Заплутавший киллер

Вацлав Александрович и внучка сидели за столом в кабинете и сосредоточенно трудились. За окнами загородного дома царило снежное умиротворение, виднелись мохнатые тёмно‑зелёные сосны, засыпанные снегом.

Размерами рабочий стол из натурального дерева соперничал с футбольным полем, дед и пятилетняя внучка отлично тут умещались. Девочка – копия дедушки – с такими же толстыми щёчками и пухлыми губами – старательно рисовала дракона. Министр работал с электронными документами.

– Деда, глянь, так лучше? – проконсультировалась малышка.

В её глазах дед был исполином и мудрым старцем, способным ответить на любой вопрос. За последние десять минут девочка пятый раз перерисовывала драконьи ноги, но результат почему‑то её не удовлетворял.

Министр оторвал напряжённый взгляд от компьютера, и его лицо сразу разгладилось.

– Великолепно! – похвалил он. – Теперь в самый раз!

На листе ватмана красовалась огнедышащая каракатица с волосатыми ногами.

– А сейчас мы будем рисовать фею Уинкс, – объявила малышка.

– Отлично, – обрадовался дед. – А какую конкретно из их компании?

В феях Уинкс Вацалав Александрович разбирался даже лучше, чем в драконах.

– Я придумаю свою собственную.

– Ты умница! Действительно, зачем кого‑то копировать? Лучше придумать свою.

Малышка погрузилась в творчество, грифель простого карандаша шоркал по бумаге. Дед, тая от умиления, смотрел на розовые щёчки, длинные ресницы… «Всё ради неё, солнышка», – промелькнуло у него в голове, но он тут же возразил: «А нужно ли ей столько? Себе‑то зачем врать? Просто ты никак не можешь остановиться. Тебе надо всё больше и больше, тем более, деньги сами идут в руки. За тысячу жизней не истратить все эти богатства. Но разве могут деньги сделать счастливым того, кто никогда в них не нуждался?»

– Деда, – сказала малышка, не поднимая глаз от рисунка, – чего ты на меня смотришь?

– А знаешь, мне так приятно на тебя смотреть!

– Ну, ладно, разрешаю, любуйся.

Бриллиантовое сокровище, единственный отпрыск его фамилии…

Раньше Вацлав Александрович не сомневался, что станет патриархом многочисленного клана. Он всегда мечтал о большой семье. И что же? После долгих мытарств по больницам, профессорам, санаториям супруга подарила ему долгожданного ребёнка – дочь. И на этом вопрос был закрыт, врачи запретили жене рожать. Дочка росла, с младых ногтей вкушая плоды папиной влиятельности. Вертела хвостом, развлекалась… Потом остепенилась, но история повторилась – врачи, процедуры, диагнозы, попытки, отчаяние, надежда…

Вот и весь его клан – жена, дочь, внучка. Не хватает как минимум трёх сыновей и зятя. Он никакой не патриарх, а тренер кургузой чирлидерской команды.

…Карандаш продолжал шуршать, на бумаге появилось нечто, отдалённо напоминающее корягу или прямоходящего крокодила. Но Вацлав Александрович был опытным дедом, он мгновенно распознал в рисунке восхитительную фею Уинкс. Одобрив юбочку, причёску, губы и талию феи, министр снова уткнулся в экран компьютера. Он быстро щёлкал клавишами, постукивал указательным пальцем по планшетке, сортируя обработанные документы.

Внезапно на экране открылся файл – договор с фирмой «Медтехгарант». От неожиданности министр вздрогнул, отпрянул от рабочего стола. Железный обруч сдавил виски, дыхание сбилось.

Откуда он взялся?! Каким образом этот документ сохранился на его компьютере? Вацлав Александрович помнил, что уничтожил все файлы, связанные и с «Медтехгарантом», и с другими фирмами…

Проклятие научно‑технического прогресса – всё отдано на откуп умным машинам! А они творят что хотят и, по‑видимому, считают себя намного сообразительнее человека!

На прошлой неделе министр отдыхал в сауне с Вадиком из наркоконтроля, и тот рассказывал, как брали кокаинового барона Ступицкого. Пока группа захвата вскрывала бронированную дверь, Ступицкий успел разложить на атомы два айфона и ноутбук – выворотил, выкорчевал и раздробил в пыльцу жёсткий диск. В квартире не оказалось молотка, Ступицкий орудовал чем попало, но добился цели…

А вот, к примеру, Игорь Померанцев не успел уничтожить информацию на своём компьютере. Поэтому и нет покоя министру, каждую ночь просыпается в холодном поту, не зная, какие сведения попали в руки сыщикам…

Вацлав Александрович удалил договор «Медтехгаранта» и принялся яростно ворошить электронные папки, выискивая неучтённые документы. Министру было неприятно, что, вспомнив о Ступицком, он словно провёл параллель между собой и наркобароном.

«Опять сам себя обманываешь, – мысленно усмехнулся чиновник. – Не нравится? Неприятно? Но так оно и есть: ты и Ступицкий – одного поля ягоды»…

Зазвонил мобильник.

– Да? – напряжённо ответил министр в трубку.

– Добрый день, – учтиво поприветствовал его невидимый собеседник. – Спешу сообщить, что, как мы и договаривались, с нашим подопечным была проведена разъяснительно‑воспитательная работа.

– И каков результат?

Собеседник замялся:

– Надеюсь… товарищ… сделает правильные выводы.

– Не слышу уверенности в вашем голосе, – недовольно произнёс министр.

– Нет, всё нормально. Будем считать, мы решили эту проблему.

– Что ж… Хочется вам верить.

Вацлав Александрович нажал кнопку отбоя.

– Деда, а с кем ты разговаривал? – спросила внучка. – Знаешь, ты весь какой‑то красный‑красный! Смотри, хорошо у меня фея получилась? А сейчас давай поиграем, мне надоело рисовать!

– Давай, – глухим эхом отозвался Вацлав Александрович.

* * *

– Ой, я так тебе сочувствую, так сочувствую! – сотрясала воздух Кристина, подруга Дины Померанцевой.

Дамы, разодетые в пух и прах, сидели за столиком в одном из самых роскошных ресторанов города.

Дина задумчиво ковыряла вилкой ничтожный бугорок из фуа‑гра, украшенный тремя кляксами волшебного соуса. Блюдо от шеф‑повара было поистине великолепно. Нытьё подруги мешало насладиться вкусом.

Дина ничего не понимала. Они с Кристиной дружили давно, и та была хорошо осведомлена о сердечных делах приятельницы, знала, что последний год супруги Померанцевы жили отдельно. Однако первый час свидания Кристина посвятила не волнующим обсуждениям недавнего шопинга или поездки в Нью‑Йорк, а словно устроила вечер памяти Игоря Померанцева.

– Да, мне сейчас тяжело, – осторожно согласилась Дина. – Это мучительно. Мне так не хватает Игоря!

– Ещё бы. Ой, ты прости, что я не смогла тогда с тобой встретиться.

– Когда?

– В начале октября. Мне ужасно неудобно.

– Да брось, подумаешь!

– Нет. Я тебя пригласила, ты отмахала двести километров, чтобы навестить подругу. И в результате всё сорвалось. Гриша незапланированно погнал меня на корпоратив.

– Даже и не переживай. Я отлично там у вас потусовалась. Новое платье выгуляла.

– Какое?

– То, ярко‑красное, с цветком. Я тебе фотку присылала.

– Ой, да, чудесненькое! Слушай, Дин, а кто теперь помогает тебе с салоном? Игорь‑то… погиб… А сама ты точно выйдешь в ноль, если не в минус.

– Салон я почти продала.

– Ой, да ты что!

– Осталось подписать бумаги. Надеюсь, покупатель не соскочит.

– На похоронах ты выглядела исключительно. От кого было платье? А очки? Шляпа, перчатки, шуба – всё так гармонировало друг с другом! Ты сама подбирала? Или стилист? Я украду этот образ, не возражаешь?

– Твой Гриша, насколько я знаю, в добром здравии. Не рано ли готовить траурный наряд?

– Ха! Твой Игорь тоже был в добром здравии. Ещё и на десять лет моложе моего пусечки. И каков результат? Ужас!

– Ты права, результат кошмарный: я блеснула на похоронах ослепительным нарядом и готовлюсь получить наследство.

– Я о том и говорю! Никто не вечен. Никогда не знаешь, где поджидает тебя удача. Вчера ты была бесправной жёнушкой, сегодня – держатель портфеля акций. Ты умница, что не дала Игорю развестись с тобой! Сейчас осталась бы с носом.

– Это верно.

Наконец‑то разговор вошёл в нормальное русло. Дина расслабилась. Перед ней опять сидела любимая подруга, способная понять с полуслова, и уже не надо было изображать из себя убитую горем вдову.

– Сколько тебе достанется? – жадно поинтересовалась Кристина.

– Мои юристы ещё даже не подсчитали. Игорёк был запасливым хомяком. Я богата до неприличия. У меня теперь даже кусок леса и двадцать гектаров пашни имеется.

Подруга вытаращила глаза.

– Оба‑на! Двадцать гектаров пашни! Будешь зерно сеять? За плугом ходить, как Лев Николаевич Толстой?

– Обязательно. Всю жизнь мечтала, – улыбнулась Дина.

– Везёт, – вздохнула подруга. – И никто твои расходы не подсчитывает, кусочком пирожного не попрекает… Эх! Где, интересно, наш киллер шастает?

– В смысле?

– Ну, это… Ваш‑то киллер до Игоря добрался. А наш куда‑то запропастился. Тунеядец!

– Кристина, разве можно так говорить? Это цинично!

– Ты бы тоже стала циником, если бы тебя на голодном пайке держали и карточки твои блокировали! Я в Нью‑Йорке клёвое платьице присмотрела, бирюзовое, и ещё три других, и пять сумочек… А Гриша мне крылышки взял и подрезал. Даже не подрезал, а топориком обрубил.

– Господи! Неужели решил на твоём внешнем виде экономить? Это неразумно! Да и много ли тут выгадаешь? Ты ведь не «Ламборгини» захотела купить.

– А он меня так воспитывает. Что‑то товарищу в голову ударило на старости лет… Ладно, не будем о грустном. Как твой малыш?

Дина на секунду задумалась.

– Кого ты имеешь в виду?

– А что, у тебя ещё один несовершеннолетний пупсик появился? – захлопала глазами Кристина.

– Как‑то так получается, что теперь все они, парни, моложе, – вздохнула Дина.

– Увы! Суровая реальность. Мы стареем. А вокруг всё больше тех, кто младше нас. Ты, я смотрю, окончательно переключилась на молодняк?

– Есть в них какое‑то особое очарование.

– Какое‑то! – хмыкнула Кристина. – Не какое‑то, а вполне определённое! Упругие и гибкие тела, каменные мышцы, юношеский задор и энергия, способность три часа напролёт работать отбойным молотком!

– Значит, и ты, подруженция, детьми занялась?

– Я? Нет, ну… Э‑э… – заметалась Кристина, пойманная с поличным.

– А я‑то тебе всё рассказываю! – напомнила подруга.

– Да, сдаюсь! Пошилась. Появилась у меня одна малявочка двадцатидвухлетняя. Я тебе его как‑нибудь продемонстрирую, если обещаешь не переманить котёнка.

– Кристик, добро пожаловать в клуб педофилов! – подняла фужер с шампанским Дина.

* * *

Кто бы сомневался – после бурного празднования двадцать третьего февраля следователь Геннадий Павлов не только говорил с трудом, но даже моргал. Друзья решили не мучить несчастного коллегу рассуждениями о бренном и незначительном – того сейчас вряд ли волновало дело Померанцева, скорее он искал методы избавления от чудовищной головной боли. Один отличный способ Гена знал, но через двадцать минут он шёл на доклад к начальству, поэтому никак не мог использовать проверенное средство.

А пока бедняга гипнотизировал мутными глазами стакан, где шипела и булькала растворимая таблетка, якобы снимающая похмельный синдром. Ничего она не снимала…

Андрей даже не стал рассказывал следователю о ночном нападении. Он видел, что Геннадий сегодня неадекватен. Да и что жаловаться? Ведь Гена его предупреждал. Самому надо было проявить осторожность…

– А, вспомнил… Стойте, – слабым голосом позвал следователь, когда парни почти уже вышли из кабинета. Те с готовностью вернулись назад. – Я выяснил, зачем полтора года назад Померанцев и Сигайлов мотались в Оренбург.

– Не может быть! Вот ты герой! – восхитился Андрей.

– Красавец! – подхватил Миша.

– Ладно, уймитесь… Заголосили… В общем, так. Померанцев и Сигайлов ездили вместе.

– Обалдеть, – хмыкнул Миша. – Вот это новость!

– Мы в курсе, – деликатно напомнил Андрей.

– Уймитесь, гарпии! Не перебивайте! – огрызнулся следователь. – Хотя Кулемза утверждает обратное, мол, его начальник просто использовал попутный транспорт, однако на самом деле у мужиков – Померанцева и Сигайлова – это была совместная командировка: они наведывались в фирму «Медицинские системы». Через неделю после этой поездки компания была ликвидирована. Но по её следам созданы две другие: «Медикал‑ресорсиз» и «Гарант‑мед». Те в свою очередь переродились в «Медтехгарант» и «Медикал‑системз». И так далее.

– А говоришь – черепок болит, – восхитился Миша. – Вон как всё оттарабанил, как первоклашка‑отличница!

– Но это всё, что мне удалось выяснить, – Геннадий всхлипнул и обхватил голову руками. – О‑о‑о…

– Но ведь это грандиозно! – обрадовался Андрей. – Таким образом, ты нашёл подтверждение тому, что Померанцев и Сигайлов работали в плотном контакте. Померанцев, как мы знаем, умел создавать ловкие схемы. Сигайлов, наверное, под конкретные схемы, разработанные коллегой, открывал бесчисленное множество фирм‑фантомов. И система начинала работать: перетекали туда‑сюда миллионы, кто‑то собирал навар… Теперь мы пройдёмся по цепочке фирм и постепенно выйдем на заказчика той схемы, ради которой мужики отправились в Оренбург.

– Андрей, это невозможно, – покачал головой следователь. – Мы не пройдёмся по цепочке. Там чёрт ногу сломит. Подставные лица, несуществующие компании, филиалы, «дочки», векселя, подложные документы, фиктивные сделки… Нет, ну я, конечно, попытаюсь.

– Зайдём с двух сторон. Ты будешь разбираться с бесчисленными псевдомедицинскими фирмами, растиражированными господином Сигайловым. А мы продолжим искать пассажиров поезда. В конце концов, два вектора сомкнутся в одной точке, и это станет моментом истины.

– Вы такие умницы, – похвалил Миша. – У одного – жуткое похмелье, второго по затылку приложили… И тем не менее работа кипит!

* * *

Бросив растерзанного, но эффективного следователя наедине со второй таблеткой, друзья вышли из здания и направились к парковке, где красовался помятый автомобиль Андрея.

– Нехило долбанули! Вот уроды! – уже в десятый раз посочувствовал другу старлей. – Их поймали?

– Куда там! Наверное, залегли на дно и не шевелятся.

– Может быть, умерли? – предположил Миша. – Ты ведь, наверное, тоже покуражился и насовал им по полной программе?

– Ты мне льстишь. Но машину нашли уже вчера вечером.

– Оперативненько!

– Случайно. Парни бросили «девятку» в одном из дворов, слишком близко к мусорному баку. А когда мусоровоз не смог забрать контейнер, жители дома стали разбираться, чья это битая «девятка» тут вдруг появилась. Позвонили в ГАИ, узнали, что машина была угнана три дня назад. А мои костоправы вряд ли так быстро найдутся, как «девятка». Только если случайно по какой‑нибудь глупости залетят.

– Самое главное – ты жив. Ну, почти. Не тошнит? Заторможенность не наблюдается? В сон не тянет? – с тревогой поинтересовался старлей.

– Заботливый ты мой! Не тошнит. Не тянет. Спасибо.

Миша тоже выглядел измученным, но вовсе не из‑за чрезмерных возлияний или удара по голове. Вчера весь день он провел в общении с женой – а это было хуже похмельного синдрома и черепно‑мозговой травмы вместе взятых. Как и майор Вершинин, Михаил тоже получил на праздник весьма своеобразный подарок – букет из ядовитых упрёков и желчных обвинений.

«Сынок, потерпи немного. Наверное, у Нади послеродовая депрессия», – старалась успокоить Мишу его мать.

«Это у меня послеродовая депрессия, – мрачно думал старлей. – А у неё – врождённая стервозность и жуткий характер. Как же я раньше не разглядел? Идиот…»

Недавно, оставив дочку бабушкам‑дедушкам, они отправились в гости к Надиной подруге – Кате. Так как Миша вовсе не мечтал тащиться в гости с супругой, он предлагал посидеть с дочкой, пока жена будет тусоваться. Но Наде приспичило дружить семьями, она гундела, что находится в социальной изоляции и ни с кем не встречается.

Пусть дома она выносила супругу мозг, упрекая в никчёмности и неумении зарабатывать деньги, и проклинала тот день, когда согласилась связать с Мишей свою судьбу, однако на людях гордилась статусом замужней дамы. И, отправляясь в гости, хотела предъявить общественности супруга – вот, у меня есть.

Катя была новой подругой, они с Надей познакомились в роддоме. У Кати почти одновременно с Мишиной дочкой родились мальчики‑близнецы. Миша ещё ни разу не встречался с новой приятельницей жены. Он подозревал, что поход в гости организован неспроста. Наверное, у Кати муж – успешный предприниматель, и демонстрация их материального уровня превратится в очередной воспитательный акт: живут же люди, когда мужчина умеет зарабатывать! Долго потом ещё Надя будет попрекать его чужим благополучием.

Но, как выяснилось, материальный уровень Катиной семьи вовсе не зашкаливал, а воспитательный момент состоял в другом. Подруга была довольно неказистой: маленькие глазки, нос картошкой. Такую и с мужем познакомить одно удовольствие – пусть оценит, какое сокровище досталось лично ему.

Пусть поймёт!

Несколько раз, оставаясь наедине в комнате, Надя оборачивалась к Мише: «Они чудесная пара, правда? Катюша, конечно, тот ещё хоббит, но ведь внешность – это не главное, согласись? Главное – человек хороший!» Сама Надя сидела за столом, словно королева, излучая свет неземной красоты. Даже в нынешнем толстом виде она, по сравнению с Катей, была ослепительно хороша.

Но Михаил вовсе не заметил Катиной ущербности. Его поразило другое… Из разговора выяснилось, что обе семьи функционируют в одинаковом режиме: мужья весь день на работе, а супруги возятся с детьми. Так вот, у Кати младенцев было в два раза больше, но она отлично с ними справлялась, не прибегая к помощи нянек и домработниц. Пока гости сидели за столом, близнецы спали за стенкой и даже не пытались противодействовать праздничному ужину.

В квартире всё сверкало, причём это не было чистотой, наведённой наспех к приходу гостей, когда вещи распихиваются по углам, а сор заметается под шкаф. Уж в чистоте старлей разбирался, ведь в их семье уборка являлась его почётной обязанностью. Окинув местность глазом опытной уборщицы, Миша поразился. Ни пылинки, ни соринки, ни пятнышка. Унитаз можно хоть завтра отнести в магазин и продать, выдав за новый…

Кроме того, стол ломился от вкусных блюд, приготовленных всё той же Катей. И когда она успела и пирогов напечь, и салаты нарезать, и мясо потушить? А как же дети? Неужели не вякали каждые три секунды, не ныли, не просились на ручки?

Хозяйка дома явно не страдала от послеродовой депрессии. Она выглядела счастливым человеком и по любому поводу заливалась смехом. Как такое возможно?

А ещё Катюша смотрела на мужа с явным обожанием и несколько раз назвала его «кормильцем». Миша, пропуская рюмочку с Васей, мимоходом поинтересовался, сколько платят на его предприятии. И что он выяснил? У Васи доход меньше! А ртов больше. Ипотеку они тоже выплачивают. Можно подсчитать, что там остаётся от Васиной зарплаты. И всё‑таки Вася – кормилец, а Михаил – лентяй и дармоед!

Из гостей старлей возвращался грустным. В тысячный раз он подумал о том, что крупно попал. И это на всю жизнь?