Астрономия

Прокл был хорошо знаком как с теоретической, так и с наблюдательной астрономией. В своей работе «Очерк астрономических гипотез» он, среди прочего, описывает конструкцию армиллярной сферы. Сам он произвёл некоторые из последних надежных астрономических наблюдений в античности (475 год).

Прокл отвергает интерпретацию Птолемеем предварения равноденствий как движения всех неподвижных звезд. Для Прокла такие звезды не могут прецессировать, потому что в их природе заключено быть неподвижными. Прокл отрицает также, что планеты движутся на вложенных друг в друга небесных сферах; доводы в пользу такого положения дел носят характер гипотез, но не очевидных доказательств, небесные же тела способны к движению в свободном пространстве сами, по своей природе.

Оценка

У Прокла представлена качественно разработанная диалектика бытия и мифа, теология и теософия, теургия, а также своеобразная эстетика и этика. Этическое воззрение Прокла является в то же время и космологическим; человека, по утверждению Прокла, нужно рассматривать точно так же, «как весь космос, потому что и человек представляет собою маленький космос. А именно, он обладает умом, логосом, божественным и смертным телом, подобно Вселенной».

Прокла отличает не столько оригинальность, сколько систематичность и детальная аналитичность. Философия Прокла оценивается как «завершение» античного неоплатонизма, доведение его до последней «логической зрелости». А. Ф. Лосев называл Прокла «гением рассудка»; с рассудочностью, доведенной «до музыки, до пафоса, до экстаза»^[3]. Лосев ставил Прокла даже выше основателя школы Плотина, «в отношении огромной аналитической силы его ума, большого разнообразия его интересов в отношении мастерства микроскопических исследований отвлеченнейшего логического предмета, а также в отношении тончайшего философско-филологического вникания в текст Платона»^[3].

В этом отношении интересно сравнение Плотина и Прокла, проводимое Ю. А. Шичалиным: «То, что Плотин прозревал в экстатическом порыве, Прокл открывает на кончике пера. Плотин впервые открыл все великолепие универсума и полностью узрел всю иерархию единого, ума, души и космоса. Прокл никогда не видел генад, но с точностью описал их, указав их местоположение между уровнем единого и умом, а также описал множество промежуточных ступеней между остальными ступенями иерархической структуры».

Пожалуй, самая замечательная оценка Прокла заключается в том, что этот последний великий мыслитель античного мира, живший в эпоху его заката и гибели, видится Марину самым счастливым из людей; при этом речь идет «о некотором совершеннейшем и всецелом счастье», которое слагается не только из счастья мудрых, но также и житейского благополучия.

«Он был на редкость привлекателен на вид, и не только от хорошего своего сложения, но и от того, что душа его цвела в теле, как некий жизненный свет, испуская дивное сияние, с трудом изобразимое словом… Он был свободен от низменных забот и всякой мелочности, волнуемый только самыми большими и общими вопросами о божеском и человеческом… ни жизни, ни смерти человеческой не придавал он значения, как иные; все, что иным кажется страшным, не внушало ему ужаса… Он был совершенно чужд всякой необщительности, замкнутости и пристрастности».^[4]

Философия Прокла пользовалась огромным влиянием в средние века и эпоху Возрождения. Его прямыми последователями можно считать Николая Кузанского, Пико делла Мирандолу, Иоанэ Петрици и др.