трогал, целовал… Тогда он был достаточно глуп, чтобы верить в любовь. Ба! Адам! Это всегда был он. С первого дня, как он увидел её. Она стояла, прижавшись к стволу дерева, уставившись на проклятого кузнеца голодными глазами. Он хлебнул ещё глоток виски и подумал о том, чтобы вернуться обратно ко двору. Обратно к Королю Якову. Кривая, горькая улыбка появилась на его губах. Даже когда он представлял себя снова рыскающим по будуарам Эдинбурга, другая часть его разума вспоминала волнующий густой пар, поднимающийся от ароматной ванны, блеск масла на её коже, когда она откидывала голову назад, обнажая свою прекрасную шею для его зубов. Обнажая все для него, или так он тогда думал. Эдриен… Вероломная предательница, лживая неверная сука. - Похороните меня глубоко в земле, и покончим с этим, - пробормотал он огню. Он даже не отреагировал, когда дверь в его кабинет распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. - Закрой дверь, человек. А то от сквозняка мерзнут мои кости, вот так, - нечленораздельно сказал Хок невнятным голосом, даже не потрудившись посмотреть, кто вторгся в захмелевшее убожество его личного ада. Он снова поднял бутылку к своему рту и сделал длинный глоток. Тэвис пересёк комнату в три целеустремлённых шага и выбил бутылку из руки Хока с такой силой, что она разбилась с брызгами стекла и виски о гладкие камни камина. Он несколько мгновений смотрел на Тэвиса одурманенным взглядом, потом, не смутившись, потянулся за второй бутылкой. Тэвис шагнул между Хоком и напитком в бутылке. - Уйди с моей дороги, старик, - зарычал Хок, напрягаясь, чтобы подняться. Он едва успел встать на ноги, как кулак Тэвиса солидно приложился к его челюсти, отправив его обратно в кресло. Хок вытер рот тыльной стороной руки и посмотрел на Тэвиса. - Зачем ты пришёл и для чего ты делаешь это, Тэвис МакТарвит? - прорычал он, не сделав никакого движения, чтобы защитить себя. - Мне плевать на тот чёртов ад, который ты устроил себе, Лэрд, - презрительно усмехнулся Тэвис. - Только убирайся к дьяволу из этого замка, и не занимайся этим перед лицом своей матери. - Да за кого ты к чёрту себя принимаешь? - Я знаю, кто я здесь! Я тот мужчина, который наблюдал, как ты вырос из крошечного парнишки в великолепного Лэрда. Я тот мужчина, который раздувался от гордости, видя, как ты принимаешь трудные решения. - Голос Тэвиса упал до хрипоты. - Да, я просто тот мужчина, который полюбил тебя с того дня, когда ты огласил своим первым голодным криком этот мир. А сейчас я тот мужчина, который собирается выбить из тебя каждый дюйм твоей никчемной жизни, если ты не возьмёшь себя в руки. Хок удивлённо уставился на Тэвиса, потом раздражённо оттолкнул его. - Уходи. - Он устало закрыл глаза. - О, я ещё не закончил, мой мальчик, - сказал Тэвис сквозь сжатые зубы. - Ты не годишься даже на то, чтобы быть Лэрдом навозной кучи. Очевидно, у тебя нет намерения привести себя в порядок, и пока ты не можешь этого сделать, убирайся ко всем чертям из замка Лидии. Немедленно! Я отправлю послание Адриану и верну его домой. Из него получится превосходный Лэрд … Глаза Хока распахнулись. - Через мой труп, - рыкнул он. - Отлично. Так тому и быть, - в ответ выплюнул слова Тэвис. - Нам всё равно нет от тебя никакой пользы, пока ты в таком состоянии. С тем же успехом ты мог бы упасть на свой клеймор[30] за всё то, что вытворяешь со своими людьми! - Здесь Лэрд я! – невнятно проговорил Хок, его глаза яростно полыхали. - А ты…ты, старик, черт побери, ты лишен своего места. - Хоть он и намеревался – когда у него всё ещё была его жена – оставить своё место Адриану, сейчас снаружи было чертовски холодно, и он точно пока ещё никуда не собирался. Может быть, весной, если он не утопит себя к тому времени в виски. Тэвис стремительным движением поднял Хока на ноги, поразив своего пьяного Лэрда. - Довольно силён для старика, - пробормотал Хок. Тэвис потянул спотыкающегося Хока к двери его комнаты. - Отцепись от меня! - взревел Хок. - Я ожидал от тебя большего, парень. Ну и дураком же я был, что принял тебя за человека, который будет бороться за то, что ему нужно. Но нет, ты просто развалился перед лицом небольшой неприятности… - О-ох, и то, что моя жена оставила меня ради другого мужчины – это всего лишь маленькая неприятность? Ты это так называешь? - совсем невнятно произнёс Хок, его картавость стала слышнее от бешенства. - Независимо от того, как ты воспринимаешь то, что случилось, у тебя всё ещё есть здесь семья, и клан, который нуждается в своём Лэрде. Если ты не можешь управлять кланом, уступи это место тому, кто может! - Да кто, черт побери, вверил тебе заботу обо мне? - заорал Хок. Произношение Тэвиса тоже стало более картавым, когда его гнев стал выходить из-под контроля. - Твоя мать, ты законченный идиот! И если бы даже она не попросила меня, я сам пришёл бы к тебе! Ты можешь убивать себя, парень, но я не позволю тебе издеваться над Лидией, пока ты это делаешь! - Всё, что я делаю, старик, это немного выпиваю, - заявил Хок. - Ты «немного выпиваешь» уже почти месяц. Я, например, устал смотреть, как ты напиваешься до смерти. Если ты не можешь расстаться с бутылкой, тогда убирайся отсюда ко всем чертям. Иди, мочись в сугроб хоть всю ночь напролёт, там, где люди, которые тебя любят, не будут вынуждены на всё это смотреть. Тэвис открыл ударом ноги дверь и вытолкнул спотыкающегося Хока лицом прямо в снег. - И не возвращайся, пока не будешь достаточно хорош для своей матери! Когда будешь готов снова стать Лэрдом, и откажешься от бутылки, вот тогда можешь вернуться! Но не раньше! - прокричал Тэвис, пока Хок изо всех сил пытался вытащить голову из сугроба. Когда Хоку, наконец, удалось принять вертикальное положение, он недоверчиво фыркнул, когда увидел, как мужчина, которого он считал тихим и кротким кожевником, послал его собственную стражу стоять, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, перед дверью, явно запретив ему входить в собственный замок. - Вот и оставайся там! - проревел Тэвис так громко, что Хок услышал его даже через тяжёлые деревянные двери замка.
* * *
Эдриен не осознавала до какой степени она ненавидела зиму. Бледный циферблат часов над каминной полкой отбил один удар, другой, потом замолчал. Два часа ночи; время, когда бодрствование могло заставить почувствовать человека, что он единственным живым существом, оставшимся в этом мире. И Эдриен действительно чувствовала себя так, пока Мария тихо не вошла в библиотеку. Эдриен подняла взгляд и открыла рот, чтобы сказать спокойной ночи, но вместо этого полился поток слов, прорвав ту плотину, которую она так старательно возводила. Мария свернулась в кресле, разгладив афганский плед на своих коленях. Эдриен разворошила огонь и открыла бутылку сладкого портвейна и рассказала Марии историю, которую никому никогда не рассказывала. Историю девочки-сироты, которая подумала, что влюбилась в принца, только чтобы обнаружить, что Эберхард Дэрроу Гарретт был принцем организованной преступности и посылал её на отдых, чтобы провозить наркотики через границу в её багаже, её машине, зашитые в её одежду. И она не знала этого, так его обслуживающий персонал всегда сам упаковывал и распаковывал её одежду. Ей просто нравилось носить невероятное обручальное кольцо с бриллиантом в десять каратов, ездить в его лимузинах, показывая нос францисканским монахиням в старом сиротском приюте на Первой Улице. Как не она знала и того, что ФБР затягивала свою сеть на нём всё туже. Она видела, как богатый, явно привлекательный мужчина осыпал её любовью, или так она думала в то время. Она не имела представления, что она была последней попыткой вывезти партию товара из страны. Она и не подозревала никогда, что была для него меньше, чем ничем – красивой, невинной женщиной, которую никто никогда не стал бы подозревать. Его безупречная простушка. До того дня, когда она подслушала ужасный разговор, который, как предполагалось, никогда не должна была услышать. Она рассказала Марии тихим шёпотом, как свидетельствовала против него и вернула себе собственную свободу. И как потом Эберхард, которого после всего этого ФБР всё-таки сумело упустить, всерьез пришёл за ней. Мария пила маленькими глотками свой портвейн и слушала. Она рассказала Марии как он, наконец, заманил её в ловушку на старый заброшенный склад, измученную бегом и уставшую прятаться, испуганная, она сделала то единственное, что она могла сделать, когда он нацелил на неё свой пистолет. Она убила его, прежде чем он смог убить её.
* * *
На это Мария взмахнула нетерпеливой рукой. - Эт-та не настоящая история. Зачем ты рассказываешь мне это? - осуждающе спросила она. Эдриен моргнула от удивления. Она только что рассказала женщине то, что боялась кому-нибудь вообще рассказать. То, что она убила человека. Она сделала это в целях самозащиты, конечно же, но она убила человека. Она рассказала Марии вещи, которые никому никогда до этого не доверила, а женщина отмахнулась от них. Почти обвинив её в том, что она даром потратила её время. - Что ты имеешь в виду Мария? Это было на самом деле, - защищаясь, сказала она. - Это произошло. Я была там. Мария покопалась в своём маленьком запасе английского, чтобы найти нужные слова. - Да, да, сеньорита. Может, эт-та и было на самом деле, но эт-та не важно. Эт-та прошло и забыто. И не поэтому вы рыдаете, будто настал конец света. Расскажите мне настоящую историю. Кого волнует, откуда пришли вы, или я? Важен сегодняшний день. Вчерашний день – эт-та кожа змеи, которую она сбрасывает много раз. Эдриен сидела долго молча, пока озноб пробегал вниз по позвоночнику, и добрался до её живота. Часы в столовой пробили четверть часа и Эдриен посмотрела на Марию, по новому оценив её. Сделав глубокий вдох, Эдриен рассказала ей о Далките-на-море. О Лидии. И о Сидхоке. Карие глаза Марии светились искрами, и Эдриен наслаждалась редким зрелищем того, что, она могла поклясться, мало кому доводилось видеть. Маленькая смуглая женщина смеялась, хлопала в свои маленькие ладошки, слушая о её любви и времени, проведённым с Хоком. Она вникала в детали, охала над детской, сердито смотрела на неё за то, что она часто упоминала имя Адама, ахала над их временем, проведённым вместе в Устере, вздыхала о той свадьбе, которой должна была произойти. - Ах…наконец….эт-та настоящая история, - кивнула Мария.
* * *
В 1514 году Хок отчаянно пытался заснуть. Он слышал, что человек может замёрзнуть до смерти, если заснет в снегу. Но или в этом сугробе было чертовски слишком холодно или он ещё не достаточно напился. Он сможет это исправить. Вздрогнув, он поплотнее запахнул свой плед, защищаясь от колючего, завывающего ветра. Неуверенно поднявшись на ноги, он, покачиваясь, принялся подниматься по внешней лестнице к крыше, зная, что стража часто держит несколько бутылок наверху, чтобы согреваться, пока они стоят на посту. Но ему не повезло. Ни стражи, ни бутылок. Как он мог забыть? Вся стража была внутри, где было тепло. Только он один был снаружи. Он бессмысленно пнул ногой снег на крыше, потом застыл, когда тень сдвинулась с места, чернея на фоне блестящего снега. Он бросил косой взгляд и всмотрелся сквозь мокрые кружащиеся снежинки. - Какого черта ты здесь делаешь, Гримм? Гримм неохотно оторвался от своего неизменного осмотра наступающего сумрака. Он уже собирался объяснять, но, увидев лицо Хока, вместо этого промолчал. - Я спросил, что ты делаешь здесь, Гримм? Мне говорили, ты практически живёшь теперь на моей крыше. Внезапно разъярившись, Гримм резко возразил. - Ну а мне говорили, что ты практически живёшь теперь в бутылке виски! Хок застыл и потёр небритый подбородок. - Не кричи на меня, сукин ты сын! Ты был тем, кто лгал мне о моей… - Он не смог сказать это слово. Не мог даже думать об этом. Его жена, насчёт которой Гримм был прав. Его жена, которая оставила его ради Адама. - Ты такой невероятно тупой, что даже не можешь увидеть правду, когда она прямо перед твоим носом? - резко сказал Гримм. Хок пьяно покачнулся, Боже, где он слышал эти слова раньше? Почему заставили его сердце перевернуться в груди? - Что ты делаешь здесь, Гримм? - упрямо повторил он, вцепившись в парапет, чтобы устойчивей стоять на ногах. - Жду проклятую падающую звезду, чтобы я смог загадать, чтобы она вернулась назад, ты пьяный придурок. - Я не хочу, чтобы она вернулась, - прорычал Хок. Гримм громко фыркнул. - Я мог бы однажды всё испортить, но я не единственный, кто позволил вмешаться своим эмоциям. Если бы ты отбросил прочь свою гордость и гнев, то понял бы, что девушка никогда бы охотно не оставила тебя ради этого проклятого кузнеца! Хок вздрогнул и потер лицо. - О чём ты говоришь, парень? Гримм пожал плечами и отвернулся, его потемневшие глаза сосредоточенно рассматривали небо. - Когда я подумал, что она разбила тебе сердце, я попытался развести вас двоих в стороны. Проклятье, это было чертовски глупо с моей стороны, сейчас я знаю это, но я сделал то, что считал наилучшим в то время. Какого чёрта я мог предположить, что вы оба влюбились друг в друга? У меня не было такого опыта. Мне это казалось кровавой битвой! Но сейчас, снова вспоминая об этом, я полностью уверен, что она любила тебя с самого начала. Если бы мы все могли смотреть вперед с такой же ясностью. Если бы ты вытащил свою голову из бутылки и приподнял свою упрямую задницу на достаточно долгое время, то у тебя тоже могло бы развиться острое зрение. - Она-сказала-что-любила-кузнеца, - тщательно выплевывая каждое слово, проговорил Хок. - Она сказала, если ты припоминаешь, что любила его как Эвер-Харда. Скажи мне, Хок, как она любила своего Эвер-Харда? - Я не знаю, - взревел Хок. - Попытайся представить. Ты сам мне говорил, что он разбил ей сердце. Вот что она говорила тебе о нём, пока ты держал её… - Заткнись, Гримм! - прорычал Хок, гордо удаляясь прочь.
* * *
Хок бродил по покрытым снегом садам, прижав руки к ушам, чтобы заглушить хлынувший поток голосов. Он отнял руки от них только на время, достаточное лишь для того, чтобы сделать ещё один большой глоток из бутылки, которую стянул у конюха. Но забвение так и не приходило и голоса не умолкли – они становились всё громче и чётче. «Я люблю тебя, Сидхок. Я верю тебе всем моим сердцем и даже больше». «Ни один из моих соколов не слетел с моей руки, не вернувшись обратно», - предупреждал он её в начале того волшебного лета. «Ты был прав насчёт своих соколов, Сидхок», - сказала она, когда уходила с Адамом. Он в течение многих ночей обдумывал, почему она сказала эти слова; они были совершенно не понятны ему. Но сейчас какой-то намёк на понимание просочился сквозь его оцепенение. Прав насчёт своих соколов… Неужели его собственная ревность и незащищённость от кузнеца настолько затуманили ему глаза? Ни один из моих соколов не слетел с моей руки… Ноги Хока подогнулись, когда ужасная мысль пришла к нему в голову. В день их свадьбы, её не было рядом с ним более двух часов. Он никак не мог найти её. Затем она поспешно вышла из башни. Он хотел вернуть её обратно в сладкую прохладу, чтобы там заняться с ней любовью, но она осторожно и настойчиво увела его прочь. И вместо башни, они отправились в конюшню. Что она делала в башне в день их свадьбы? Он промчался сквозь замёрзший сад и запрыгнул на низкую каменную стену, пролетев через нижний двор. Он распахнул дверь башни и остановился, глубоко вдыхая воздух в свои лёгкие. Там было слишком темно, после того, как спустилась ночь. Он вышел наружу и распахнул ставни. Света немного, но возможно его будет достаточно. Хок стоял в центре круглой башни, воспоминания кружились вокруг него. Наконец его глаза приспособились к мраку. Что ты пыталась мне сказать, девушка? Его сознание металось, пока его глаза блуждали по полу, потолку, стенам… Там. Он подошёл к стене у двери - там была надпись. Написана маленькими буквами на тёмной стене белым известняком. «Ни один из твоих соколов не улетит от тебя по собственной воле, любовь моя. Всегда твоя! Э.Д.С.Д.» Небольшая течь появилась в плотине, которая удерживала его страдания, освободив струйку боли, которая все текла и текла. Она пыталась сказать ему. «Он не применяет силы против меня», - сказала она. Но очевидно, что кузнец применил силу против кого-то или чего-то, что волновало Эдриен больше, чем её собственное счастье. Как он не мог понять этого раньше? Что его желанная жена пожертвует всем, чтобы обезопасить Далкит, точно так, как сделал бы он сам. Что её любовь была столь глубокой, столь бескорыстной, что она прошла бы через ад и вернулась бы снова, чтобы защитить то, что любила. Хок застонал во весь голос, когда воспоминания обрушились на его разум. Эдриен, купающаяся с ним в прохладном роднике по дороге назад из Устера, и искреннее благоговение в её глазах, когда она обводила взглядом нетронутые просторы истинной Шотландии. Глаза Эдриен, что светились каждый раз, когда она смотрела на каменные стены Далкита. Нежность и благородное сердце Эдриен, тщательно укрытые равнодушным фасадом. Этот ублюдок кузнец должно быть нашёл её в башне, или шёл за ней следом. Очевидно, Адам пригрозил, что воспользуется своей странной силой, чтобы уничтожить Далкит, и Эдриен сделала всё, что он ни потребовал, чтобы предотвратить это. Или это был он, Хок, кого Адам угрожал уничтожить? Эта мысль разбудила в нём ещё более жестокую ярость. Так, значит, его жена отдала себя, чтобы защитить его и оставила ему любовное послание, чтобы он знал о том, о чём она не рискнула ему сказать. Что всегда будет любить его. Её странные слова были тщательно подобраны, чтобы заставить его задуматься, зачем она сказала их. Заставить пойти его в соколиную башню и оглядеться. Она не могла выразиться откровенней в страхе, что Адам поймает её на этом. Должно быть, она написала эти слова незадолго до момента, когда он, наконец, нашёл её в день их свадьбы. Зная, что ей придётся покинуть его, чтобы сохранить ему жизнь, она хотела для него только одного – чтобы он твердо держался за свою веру в неё. Но он не сделал этого. Он взбесился, как раненый зверь, быстро поверив в худшее. Он проглотил горькую желчь стыда. Она никогда не переставала любить его. Она никогда не оставила бы его по собственной воле. Сейчас это слабое утешение. Как он мог усомниться в ней даже на минуту? Бутылка выпала из рук с глухим стуком. Сидхок Джеймс Лион Дуглас, самый красивый мужчина, знаменитый любовник на трёх континентах, мужчина, которому могли позавидовать сами эльфы, опустился на землю и сидел совершенно неподвижно. Так неподвижно, что слёзы почти замёрзли на его щеках, прежде чем соскользнуть на землю.
* * *
Несколько часов спустя, Хок совершил медленный, трезвый подъём обратно на крышу и тяжело сел рядом с Гриммом. И словно их предыдущий разговор вообще не прерывался, сказал: - Эвер-Хард… Она сказала, он держал её за дурочку, и она плакала. Гримм посмотрел на своего лучшего друга и почти вскрикнул от облегчения. Дикие чёрные глаза снова стали по большей части нормальными. Он не выставлял больше напоказ свое разбитое, незажившее сердце. На его лице был лишь отблеск былой решительности и силы Хока, но и это мерцание было хорошим началом. - Хок, мой друг, нет ни одного мужчины, женщины или ребёнка в Далките, который верил бы, что она покинула тебя по собственной воле. Я могу остаться здесь и заморозить мой инструмент для взламывания девиц, пытаясь найти падающую звезду, или ты можешь сделаешь что-нибудь сам. Я – и мои замёрзшие нижние части тела – будем бесконечно тебе благодарны. Как будет и весь Далкит. Сделай что-нибудь, парень. Хок закрыл свои глаза и сделал глубокий, дрожащий вдох. - Что именно? Ты же видел, как они исчезли в воздухе. Я даже не знаю, где искать. Гримм указал молча на задымлённую вершину горы Брахир, и Хок медленно кивнул. - Да. Цыгане. Гримм и Хок долгое время молча вглядывались в кружащийся серый туман. - Хок? - Хм? - Мы вернём её, - пообещал Гримм.
Date: 2015-11-14; view: 219; Нарушение авторских прав |