Проблемы классификации преступлений против правосудия

Выделение группы преступлений против правосудия требует определения классификационных признаков. Классификация преступлений против правосудия продиктована, прежде всего, необходимостью эффективно вести борьбу с преступными посягательствами. Она помогает выявлению закономерностей, позволяет соотносить между собой различные группы и виды преступлений и определять их место в общей структуре преступности.

В теории уголовного права неоднократно предпринимались попытки систематизировать законодательство о преступлениях против правосудия, в связи с этим учеными были высказаны полярные точки зрения. Одни авторы отстаивают необходимость построения классификации преступлений против правосудия по объекту, что находится в соответствии с общим принципом построения системы Особенной части УК РФ. Другие ученые предлагают группировать преступления против правосудия по субъекту, так как, по их мнению, этот критерий позволяет более четко выделить особенности отдельных видов рассматриваемых преступлений и лучше уяснить степень их общественной опасности. Третья группа ученых считает оптимальной классификацию преступлений против правосудия проводить по объективной стороне.

Так, А. Сахаров и Н. Носкова подчеркивали, что глава о преступлениях против правосудия включает три группы преступлений:

1. преступления, совершаемые работниками правоохранительных органов;

2. преступления, совершаемые гражданами;

3. преступления, совершаемые лицами, отбывающими наказание[107].

Сходную позицию занимал Б.В. Здравомыслов, выделявший также три группы преступлений:

1. преступления, которые совершают должностные лица - работники органов правосудия;

2. преступления, совершаемые лицами, в отношении которых применены меры правового принуждения;

3. преступления, совершаемые иными лицами, нарушающими общегражданские обязанности оказывать содействие правосудию[108].

Другая классификация предложена Ш.С. Рашковской. Ее группировка преступлений против правосудия содержит 4 элемента:

1. преступления против правосудия, совершаемые должностными лицами работниками органов дознания, предварительного следствия, прокурорами, судьями;

2. преступления, совершаемые лицами, нарушающими возложенную на них законом обязанность содействовать отправлению правосудия;

3. преступления, совершаемые осужденными и другими лицами, подвергшимися иному виду уголовно-правового принуждения;

4. преступления, совершаемые другими лицами, препятствующими отправлению правосудия[109].

Еще одна классификация имеется в «Учебнике уголовного права» под редакцией И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.П. Новоселова. Здесь хотя и выделены три группы посягательств против правосудия, как и в вышеназванных классификациях, однако группировка несколько иная:

1. преступления, совершаемые должностными лицами и работниками правоохранительных органов, органов правосудия (ст. ст. 299-303, 305, 311 УК);

2. преступления, совершаемые частными и должностными лицами, привлекаемыми к отправлению правосудия или связанными с отправлением правосудия (ст. ст. 294-298, 304, 306, 308, 310, 312-313, 316 УК);

3. преступления, совершаемые лицами, в отношении которых правосудие осуществилось, либо лицами, обязанными исполнять судебный акт (ст. ст. 313-315 УК)[110].

На наш взгляд, построение классификации преступлений против правосудия с учетом их субъекта также требует единства критерия. В приведенных группировках, думается, подобного единства нет. Такие группировки осуществлены на основании не одного, а нескольких критериев, характеризующих различные качества субъекта:

1. наличие специальных признаков;

2. отнесение к должностным лицам правоохранительных органов;

3. наличие обязанности содействовать правосудию;

4. возложение обязанности подвергнуться мерам принуждения или исполнить их.

Представляется, что требование единства критерия классификации должно повлечь за собой в данном случае не простую, а сложную группировку. На первоначальном этапе логично выделить две группы преступлений против правосудия, одну из которых составят преступления, совершаемые специальным субъектом, а другую - преступления, совершаемые любыми лицами, наделенными лишь признаками, обязательными для любого субъекта преступления. При этом к первой группе преступлений будут отнесены деяния, предусмотренные в ч. 3 ст. 294, ст. ст. 299-303, 305- 308, 310-316 УК 83, а ко второй - соответственно преступления, предусмотренные в ч. 1 и 2 ст. 294, ст. ст. 295-298, 304, 309 УК. В свою очередь преступления, совершаемые в сфере правосудия специальными субъектами, могут подвергаться дальнейшей классификации с учетом тех особых качеств, которыми наделены их исполнители.

Классификация преступлений против правосудия с учетом признаков субъекта имеет важное теоретическое и практическое значение. Она помогает сориентироваться, от кого именно защищено правосудие посредством уголовно-правовых ограничений, а также правильно определить лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности по соответствующей статье уголовного закона. На наш взгляд, она позволяет увидеть и некоторые недостатки последнего. Так, не всегда оправдано произведенное законодателем объединение в одной части статьи Особенной части УК нескольких составов преступлений. Речь идет о тех случаях, когда один из ассоциированных составов является составом со специальным субъектом, а другой - нет. Такое объединение чревато тем, что в правоприменительной деятельности ввиду сложности толкования подобной нормы признаки субъекта, принадлежащего одному составу, могут быть перенесены на другой, что, собственно говоря, уже происходит в теории при описании составов преступлений, зафиксированных в ч. 2 ст. 312, ст. 315 УК. Не в полной мере учтено в УК и то, что при конструировании санкций за посягательство на один и тот же объект следует учитывать, в какой мере это посягательство было связано со злоупотреблением специальными полномочиями или игнорированием дополнительных обязанностей. Должного учета нет, например, при определении пределов наказания за деятельность работников правоохранительных органов, выразившуюся в укрывательстве преступлений и преступника. Предложения «предусмотреть повышенную ответственность» за подобные деяния по сравнению с деяниями обычных граждан высказывались и до принятия УК РФ 1996 г. В последнем, однако, поднимаемая проблема решена лишь частично при помощи нормы о незаконном освобождении от уголовной ответственности. Целому ряду деяний должностных лиц, затрудняющих решение задачи справедливого наказания преступника, соответствующей оценки не дано[111]. Совершенно напрасно, на наш взгляд, законодатель не прислушался к мнению ученых, считающих целесообразным в тех случаях, когда субъектом преступления является работник правоохранительных органов, в санкциях указывать на такое дополнительное наказание, как лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Вряд ли оправданным является отсутствие указания на данный вид дополнительного наказания в санкциях ст. 299, ч. 2 и 3 ст. 301, ст. ст. 302, 305 УК. Представляется также, что построение классификации преступлений против правосудия по данному основанию не должно освобождать ученых от группировки данных посягательств по традиционному, зарекомендовавшему себя критерию – с учетом признаков основного непосредственного объекта преступления. Без такой группировки, думается, невозможно наглядно представить себе, что именно в правосудии подлежит особой опеке со стороны уголовного закона. Ведь именно такая группировка, судя по большинству глав Уголовного кодекса, лежит в основе построения системы Особенной части. На наш взгляд, законодательная логика в расположении составов преступлений внутри данной главы не всегда понятна, соотношение отдельных составов преступлений друг с другом трудно уяснить. Нельзя сказать, что в юридической литературе в этом направлении ничего не делалось. Наиболее удачной считается классификация преступлений против правосудия по их непосредственному объекту М. Голоднюк. Автор указывает, что такая классификация в наибольшей степени отражает те общественные отношения, которым определенные группы данных преступлений причиняют вред, и пишет: «По непосредственному объекту преступления против правосудия можно дифференцировать следующим образом:

1. Преступления, препятствующие исполнению работниками правоохранительных органов их обязанностей по осуществлению целей и задач правосудия.

2. Преступления, совершаемые в процессе отправления правосудия должностными лицами (судьями, прокурорами, лицами, производящими дознание и предварительное расследование).

3. Преступления, препятствующие осуществлению мер государственного принуждения, указанных в приговорах, решениях суда или иных судебных актах»[112].

Тенденция перехода от классификации рассматриваемых преступлений по признакам субъекта к группировке с учетом особенностей непосредственного объекта преступлений наметилась и в учебной литературе. Так, автор соответствующего раздела учебника «Российское уголовное право» считает указанный критерий положенным в основу следующей группировки преступлений, предусмотренных в гл. 31 УК:

а) посягательства на судей и сотрудников органов предварительного расследования (ст. ст. 294-298);

б) служебные преступления участников уголовного судопроизводства (ст. ст. 299-302, 305, 310-311);

в) фальсификация и сокрытие доказательств (ст. ст. 303- 304, 306-309, 316);

г) невыполнение процессуальных решений (ст. ст. 312- 315)[113].

В учебниках Особенной части уголовного права также, наряду с группировкой преступлений против правосудия по признаку субъектов преступления, сделана попытка классифицировать посягательства, содержащиеся в гл. 31 УК, с учетом объекта преступления. Авторы считают, что предпочтительнее говорить о закреплении в данной главе трех разновидностей уголовно-противоправных деяний:

а) воздействия на лиц, участвующих в отправлении правосудия;

б) злоупотребления правами и обязанностями представителя правосудия;

в) неисполнения гражданского, служебного или общественного долга в сфере правосудия со стороны лиц, не являющихся его представителями по конкретному делу[114].

Получила относительное распространение и классификация, заключающаяся в выделении следующих пяти групп преступлений:

а) посягательства, направленные на отношения по реализации конституционных принципов правосудия (ст. ст. 299-301, 305 УК);

б) посягательства на деятельность органов правосудия в соответствии с его целями и задачами (ст. ст. 294-298, 311 УК);

в) посягательства на процессуальный порядок получения доказательств по делу (ст. ст. 302-304, 306-309 УК);

г) посягательства на деятельность органов правосудия по своевременному пресечению и раскрытию преступлений (ст. ст. 310, 316 УК);

д) посягательства на отношения по реализации судебного акта[115].

Однако приведенные классификации в большей или меньшей мере страдают некоторыми недостатками. Эти недостатки выражаются как в том, что единство основания классификации не выдерживается, так и в том, что основной объект преступления как критерий классификации в действительности подменяется другим. Неоправданным, в частности, представляется объединение под наименованием «Посягательства на судей и сотрудников органов предварительного расследования» преступлений, предусмотренных ст. ст. 294-297 УК, так как далеко не все из этих посягательств соответствуют данному наименованию. Состав преступления, предусмотренный ст. 294 УК, может иметь место без какого-либо воздействия на лиц, участвующих в отправлении правосудия или осуществляющих предварительное расследование. Не характерно посягательство на судей и для состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 297 УК, где установлена ответственность за неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участника судебного разбирательства. Выделенные преступления действительно могут быть отнесены к одной классификационной группе, но по другому общему свойству. Объединяет указанные преступления то, что ими нарушаются общественные отношения, призванные обеспечить предпосылки для выполнения участниками процесса своих функций. Отнюдь не по признаку основного непосредственного объекта преступления объединены в одну классификационную группу служебные преступления участников уголовного судопроизводства (ст. ст. 299-302, 305, 310-311). Общность объектов данных преступлений касается лишь дополнительных объектов соответствующих преступлений, которые характеризуют престиж и осуществляемую в рамках закона деятельность государственного аппарата. Что же касается группы преступлений, объединенных авторами под рубрикой «фальсификация и сокрытие доказательств» (ст. ст. 303-304, 306-309, 316), то к ней некоторые из названных преступлений либо имеют слишком отдаленное отношение, либо не имеют такого отношения вообще. Простой состав ложного доноса, в частности, не имеет ничего общего с воздействием на процесс доказывания. А укрывательство преступления далеко не всегда является сокрытием доказательств, так как оно возможно и в иных формах оказания помощи преступнику после совершения им основного посягательства. К тому же наименование рубрики характеризует скорее объективную сторону преступления, чем его объект. Последнее касается и такой классификационной группы, как невыполнение процессуальных решений (ст. ст. 312-315). Сходные критические замечания могут быть отнесены и к другим предложенным в юридической литературе группировкам.

Следует обратить внимание на то, что законодателем практически не предусмотрено особых средств защиты для гражданского процесса. Лишь одна норма УК специально создана для защиты общественных отношений, возникающих в ходе производства по гражданским делам (ч. 1 ст. 303). Остальные нормы либо посвящены защите уголовного процесса, а также его результатов – ч. 2 ст. 294, ст. ст. 299-302, ч. 2 ст. 303, ст. ст. 304, 306, 310-311, ч. 2 ст. 312, ст. ст. 313-314, 316, либо направлены на охрану правосудия в целом – ст. ст. 295-298, 305, 307-309, ч. 1 ст. 312, ст. 315. Нельзя также утверждать, что законодатель произвел группировку преступлений с учетом тех этапов развития процессуальной и постпроцессуальной деятельности, на которых развиваются общественные отношения, являющиеся защищаемым уголовным правом социальным благом. Так, преступления, предусмотренные ст. 295, ч. 2 ст. 303, ст. ст. 307-309, 311, ч. 1 ст. 312, ст. 316 УК, могут быть совершены, когда соответствующая деятельность находится на любой (или за некоторым исключением любой) стадии. Преступление, предусмотренное в ч. 1 ст. 306 УК, посягает на деятельность по решению вопроса о возбуждении уголовного дела (преследования). Указанный вопрос может быть разрешен неправильно в связи с провокацией взятки или коммерческого подкупа (ст. 304 УК). Однако последнее преступление может быть совершено и тогда, когда уголовный процесс находится в стадии предварительного расследования. Тогда же могут быть совершены преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 294, ч. 2 ст. 296, ч. 2 ст. 298, ст. ст. 299-302, 310 УК, или по крайней мере важно, что указанный этап уже имел место. Без прохождения дела в судебных стадиях не могут быть совершены преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 294, ч. 1 ст. 296, ч. 1 и 2 ст. 297, ч. 1 ст. 298, ч. 1 ст. 303, ст. 305 УК. Преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 296, ч. 2 ст. 298, ч. 2 ст. 312, ст. ст. 313-315, посягают на отношения, развивающиеся на этапе исполнения процессуальных актов. Представляется, что законодатель был более последователен в использовании третьего из указанных вариантов подхода к учету структуры межгруппового объекта. Но поскольку сам этот подход является комплексным, следует обратить внимание на то, что построение односложной классификации вряд ли может быть успешным. Да и нет необходимости к этому стремиться, учитывая многообразие возникающих в ходе процессуальной и постпроцессуальной деятельности отношений. При построении классификации преступлений против правосудия преступления, нарушающие условия, необходимые для успешного осуществления процессуальных и постпроцессуальных функций, должны быть отделены от посягательств на общественные отношения, обеспечивающие выполнение стоящих перед правосудием задач. Каждая из этих групп преступлений может быть подвергнута дальнейшей классификации. Преступления, включенные в соответствующую группу, имеют некоторые общие черты. Так, посягательства на общественные отношения, обеспечивающие развитие процессуальной и постпроцессуальной деятельности в соответствии со стоящими перед правосудием задачами, объединяет то, что в большинстве своем эти деяния выражаются в существенном отклонении субъектов от возложенных на них функций, нарушении обязанностей, которыми эти лица обременены в связи с занимаемым ими процессуальным и постпроцессуальным положением. Не случайно субъект этих преступлений специальный. При этом особые качества субъекта либо характеризуют его процессуальное положение, либо отражают статус лица, от которого зависит исполнение судебного акта. Это дополняется спецификой признаков субъективной стороны данных преступлений, поскольку в содержание умысла виновного в обязательном порядке входит осознание своего особого статуса. Сказанное может быть отнесено к преступлениям, предусмотренным в ст. ст. 299-303, 305, 307- 308, 312, 315 УК. Исключением из правила является состав провокации взятки (ст. 304 УК), субъект которого не является специальным. В то же время нельзя не обратить внимания на то, что при осуществлении данного состава преступления в большинстве случаев в качестве виновных будут фигурировать либо сотрудники правоохранительных органов, либо лица, действующие по поручению либо с ведома указанных сотрудников. Преступления данной группы в свою очередь могут быть подразделены на две подгруппы:

1. Посягательства на общественные отношения, обеспечивающие развитие процессуальной деятельности в соответствии с задачами правосудия (ст. ст. 299-305, 307-308 УК);

2. Посягательства на общественные отношения, обеспечивающие исполнение процессуальных актов в соответствии с задачами правосудия (посягательства, нарушающие общественные отношения, обеспечивающие обязательность процессуальных актов) (ст. ст. 312-315 УК).

Дальнейшее деление составов преступлений каждой из указанных подгрупп, как представляется, следует производить, принимая во внимание конкретное содержание и тип тех задач, выполнение которых затрудняется соответствующим преступным деянием. С учетом таких качеств правосудия, как познавательно-правоприменительный характер, охранительная функция и процедурная упорядоченность деятельности, могут быть выделены и три блока взаимосвязанных между собой задач, выполнение которых законодатель пытается обеспечить с помощью уголовно-правовых средств. Поэтому, на наш взгляд, посягательства на общественные отношения, обеспечивающие развитие процессуальной деятельности в соответствии со стоящими перед правосудием задачами, могут быть подразделены еще на три более мелкие подгруппы:

1. Посягательства на правосудие как на познавательно-правоприменительную деятельность (ст. ст. 303, 305, 307-308 УК);

2. Посягательства на правосудие как на охранительную деятельность (ст. ст. 299-300, 304 УК);

3. Посягательства на правосудие как на процессуально – упорядоченную деятельность (ст. ст. 301-302 УК)[116].

Исходя из вышеизложенного, классификации преступлений против правосудия могут быть осуществлены по различным критериям. Требование единства последних предполагает построение не простых, а сложных группировок. При выделении группировок по признаку общности их субъекта логично сначала отграничить от других посягательств преступления, совершаемые специальным исполнителем. Последние же в свою очередь могут быть подвергнуты дальнейшей классификации с учетом тех особых качеств, которыми наделены их субъекты. Подобная группировка позволяет увидеть некоторые недостатки уголовного закона, проявляющиеся как в неоправданном объединении в рамках одной статьи (части статьи) Уголовного кодекса нескольких составов преступлений (например, в ч. 2 ст. 312, ст. 315), так и при конструировании санкций уголовно-правовых норм (ст. 299, ч.2 и 3 ст. 301, ст.ст. 302, 305).

По нашему мнению, классификация преступлений против правосудия, должна быть построена в зависимости исполнителя – субъекта преступления и может выглядеть следующим образом:

1. Преступления против правосудия, совершаемые специальным субъектом (ч. 3 ст. 294, ст. ст. 299-303, 305- 308, 310-316 УК РФ);

2. Преступления, совершаемые лицами, наделенными признаками, обязательными для любого субъекта преступления (ч. 1 и 2 ст. 294, ст. ст. 295-298, 304, 309 УК РФ)[117].

В свою очередь преступления, совершаемые в сфере правосудия специальными субъектами, могут подвергаться дальнейшей классификации с учетом тех особых качеств, которыми наделены их исполнители. Такими качествами могут быть:

1. наличие служебных или должностных полномочий (ч. 3 ст. 294, ст. ст. 299-302, ч. 2 и 3 ст. 303, ст. ст. 305, 311, ч. 1 ст. 312 УК[118], ст. 315 УК), в том числе:

2. отнесение к должностным лицам, осуществляющим предварительное расследование или правосудие (ст. ст. 299-302, ч. 2 и 3 ст. 303, ст. 305 УК);

3. возложение обязанности исполнить приговор или иной судебный акт (ст. 315 УК);

4. возложение обязанности сохранять в тайне сведения о мерах безопасности, применяемых в отношении участников уголовного процесса (ст. 311 УК);

5. обладание процессуальными и постпроцессуальными правами и обязанностями, не связанными или не обязательно связанными с осуществлением должностных полномочий (ч. 1 ст. 303, ст. ст. 307-308, 310, 312-314 УК), включая:

6. возложение обязанности содействовать правосудию или осуществлению предварительного расследования (ст. ст. 307-308 УК);

7. обладание полномочиями лица, участвующего в гражданском деле, или его представителя (ч. 1 ст. 303 УК);

8. возложение обязанности сохранять в тайне данные предварительного расследования (ст. 310 УК);

9. наличие обязанности обеспечивать сохранность описанного или подвергнутого аресту имущества (ч. 1 ст. 312 УК);

10. наличие обязанности подвергнуться мерам наказания или процессуального принуждения (ст. ст. 313-314 УК);

Особое место в этой группе преступлений занимает укрывательство, которое также может считаться преступлением со специальным субъектом. Однако в данном случае признаки специального субъекта характеризуют не столько дополнительный комплекс обязанностей и прав, сколько связь между укрывающим лицом и лицом, совершившим преступление. Причем обозначены эти признаки с помощью отрицательных понятий - отсутствие родственных или супружеских отношений (примечание к ст. 316 УК).

В соответствии с данной классификацией была построена III глава данной работы.