Константин Петрович Победоносцев

Происхождение и основные события жизни К.П. Победоносцева

К.П. Победоносцев родился 21 мая 1827 года в семье профессора российской словесности Московского университета, магистра философии и словесных наук. Дед его был священни­ком в церкви святого великомученика Георгия, находившейся в Москве на Варварке. Мать при­надлежала к старинному дворянскому роду Левашовых.

После окончания в 1846 году С.-Петербургского учи­лища правоведения жизнь К. П. Победоносцева в течение длительного времени была связана с судебной деятельно­стью в департаментах Правительствующего Сената, которая выявила его способности как видного юриста и государст­венного деятеля. Ему было поручено участвовать в подго­товке судебной реформы 60-х годов XIX столетия в России.

В первой половине 60-х годов последовало приглаше­ние преподавать в Московском университете. К.П. Победо­носцев читал лекции по русскому гражданскому праву и гражданскому судопроизводству. В 1861 году и на протя­жении ряда последующих лет он преподавал законоведение членам царской семьи, среди его учеников были будущие императоры Александр III и Николай II.

Он издал много работ в области права, богословия, истории, христианского просвещения и воспитания. Его "Курс гражданского права", являясь первой самостоятель­ной и детальной работой такого рода в России, считался классическим исследованием действующего русского права. Им написана одна из первых монографий по истории кре­постного права в России.

За свои научные труды и общественную деятельность К. П. Победоносцев был избран в почетные члены Россий­ской академии наук, С.-Петербургского, Московского, Казан­ского, Юрьевского университетов и университета св. Влади­мира в Киеве, С.-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий и других многочисленных Организаций, в том числе и заграничных.

Свыше двадцати пяти лет, с 24 апреля 1880 года до 19 октября 1905 года, он занимал пост обер-прокурора Свя­тейшего Синода Русской Православной Церкви. В Синоде он не имел той прямой административной власти, которой обладал любой министр в царском правительстве России в подчиненном ему ведомстве, так как Святейший Синод - коллегиальный орган, для принятия решений учитывалось мнение всех его членов. Влияние Победоносцева в системе государственного управления в эти годы было значитель­ным, но не всегда определяющим, он не был всемогущим, как пытались утверждать его оппоненты, стремясь возло­жить только на него ответственность за все происходившее в России. В письме к П. А. Тверскому от 19 февраля 1900 года он пишет по этому поводу: "С давнего времени люди и европейские, да и русские, не знающие, чем и как движутся наши административные пружины, воображают, что все, что ни происходит в России от правительства, движется волею или прихотью какого-нибудь одного, кто в ту или другую минуту считается влиятельною силою, так сказать, "первым по фараоне" лицом. И вот, к несчастью, утвердилось всюду фантастическое представление о том, что я - такое лицо, и сделали меня козлом отпущения за все, чем те или другие недовольны в России и на что другие негоду­ют... Такую тяготу так называемого общественного мнения приходится переносить - нельзя опровергнуть ее, да никто и не поверит, так укоренилась уже иллюзия неведения, не­вежества и предрассудка" (7.7).

На второй день после подписания Императором Нико­лаем II Манифеста 17 октября 1905 года завершилась по­литическая деятельность К.П. Победоносцева его отставкой с постов обер-прокурора Св. Синода и члена Кабинета Ми­нистров. Но вплоть до своей смерти он продолжал оста­ваться членом Государственного Совета и сенатором.

Если перечислять заслуги К.П. Победоносцева, то в первую очередь стоит назвать основание церковноприход­ских школ, строительство сельских храмов, материальную помощь духовенству, издание молитвословов и доступной благочестивой литературы для народа, заботу о благочин­ном пении в церквах, усиление церковной благотворитель­ности. Он сумел понять и оценить С. А. Рачинского и его "сельскую школу".

Умер К.П. Победоносцев в С.-Петербурге на вось­мидесятом году жизни, 10 марта 1907 года, и был похоро­нен согласно его завещанию у восточной алтарной стены церкви во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы, находившейся в Свято-Владимирской церковно-учительской женской школе.

Педагогические воззрения К.П. Победоносцева

Педагогические воззрения К.П. Победоносцева являются частью его общего миросозерцания, имеющего во всех своих аспектах внутреннее единство. Основой цельности его взглядов, опре­деляющих как мышление, так и дея­тельность К.П. Победоносцева, является православие, за­щита и утверждение которого были всем делом его жизни.

Анализируя взгляды К.П. Победоносцева, можно за­метить, что критерием его отношения как крешению гносеологических проблем, так и ко всем другим областям человеческой деятельности является не рационализм, а тре­бование цельности знания. Для Победоносцева познава­тельный акт человека, как и сама жизнь, есть нечто слож­ное, он имеет цельный характер - в нем участвуют одновременно и ум, и чувство, и воля, то есть весь человек в его живой цельности (7.16). "Жизнь - не наука и не фи­лософия; она живет сама по себе, живым организмом, - от­мечал Победоносцев. - Ни наука, ни философия не господ­ствует над жизнью как нечто внешнее: они черпают свое содержание из жизни, собирая, разлагая и обобщая явления жизни; но странно было бы думать, что они могут обнять и исчерпать жизнь со всем ее бесконечным разнообразием, дать ей содержание, создать для нее новую конструкцию. В применении к жизни всякое положение науки и филосо­фии имеет значение вероятного предположения, гипотезы, которую необходимо всякий раз проверить здравым смыс­лом и искусным разумом, по тем явлениям и фактам, к ко­торым требуется приложить ее: иное применение общего начала было бы насилием и ложью в жизни" (7. 327). Гно­сеологический идеал для Победоносцева заключается В синкретизме непосредственного сознания, непосредствен­ного ощущения и непосредственного волевого устремления, "когда душа ощущает жизнь в себе и покоится в чувстве жизни, не стремясь знать, но отражая в себе бесконечное, как капля чистой воды на ветке отражает в себе солнечный луч. Если есть у кого такая пора, дай только Боже, чтобы она длилась дольше, чтобы сам человек по своей воле не стремился из судьбы своей в новые пределы. Дверь такого счастья не внутрь отворяется: нажимая ее изнутри, ее не удержишь на месте. Она отворяется изнутри, и кто хочет, чтобы она держалась, не должен трогать ее" (7. 332).

Идея цельного познания теоретически невыразима, и любая попытка систематически воспроизвести ее и выразить разрушает эту цельность. У Победоносцева мы фактически не встречаем изложения его взглядов, поскольку чем суще­ственнее, фундаментальнее с его точки зрения та или иная идея, тем в менее развернутом и систематизированном виде она им представлена. "Один разве глупец может иметь обо всем ясные мысли и представления. Самые драгоценные понятия, какие вмещает в себя ум человеческий, - нахо­дятся в самой глубине поля и в полумраке; около этих-то смутных идей, которые мы не в силах привести в связь ме­жду собою - вращаются ясные мысли, расширяются, разви­ваются, возвышаются... Неизвестное - это самое драгоцен­ное достояние человека..." (7. 17).

Победоносцев отрицает возможность постижения чело­веком абсолютной истины с помощью его собственных есте­ственных способностей. Он убежден, что абсолютная исти­на доступна только вере, без которой невозможно познание, так как она составляет его главную и первую предпосылку. Таким образом, Победоносцев утверждает в качестве осно­вы гносеологии веру, являющуюся для него источником и критерием истины. Он видит начало истинного знания, просвещающего человека в послушании Закону Господню. Признавая практическую значимость разума и природной способности человека, Победоносцев выше ставит дар пре­мудрости, являющийся для него свойством не только ума, но по преимуществу свойством сердца - того сокровенного центра личности, посредством которого осуществляется мистическое соприкосновение человека с Богом и ближним.

К.П. Победоносцев принципиально не стремился изо­бретать какую-либо свою метафизическую систему, для него абсолютной истиной были истины православной веры. И в своей личной жизни, и в мышлении, и в осуществляемой им политике он всегда был православным христианином, цер­ковным человеком. "Кто русский человек душой и обыча­ем, - пишет он, - тот понимает, что значит храм Божий, что значит Церковь для русского человека. Мало самому быть благочестивым, чувствовать и уважать потребность религи­озного чувства; мало для того, чтобы уразуметь смысл Церкви для русского народа и полюбить эту Церковь как свою, родную. Надо жить народною жизнью, надо молить­ся заодно с народом, в одном церковном собрании, чувство­вать одно с народом биение сердца, проникнутого единым торжеством, единым словом и пением... Счастлив, кто при­вык с детства к этим словам, звукам и образам, кто в них нашел красоту и стремится к ней, и жить без нее не может, кому все в них понятно, все родное, все возвышает душу из пыли и грязи житейской, кто в них находит и собирает рас­терянную по углам жизнь свою, разбросанное по дорогам свое счастье. Счастлив, кого с детства добрые и благочести­вые родители приучили к храму Божию и ставили в нем посреди народа молиться всенародной молитвой, праздно­вать всенародному празднику. Они собрали ему сокровище на целую жизнь, они ввели его подлинно в разум духа на­родного и в любовь сердца народного, сделав и для него церковь родным домом и местом полного, чистого и истин­ного соединения с народом" (7. 403, 405).

Далек К.П. Победоносцев от утопической мысли при помощи воспитания пересоздать человека для какой-то иде­альной жизни. В его понимании воспитание должно помочь человеку жить. Поэтому не следует отрывать человека от среды, в которой он родился, а необходимо развивать его в этой среде, и в первую очередь для нее. "Мы знать не хо­тим, - пишет он, - что школа (как показывает опыт) стано­вится одной обманчивой формой, если не вросла самыми корнями своими в народ, не соответствует его потребно­стям, не сходится с экономикой его быта" (7. 308). С дру­гой стороны, система образования должна подготовить энергичных и практичных людей, способных самостоятель­но справляться со всеми затруднениями и осложнениями жизни, то есть людей дела. "Сколько наделало вреда сме­шение понятия о знании с понятием об умении! - замечает Победоносцев. - Увлекшись мечтательной задачей всеобще­го просвещения, мы назвали просвещением известную сум­му знаний, предположив, что она приобретается прохожде­нием школьной программы, искусственно скомпонованной кабинетными педагогами. Устроив таким образом школу, мы отрезали ее от жизни и задумали насильственно заго­нять в нее детей для того, чтобы подвергать их процессу умственного развития, по нашей программе. Но мы забыли или не хотели сознать, что масса детей, которых мы про­свещаем, должна жить насущным хлебом, для приобрете­ния коего требуется не сумма голых знаний, коими программы наши напичканы, а умение делать известное дело, и что от этого умения мы можем отбить их искусственно, на воображаемом знании, построенном школой" (7. 308-309).

К.П. Победоносцев говорит о народной школе, какая она есть в понимании простых людей. "По народному поня­тию, - пишет он, - школа учит читать, писать и считать, но в нераздельной связи с этим учит знать Бога и любить Его, и бояться, любить Отечество, почитать родителей. Вот сумма знаний, умений и ощущений, которые в совокупности своей образуют в человеке совесть и дают ему нравствен­ную силу, необходимую для того, чтобы сохранить равно­весие в жизни и выдерживать борьбу с дурными побужде­ниями природы, с дурными внушениями и соблазнами мысли" (7. 309).

Педагогические заметки К.П. Победоносцева

Педагогические заметки К.П. Победоносцева "Ученье и учитель" были опубликованы в начале нашего века (первая книга вышла в 1900 году, а вторая - в 1904 году) и представляют собой практические советы учителю и размышления о народной школе и ее духовной основе.

Деятельность учителя Победоносцев характеризует как служение: "При самом начале дела не воображай, что всего важнее метод обучения. Всего важнее - в самом начале - сознание своего долга и верность ему" (7. 475). Читая его практические советы учителю, начинаешь осознавать, что все достижения современной педагогики и психологии, если они ориентированы на достижение не только образователь­ных целей, но и на духовно-нравственный рост ученика, имеют в своей основе очень глубокую традицию, носителем которой был и Победоносцев. Его советы - это советы муд­рого, доброго, но строгого и требовательного педагога.

"Если хочешь, чтобы класс твой был спокоен и внима­телен, будь спокоен и внимателен сам, - спокоен прежде всего во внешних приемах...

Надо тебе знать каждого из учеников по имени, и по имени звать его. Плохой равнодушный учитель безымянно тыкает своих учеников. В доброй школе я видел доброго учителя, как он звал детей без фамилии по именам...

Когда поправляешь тетради, будь терпелив и внимате­лен: не ожидай и не требуй всего зараз и от каждого оди­наково. Думай, до чего в данную минуту может быть спо­собна голова ученика твоего: чего не поняла сегодня, может понять завтра - не порти ему радость самосознания, когда видишь, что он старается понять и работает головой.

Приходится бороться с ленью и равнодушием. Но пом­ни, что каждое внушение и наказание должно быть дейст­венно. Не затрачивай сразу всю его силу. Иногда довольно взгляда, довольно движения. Когда этого не достаточно - действует слово. Но где довольно одного слова, берегись многословия.

Не раздражайся мелочами и не придавай им значения. Шалун нарисовал на столе твою фигуру, да еще подписал. Что тебе делать? Спокойно сотри ее или вели стереть сосе­ду. Беда, если рассердишься, да еще станешь расследовать. Тогда пример станет заразителен.

Когда сидишь в классе и видишь перед собою 30 ребят, не забывай, что и ты когда-то был совершенно такой же.

И тоже помни: чего требуешь от каждого из учеников своих - и последнего и первого, - то сам ты должен уметь делать. Итак, всякую работу, какую задаешь им, ты дол­жен сначала уметь проделать сам как можно лучше. В этом правда, и без правды - какое учительство!

В словесном упражнении первое дело, чтобы работа была сделана со старанием, как можно лучше, как только способен сделать ученик. Что такое знание? Древние гово­рили, что добродетель есть знание. Мы скажем, что добро­совестность в деле есть знание. В чем главный смысл твоего учительства? В том, что ты ведешь учеников к возможной полноте работы и тем возбуждаешь в них стремление к совершенству.

Будь естествен: говорить надобно так, чтобы ясно понимали те, кому говоришь. Итак, когда говоришь, не от себя исходи, не о себе думай, а о тех, кому говоришь. В них жизнь движется: надобно им слышать живое слово.

Учитель пусть помнит, что он делает великое дело, ко­торое нельзя делать с небрежением.

Стоило бы, например, каждому учителю записать себе на память: 1) учитель, когда кланяется ему ученик, не ос­тавляет поклон без ответного знака; 2) не должен учитель сидеть на своем месте разгильдяем и облокотясь руками на стол; 3) ни ученик перед ним, ни он перед учеником не стоит держа руки в карманах; 4) учитель никак не опазды­вает и последним выходит из класса.

Когда слышишь наших ученых педагогов, они, кажет­ся, думают, что их научные правила дают им в руки уни­версальное средство сделать что угодно с живым материа­лом, который дается в руки учителю. Точно в руках у него мягкий воск, из которого человек, обладающий техникой, может лепить какие угодно фигуры. К счастью, не то вы­ходит на деле,, и эта техника сама по себе оказывается мертвящею буквой. Педагоги эти не понимают, что каждый класс из 20, 30, 40 детей есть живое существо: живущее своею жизнью, имеющее свою душу, и что в эту Душу учи­телю предстоит проникнуть.

Когда судят о человеке, надобно отыскивать в нем не одну лишь отрицательную сторону, а прежде всего положи­тельную: мы скорее замечаем, чего нет в человеке, нежели что есть в нем. А что есть - это всего важнее.

Так, обсуждая ученические работы, мы гоняемся за ошибками и их отмечаем. Это мало и эта мерка неправая. Надо уметь смотреть внутрь, сквозь ошибки. Кто умеет, видит сквозь ошибки, к чему способен ученик, что умеет, что может дальше в нем вырасти...

Когда работа употребляется в школе в виде наказания, это плохой показатель: значит работа мало ценится или са­ма по себе считается тяжким и скучным делом.

Учитель! Учитель! Подумай - нет науки, которую нельзя было бы обратить в орудие мучений для "малых сих"... Твое дело помогать им расти, а сколько педагогов, считающих долгом надевать на них цепи и корсеты как будто для того, чтобы задерживать рост или искажать его!" (7. 475-478).

Учитель – живая ду ша школы

К.П. Победоносцев понимал, что не количеством школ решаются проблемы образования, а количеством жи­вых учителей, которые являются живой душой школы. Но он понимал и трудности подготовки таких учи­телей. Для этого недостаточно программ и новейших мето­дов, конференций и научных работ. "Учитель, - по словам Победоносцева, - должен быть подвижником своего дела, полагающим душу свою в дело обучения и воспитания..." (7. 479). Главное, по его мнению, при подготовке учителя то, что он должен пройти "через лабораторию действитель­ного учительства в начальной школе, где приобретается ис­кусство учить не посредством книжных лекций, но обраще­нием с живыми детьми, притом не с теми или другими детьми, но с целой организованной массой детей" (7. 479). Победоносцев предупреждает, что "в деле народного про­свещения и воспитания мудрость велит не спешить, но стремиться последовательно и неуклонно к осуществлению идеала, приближаясь по мере возможности к его осуществ­лению. Одно лишь необходимо, чтоб идеал был истинный, верный, а не мнимый, фантастический и колеблющийся ветрами случайных направлений. Что пользы в том, что школ настроим всюду множество, а учителя мы не воспита­ли, или строим школы свои на ложном идеале и в разладе с действительными потребностями жизни и с непреодоли­мыми условиями места и времени" (7. 482).

Особенно болит сердце К.П. Победоносцева о препо­давании Закона Божия. "Ты преподаешь детям Закон Божий... Больше всего берегись делать из Евангелия учеб­ную книгу: это грех. Это значит - в ребенке обесценивать для человека книгу, которая должна быть для него сокро­вищем и руководством целой жизни. Страшно должно быть для совести разбирать слово жизни на бездушные кусочки и делать из них мучительные вопросы для детей... Есть какое-то лицемерное обольщение в школьном деле, когда Закон Божий и соединенное с ним внушение начал нравст­венности составляет лишь один из предметов учебной программы. Как будто нечего больше желать и требовать для нравственной цели, - как иметь наличность той или другой цифровой отметки за ответы в предмете, называемом Зако­ном Божиим. Есть в школе законоучитель, есть программа, есть балл, показатель знания... Результаты такой постанов­ки учения - поистине чудовищные. Я видал учебники, в ко­их по пунктам означено, что требуется для спасения души человека, - и экзаменатор сбавляет цифру балла тому, кто не может припомнить всех пунктов... Где тут разум? Где нравственность? Где, наконец, - и прежде всего - вера, о коей мы лицемерно заботимся?

Если же мы хотим правды в этом великом деле, то не станем от нее прятаться. И вера, и нравственность - нерав­ные с прочими предметы обучения: одни уроки и наставле­ния для этого недостаточны. И вера, и нравственность вос­питываются в душе цельным воздействием домашней и, говоря о школе, школьной жизни. Лишь бы эта школьная жизнь не была раздвоена на две отдельные части - религи­озного и светского обучения, но составляла в гармонии час­тей одно органическое целое. Семья должна посеять и вос­питать в душе чувство благоговения и веры; школа должна не только поддержать это чувство, но осветить в душе идею, без которой одно чувство смутно и неустойчиво. Школа должна поставить это чувство и эту идею в нравст­венную связь с жизнью - воздействовать на ребенка своей нравственной обстановкой. Когда ученики связаны с учите­лем взаимным сочувственным искренним отношением, тогда возрастает и воспитывается в детях живое нравственное сознание правды учения Христова, одухотворяющего любо­вью животную природу человеческую.

Вера должна быть живая и действенная, следователь­но, должна быть нераздельна с Церковью. Школа, поколику она народная, должна отражать в себе душу народную и веру народную - тогда только будет она люба народу. Итак, школе прямое место при Церкви и в тесной связи с Церко­вью. Она должна быть проникнута церковностью в лучшем духовном смысле этого слова. Одухотворяясь ею, она сама должна одухотворять ее, для души народной. Отсюда непременное участие школы в действе церковного богослуже­ния - в чтении и пении. Кто испытал и видел, тот знает, какое это могучее духотворное, воспитательное орудие и для школы и для души народной, в которую вносит про­светление религиозного сознания и чувства. Разумное, ос­мысленное чтение в церкви вводит ученика в глубокий смысл, в красоту и выразительность церковно-славянского, укрепляя в уме и воображении корень разумной, стройной и выразительной русской речи. Пение, нераздельное со сло­вом, исполненным силы и красоты, проникая в русскую душу, богато одаренную поэзией песни, воспитывает в ней вместе с гармонией сродного ей звука и гармонию чувства" (7. 483-484).

Школа, по мнению Победоносцева, должна быть апо­литичной. "Погибло всякое воспитательное значение школы там, где она служит орудием политических или социальных партий. Тогда она перестает удовлетворять потребностям души народной, служа лишь искусственным потребностям партий или социального учения, возобладавшего в прави­тельстве, является для народа насилием и становится ему ненавистна. Отделившись от народной души, школа теряет под собою почву и развращается" (7. 484).

Обоснование религиозных основ воспитания

Вторая книга педагогических заметок начинается с обоснования религиозных основ воспитания. Религия, по мысли Победоносцева, оживляя в нас сознание Бога и присутствие Божие, дает единство нашей жизни. Это осо­бенно необходимо в условиях цивилизации, развитие кото­рой приводит не только к усложнению жизни, но и к ее расчленению. Успех промышленности основан на разделе­нии труда, успех знания - на специализации наук. Связать воедино нашу раздробленную жизнь может только мысль о Боге и Его отношении к нашей жизни. "Только это, - по словам Победоносцева, - даст возможность сквозь массу дробностей, из коих по необходимости состоит жизнь наша, распознать единую великую вселенскую цель, одушевляющую и возвышающую бытие человеческое. Весь успех на­шей жизни состоит в сознании этого основного ее единства, в коем ясна становится взаимная связь всех частей нашей жизни, ясное истинное значение всех малых дел и явлений, из коих составляется жизнь наша. Вслед поступкам и делам нашим должен слышаться голос оживляющего духа, напо­минающего, что мы стремимся воплотить в жизни высшее начало, видеть перед собою ясный конец и цель ясную. А это возможно только в Боге; лишь в мысли о Боге можем мы обрести равновесие земного бытия, уразуметь идею единства жизни; лишь в мысли о Боге мы сами себя обре­таем посреди бесчисленных дробностей жизни" (7. 489).

По мнению Победоносцева, начала нравственного уче­ния непрочны и шатки, если они не коренятся в вере. Вера - единственный источник силы, который помогает отринуть злое и избрать благое, различить ложь и правду, опреде­лить цель жизни. Цель воспитания - образовать характер в человеке на основе соединения Евангельской любви и зна­ния. Истинное воспитание может утверждаться только на религии. Победоносцев постоянно напоминает, что детей необходимо учить живой вере. "Мало учить только, как жил и учил и умер и воскрес Господь Иисус: надо детям ощутить, что нельзя им жить без Господа Иисуса, что слова Его и речи должны перейти в их жизнь и в их природу;

чтобы они поняли и ощутили, что значит носить имя Хри­стово, быть христианином, что значит ходить перед Богом, хранить правду в душе и страх Божий, то есть хранить чистоту свою перед Богом. И тот, кто учит их, должен помнить, что дети смотрят в глаза ему и не только слушают речи его и уроки, но ищут в нем видеть христианина, хра­нящего и творящего правду..." (7. 492).

К. П. Победоносцев о сознании долга

Учебные заведения при всей их хо­рошей организации и обеспеченности программами и преподавателями не смогут выполнить своей роли, если, по словам К.П. Победоносцева, "все это лишено духа жизни и не скрепле­но единственно верною, единственно прочною связью всякого воспитания и обучения сознанием долга во всяком деле, к какому бы кто ни готовился. Это сознание долга должно проникать весь строй учебного заведения, начиная от начальства и кончая последним из учеников: где нет его, там весь строй трещит по швам и мало-помалу распадается; где нет его, там нет духовной связи ни между членами уча­щего состава, ни между ними и учениками; нет интереса в воспитательном деле, нет ни в ком из учащих и учащихся той любви к своей школе, на которой живет, растет и укре­пляется из рода в род всякая школа. И воспитание и учение становится только механикой, - стало быть, ложью и обма­ном, - и плоды его горьки для души, горьки для воз­растающих поколений, - как бы ни казались блистательны конечные результаты учения в виде похвальных аттеста­тов и добываемых при помощи их мест, чинов и отличий. Много слышится ныне речей о любви в воспитательном и учебном деле, но что значит эта разглагольствующая о себе любовь, когда и она не основана на том же сознании долга, им не руководится и не укрепляется?" (7. 493). Сознание долга необходимо воспитывать непрестанно. Но ни правила, ни приказания для этого не достаточны. Сознание долга можно воспитать только через то влияние, которое имеет духовную основу. Дело учителя - дать работу уму, понят­ливости и умению каждого ученика и вслед за этим требо­вать, чтобы каждая работа была исполнена добросовестно, по мере того, как каждый в состоянии понять и сделать. Благо, если ученик находится под влиянием знающего, опытного и сердечного человека, который сумеет дать ему дело и на деле воспитать его.

Чувство долга, как считает К.П. Победоносцев, имеет свои корни в органической природе человека и семьи. Оно зарождается в союзе мужа и жены, родителей и детей, в общей жизни семьи и в общем хозяйстве. В этой сфере - прямые начала взаимной заботы и взаимного служения, попечения старших о младших, порядка и послушания, ис­правности и добросовестности в работе: каждый знает свое место и свое дело. "Где благоустроена простая семья, там чувство долга возникает и развивается естественно, соединяясь с судом совести, и образуется мало-помалу привычка делать должное" (7. 494). Когда ребенок переходит из се­мьи в школу, школа должна и далее укреплять и развивать и это чувство, и эту привычку всем своим строем, и прежде всего примером лиц, руководящих школьным обучением и воспитанием.

Обращение к любознательности и наблюдательности как основа учения

В рассуждениях Победоносцева мы - встречаем элементы прагматизма и – начатки проблемного метода обучения. "Ребенок начинает с того, что смотрит, примечает и собирает в себя. Взрослый ум износит из своего запаса готовое и приобретенное. Детский ум работает образами и строит свои выводы из прямого наблюдения и опыта. Вот почему воспитание должно стремиться к тому, чтобы охра­нять и воспитывать в детском уме эту восприимчивость на­блюдательной способности и готовность возбуждать воп­росы о том, что он хочет знать: в этом корень интереса, оживляющего обучение, и первый залог всякого успеха - и не только на школьное время, но и на всю жизнь.

Но эту способность не только не поддерживает, но по­давляет наша обычная система воспитания, слепо применяя к ней на первых шагах так называемую школьную дисцип­лину. Почему? Увы! Потому что обычная система ставит себе главной целью достигнуть в положенный срок извест­ного, предположенного и предписанного результата. Одна­ко все, что подавляет в человеке стремление и способность интересоваться, искать и спрашивать, противно главной задаче воспитания - укрепить человека, чтобы он стал ну­жен для жизни и для дела. Если юноша вынесет из школы и немного из материала учебного, воспитание не пропало даром, когда он вынесет из школы чуткий ум и запросы, требующие ответа" (7. 496).

Настоящее учение, как считает Победоносцев, совер­шается тогда, когда ученик понимает, для чего он учится. Учитель должен обращаться к двум душевным качествам, на которых утверждается всякое знание: к любознательности и к наблюдательности. Эти качества добрый учитель отыщет в душе каждого ученика, если возьмет себе за труд вглядеться в нее. Учение может быть успешным только через внутреннее усвоение, одно внешнее усвоение безус­пешно. Когда ум наполняется фактами, полагают, что они останутся в уме навсегда. На экзаменах потребное знание выставляется напоказ, но со временем знание, полученное механическим способом и не являющееся жизненно важ­ным, пропадает бесследно.

Вспоминая Сократа и его метод обучения, Константин Петрович замечает, что ни один из учеников Сократа не смог бы сдать школьные экзамены, так как на экзаменах требуют знания. Экзамен в смысле испытания, как дело нужное и полезное, при механическом методе измерения усвоенного материала становится бедою школьного дела. Обращаясь к памяти ученика посредством вопросов, экза­менатор часто забывает о главной цели обучения - умствен­ном развитии ученика.

Образованность, натуральная необразованность и полуобразованность

Чтобы стать образованным, мало еще пройти курс наук и сдать экзамены. Необходимо приобрести задатки действительного знания и вынести из школы желание и способность дальше развивать его в себе. Следует отли­чать так называемую натуральную необразованность и полуобразованность. Необразованность натуральная встреча­ется у простых людей, не прошедших школу. Но в этой натуральной необразованности таится еще почва благодар­ная, когда коснется ее знание. Хуже и безотраднее та необ­разованность, которая происходит от полу образованности, получаемой от беспорядочного чтения газет и книг. Беспо­рядочное чтение передает недисциплинированному уму только общие взгляды и ходячие мнения, оно само по себе только спутывает мысль и возбуждает одну претензию зна­ния. Только действительное знание помогает человеку оце­нить различные взгляды и составить свое мнение. Нату­ральную необразованность, или невежество, желательно превратить в образованность. Когда человек сознает свое невежество, он не имеет претензий рассуждать о том, чего не знает. Но когда из этого состояния мы выводим человека в полу образованность, мы приводим его в худшее невеже­ство. В нем развивается ложная претензия на знание, и он стремится рассуждать о чем угодно, не имея ни знания, ни опыта. Действительное же знание, воспитывая человека, делает его способным сказать "не знаю" о том, чего не зна­ет, и воздерживает его от беспорядочных рассуждений вне пределов его знания.

Говоря об общем образовании, Победоносцев среди всех курсов выделял основные предметы, самые существен­ные знания, которые ученик должен вынести из школы и с которыми он может надежно приступить к высшему обра­зованию. "Это, во-первых, нормальное развитие религиоз­ного знания и настроения, в связи с церковью - духовная, нравственная основа жизни и деятельности. Другое - и очень существенное - это словесное искусство и знание. Хороша та школа, - которая приучит учеников своих мыс­лить и выражать мысль в слове ясно, точно и определительно. Если человек, прошедший курс образования, не в состоянии понимать точное значение слов родного языка своего и орудует ими в речи своей беспорядочно и бессоз­нательно, его нельзя признать достаточно образованным... Речь живого языка изучается, так как ребенок воспринима­ет живую речь своей матери бессознательным подражанием, чем приобретается мало-помалу способность говорить - ме­ханическое действие памяти, инстинктивно собирающей в себя материал для выражения побуждений и мыслей. Но одна способность говорить сама по себе не дает еще спо­собности разумно обращаться со словом" (7. 502-503). Ра­зумное обращение со словом, способность вдумываться в его значение и в конструкцию фразы, сознательный поиск более точного выражения понятий формируется в процессе изучения древних языков. Для русского человека орудием словесной науки является церковно-славянский язык - ве­ликое сокровище нашего духа, драгоценный источник и вдохновитель нашей народной речи. "Сила его, выразительность, глубина мысли, в нем отражающейся, гармония его созвучий и построение всей речи, - по словам Победоносце­ва, - создаю красоту его неподражаемую. И на этом языке творцы его, воспитанные на красоте и силе эллинской речи, дали нам книги Священного Писания. Но и здесь, конечно, если вся наука основана на памяти и на изучении граммати­ческих форм, и она окажется бесплодною" (7. 503).

В завершение своих педагогических заметок К.П. По­бедоносцев писал: "Вспомним древнее наставление: познай самого себя. В применении к жизни это значит: познай среду свою, в которой надобно тебе жить и действовать, познай страну свою, познай природу свою, народ свой с душою его и бытом и нуждами и потребностями. Вот что все мы должны были бы знать и чего большей частью не знаем. Но какое благо было бы для нас и для всего общества, когда бы мы постарались познать все это - хотя бы на том месте, в том краю, в том углу края, где судьба нас поставила..." (7. 508).