Наследование и получение территории в качестве приданого

Пожалуй, на протяжении не одной тысячи лет наследование территории и получение ее в качестве приданого имело в межгосударственных отношениях почти такое же значение, как завоевание. Речь при этом идет не только о переходе высшей государственной власти от одного монарха к другому в порядке престолонаследия без изменения государственных границ, но и о наследовании государственной территории, ранее монарху не подвластной.

В 1386 г. в результате вступления в брак литовского Великого князя Ягайло и польской королевы Ядвиги родилась личная уния (союз) Литвы и Польши, переросшая в государство Речь Посполитая. Территории до той поры двух самостоятельных государств составили общую территорию единого государства, различавшуюся формой административного управления, а затем существованием Великого княжества Литовского под верховной властью польского короля. Уния Литвы с Польшей, развиваясь и иногда прерываясь, стала примером одной из первых в Европе государственных федераций.

При личной унии происходило объединение двух государств и их территорий общим главой (в такой унии находились, например, до 1890 г. Голландия и Люксембург), в случаях же создания общих органов государственной власти по вопросам обороны, внешних сношений и прочим мы имеем дело с унией реальной. Примером последней может быть Австро-Венгрия в 1868—1919 гг. Кальмарская уния 20 июля 1397 г. объединила под верховной властью датских королей территории Дании, Норвегии (с Исландией) и Швеции (с Финляндией), когда усилиями королевы Маргариты, фактически уже правившей тремя королевствами, был коронован тремя коронами ее наследник Эрик Померанский. Уния, устанавливавшая супрематию Дании над другими королевствами, несколько раз прерывалась и окончательно прекратила существование в 1523 г. после выхода из нее Швеции. Датско-норвежская уния просуществовала до 1814 г.

Другой пример территориального наследования. В 1742 г. внук российского императора Петра I Карл Петр Ульрих, герцог Голштин-Готторпский, наследник шведского престола, был провозглашен наследником престола российского, а в 1761 г. стал российским императором под именем Петра III. Территория северогерманского Голштин-Готторпского герцогства была унаследована Россией, а по договору 1773 г. отдана Дании. Взамен Екатерина II получила территории Ольденбурга и Дельменгорста.

§ 14. Естественные границы государств и территориальные споры

14.1. Государственная граница

Вопрос о территории государства — это прежде всего вопрос о границах. На протяжении всей истории границы государств устанавливались силой. Попытки в любой отдельно взятой границе отыскать действие некоей исторической закономерности и безусловное торжество справедливости беспочвенны.

Границы государств — это границы реального жизненного пространства населяющих их народов. Государственные границы государств представляют собой линии, обозначенные на картах (а при малейшей возможности и на местности), и проходящие по этим линиям вертикальные поверхности до границы земного пространства с космосом, с одной стороны, и с другой стороны — до центра Земли в глубь ее недр, а практически — на доступную для проникновения в недра глубину[292]. Геополитически границы — это линии, разделяющие сферы действия суверенитетов, в пределах которых происходит выравнивание статуса территорий[293].

В ст. 1 Закона Российской Федерации “О государственной границе Российской Федерации” от 1 апреля 1993 г. дано определение государственной границы Российской Федерации, под которой понимается линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющие пределы государственной территории (суши, вод, недр и воздушного пространства) Российской Федерации, то есть пространственный предел действия государственного суверенитета Российской Федерации.

Различают сухопутные, водные и воздушные границы государственной территории[294].

Режим государственной границы предполагает наличие нескольких условий, а именно:

а) сохранность территории государства;

б) международное признание;

в) международное установление.

А. Сохранность территории государства. Установление пределов государства (а именно в этом состоит задача границ между государствами), предостережение населения соседних государств о начале или прекращении юрисдикции требует фактического действия, подкрепленного правовым установлением.

Так, например, Конституция Ирана жестко закрепляя принцип: “Не допускается любой пересмотр границ”, предусматривает исключения для “незначительных частных изменений” при соблюдении одновременно следующих условий:

а) что это изменение не будет односторонним;

б) что изменение линии границы не нанесет ущерба независимости и территориальной целостности страны;

в) что оно будет одобрено четырьмя пятыми от общего числа депутатов Меджлиса исламского совета (ст.78).

В России с вступлением в силу Конституции РФ 1993 г. многое остается на усмотрение органов государственной власти. А потому и возможны позиции, типа спокойного утверждения советника Президента России Э.Паина 30 ноября 1996 г. в Москве на очередном заседании Бергердорфского клуба о том, что Российская Федерация с краев немного “обсыплется”, но сохранится.

Правовое оформление сохранности территории государства осуществляется через процедуры их признания и установления.

Б. Международное признание границ. Международно признанными государственными границами называют линии разграничения государственных территорий или линии отграничения территории государства от территорий с другим правовым режимом, прохождение которых согласовано сопредельными государствами. Международное признание границ может осуществляться и многосторонними межгосударственными договорами. Признание границ неразрывно связано с их международным установлением.

В. Международное установление границ предполагает определенную правовую процедуру, выработанную за века межгосударственных отношений. Эта процедура складывается из двух дополняющих друг друга процессов, практически друг с другом не связанных. Для международного установления границы должны быть делимитированы и демаркированы.

Делимитация государственной границы означает описание в договоре либо максимально точное непосредственное обозначение линии ее прохождения на специальных картах, составляющих неотъемлемую часть межгосударственного договора.

Демаркация границы есть процесс проведения и обозначения линии границы на местности, дополняемый соответствующим описанием в протоколах о демаркации границы.

При делимитации государством своей границы с территорией, имеющей другой правовой статус (открытым морем, территорией с переходным правовым режимом), эта граница считается международно признанной и установленной, если линия ее прохождения явно или хотя бы молчаливо признается другими государствами. Между процедурами делимитации и демаркации достаточно часто случаются существенные временные разрывы, когда утвержденные правовым образом границы на местности длительное время не обозначаются. Жаркие споры российской общественности 1993—1997 гг. о прохождении линии российско-китайской границы по р.Амур и на юге Приморского края могут быть примером прежде всего сложности конкретных процедур демаркации.

Элементы Б и В являются факторами, создающими правовой режим международно признанной межгосударственной границы, при их отсутствии речь может идти о существующих или потенциальных территориальных спорах. Указанные элементы — необходимое, но не достаточное условие для конституирования границы. Только элемент А придает границе смысл, а потому может быть признан не только первичным, но и необходимым и достаточным условием для существования границы государства. Даже если линия границы при этом и будет оставаться неделимитированной и даже оспариваемой кем-либо из соседей.

Следует согласиться с Ю.И.Скуратовым в разграничении режима государственной границы, пограничного режима по содержанию границы и режима в пунктах пропуска через государственную границу[295]. Механизм охраны границы включает большой набор юридических элементов.

И режим границ, и сами государственные границы прошли сложный путь становления. Эпоха Карла Великого (VIII—IX вв. н.э.), особенно Верденский договор 843 г., завершивший многолетнюю борьбу внуков Карла Великого со своим отцом Людовиком Благочестивым и между собой, определила контуры территорий государств Западной и Центральной Европы, прежде всего Франции, Германии, Италии. Строительство крепостей в Европе, засек в России целые столетия оставалось главным механизмом, фиксировавшим государственную принадлежность той или иной территории. Складывались границы-зоны, которые со временем эволюционировали в границы-линии. Напротив, Арабский мир до настоящего времени инертно относится к проблеме граничного размежевания, постулируя свою целостность (во многом отсюда подход Ирака как к суверенитету Кувейта, так и к волевому сдвигу линии ирако-кувейтской границы на 2 км в сторону Ирака).

На Балканах границы территорий современных государств Болгарии, Румынии, Турции, Греции, Югославии (до 1991 г.) сложились в результате русско-турецкой войны 1877—1878 гг. и последовавших затем болгаро-сербской войны 1885 г., греко-турецкой войны 1897 г., трех Балканских войн 1912—1913 гг., греко-турецкой войны 1922 г. Именно в ходе этих событий Албания была объявлена самостоятельным княжеством, а историческая территория Македонии, например, по Бухарестскому миру 1913 г. поделена между Сербией, Грецией и Болгарией.

Современные границы Соединенных Штатов Америки формировались в основном в середине XIX в., уже после гражданской войны Севера и Юга, а границы национальных государств Африки — в 60-е гг. ХХ в., после краха системы колониализма. При этом Ф.Бродель справедливо отмечал, что история тяготеет к закреплению границ, которые словно превращаются в природные складки местности, неотъемлемо принадлежащие ландшафту и нелегко поддающиеся перемещению[296].

Принцип нерушимости границ в Европе был лейтмотивом договоров с ФРГ, заключенных СССР, ПНР, ГДР, ЧССР в 1970— 1973 гг.

В договоре между СССР и ФРГ от 12 августа 1970 г. сказано, что “мир в Европе может быть сохранен только в том случае, если никто не будет посягать на современные границы”. Стороны заявили, что “не имеют каких-либо территориальных претензий к кому бы то ни было и не будут выдвигать такие претензии в будущем”. Они будут “неукоснительно соблюдать территориальную целостность всех государств в Европе в их нынешних границах”.

В современном международном праве нашла свое закрепление концепция эстоппеля, согласно которой государство должно быть последовательно и не отрицать уже признанного факта. Отсюда ФРГ не вправе после образования новых государств в Европе предъявлять претензии к ним относительно границ. Таков же подход и Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров от 23 августа 1978 г.

“Подчинение всех живущих на данной территории лиц единой юрисдикции и вместе с тем превращение этой территории в единый рынок, т.е. совпадение политической и таможенной границы — вот что придавало государственным границам их вполне законченный и современный характер предела, до которого простирается суверенная власть государства (terminus ad quem) и внутри которого она осущестлвяется как таковая (terminis a quo)”[297].

Российско-китайская граница оформлялась Айгунским 1858 г., Тяньцзинским 1858 г. и Пекинским 1860 г. договорами. В 1861 г. была подписана карта с линией разграничения в Уссурийском крае.

25 июля 1919 г. в своем Обращении к Китайскому правительству Советское правительство предложило китайской стороне вступить в переговоры об аннулировании договора 1896 г., Пекинского протокола 1901 г. и заключенных в период с 1907 по 1916 г. соглашений с Японией.

При аннулировании договоров Советское правительство отказывалось:

— от особых привилегий, например факторий русских помещиков;

— от получения с Китая контрибуции;

— от экстерриториальных прав на китайской территории.

Китаю была возвращена полоса отчуждения КВЖД. Однако эти положения не относятся к соглашениям о границе России и Китая, они никогда не признавались аннулированными. В 1924—1927 гг. власти правительств Гоминьдана и Маньчжурии заявляли о неравноправности заключенных Российской империей и Китаем соглашений о границах. Советская сторона не принимала претензии и была готова к переговорам о демаркации, но не к пересмотру границ.

В вышеупомянутом Обращении 1919 г. было четко указано, какие соглашения рассматриваются новым Советским правительством как недействительные.

Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи 1950 г. между СССР и КНР возлагал на стороны обязательства “взаимного уважения государственного суверенитета и территориальной целостности”.

Границы подтверждались Совместной декларацией Советского и Китайского правительств от 12 октября 1954 г., советско-китайским заявлением от 18 января 1957 г. и другими актами.

Однако затем китайская сторона вновь выдвинула тезис о “неравноправном характере” советско-китайской границы.

Существуют критерии, которыми государства руководствуются при своем отношении к проблемам границ. Так, Российская Федерация при установлении и изменении прохождения своей Государственной границы, установлении и поддержании отношений с иностранными государствами на Государственной границе руководствуется принципами:

1) обеспечения безопасности Российской Федерации и международной безопасности;

2) взаимовыгодного всестороннего сотрудничества с иностранными государствами;

3) взаимного уважения суверенитета, территориальной целостности государств и нерушимости границ;

4) мирного разрешения пограничных вопросов (ст. 2 Закона РФ “О государственной границе РФ”).

Конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров (1978 г.) закрепила положение о том, что правопреемство государств как таковое не затрагивает границ, установленных договором, а также обязательств и прав, установленных договором и относящихся к режиму границы (ст. 11). Это означает, что при возникновении каких-либо оснований для прекращения или изменения договорных прав и обязательств при правопреемстве такие основания не могут быть использованы для изменения границ или для изменения обязательств и прав, установленных договором и относящихся к режиму государственной границы[298].

Нарушение границы, перестрелка через границу и т. п. обстоятельства представляют собой пограничные конфликты (инциденты), разрешаемые обычно пограничными комиссиями. Пограничный конфликт часто сопутствует территориальному спору, но сам по себе не означает его наличия.

В августе 1993 г. Казахстан, Кыргызстан, Российская Федерация, Таджикистан и Узбекистан подписали Декларацию о неприкосновенности границ, в которой, в частности, заявили о своей коллективной ответственности за неприкосновенность их границ с третьими государствами и о рассмотрении ими обеспечения неприкосновенности границ государства как сферы совместных жизненно важных интересов, их общего дела[299].

14.2. Естественные границы государств

Рассматривая через призму территориального подхода государство, мы неизбежно начинаем ощущать его как особый “надбиологический” организм, для существования которого требуются:

а) жизненное (географическое) пространство;

б) естественные границы.

Действенность геополитики блестяще проявилась в ходе второй мировой войны, когда потребовалось всерьез и эффективно, т.е. математически и статистически, учесть пространственно-географические факторы при развертывании сил антигитлеровской коалиции.

“Raison d’etat” — довольно трудно дать точный перевод этих слов, имеющих более широкий смысл, чем государственная необходимость, и более определенный, более объективный оттенок, чем государственное благо. Именно это выражение определяло движение европейской политики к выработке естественных границ государств. Как много позже писали Спайкмен и Д.Найклс, “география есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми”[300].

Понятие “естественных” границ впервые появилось еще в древности. Страбон писал в начале I века н.э. о природных границах между греческими городами-государствами. Так, этолийцы и акарианцы, по его сообщению, сопредельны друг другу, “так как между ними находится река Ахелой, текущая с севера (с Пинда) на юг через области агреев, этолийского племени, и амфилохов”[301]. А приступая к описанию Азии, он предпочел разделить это описание “ради ясности известными естественными границами”[302]. Наиболее часто в качестве естественных границ территории государств выступали и выступают моря, реки и горы. Так, Рейн и Дунай были естественными северными границами древней Римской империи, а островное положение Англии во многом предопределило само развитие этой державы.

Марксизм критически относился к идее естественных границ, опасаясь, по словам К.Маркса, что если границы должны определяться военными интересами, “то претензиям не будет конца, ибо всякая военная линия по необходимости имеет свои недостатки...”[303]. Безусловно, Ф.Энгельс был прав, отмечая, что “самая совершенная граница имеет свои слабые стороны, которые можно исправлять и улучшать, и если нет нужды стесняться, то эти аннексии можно продолжать без конца”[304]. Но проблема естественных границ не сводится к претензиям на изменение границ. Сам Ф.Энгельс, характеризуя становление буржуазных цивилизаций, отмечал, что они распространялись вдоль морских берегов и по течению больших рек. “Земли же, лежащие далеко от моря, и особенно неплодородные и труднопроходимые горные местности, оставались убежищем варварства и феодализма. Это варварство сосредоточивалось особенно в южногерманских и южнославянских странах, отдаленных от моря”[305]. Именно о естественных границах государственных территорий говорит Ф.Энгельс, утверждая, что Дунай, Альпы, скалистые горные преграды Богемии — основы существования австрийского варварства и австрийской монархии[306].

В целостном виде идея естественных границ нашла свое отражение у Л.И.Мечникова, объяснявшего превосходство Запада над Востоком естественными географическими преимуществами первого. Область речных цивилизаций, подчеркивал Л.И.Мечников, ограничена на севере громадной цепью высоких гор и возвышенных плоскогорий, протянувшихся от архипелага Эгейского моря и составляющих своего рода “диафрагму” Старого Света, которая “является естественной границей между севером и югом. Направление этой границы может быть более или менее точно определено 40 градусом северной широты. Южная граница этой области почти совпадает с тропиком Рака”[307].

Признание идеи естественных границ кроется и в вынужденном призыве-признании США, что “единая Европа не должна ограничиваться традиционными европейскими границами”. Когда С.Тэлботт вновь попытался “втолкнуть” в процесс общеевропейской интеграции Турцию, он подчеркнул: “Неважно, что Турция отделена от Европы проливом. В этом смысле она ничем не отличается от Великобритании”[308].

Во Франции идеей “естественных границ” (limites naturelles) руководствовался еще кардинал Ж.Ришелье, когда речь шла о границах, соответствующих старой Галлии, то есть границах по Рейну, Альпам, Средиземному морю, Пиренеям, Атлантике, Ла-Маншу, Северному морю. Характеризуя более поздний период европейской истории, С.А.Котляревский писал: “Самая защита территориальной неприкосновенности Франции и завоевание естественных границ мыслятся как охрана приобретений революции от враждебных сил — и этот оттенок сохраняется и в войнах Наполеона, хотя он все более и более заслоняется личным военным авантюризмом императора”[309].

Сохранением естественных границ вызвано и появление нейтральных государств. “Даже государства, пользующиеся международным нейтралитетом, — отмечал С.А.Котляревский,— Бельгия, Швейцария, Норвегия — не избавлены от забот о своей внешней безопасности. Нечего говорить, что план всеобщей нейтрализации — план превратить исключение в правило — ничуть не менее утопичен, чем план всеобщего разоружения. Истинной гарантией нейтралитета Швейцарии и Бельгии является готовность великих держав его отстаивать в крайности с оружием в руках”[310]. Это к вопросу о нейтральности новых стран СНГ, особенно Украины и Молдовы...

За лозунгом нейтралитета слишком часто стояла необходимость выигрыша времени, особенно когда двусторонние договоры о нейтралитете подрывали основы коллективной безопасности (действия Германии в 1934—1939 гг.). Классическими примерами постоянно нейтральных государств являются Швейцария (с 1815 г.), Австрия (с 1955 г.), Лаос (с 1962 г.), Камбоджа (с 1991 г.). К ним пытаются присоединиться Туркменистан, принявший 12 декабря 1995 г. Конституционный закон “О постоянном нейтролитете”, и ряд других республик прежнего СССР.

В своем фундаментальном труде “Французская революция” А.Матьез посвятил теме завоевания Францией естественных границ отдельную главу. При этом осознание естественных границ шло, по его мнению, начиная от битвы при Вальми и продвижения Франции к Альпам и Рейну, через присоединение Савойи, занятие Бельгии с признанием за ней права избирать себе “форму правления по своему вкусу”, при ориентации на западе на Пиренеи[311]. Так же полагает и Ф.Моро-Дефарж[312].

Декреты Конвента от 19 ноября и 15 декабря 1792 г. определили ключевой принцип внешней политики жирондистской Франции: покровительство угнетеннным народам при принятии ими французского политического режима. Жирондистское стремление к социальному консерватизму дополнялось политикой расширения территории. А.Матьез обоснованно подчеркнул неизбежность в той ситуации навязывания Францией своей внешней политики “народам, которые ее не просили, неприятельским державам, территориальную неприкосновенность которых она нарушала, и, наконец, нейтральным державам, которым она угрожала в их жизненных интересах”[313].

Проблема естевенных границ изначально стояла и перед другими странами. Для Германии после 1870 г. — это проблема Австрии и выхода Германии к Адриатическому морю.

Государственно-территориальные потрясения 1988—1991 гг. в Советском Союзе, события в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии показывают, что время сведения концепции естественных границ к “практике империалистических государств”[314]неумолимо ушло в прошлое. Мы без особого труда можем и должны видеть естественные границы России:

на западе — западная граница Русской цивилизации по славяно-православной линии;

на севере — Северный Ледовитый океан;

на востоке — Тихий океан (проблема Курил носит тактический характер, имеющий принципиальное значение с социально-экономической и идеологической точки зрения);

на юго-востоке — реки Уссури, Амур;

на юге: в Ср. Азии — Казахстан (Южная Сибирь), природные водоразделы в виде гор Тянь-Шаня и других, в том числе Памир; на Кавказе — по Большому Кавказскому хребту.

Последнее не означает, однако, что Российская Федерация должна уйти из Закавказья: Россия пришла туда отнюдь не случайно. Определение естественных границ корреспондирует с позицией А.Г.Дугина, утверждающего, что будущая Россия должна иметь либо морские границы, либо дружественные блоки на прилегающих континентальных территориях[315].

Аргументацию, основанную на идее естественных границ, применяют порой и для обоснования сецессии. Особенностями территории определяются, по мнению, например, С.Рудницкого, как своеобразие истории Украины, так и ее перспективы. “Украинская земля — полагает С.Рудницкий, — составляет выразительную географическую целостность, самостоятельную и обособленную по сравнению с соседними землями: Молдавией, Венгрией, Польшей, Белоруссией, Московщиной. Она опирается на юге о Черное море, Карпаты и Кавказ, на севере ограничивается болотами и лесами Полесья. Хотя и нет на Украине хороших естественных границ на западе, северо-востоке и востоке, она как южная прибрежная страна Черного моря имеет важные признаки единства... украинский народ имеет свою исконную землю, представляющую собой четко обозначенное географическое целое”[316]. Обращает на себя внимание, что автор не рискует утверждать, что Украинская земля граничит с Русской землей. Указывая, что Украина граничит с Белоруссией и Московщиной, автор, возможно, подсознательно признает Украину частью Русской земли.

Проблема естественных границ отодвинулась перед историко-культурными (цивилизационными) причинами их формирования. Черное море, Балтийское море, Карпаты. Ожидая географически и этнически логичных пределов территории того или иного государства, мы повсеместно сталкиваемся с ситуацией, когда реальные линии государственных границ проходят “по живому” через единую плоть народа, либо крайне уязвимо с точки зрения безопасности обрамляют просторы государства.

Искусственные границы создаются в силу конкретно-исторического развития человечества, по произволу монархов или как результат сложного политического компромисса. Закрепляя мимолетное стечение обстоятельств или временное соотношение сил, они порождают неисчерпаемый источник международной напряженности, приводят к долговременным территориальным спорам.

14.3. Территориальные споры

Ушли в прошлое времена, когда территориальные претензии и споры упрощенно считались порождением капиталистического общества[317]. Споры о территориальных пределах с древности были, являются ныне и останутся на все обозримое будущее главными в международном праве. Стоит вспомнить, когда во времена М.С.Горбачева “встала”, причем “вдруг”, проблема Курильских островов. Не только некоторые газеты писали про “четыре скалы в океане”, вокруг которых “столько излишнего шума”, но и кое-кто из российских политиков выступал за передачу Японии части российской территории. Лишь общественное мнение предотвратило роковое развитие событий.

За вопросом о государственной принадлежности Курильских островов встала политическая проблема гигантского масштаба — речь идет о территории, принципах ее организации, условиях изменения ее границ.

Государства обязаны “воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения существующих международных границ другого государства или в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ” (Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, от 24 октября 1970 г.). Аналогичное требование содержит и Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г. (раздел “Декларация принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях”). Важная взаимосвязь принципов отмечена в Декларации 1970 г.: “Каждый принцип должен рассматриваться в контексте всех других принципов”.

Парижская хартия для новой Европы (1990 г.) подтвердила тягу европейских народов к миру, солидарности и уменьшению пограничных барьеров.

Еще Г.Гроций сформулировал ключевой для разрешения многих территориальных межгосударственных споров вывод: “В землях, заключенных в естественные границы, незначительное изменение курса реки меняет и границы территории; что бы река ни прибавила к противоположному берегу, все отходит под власть того, к чьему владению принадлежит приращение; ведь надо полагать, что оба народа установили свою власть над территорией так, чтобы середина реки разделяла их как естественная граница”[318].

Несмотря на эту давнюю теоретическую позицию на практике и в настоящее время часто болезненно решаются проблемы фарватера реки и вытекающего из последних статуса речных островов. И это вопросы не только демаркации, но и делимитации границы.

Международно-правовой нормой является требование к спорящим государствам воздержаться от всяких действий в спорном районе, которые могут усугубить спор[319]. Но на практике государство, контролирующее спорную территорию, как правило, стремится использовать все средства для прямого или косвенного освоения спорной территории[320].

Территориальный спор — это спор между государствами по поводу государственной принадлежности определенной территории. Субъектами территориального спора могут быть только государства. Б.М.Клименко, отграничивая территориальный спор от односторонних территориальных претензий, относил к последним претензии государства на определенную часть территории другого государства, не оспаривая суверенитета этого последнего над этой определенной территорией. При этом государство, по мнению Б.М.Клименко, “не сомневается в юридической принадлежности этой территории данному государству, но считает, по каким-либо основаниям, справедливым или несправедливым, что эта территория должна принадлежать ему”[321].

Реальность постсоветского пространства не укладывается в эту схему, заставляя говорить, например, в отношении Крыма и Севастополя, об отрицании государством (Российской Федерацией) самой юридической принадлежности определенной территории другому государству (Украине). Нахождение такой территории в управлении (под юрисдикцией) стороннего государства противоправно, но требование восстановить российскую юрисдикцию (российский суверенитет сохраняется, пусть и в остаточном виде) не означает выдвижение территориальных претензий Россией, ибо на указанные территории противоправно претендует Украина. Таким образом, в этом случае мы имеем дело с территориальным спором вне зависимости от того, как трактует этот вопрос украинская сторона[322]. Сложность правовой оценки ситуации с Крымом и Севастополем увеличивается ввиду различия в подходах к указанной проблеме исполнительной и законодательной властей России.

Впрочем, и сам Б.М.Клименко позднее отошел от своей первоначальной классификации и стал различать территориальные споры и территориальные разногласия, относя к последним “разногласия между государствами относительно принадлежности какой-либо территории или разграничения между ними”[323].

Завершая рассмотрение общих подходов к территориальным разногласиям, можно согласиться с Б.М.Клименко и А.А.Порком в понимании территориального спора как существования выкристаллизовавшихся и сформулированных разногласий относительно ясно выраженного и объективно существующего предмета спора: “существования или применения нормы о границе или вопроса о суверенитете над определенной территорией”[324].

Вопрос о сроках давности территориальных споров. Изначально любые сроки давности устанавливались внутригосударственными правовыми актами и, соответственно, не могли иметь значения для отношений между соседними независимыми государствами. Но человеческая история, включающая в себя появление, существование и исчезновение многих этносов, государств и даже цивилизаций, слишком противоречива, она не предполагает механической закостенелости.

Отсюда проистекает и необходимость в определенных формально 0зафиксированных сроках давности как на определенную линию государственной границы, так и на ту или иную приобретенную государством в ходе своего развития часть территории. Ведь яркой отличительной чертой современных государств является возможность территориального расширения только за счет других государств.

Спор о Триесте между Италией и Австро-Венгрией, Италией и Югославией на протяжении XIX и XX вв. был излюбленной картой европейской внешней политики на севере Адриатики. В начале 1941 г. правительство Великобритании, стремясь убедить Югославию оказать сопротивление гитлеровской Германии, обещало югославам пересмотреть на мирной конференции границы Истрии и Италии с последующей передачей Триеста Югославии, что вызвало жесткий протест Ф.Рузвельта[325]. Словенцы, очистившие Триест весной 1945 г. от гитлеровцев, затаили кровную обиду на СССР, молча согласившегося с требованием его западных союзников вернуть территорию Триеста под итальянский суверенитет.

В качестве примера длительного территориального конфликта можно указать на спор между Японией и СССР, а ныне Японией и Российской Федерацией о Курильских островах.

Спор о принадлежности Курильских островов. Япония требует от России передать ей часть южных Курильских островов общей площадью 8548,96 кв.км., в том числе:

а) два острова Большой Курильской гряды (8270 кв.км.):

— о.Итуруп, площадью 6720 кв.км;

— о.Кунашир, площадью 1550 кв.км;

б) острова Малой Курильской гряды (278,96 кв.км):

— о.Шикотан, площадью 182 кв.км;

— острова Плоские, имеющие в Японии название Хабомаи, площадью 96,96 кв.км: о.Полонского (Тараку), о.Зеленый (Сибоцу), о.Юрий (Юри), о.Танфильева (Суйсе), о.Анучина (Акиюри), о.Сторожевой (Моисе), о.Сигнальный (Кайгара), о.Рифовый (Одоке), о-ва Демина (Харукаримосери).

Даже выступая в январе 1997 г. в РАН в Москве, посол Японии в России Т.Того вновь заявил о том, что без разрешения проблемы четырех островов установление между Японией и Россией отношений подлинного доверия невозможно. Он изложил официальную японскую логику “порочного круга взаимного недоверия”, основывающуюся на различном подходе к определению территории.

По мнению японской стороны, в 1855 г. между Японией и Россией впервые устанавливались дипломатические отношения и проводилась линия границы, при этом стороны признали, что восемнадцать Курильских островов являются Курильской территорией, а о-ва Итуруп, Кунашир, Хабомаи и Шикотан — японской. Сахалин по взаимному согласию тогда согласились считать территорией совместного проживания японцев и русских, что не предотвратило, однако, в дальнейшем стычки и недоразумения на Сахалине между японцами и русскими. По договору 1875 г. стороны согласились, что весь Сахалин отходит к России, а все восемнадцать Курильских о-вов станут территорией Японии. Общественность Японии подвергла резкой критике правительство Мэйдзи за “неравноценный” обмен богатого природными ресурсами Сахалина на обделенные ресурсами и бесплодные восемнадцать Курильских о-вов. В результате русско-японской войны 1904 — 1905 гг. по Портсмутскому договору 1905 г. Россия уступила Японии Южный Сахалин. В сентябре 1945 г., после подписания Японией акта о безоговорочной капитуляции, над ней был взят реванш. Только в Токийской декларации, подписанной в 1993 г. в ходе визита в Японию Президента России Б.Ельцина, обе стороны выразили политическую волю “преодолеть тяжелое наследие прошлого” и строить отношения истинного доверия. Что нужно сделать, чтобы в будущем между нашими народами всегда существовали прочные отношения дружбы и доверия, вопрошал Т.Того? И предлагал ответ: самым разумным было бы вернуться в ситуацию распределения территорий, “естественным образом” оказавшихся во владении каждой из двух стран, а значит, к договору 1855 г. и проведенным им границам.

Логика аргументов интересна, но, основанная на неполноте, она крайне уязвима.

Претензии на часть дальневосточной островной территории России, отошедшей к Советскому Союзу (и РСФСР) в результате второй мировой войны и безоговорочной капитуляции Японии перед странами антигитлеровской коалиции, японские политические круги основывают на нескольких пробелах в международных решениях. Сан-Францисский договор 1951 г., изъявший Курильские острова у Японии, не определил их новой государственной принадлежности. Зафиксирован лишь общий отказ Японии от прав и претензий на ту или иную территорию без указания того, под чью юрисдикцию эта территория попадет в дальнейшем: “Япония отказывается от всех требований, прав и претензий на Курильские о-ва и часть Сахалина и примыкающие к нему острова, суверенитет над которыми Япония приобрела как следствие Портсмутского договора 5 сентября 1905 г.” (п. “с” ст. II Договора). И сделано это не только в отношении Курил. Так, п. “b” ст. II Договора гласит: “Япония отказывается от всех требований, прав и претензий на Формозу и Пескадорские о-ва”. Так же сформулированы и пункты “d”, “e”, “f” той же статьи, касающиеся Парасельских о-вов, о-вов Спратли, части острова Сахалин и прилегающих к нему островов.

По утверждению японской стороны, Южные Курильские о-ва всегда принадлежали Японии и никак не связаны с договором 1875 г. и являются частью не Курильской гряды, а Японских островов. А потому, соответственно, не подпадают под действие Сан-Францисского договора.

Вторая мировая война отодвинулась в прошлое. Но возникает вопрос: а кто же безоговорочно капитулировал в 1945 г.? Похоже, что Россия, ибо именно с ней после 1991 г. заговорили так, что “она обязана”, забывая очень многие документы, подписанные в том числе с Японией. Когда президент СССР Горбачев во время визита в Японию в 1990 г. официально согласился рассматривать вопрос не только об о.Шикотан и так называемых “нескольких островах Хабомаи”, но и об о-вах Кунашире и Итурупе, это принципиально перекрывало компромиссы Декларации 1956 г.

На закате советской перестройки в руководстве СССР и затем РСФСР были позывы передать острова Японии. Особенно выделяются попытки это практически осуществить в 1990 г. при М.С.Горбачеве и осенью 1991 г. уже российским руководством. С приходом к руководству российского МИД А.В.Козырева и Г.Ф.Кунадзе на рубеже 1990 — 1991 гг. линия на удовлетворение японских территориальных притязаний стала главенствующей. Как заявил протестующим руководителям органов власти о.Шикотан находившийся там Г.В.Кунадзе, “вы можете испортить нам отношения с Японией, но остров все равно будет передан”[326].

Наивно предполагать, что СССР или Российская Федерация за это получали какие-то принципиальные политические выгоды. Можно следовать японской логике нерушимости границ, но тогда возникает вопрос: а договор 1905 г., подписанный графом Витте, получившим в связи с ним прозвище “Витте-Полусахалинский”, оформивший передачу Японии Южного Сахалина? Договор, заключенный тоже на “вечные времена”, был нарушен в период гражданской войны 1918 — 1922 гг. Японией. Точно так же, как и Договор, подписанный князем Горчаковым в 1875 г., был нарушен в 1904 г. Японией, а не Россией.

В ст. 2 Конвенции об основных принципах взаимоотношений между Союзом ССР и Японией, подписанной 20 января 1925 г., СССР подтвердил, что остается в силе Договор, заключенный в Портсмуте 5 сентября 1905 г., и СССР и Япония согласились с тем, что “Договоры, Конвенции и Соглашения, кроме указанного, заключенные между Японией и Россией до 7 ноября 1917 г., будут пересмотрены на конференции, которая должна состояться впоследствии. Они могут быть изменены или отменены”.

При подписании этой конвенции представитель Советского Союза заявил Декларацию о том, что признание Правительством СССР действительности Портсмутского Договора от 5 сентября 1905 г. (а по этому Договору Россия передала Японии все Курилы и Южный Сахалин) никоим образом не означает, что Правительство Союза разделит с бывшим царским Правительством политическую ответственность за заключение данного Договора.

Иными словами, большевики в то время признавали беззаконность этих соглашений. Кажется, что сегодня в руководстве России кое-кто готов отказаться и от этого заявления.

Ссылки на позицию большинства государств, которые в этом вопросе поддерживают Японию, очень опасны. Очень многие государственные деятели, прежде всего Соединенных Штатов Америки, говорили после 1989 г. о признании Советского Союза в границах 1933 г. Это значило исключение из его территории и Калининграда, и Выборга, и Западной Белоруссии, Западной Украины, и даже большего.

Встречаясь летом 1992 г. в Вашингтоне с заместителем государственного секретаря США Найтом, курировавшим вопросы связей с государствами СНГ и поддержавшим в беседе территориальные притензии к России со стороны Японии, я был вынужден выразить сожаление в связи с ориентацией США на дальневосточные границы России середины прошлого века (адмирал Е.В.Путятин подписал вырываемый японскими политиками из общего контекста российской и японской истории Симодский трактат (договор) в 1855 г.), забывая, что в то время России принадлежала и Аляска. Восстанавливать, так восстанавливать, — именно американцы могут положить этому почин. Получив назад Аляску (плату за использованние в течение более чем ста лет недр Россия по-дружески может не брать, определив ее в зачет денег, полученных по договору 1867 г.), Россия сможет вернуться к вопросу и об остальной линии своей тихоокеанской границы средины XIX в. Найт благоразумно посмеялся “шутке”.

Токийская декларация от 13 октября 1993 г. о российско-японских отношениях подтвердила стремление обеих стран провести переговоры о заключении мирного договора. Но переговоры сразу же натолкнулись на кардинальные расхождения сторон по вопросу о линии границы.

Реальный выход из межгосударственного кризиса предложило осенью 1991 г. руководство Сахалинской области. Это создание на базе Южных Курильских островов с частью острова Хоккайдо особой экономической зоны со специальным правовым регулированием. Но требовалось заключение отдельного соглашения по этому вопросу. Продвижение вперед наметилось с визитом министра иностранных дел России Е.М.Примакова в Японию осенью 1996 г., однако двусторонние заявления о предстоящем совместном экономическом сотрудничестве на островах, прежде всего в рыбопереработке, туризме и развитии транспортной сети, вызвали настороженность российской общественности.

На официальный запрос в МИД я получил в начале января 1997 г. ответ за подписью заместителя министра Г.Карасина, в котором со всей определенностью было подтверждено, что “позиция России по вопросу о принадлежности ей южных Курильских островов остается прежней: они наши, и МИД России исходит из этого”.

Не менее болезненным остается вопрос о принадлежностио-вов Гото в японо-корейских отношениях. Оба корейских государства в этом вопросе занимают единую позицию, считая острова частью корейской территории. В отличие от курильской ситуации обсуждение проблем принадлежности о-вов Гото между Токио и Сеулом проходит конфиденциально.

В Южно-Китайском море существуют две спорных территории с расположенными на них островами: Парасельские о-ва (Сиша цюньдао или Хоанша) и о-ва Спратли (Наньша цюньдао или Чыонгша).

Парасельские о-ва (15 островков общей площадью 3 кв. км) расположены в 350 км от китайского о.Хайнань и в 400 км от побережья Вьетнама. Южная группа островов — Круассан (Кресент), северная — Амфитрит. Северная часть островков лежит буквально на границе континентального шельфа КНР. Все острова расположены вне пределов континентального шельфа Вьетнама.

В 1938 г. острова были официально присоединены к Вьетнаму декретом французского генерал-губернатора. В 1946 г. нанкинское правительство Китая, высадив десант на островах группы Амфитрит, установило на них эффективную оккупацию. Президент Китайской Республики через год указом включил все Парасельские о-ва в состав территории Китая. В период с 1950 по 1956 г. после эвакуации гоминьдановских войск с островов и до высадки на них частей НОАК острова вновь были безлюдными и забытыми. Фактически Парасельские о-ва находились под контролем двух государств — Вьетнама и Китая.

20 января 1974 г. в результате агрессии вооруженных сил КНР на территории о-вов Круассан все Парасельские о-ва оказались под их контролем.

Спор о принадлежности о-вов Спратли охватывает большую эллипсовидную территорию, имеющую длину до 1000 км. Центр территории расположен в 400 км к северо-востоку от о.Калимантан и о.Палаван, в 500 км от побережья Вьетнама, в 700 км от Парасельских о-вов и в 1000 км от о.Хайнань (Китай). Не более 14 объектов на этой территории могут иметь статус островов, причем все они сосредоточены в северо-восточной части спорной территории.

На острова претендуют Филиппины, Малайзия, Бруней, Тайвань, но особенно Китай и Вьетнам. Аргументы последних идентичны: они считают все острова принадлежащими им “с незапамятных времен”. В 1988 г., когда раздел островов и атоллов группы был фактически уже завершен, Китай осуществил высадку своих вооруженных сил на оставшиеся еще незанятыми атоллы, приступив к сооружению (намыву) на одном из них — Файери Кросс — искусственного острова с портовыми сооружениями.

В центре спора и по тем и по другим островам — проблемы принадлежности самих островов и разграничения континентального шельфа. Анализ этих проблем в любом случае должен строиться на двух исходных фактах. Во-первых, ни один из спорных островов на протяжении веков и вплоть до недавнего времени не имел постоянного населения. Во-вторых, все острова Южно-Китайского моря — кораллового происхождения, они образовались на поверхности коралловых сооружений под воздействием волн и прибоя из продуктов механического разрушения коралловых известняков и колоний живых кораллов. Геологически коралловые острова никак не связаны со структурами морского дна, а это значит, что правооснованием для обладания ими не могут быть исключительно “донные” аргументы, так же как сами острова не создают сами по себе правооснований на суверенные права на континентальный шельф. “Особыми обстоятельствами” такие острова могут служить лишь для островных государств района при разграничении ими континентального шельфа со своими смежными государствами.

В Тонкинском заливе существует территориальный спор между Вьетнамом и Китаем по проблемам делимитации континентального шельфа. С 1975 г. стороны в конфиденциальном порядке ведут соответствующие переговоры или консультации.

Позиция Вьетнама основана на том, что одно из условий франко-китайской пограничной конвенции 1887 г. касалось раздела прибрежных островов в Тонкинском заливе. В соответствии с ним была проведена линия по меридиану 108 град. 5¢13¢¢ восточной долготы. Острова, расположенные к западу от нее, отходили Аннаму (Вьетнаму), а острова, лежащие к востоку от этой линии, — Китаю.

Китай настаивает на разграничении континентального шельфа на основе линии равного отстояния, как это обусловливалось ст. 6 Женевской конвенции 1958 г. о континентальном шельфе. Предлагаемая Китаем линия равноудаления не учитывает расположенный в 53 морских милях от побережья Вьетнама имеющий вулканическое происхождение о.Лонг-Ви, который выступает в качестве “особого обстоятельства”, влияя на прохождение границы континентального шельфа. Но и по вьетнамской “линии 1887 г.” можно согласиться только в отношении разграничения территориальных вод, без его распространения на открытое море.

К концу 90-х гг. ХХ в. сохраняются неурегулированными несколько участков сухопутной границы КНР. Помимо двух участков на восточном секторе российско-китайской границы (подробнее см. §. 15), это западный участок китайско-корейской границы от горы Пэктусан или Байтоушань (включительно) по р. Ялуц­зян до ее устья, Памирский участок (граница КНР с Киргизией и Таджикистаном), китайско-индийская граница и вьетнамо-китайская граница.

На Памирском участке КНР, выдвигая в свое время территориальные претензии к Советскому Союзу, объявляла спорным районом свыше 30 тыс. кв. км Горного Бадахшана. Общая площадь китайских притязаний на китайско-индийской границе достигает 130 тыс. кв. км.

14.4. Разрешение территориальных споров

Способы урегулирования территориальных споров. За игнорирование территориального фактора государственного развития следует всегда дорогая плата. В то время, как по существовавшей советской теоретической установке в отношениях между социалистическими государствами не существовало объективных предпосылок для вооруженных конфликтов[327], практика свидетельствовала об обратном. Но даже перерастание территориального спора между социалистическими Китаем и Вьетнамом в вооруженный конфликт 1980 г. не разрушило иллюзий.

а) Принудительные способы урегулирования территориальных споров. Характеризуя принудительные или насильственные средства урегулирования международных споров, выделяют обычно несколько видов: интервенцию, мирную блокаду, репрессалии (включая эмбарго), реторсии и войну[328].

Страбон в своей “Географии” приводит пример, как Халкида и Евбея, даже поссорившись между собой из-за территории Лелантской равнины, “вовсе не настолько разошлись, чтобы решать все споры самовластно военной силой, но пришли к соглашению о том, как и при каких условиях вести войну”[329].

Примерами насильственного решения территориальных споров могут быть почти все войны всех времен и народов, например, война между Боливией и Парагваем из-за пограничного района Чако (1932—1935 гг.), война между Колумбией и Перу из-за пограничной области Лорето с портом Летицией (1933—1934 гг.).

Date: 2015-11-14; view: 469; Нарушение авторских прав