Глава 9. - Яд. - Лицо Хока было мрачным и непреклонным

- Яд. - Лицо Хока было мрачным и непреклонным. Он внимательно изучал крошечную стрелу, которую старый целитель положил на клочок ткани.

- Каллаброн.

Целитель расчесал пальцами свою длинную белую бороду и опустился на стул возле Эдриен.

Хок застонал. Каллаброн не был легким ядом. Ужасный, медленный токсин, он вызывал длительные боли в течение нескольких дней, за которыми следовала смерть от удушья, в то время как яд медленно вызывал паралич тело изнутри.

Хок знал, что не существовало противоядия. Он слышал об этом яде во время своей службы у короля Якова. Ходили слухи, что с помощью этого яда отравили многих членов королевской семьи. Когда хочешь устранить будущего короля, ты не станешь связываться с ядом, который может подвести. Хок уронил голову на руки и начал неистово тереть ноющие и затуманенные глаза. Сильный жар от разведенного огня не улучшал его самочувствия. Но жар может помочь ей, так сказал целитель. Может прогнать лихорадку. Но все же… она может умереть.

Пусть я умру, лишь бы она осталась жива! - Пожелал Хок от всего сердца.

- Мы можем уменьшить боль. Существуют снадобья, которые я могу дать ей… - тихо сказал целитель.

- Кто? - разбушевался Хок, игнорируя целителя. - Кто захотел это сделать? Зачем ее убивать? Что она сделала?

Целитель вздрогнул и зажмурил глаза.

Стоя на пороге, Лидия с трудом перевела дух.

- Значит, это каллаброн?

- Да. Кожа потемнела вокруг отверстия, и от него тянутся бледно-зеленые линии. Это смертельный удар каллаброна.

- Я не хочу терять ее, Хок, - потребовала Лидия.

Хок медленно поднял голову от своих рук.

- Мама.

Это слово прозвучало как мольба, безнадежная и беспомощная. Вдруг мама сумеет сделать это. Но он знал, что она не сможет.

- Некоторые считают, что было бы милосердно прервать ее страдания еще на ранней стадии, - очень тихо предложил целитель, отказываясь смотреть на Хока.

- Достаточно! - Хок криком заставил целителя замолчать. - Если все, что ты можешь предложить - это мрак и гибель, то лучше убирайся отсюда!

Целитель гордо и с негодованием выпрямил спину.

- Милорд…

- Нет! Не надо ни того, ни другого! Мы не убьем ее! Она не умрет!

- Возможно, цыгане могут знать какое-нибудь противоядие, - тихо предложила Лидия.

Целитель презрительно фыркнул.

- Уверяю вас, миледи, цыгане не знают ничего об этом. Если я сказал вам, что лекарства нет, вы можете быть уверены, что никто не сможет ее спасти. Эта бродячая банда головорезов, обманщиков и воришек определенно не может…

Целитель резко замолчал под тяжелым взглядом Хока.

- Это стоит попробовать, - согласился Хок с Лидией.

- Милорд! - страстно возразил целитель. - Цыгане всего лишь жалкие фокусники. Они…

- Разбили лагерь на моей земле, - сурово оборвал его Хок, - что они и делали в течение тридцати лет, с моего благословления, так что придержи язык, старина. Если ты так уверен, что они ничего не знают, то почему ты должен беспокоиться, если он придут помочь?

Целитель презрительно усмехнулся.

- Я просто считаю, что моей пациентке не пойдут на пользу дикие танцы и пение, и противно пахнущие высохшие кусочки чего-то или кого-то, - отрезал он.

Хок фыркнул. Было очевидно, что целитель на самом деле ничего не знал о цыганах, гордом племени, которые переезжали из страны в страну, в поисках того, чтобы жить, как они хотят - свободно. Как и многих, кто отважился сражаться за то, во что верил, их часто боялись и не понимали. Цыганский табор, который стоял лагерем в Далките был сплоченным сообществом талантливых и мудрых людей. Хотя они и были суеверными, Хок находил многие из их «инстинктов» безошибочными.

Но этот целитель, как и многие другие, боялся того, чего не было в его жизни, и осуждал это. Невежество превращалось в страх, который быстро переходил в преследование. Хок остановил свой твердый взгляд на старике и прорычал:

- Все, что сможет вылечить мою жену, будет хорошо для нее. Мне все равно, даже если это будут высушенные жабьи мозги. Или, в крайнем случае, высушенные мозги целителя.

Целитель закрыл свой рот и быстро перекрестился.

Хок потер глаза и вздохнул. Цыгане были таким же выходом из положения, как и любой другой. Он быстро подозвал человека, охранявшего дверь, и велел ему послать гонца в цыганский табор.

- Я думаю, вы совершаете большую ошибку, милорд…

- Единственная ошибка, которая совершена в этой комнате - это то, что ты снова открыл свой рот, - прорычал Хок.

Целитель в ярости поднялся, его древние суставы громко запротестовали. Со сжатыми губами он вытащил каменный сосуд, запечатанный воском и плотной пробкой из-под верхней, прилегающей к телу, туники. Он поставил ее на очаг, затем со смелостью и безрассудством, присущим тем, кто пережил чуму, голод и войну, целитель заявил:

- Вы можете использовать это, когда ваши цыгане не смогут ничего сделать. Потому что у них ничего не выйдет, - и покинул комнату, скрипя древними суставами и перебирая тонкими конечностями.

Хок покачал головой и задумчиво посмотрел на дрожащую женщину на кровати. Его жена. Его прекрасная, гордая, горячая умирающая жена. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

Лидия пересекла комнату, и притянула голову сына к своей груди.

- Хок, мой дорогой Хок, - она бормотала те бессмысленные звуки, которые знают только матери.

Прошло немного времени, затем Хок снова поднял голову. Если он не может ничем помочь своей жене, то он не примет утешения от своей матери.

- Расскажи мне еще раз о том, что случилось в саду.

* * *

- Иди сюда, моя сладкая шлюшка, - скомандовал Адам, и Эсмеральда подчинилась.

Теперь она не могла спастись. Эсмеральда узнала, кто такой Адам Блэк, в тот момент, когда пришла к нему. Люди ее племени всегда это знают, и поэтому осмотрительны. Особенно если имеешь дело с таким существом, когда, вызвав его ярость или просто став объектом его внимания, можно привести к гибели целый народ. И хотя такая феноменальная сила вызывала необъятный ужас у Эсмеральды, она также служила неотразимым афродизиаком.

«Что привело его сюда?» - недоумевала она. Это была ее последняя связная мысль, потому что он начал вытворять с ее телом такие вещи, которые просто выворачивали ее наизнанку. Его лицо над ней было темным от страсти, позолоченным отсветами огня, разведенного под рябинами. Запах сандалового дерева и жасмина смешивался с паром, поднимающимся от земли вокруг них. Было уже почти утро, когда она наконец-то смогла выбраться из его кузницы.

Адам сложил пальцы домиком и обдумывал свою линию поведения, наблюдая, как женщина покидает его жилище, пошатываясь на слабых ногах.

- Шут!- Слово было произнесено быстро, резко и осуждающе.

Адам напрягся.

- Вы звали, Мой Король? - спросил он, обращаясь к своему невидимому хозяину.

- Что ты натворил на этот раз, Адам?

- Я проводил время с цыганочкой, до того, как вы спросили. Что-то не так?

- Красотка умирает.

- Эдриен? - Адам был поражен. - Нет. Я тут ни причем.

- Хорошо, исправь это!

- Это правда, мой король, я не имею к этому делу никакого отношения.

- Мне все равно. Исправь это. Наша Королева будет в ярости, если мы рискнем нарушить договор.

- Я все исправлю. Но кому понадобилось убивать нашу красотку?

- Это твоя игра, шут. Следи за ней внимательнее. И Королева уже спрашивала о тебе.

- Она скучает по мне? - Адам на мгновение прихорошился.

Финнбеара хмыкнул.

- Ты можешь временно забавлять ее, но я - ее Король.

* * *

Эдриен вся горела. Словно древняя ведьма, привязанная к столбу, пойманная в ловушку среди груд пылающей древесины, в то время как жители деревни спокойно наблюдают за ней. Помогите мне! - умоляла она запекшимися губами, содрогаясь в конвульсиях в поднимающемся дыме. Она все задыхалась и задыхалась, потом у нее возникло отвратительное чувство: как будто под ее кожей беспорядочно носились туда-сюда тысячи огненных муравьев.

Она не чувствовала, как Хок вытер ее лоб, обтер ее тело прохладной тряпкой и закутал ее в мягкую шерстяную ткань. Он откинул влажные локоны волос с ее лба и нежно поцеловал его. Разведя огонь, он быстро вернулся к ней, чтобы обнаружить ее яростно трясущейся в аккуратном коконе одеял, которые, по уверению целителя, должны были облегчить лихорадку.

Отчаяние охватило его, более жестокое и сбивающее с ног, чем самый мощный горный шквалистый ветер.

Примитивный стон сорвался с его губ, когда Хок увидел, как она ожесточенно царапает свою безупречную кожу, в тщетной попытке успокоить раздражение, вызываемое каким-то злобным животным, которое создала лихорадка, чтобы мучить ее. Она исцарапала бы себя в кровь, если бы он не остановил ее, но он все же не смог связать ей руки, как это порекомендовал целитель. Образ того, как она напрягается, чтобы сбросить свои оковы, возник перед его глазами, и он проглотил готовый вырваться вопль бессильной ярости. Как он может вести войну против невидимого захватчика, у которого нет уязвимых мест? Как можно одолеть яд, от которого нет лекарства?

Он помедлил мгновение, перед тем как сорвать рубашку со своего тела и скинуть сапоги. Одетый только в килт, он вытянулся на кровати и обнял ее, крепко прижав ее спину к своей груди.

Эдриен! Он почувствовал резкую боль, баюкая ее в своих руках. Как он может испытывать такую боль по отношению к незнакомке? Откуда появилось это чувство, что они должны были иметь больше времени?

Он прислонился к стене, уложил ее между своих ног, его руки крепко сжимали ее, пока она тряслась и вздрагивала, его подбородок покоился на ее голове.

Глубокой ночью лихорадка достигла пика, и она заговорила, и заплакала серебряными слезами.

Они никогда не узнает, что он стер их поцелуями, одну за другой.

Она никогда не узнает, что он с тяжелым сердцем слушал, как она плакала о человеке, о котором не стоило плакать - как он считал, и что он желал от всего сердца быть тем первым человеком, которого она любила.

Эвер-Хард[10] Дэрроу Гарретт. Ублюдок, который разбил сердце его жены.

Какой уважающий себя шотландец был назван беспощадным?[11]

В ранние рассветные часы Хок поглаживал гладкую черную поверхность шахматной фигуры, которую дал ему Гримм, потому что Эдриен бредила и о ней. Он изучал ее и удивлялся, почему эта фигурка была так важна для нее, что даже когда она умирает, она продолжает отчаянно искать ее в темных коридорах своего сознания.

* * *

Его разбудил шум, который вырвал его из глубокого сна без сновидений. Отказываясь открыть глаза, он сначала определил другими органами чувств, что его сейчас окружает. Проклятье, она все еще горит! Возможно, даже больше, чем прежде. Его жена в течение нескольких дней умирала у него на руках. Что же разбудило его? Неужели наконец-то явились цыгане?

- Дай мне пройти! - голос кузнеца громом донесся из-за закрытой двери, достаточно громкий, чтобы сотрясти ее. Хок полностью проснулся. Голос этого человека привел его в готовность сражаться.

- Хок убьет тебя, парень, - усмехнулся Гримм. - Для начала, ты ему не нравишься, и он сейчас в очень плохом настроении.

Хок кивнул, соглашаясь со словами Гримма, он был рад, что поставил охрану перед входом в Зеленую комнату для леди. Невозможно было предсказать, что бы он сделал в своем нынешнем настроении, если бы проснулся и увидел заносчивого кузнеца, глазеющего на него.

- Болваны! Я же сказал, что я могу вылечить ее! - отрезал кузнец.

Хок моментально напрягся.

- Так я болван? - Голос Гримма дрогнул от недоверия. - Нет, болван тот, кто думает, что существует лекарство от отравления таким ядом, как каллаброн!

- Осмелишься ли ты рискнуть, Гримм? - спокойно сказал кузнец.

- Дайте ему пройти, - приказал Хок через закрытую дверь.

Он услышал звук мечей, отодвигаемых с металлическим лязгом, когда стражники развели скрещенные клинки, которые перекрывали доступ в Зеленую комнату, и Адам появился на пороге, почти заполняя собой дверной проем.

- Если ты пришел сюда, думая поиграть со мной, Адам Блэк, то убирайся, пока я не пролил твою кровь и не увидел, как она бежит по полу. Я немного отвлекусь, но мне от этого станет легче.

- Почему ты держишь ее таким образом? Так крепко, словно она очень дорога тебе?

Хок крепче прижал ее к себе.

- Она умирает.

- Но ты едва знаешь ее, парень.

- Я не понимаю и не могу привести разумных причин, которые заставляют меня делать это. Но я отказываюсь терять ее.

- Она красива, - предположил Адам.

- Я знал много красивых девушек.

- Она красивее всех других?

- Она отличается от других девушек, она особенная. - Хок нежно потерся щекой о ее волосы. - Почему ты пришел сюда?

- Я слышал, что это был каллаброн. Я могу ее вылечить.

- Не вздумай искушать меня тем, что невозможно сделать, кузнец. Не обольщай меня ложной надеждой, или ты будешь умирать рядом с ней.

- Не вздумай искушать меня тем, что невозможно сделать, Лорд Хок, - четким эхом отозвался Адам. - Кроме того, я говорю правду о лекарстве.

Хок некоторое время внимательно изучал кузнеца.

- Если ты сможешь, то почему ты это сделаешь?

- Исключительно из корыстных соображений, уверяю тебя. - Адам подошел к постели и сел на край. Он протянул было руку, но остановился, взглянув на лицо Хока. - Я не смогу вылечить ее, не прикасаясь к ней, ужасный Хок.

- Ты смеешься надо мной.

- Я смеюсь над всеми. Не принимай это близко к сердцу. Хотя в твоем отдельно взятом случае, это как раз персональные насмешки. Но в этот раз, я говорю только правду. У меня есть лекарство.

Хок фыркнул и крепче сжал руки, защищая свою жену.

- Как случилось, что простой кузнец, знает такие бесценные вещи о том, как лечить отравления?

- Ты впустую тратишь время, задавая мне вопросы, тогда как леди умирает.

- Тогда дай это лекарство мне, кузнец.

- О, нет. Не так все просто…

- А кто теперь тратит время? Я хочу лекарство. Дай его мне, если оно действительно есть у тебя, и убирайся.

- Услуга за услугу, - категорично заявил Адам.

Хок знал, что это произойдет. Этот мужчина хотел его жену.

- Ты сукин сын. Чего ты хочешь?

Адам шаловливо усмехнулся.

- Твою жену. Я спасу ее. И она будет моей.

Хок закрыл глаза. Он должен был выгнать ублюдка, когда у него была возможность. Где, к дьяволу, пропадают эти цыгане? Они уже должны были добраться до Далкита.

Кузнец может вылечить его жену, так он сказал.

Цыгане могут ничего об этом не знать.

И все, что хочет кузнец в обмен на спасение жизни его жены, была его жена. Каждый нерв в его теле кричал от сопротивления. Вверить эту женщину, передать ее тело и ее щедрую пылкость другому мужчине? Никогда. Хок заставил себя открыть глаза и уставился на мужчину, называющегося Адам.

Он должен позволить этому надменному, красивому ублюдку кузнецу ложиться сверху на тело его жены и губами ловить стоны ее удовольствия? Губы кузнеца даже сейчас изгибались в жестокой улыбке, так как он наслаждался сражением, которое шло внутри Хока.

Хок заученно придал своему лицу безмятежное спокойствие. Никогда не показывай настоящих чувств. Никогда не показывай, о чем ты думаешь, даже когда тебя терзает самая сильная боль. Как хорошо он выучил этот урок, преподанный королем Яковом.

Но, все-таки, она сможет выжить.

- Эта девушка - не услуга, которую я могу оказать тебе. Я отдам ее тебе, если - и только в этом случае - если она захочет тебя, - сказал он, наконец. Если она умрет, он потеряет ее. Если она выживет, то он тоже потеряет ее - это будет цена за ее спасение. Но в этом случае, все может быть и иначе. Неспособный укротить гнев, который, как он знал, сверкал в его глазах, он снова закрыл их.

- Согласен. Ты отдашь ее мне, если она захочет меня. Запомни свои слова, Лорд Хок.

Хок вздрогнул.

Когда он снова открыл глаза, Адам приложил свою руку к лицу его жены. Капельки пота блестели вокруг ее губ и на лбу. Рана на шее почернела, кожа вокруг нее отливала зеленью.

- Прикасайся к ней только для того, чтобы вылечить ее, кузнец, - предупредил его Хок.

- Это сейчас. Когда она поправится, я прикоснусь к ней везде, где она пожелает.

- Вот именно - там, где она пожелает, это ключевое слово.

Адам прикоснулся ладонью к щеке Эдриен, внимательно изучая рану на ее шее.

- Мне нужна горячая вода, компрессы и дюжина прокипяченных льняных тряпок.

- Принесите горячую воду, компрессы и дюжину прокипяченных льняных тряпок, - прокричал Хок кому-то за закрытой дверью.

- И мне нужно, чтобы ты вышел из этой комнаты.

- Нет. - Ответ Хока был таким же окончательным, как сама смерть.

- Ты уходишь или она умрет, - пробормотал Адам таким тоном, как если бы просто сказал: - Идет дождь, ты не заметил?

Хок не сдвинулся с места.

- Сидхок Джеймс Лайон Дуглас, у тебя есть выбор? - удивился Адам.

- Ты знаешь все мои имена. Как ты узнал так много обо мне?

- Это мое дело, как я узнал о тебе так много.

- Как я могу знать, что это не ты выстрелил в нее стрелой с неким неизвестным ядом, который не является каллаброном, но его действие похоже на него, и сейчас ты притворяешься, что знаешь лекарство - и все для того, чтобы ты мог преспокойно украсть мою жену?

- Абсолютно точно, - Адам пожал плечами.

- Что точно? - прорычал Хок.

Глаза Адама блестели как холодные камни.

- Ты не знаешь ничего. Ты должен сделать выбор. Ты сможешь спасти ее сейчас, в этот момент, Лорд Хок? Я думаю, что нет. Какие у тебя есть возможности? Она умирает от чего-то, это можно видеть достаточно ясно. Ты думаешь, что это каллаброн, но ты не уверен. Что бы это ни было, это убивает ее. Я сказал, что я могу вылечить ее и попросил за это от тебя услугу. Какой на самом деле выбор у тебя есть? Говорят, что тебе легко даются трудные решения. Говорят, что ты можешь, не моргнув, свернуть гору, если ты этого захочешь. Говорят, что у тебя безошибочное чувство справедливости, правильного и неправильного, чести и сострадания. Говорят также… - Адам скривился при этом, - что ты замечательно хорош под простынями, или так просто заявила одна женщина, и это очень сильно оскорбило меня. В действительности, о тебе говорят просто слишком много, чтобы ты мог мне понравиться. Я прибыл сюда, чтобы ненавидеть тебя, Хок. Но я прибыл сюда не для того, чтобы ненавидеть эту женщину, которую ты зовешь своей женой.

Адам и Хок смотрели друг на друга с едва обуздываемым стремлением к насилию.

Эдриен резко вскрикнула и задрожала в объятиях Хока. Ее тело конвульсивно дернулось, затем вытянулось, как будто растянутое на дыбе. Хок с трудом сглотнул. Какой у него есть выбор? Выбора не было, выбирать было не из чего.

- Вылечи ее, - проговорил он сквозь стиснутые зубы.

- Ты окажешь мне услугу, о которой я прошу? - спросил кузнец.

- Как мы договорились. Только если она выберет тебя.

- Ты не будешь накладывать никаких ограничений на время, которое она захочет проводить со мной. Я буду добиваться ее с этого дня и впредь, и ты не будешь предостерегать ее против меня. Она будет свободна, чтобы встречаться со мной, когда пожелает.

- Я тоже буду добиваться ее.

- В этом и состоит игра, Хок, - мягко сказал Адам, и Хок наконец-то понял. Кузнец не хотел, чтобы он просто так отдал ему свою жену. Он хотел соревнования, битвы за ее благосклонность. Он хотел открытого противостояния, и он намеревался выиграть.

- Ты взбесишься, когда я заберу ее у тебя, ужасный Хок, - пообещал кузнец. - Закрой дверь, когда будешь уходить.