Глава 4. Солнечные блики играли на зыбкой поверхности прохладных вод реки Сан‑Педро

Солнечные блики играли на зыбкой поверхности прохладных вод реки Сан‑Педро. Вот уже третий день Роже с Шенандоа ехали вдоль ее извилистого русла, пересекая южную часть Аризоны и пробираясь в Мексику. Ехали верхом на мустангах – мускулистых низкорослых жеребчиках, отобранных за силу и выносливость. Седельные сумки были до отказа набиты вяленым мясом и кукурузными лепешками. Для защиты от солнца путники надели широкополые мексиканские шляпы.

Шенандоа ужасно страдала от боли – болело в нескольких точках пониже спины. Изнеженное тело не было приспособлено к длительному путешествию верхом – не говоря уже о недостатках дамского седла, в котором приходилось сидеть боком. Убивал ее и непривычный ритм жизни – необходимость бодрствовать в дневные часы, изнурявшие жарой и ослепительно сверкающим солнцем.

Но невзирая на все муки, Шенандоа ни разу не пожаловалась Роже, не попросила его об остановке на отдых. Ведь она торопилась не меньше его. Только его поспешность диктовалась его собственными планами, а ее – тревогой за Арабеллу. Не то чтобы он оставался равнодушен к несчастью девушки, просто всеми его чувствами правил некий внутренний демон, имя которого Роган вовсе не собирался обнаруживать перед Шенандоа.

По правде говоря, с того момента, как была заключена сделка, он вообще ни о чем больше не говорил со своей спутницей, кроме вещей, непосредственно касавшихся спасательной экспедиции. Впрочем, это выглядело вполне естественно, хотя Шенандоа не смогла ни позабыть о поцелуях, ни прекратить украдкой любоваться его мощной фигурой. Без конца проклиная себя за неуместный интерес к этому типу, она все же ничего не могла с собой поделать. Приходилось утешаться тем, что по достижении намеченной цели ей, наверное, будет проще выбросить из головы Роже Рогана.

Кстати, с каждым днем становилось все сомнительнее, смогут ли они достичь этой цели вообще. Тома Бартона Роже одного отправил в Ледвилл, чтобы он приступил к работе и известил дядю Шенандоа обо всем случившемся.

Наконец преследователям удалось узнать, что братья Брайтоны частенько наведываются в небольшую таверну в мексиканской деревушке на берегу Сан‑Педро. Таверна якобы называлась «Эль‑Торо‑Роджио», но месторасположение деревушки старожилы описывали крайне неопределенно. Выходило, что только от Роже зависело, сумеют ли они разыскать таверну и вернуться назад, – Шенандоа же никогда не нравилось от кого‑то зависеть.

Составленный план вызволения Арабеллы был столь непрочен, рискован и зависел от стольких обстоятельств, что практически не сулил надежды на успех. Будь это покер или хотя бы фараон, Шенандоа могла бы прикинуть возможные осложнения и более или менее быть к ним готовой. А в той игре, что предстояла сейчас, она была беспомощным новичком. Бросая вызов судьбе в уютном тепле игорного зала, она могла призвать на помощь цивилизованность городков или поселков старателей, нравы в которых прекрасно знала, не говоря уже о собственном профессионализме. А здесь, в знойном мареве пустыни, она чувствовала себя абсолютно беззащитной. Тем не менее девушка крепилась, не позволяла страхам овладеть собой – равно как и той буре чувств, которую будила в ней близость Роже.

Впрочем, Шенандоа понимала, что спасение Арабеллы не в последней степени зависит и от ее собственной выдержки и силы, от ее храбрости, а не только от того, сможет ли старшая сестра и на сей раз стать опорой для младшей – как это случалось прежде, в детстве. Однако в данной ситуации Шенандоа сильно сомневалась, справится ли Арабелла, и невольно быстрее гнала своего мустанга вперед, поближе к Роже, нуждаясь в его энергии и опыте.

– Роже, ты уверен, что мы не сбились с пути? В этой пустыне так просто заблудиться и погибнуть!

Он ответил ей удивленным взглядом:

– Мы движемся по руслу Сан‑Педро. Это самый лучший ориентир, какой можно придумать.

– Но, Роже, мы уже успели так далеко заехать, и до сих пор нет ни малейших признаков жилья! Вот я и подумала, уж не пропустили ли мы...

Роже остановил мустанга.

– Ты встревожена, верно?

– Ну, не то чтобы так уж встревожена – просто у меня привычка продумывать все возможные комбинации...

– Иди сюда! – С этими словами он перехватил поводья ее скакуна, подтащил его поближе и снял с ее руки перчатку. Ласково гладя трепетные пальчики, он продолжал: – Шенандоа, вопреки твоим убеждениям жизнь вовсе не напоминает партию в покер. И бывают моменты, когда лучше всего не пытаться продумывать все возможные осложнения. Займись я этим сейчас – и мне больше ничего не останется, как развернуться на месте и умчаться в Ледвилл немедленно.

– Вот как? – она не отнимала свою руку. Ласки Роже пробудили в ней некое странное тепло и возбуждение.

– Я не шучу. Ведь мы не знаем, сработает ли составленный нами план. Прежде всего следует отыскать деревню, а потом заставить всех поверить, будто мы преступники и к тому же... любовники.

Несмотря на удушающую жару, по спине Шенандоа пробежал холодок:

– Не уверена, что я...

– А я уверен, что ты сумеешь, Шенандоа. Ведь под твоей хладнокровной сдержанностью таится горячая, чувственная натура. Возьми хотя бы то, как ты отвечаешь мне сейчас!

Она тут же вырвала свою руку и послала мустанга вперед, подальше от Роже. Она – профессиональный игрок и приучена играть только эту роль. При взгляде на Роже Шенандоа поразил странный блеск в его глазах:

спутник все еще сжимал тонкую перчатку, пропуская ее через полураскрытую ладонь левой руки. Движения были медлительными и завораживающими.

– А еще мы можем угодить в плен к апачам.

– Роже! Ну что за ерунда! Кстати, все они давно...

– В резервацию загнали далеко не всех. И не забывай: некогда эти земли принадлежали им.

– Ну мы ведь никому не собираемся причинять зло! Мы просто едем по своим делам.

– Боюсь, у них может быть иная точка зрения. Поверь, все происходит именно так, как я говорю, Шенандоа. Не стоит забивать себе голову подробностями нынешнего расклада и пытаться предугадать, какая дальше пойдет карта и какие козыри окажутся у тебя на руках, – иначе запросто проиграешь, и не в игре, а в жизни, так и не начав жить.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь. И будь добр, верни перчатку. Без защиты моя кожа обгорит моментально.

Роже кивнул и подал мустанга поближе, к спутнице.

– Сейчас мои речи действительно могут показаться невразумительными, но я надеюсь, что в один прекрасный день ты поймешь их смысл.

Вернув перчатку, которую Шенандоа нетерпеливо вырвала у него из рук, Роже окинул внимательным взглядом ее костюм. Девушка говорила правду: если не прикрываться, ее нежная, бледная кожа моментально покроется ожогами. Но они это предвидели и для путешествия приобрели для Шенандоа удобную широкую юбку, блузку с длинными рукавами, высокие ботинки до колен, длинные перчатки и широкополую шляпу. Но даже в таком наряде, укрытая с головы до пят, она поражала своей красотой. Врожденное изящество и грация движений манили любоваться и любоваться ею без конца. Роже приходилось постоянно следить за собой из опасения зайти в этих грезах слишком далеко. Ведь отвлекающие моменты такого рода здесь, в глухомани, неизбежно подвергли бы путников смертельной опасности – в особенности если учесть цель их путешествия.

– Роже, но ведь ты все же надеешься, что наш план окажется выполнимым, правда?

– Да‑да, но нам лучше поспешить, если мы вообще намерены добраться до «Эль‑Торо‑Роджио»! – И уже на ходу он добавил: – Понимаешь, хоть это и опасно, но если нам удастся убедить Брайтонов, что мы такие же преступники, как они, и хотели бы примкнуть к их шайке, братья наверняка примут нас и отведут в свое логово. А иного способа отыскать его я просто не вижу.

– Но с какой стати они будут возиться с чужаками?

– Шенандоа, я уже говорил тебе, это вовсе не обязательно. Однако шансы на успех довольно велики – если учитывать, что приманкой для Брайтонов станешь ты. Насколько мне известно, Тед Брайтон не может пройти равнодушно мимо любой сколько‑нибудь привлекательной женщины. А против твоих прелестей не сможет устоять ни один нормальный мужчина.

Они продолжали свой путь по пустыне, суровая красота которой произвела на Шенандоа сильное впечатление. Над ними возвышались грозные скалы, сливавшиеся вдалеке в неясные пурпурные силуэты. Из песка то там, то здесь проклевывались кусты первоцвета, разбуженного к жизни краткой, но бурной в пустыне весной. Их нежные венчики выглядели неправдоподобно яркими в сравнении с обычно приглушенными тонами пустыни. Зацвел даже огромный кактус – сагуаро: три его мощных ствола буквально облепили цветы, обращенные к яркому солнцу. Воздух здесь казался таким сухим, что Шенандоа чувствовала, как влага испаряется с поверхности кожи, в горле постоянно пересыхало.

Но девушка не произнесла ни слова – ни по поводу красоты пейзажа, ни о неудобствах, которые она переживала в пути. Ведь наверняка ей сейчас намного лучше, чем ее сестре. Ни на минуту нельзя об этом забывать.

Они ехали без остановок весь долгий, мучительно душный день. О времени говорило само беспощадное светило: по мере передвижения по небесам оно опаляло ее то с одной, то с другой стороны. И только когда солнце почти совсем скрылось за горизонтом, а в воздухе повеяло вечерней прохладой, Роже решил остановиться.

Шенандоа со сдерживаемой радостью натянула поводья своего мустанга.

– Если нам правильно описали путь, мы должны добраться до «Эль‑Торо‑Роджио» уже завтра.

– И чем скорее, тем лучше, Роже! Просто подумать страшно, что могло приключиться с Арабеллой, пока мы ее ищем!

– Об этом лучше вообще не думать. Просто стараться найти ее как можно скорее. Нынче ночью мы снова сделаем привал на берегу. Ты поезжай вперед и выбери подходящее место. А я посмотрю, не найдется ли чего‑нибудь на ужин. От вяленого мяса уже мутит.

– Ужин? Роже, но здесь же пустыня!

– Шенандоа, поверь мне, пустыня тоже богата жизнью. Например, очень неплохо было бы подстрелить гремучку.

– Гремучку?! – удивленно воскликнула она, наблюдая, как он удаляется от нее, тряхнула головой и направилась вдоль русла. Он может не стараться раздобывать гремучую змею. Все равно она не станет есть эту гадость. При мысли о подобном ужине даже надоевшее вяленое мясо казалось вполне аппетитным.

В сгущающихся сумерках Шенандоа не спеша ехала между небольшими деревцами и кустиками, боровшимися за жизнь у воды, на речном берегу. Здесь, в пустыне, сумерки сгущались необычно быстро. Несколько минут назад было еще совсем светло и жарко – и вот уже наступала прохлада, стало темнеть. Шенандоа хотелось бы разбить лагерь до наступления непроглядной тьмы.

На первом же свободном от растительности пятачке девушка спешилась и позволила мустангу попить из реки. Пока животное наслаждалось прозрачной влагой, путешественница уселась, удобно прислонившись к стволу дерева. Чувствуя, как сохнет покрытая потом кожа, она сняла наконец‑то шляпу. Покой и прохлада раннего вечера были настолько приятны, что на время захотелось позабыть обо всех проблемах и неприятностях.

Наблюдая за мустангом, все еще шумно пившим воду, Шенандоа вдруг представила себе все прелести купания в глубокой реке. За четыре дня пути она покрылась коркой пота и грязи. Роже ушел охотиться. Наверняка это займет немало времени. Завтра они достигнут «Эль‑Торо‑Роджио», и ей хотелось бы привести себя в порядок. Наконец убедив себя, что купание совершенно необходимо, она еще раз оглянулась вокруг и окончательно убедилась, что хорошо укрыта зарослями. Мустанга, который уже напился вволю, можно было привязать неподалеку, а из седельной сумки достать кусок мыла.

Она решила не раздеваться полностью: достаточно будет хотя бы скинуть ботинки, блузку и юбку. Что она и поспешила сделать, кинув поверх кучи белья пару перчаток. Теперь на Шенандоа была лишь полупрозрачная розовая сорочка из тонкого шелка с кружевной отделкой и такие же трусики. Путешественница позволила себе не носить в эти дни корсет, несказанно радуясь свободе движений.

Предвкушая радость от возможности остудить разгоряченное тело, она заторопилась к воде. Чистое дно реки, вымощенное галькой, не ранило босые ступни. В мягкой воде душистое мыло мигом дало обильную пену. Шенандоа с наслаждением натерла руки, ноги, лицо, после чего зашла поглубже, чтобы ополоснуться. Неглубокое дно отлично просматривалось сквозь прозрачную воду, течение было спокойным, и купальщица чувствовала себя в полной безопасности.

Вскоре ей показалось, что этого мало. Закинув мыло подальше на берег, Шенандоа зашла еще глубже и встала на колени. Вода ласково щекотала кожу. Выпрямившись, девушка тут же озябла. Оказывается, солнце давно скрылось, и ночь подступила уже вплотную. Вот‑вот должен вернуться Роже.

Она поспешила к берегу, запоздало сообразив, что тонкая мокрая ткань стала совсем прозрачной и плотно облепила тело, обнаруживая его соблазнительные изгибы для любого нескромного взора. Нужно поскорее обсушиться, пока не пришел Роже. Оглянувшись, она вроде бы заметила движение среди сгустившихся теней у кустов.

Едва не закричав, Шенандоа ринулась обратно в воду. Страхи перед апачами и Брайтонами были столь велики, что появление Роже даже принесло облегчение. Однако ненадолго: уже в следующий миг стало ясно, что спутник разозлился не на шутку.

– Черт возьми, Шенандоа, какого дьявола ты туда залезла?!

Девушка подалась еще глубже в воду, беспомощно обхватив себя за плечи в бесплодной попытке согреться и прикрыть неприличную наготу. Внезапно ночь показалась ей ужасно холодной. Резкие черты лица Роже искривила гримаса гнева. И это разбудило в ней ответный гнев. Она имела полное право поступать так, как ей захочется. С отчаянной храбростью, опустив руки, Шенандоа вышла обратно на берег, выпалив:

– Я купалась. При желании ты мог бы проделать то же самое.

– Купалась!.. – Он грубо схватил ее за плечи и привлек к себе.

В ноздри ударила смесь запахов: конского пота, кожи и запах самого Роже – мужского тела. Постепенно в его глазах гнев сменило более сильное чувство. Он прижал ее прохладную трепещущую плоть к своей, сухой и горячей.

– Шенандоа, – голос Роже стал непривычно глухим, – лезть в воду одной слишком опасно. А что, если бы тебя увидели?

– Меня и так увидели.

– Да, увидели, – и с едва заметной улыбкой он погладил ее сквозь тонкий влажный шелк. – Да, – признался он, – тебе не следует поступать так в присутствии мужчины – ив особенности моем!

И тут он припал к ее губам в поцелуе. Горячие, жадные губы были нежными и неистовыми одновременно, выдавая невыносимую муку от невозможности быть вместе. И Шенандоа откликнулась на разбуженную Роже бурю чувств – как ни пыталась ее подавить.

Ее губы раскрылись навстречу его языку, тут же проникшему в рот. Она постаралась отвечать ему тем же, по мере сил повторяя преподанные только что уроки нежности.

– Шенандоа, – зашептал он, на миг прервав поцелуй, – я не собирался приближаться к тебе во все время пути. Это слишком опасно – вот так отвлекаться. Но разве можно устоять, увидав тебя такой, До?.. – Он покрыл ее лицо множеством торопливых поцелуев, обжигая горячим дыханием. А потом спустился ниже, к шее, ненадолго задержавшись там, где учащенно билась нежная жилка. Его губы как бы сами по себе продолжили путь вниз, неспособные устоять перед чудом пышной груди, почти обнаженной под тонким влажным шелком.

Роже подхватил руками совершенные полусферы и запечатлел поцелуй на обоих чудесных сосках.

– До... – Роже со стоном опустился на колени, увлекая ее за собой. Трепетно, нежно он спустил с плеч лямки нижней сорочки, и в свете луны засветилась ее матовая, дивная кожа. Тут он снова страстно прижался к ней, покрывая лицо горячими частыми поцелуями, и припал к губам, действуя язьжом более решительно, – под влиянием сильнейшего жара желания.

Он не укрылся от тонких чувствительных пальчиков, скользивших по широкой мускулистой груди и напряженной горячей спине. Излучаемое им тепло зажгло в ней ответный пожар, не поддаться которому она не смогла, как ни желала. Как умела, Шенандоа возвращала ему поцелуи, а когда его губы скользнули к виску и шее, целовала его лицо и плечи и приникала к нему так, словно в нем было ее единственное спасение.

Роже погрузил пальцы в густые каштановые волосы, нащупал шпильки и вытащил их, высвобождая чудесные локоны. Они упали вьющейся волной до самых бедер, и Роже захватил их в горсть и легонько притянул к себе, привлекая Шенандоа.

– Ни за что никогда не расстанусь с тобой, Шенандоа Девис!.. – прошептал он хрипло и снова припал к нежным пышным грудям. Теперь ничто не отделяло чувствительную кожу от настойчивых ласк – она разгоралась под страстными поцелуями.

Шенандоа застонала в ответ, слабо дивясь тому, что позволяет мужчине подобные ласки, что не может погасить зажженный в ее теле пожар. Трепетные пальчики запутались в густых золотистых волосах, привлекая его еще ближе, побуждая к новым ласкам. И пока Роже целовал возбужденные, напрягшиеся соски, она покрывала поцелуями его волосы, и гладила широкие плечи, и даже жалела, что не имеет возможности ласкать его обнаженное тело так, как он ласкает ее...

И вдруг Роже оцепенел и отстранился. Медленно, с трудом заставляя свои руки повиноваться, он попытался поправить лямки ее сорочки. Она растерянно заглянула ему в лицо, и накатившаяся смесь удивления и разочарования вылилась в неожиданные слова:

– Роже, если это попытка продемонстрировать, что могло бы случиться, окажись здесь кто‑то посторонний, то лучше было объяснить все на словах.

– Шенандоа, – удивленно откликнулся он, вернув сорочку на место, – да ведь я сам могу проделать все до конца! А если тебя увидит кто‑то посторонний – да я тогда просто его убью! Не хватало только, чтобы он прикоснулся к тебе!

Ошеломленная силой, с какой говорились эти слова, Шенандоа лишь молча заглядывала ему в лицо.

– Я ведь говорил еще в Томбстоуне, как ты желанна. И с тех пор не случилось ничего, что бы это изменило. Но здесь слишком опасно, хотя у меня не хватит выдержки вообще не прикасаться к тебе.

– Я думала, что успею одеться до твоего возвращения.

– Все равно купаться вот так, одной, безрассудно. Обязательно предупреди меня, если снова захочешь залезть в воду. Я встану на страже.

– Хорошо, Роже, – согласилась она. – Ты нашел что‑то на ужин?

– Нет. По крайней мере для тебя. Так что можешь пока перекусить одна. А я лучше приму холодную ванну. Если что случится – крикни. – С этими словами Роже направился к реке, на ходу стягивая рубашку.

Он давно скрылся за купой деревьев, а Шенандоа все еще представляла себе его сильную, покрытую буграми мышц спину, увиденную ею в лунном свете. А еще думала о тех чувствах, которые он разбудил в ней. Ей вовсе не хотелось, чтобы Роже остановился. И если бы он не сделал этого сам – хватило бы у нее сил на подобный шаг? Она не знала. Однако с каждым разом овладеть вырвавшимися на свободу чувствами становилось все труднее.

Тем временем ее нижнее белье высохло окончательно, и Шенандоа торопливо оделась, озябнув в ночной прохладе. Кроме простой хлопчатобумажной зеленой юбки и темно‑зеленой блузки, ей позволили взять с собой лишь один наряд. Роже настоял на путешествии налегке, и в седельную сумку поместилась только сборчатая блузка из атласа изумрудного цвета, которую можно надеть вместе с зеленой юбкой – на случай игры. По понятиям Шенандоа этого наряда было явно недостаточно, однако она умеет стирать, а стало быть, сможет надевать блузку почаще.

Расстелив на земле походные одеяла, она извлекла вяленое мясо, лепешки и фляжку с водой. Ах, как кстати пришлась бы сейчас чашка кофе – да и вообще любая горячая пища! Однако Роже запретил разводить костры в пути из опасения привлечь чье‑то внимание.

Насытившись, Шенандоа оставила продукты на одеяле для Роже. Оба ели в пути на удивление мало – отчасти из‑за скудости припасов, отчасти из‑за снедавшего обоих нетерпения и тревоги. Ей казалось, что стоит добраться до деревни, взяться за дело, и тогда она сможет немного успокоиться. По крайней мере так всегда случалось с ней при начале новой партии в игре.

Вспомнив про покер, Шенандоа вытащила колоду карт. Не спеша тасуя ее, раскладывая так и этак и собирая вновь, она припоминала все хитрости и уловки, которым учил ее дядя. Хотя ни она, ни Шустрый Эд в жизни не прибегали к шулерству, распознать шулера оба могли мгновенно – и свести к нулю его усилия посредством талантливой и остроумной игры с использованием расклада карт в свою пользу. Шенандоа была приучена играть честно и благодаря недюжинному уму практически всегда была в выигрыше. Ее способности позволяли сразиться на равных с любым игроком.

– Снова взялась за свои карты? – окликнул ее Роже, внезапно появляясь из сумерек.

– Роже! – подскочила она на месте. – Ты меня напугал!

– Прости, – он наклонился было, чтобы взглянуть на карты, но тут же отступил, чтобы не закапать их водой.

Она подняла на него глаза. Влажные волосы слегка вились на концах, а мокрый торс блестел в лунном свете. На Рогане были только джинсы: рубашку, сапоги и ремень с кобурой он сжимал в руке. Усевшись на свое одеяло, Роже принялся обуваться.

Шенандоа мигом позабыла про карты. Машинально тасуя колоду, она буквально прилипла взглядом к своему спутнику. Пока он возился с сапогами, мышцы выпукло перекатывались на широкой спине. Его прежде всего беспокоило, не потерял ли он во время купания кинжал, и теперь он снова заботливо уложил его на место, в потайные ножны на внутренней стороне голенища. На Западе мужчина старался не расставаться со спрятанным на теле оружием, и Шенандоа ничуть не удивил такой способ хранить кинжал. А еще ей в глаза бросилось множество шрамов на его спине, однако поинтересоваться их происхождением девушка не решилась.

Наконец Роже надел рубашку, пристроил на обычное место кобуру с кольтом сорок пятого калибра и с улыбкой обратился к Шенандоа:

– Выигрываешь?

– Я всегда стараюсь выиграть, Роже, – улыбнулась она. – Не желаешь ли сыграть?

– Нет. Я еще не выжил из ума. Чего доброго, просажу в покер свой серебряный рудник, и придется тебе заботиться обо мне, разоренном, до конца дней!

– Я бы смогла.

– Выиграть рудник или заботиться обо мне? – уточнил Роже, заворачивая кусок мяса в лепешку.

– И то и другое. – Шенандоа отложила карты. Роже ухмыльнулся, не спеша протянул руку и поймал пышный каштановый локон.

– Хорошо, что ты их не убрала. Никогда в жизни не видал волос прекраснее твоих.

– Просто забыла. Лучше заплести их сейчас. Не то утром не расчешешь.

– Я бы тебе помог.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Мы бы тогда навсегда застряли здесь и в жизни не добрались бы до вожделенного «Эль‑Торо‑Роджио».

– Я почти захотел, чтобы на свете вообще не было ни деревни с таким названием, ни того, что ждет нас потом, в Ледвилле. Пусть бы на свете остались только ты и я, без проблем, без необходимости куда‑то ехать...

– Ну, я бы моментально тебе опостылела, и мне не с кем было бы играть в карты!

– Поверь мне на слово: ты никогда мне не опостылеешь, а в карточной игре попросту не будет нужды, – его глаза вспыхнули.

Шенандоа не могла не прочесть скрытую в них мысль и растерянно потупилась под его пристальным взором.

– Но этому не суждено случиться, верно? – с печалью в голосе закончил он. – Так что лучше сейчас устроиться на ночь. Нам предстоит еще один бесконечно длинный день езды по жаре.

– Хорошо, – согласилась она, пряча карты. Обернувшись к Роже, Шенандоа обнаружила, что он все еще не двинулся с места и не сводит с нее глаз.

– Шенандоа, ночь будет холодной. Лучше тебе лечь поближе – нам обоим будет теплее. – С этими словами он привлек ее к себе и накинул одеяло. – Вот так, именно этого я и хотел, – заключил Роган, крепко обнимая спутницу.