Век ребёнка

Прогресс, достигнутый за немногие годы в деле вос­питания и ухода за детьми, объясняется пробуждением совести общества. Речь идет не о про­грессе детской гигиены последних десяти лет девятнад­цатого века. Самое главное - появление нового взгляда на личность ребенка.

Сегодня невозможно познать какую-либо область на­уки - медицину, философию или социологию, игнорируя знания, накопленные о жизни ребенка. Поэтому так важ­но изучать влияние эмбриологии на общие знания в обла­сти биологии и развития живых существ. Остановимся лишь на том, что непосредственно связано с ребенком, так как это неизмеримо влияет на все человечество.

Ребенок интересен нам в первую очередь не как физи­ческое, а как психическое существо, способное дать начало совершенствованию человека. Духовный его мир бу­дет, возможно, способствовать действительному продви­жению человека по пути прогресса к развитию новой куль­туры.

Шведская писательница и поэтесса Элен Кей назвала наше время веком ребенка. Если набраться терпения и по­рыться в документах, то обнаружится, что эта же мысль прозвучала в тронной речи короля Италии Виктора Эмма­нуила III, произнесенной в 1900 году. При своем вступле­нии на трон после убийства отца король говорил о новой эре, которая должна вывести двадцатый век на новую пря­мую, обозначив ее как «век ребенка».

Эти взгляды представляют собой отражение тех науч­ных знаний конца девятнадцатого века, которые показа­ли нам ребенка, страдающего в десять раз больше, чем взрослый, терзаемого школой и инфекционными болез­нями.

Но никто не мог тогда знать, что в природе ребенка со­крыта особая жизненная тайна, способная сдернуть заве­су с мистерии души человеческой, что ребенок несет в себе нечто неизведанное, что может дать нам, взрослым, воз­можность решить наши личные и социальные проблемы. Эта точка зрения открывает новое направление в изуче­нии ребенка. Она представляется нам очень важной в пла­не влияния на всю социальную жизнь.

Психоанализ открыл для нас не изученное доселе ис­следовательское поле. Он не решил насущных жизненных проблем, но внес большой вклад в подготовку понимания тайн природы ребенка.

Психоанализ проник под оболочку сознания, которое было закрыто от психологов, как геркулесовы столпы в античной истории. Без его открытий было бы трудно объяс­нить духовную жизнь ребенка, которая, в свою очередь, могла бы способствовать углубленному изучению обще­человеческих проблем.

Известно, чем стал психоанализ позже. Но вначале он был не чем иным как новым методом лечения душевных заболеваний. Он положил начало новой области медици­ны. Истинный вклад психоанализа состоял в открытии влияния подсознания на действия человека. Он изучал определенные психические реакции той стороны созна­ния, которая обнаруживала скрытые факты и неожидан­ные реалии, отодвинув тем самым все прежние представ­ления. Таким образом, нам открылось существование не­известного, обширного мира, с которым тесно связана судьба индивида. Но психоанализ не смог полностью ис­следовать этот неизвестный мир. Страх, сравнимый с суе­верием греков, удержал 3. Фрейда в пределах исследова­ния заболеваний.

В некоторых случаях под давлением мощного внутрен­него напряжения, вызванного сочетанием различных фак­торов, развиваются тяжелые душевные недуги. Странные проявления подсознания очень контрастируют с проявле­ниями сознания. Долгое время их считали просто симпто­мами заболевания. Фрейд прошел обратный путь: с помо­щью тщательно отработанной методики он получил воз­можность проникать в подсознание. Но ограничился лишь сферой исследования болезней. Какой же нормальный че­ловек был бы готов подвергнуть себя болезненным обсле­дованиям, похожим на оперативное вмешательство в душу? Основные положения новой психологии базирова­лись на наблюдениях.

Поэтому теории Фрейда не могут удовлетворить нас, так же как и его методы лечения, так как они никоим об­разом не ведут к исцелению душевных болезней. Тради­ции и обычаи общества восстали против некоторых обобщений фрейдистских теорий. Эти традиции позволили нам увидеть реальность. Исследование этой чудовищной ре­альности - больше, чем методика клинического лечения или обоснование теорий.

Задача освоения этого неисследованного поля совпа­дает, возможно, с задачами других наук и предполагает другую терминологию. Речь идет об изучении людьми сво­его происхождения, о расшифровке души ребенка при стол­кновении его с окружающим миром, о драматической и трагической тайне его борьбы, которую необходимо опи­сать, ведь понимание души человека остается пока иска­женным и неясным.

Психоанализ уже коснулся этой тайны. Самым впечат­ляющим открытием стало утверждение о происхождении психозов. Из обремененного воспоминаниями подсозна­ния исследователи узнали о диковинных страданиях дет­ства. Это открытие стало выдающимся революционным знаком психоанализа. Выяснилось, что длительные и по­стоянные страдания чисто душевного свойства в детстве могут привести к психическим заболеваниям во взрослом состоянии и являются результатом подавления спонтан­ной деятельности ребенка. Это подавление идет от взрос­лого, а именно от матери, которая имеет огромное влия­ние на свое дитя.

Следует различать два пласта, с которыми сталкивался психоанализ. Один из них лежит на поверхности. Это кон­фликт, который разыгрывается между инстинктом инди­вида и условиями внешнего мира, к которому этот инди­вид должен приспособиться. Этот конфликт может разря­диться, если причины его, не находя своего разрешения, уносятся в поле подсознания. Но есть и еще один глубоко залегающий пласт — детские воспоминания. Они встают не между вырастающим человеком и окружающей социальной средой, а между ребенком и его матерью - или, обобщая, между ребенком и взрослым.

Вышеупомянутый конфликт стоит в тесной связи с тя­жело излечиваемыми болезнями; большое значение при­давалось не ему, а простому анамнезу или разъяснению предполагаемых причин заболевания.

И все же психоанализ указал на то, что болезни, причи­ны которых закладывались в детстве, трудно или незначи­тельно поддаются лечению. Итак, можно сказать, что дет­ство - это мастерская по производству предрасположен­ности к болезням.

Уже во время исследования психических заболеваний получили свое развитие новые области науки, которые вы­зывали социальное движение с ориентировкой на физи­ческое оздоровление детей. Психоанализ не нацеливался на подобные результаты, а только предписывал определен­ную методику зондирования подсознания. Эта методика в отношении ребенка наталкивается на препятствие. Ему не нужно овладевать этой методикой, не нужно вспоминать о своем детстве. Ребенок пребывает в нем. Прежде чем зондировать подсознание, необходимо раскрыть конфликт, через который ребенок познает социум. Ясно, что такой подход выводит нас из поля психоаналитических методов и ведет к новому - наблюдению социального бытия ре­бенка.

Речь идет не о сложных пассажах описания больного индивида, а о широком движении к душе ребенка. Еще неизвестны такие страницы в книге человеческой истории, которые рассказывают о приключениях души человека. Сензитивный ребенок, наталкиваясь на первые препятствия и возражая, оказывается в непреодолимом конфликте со взрослым, который сильнее ребенка и господствует над ним, не понимая его. На этих неисписанных листах не обозначены страдания, которые вскипают в нежной душе ре­бенка. В его подсознании формируется униженный чело­век, отличный от того, которого задумывает и желает при­рода.

Этот трудный вопрос освещается психоанализом в об­щем, но не состоит с ним в прямой взаимосвязи. Вопрос о сущности детской души отклонен психоанализом, так как речь идет об отношениях только с одной частью человече­ства, с ребенком. Но эти отношения должны внести вклад в последующее преодоление трудностей и конфликтов, а также в предохранение ребенка от нарушений обыкновен­ного морального равновесия - от духовных заболеваний, которыми страдает почти все человечество. Таким обра­зом вокруг ребенка создается новое поле научных изыс­каний, не зависимое от психоанализа, но родственное с ним. Главенствующим становится требование о помощи детской душе, о помощи в области воспитания. С одной стороны, необходимо обосновать не известные до того факты психического проявления, а, с другой, - разбудить взрослых, ошибочно противостоящих ребенку, поведение которого определяется подсознанием.