Галина Панова. Галина Панова, урожденная Рагозина, происходит из старинного дворянского рода, восходящего к XVI веку

Галина Панова, урожденная Рагозина, происходит из старинного дворянского рода, восходящего к XVI веку. Иван Степанович‑Рагозин был воеводой в Ливнах в 1627 году, а Федор и Кузьма Рагозины были дьяконами у Патриарха Филарета Никитича. До революции род Рагозиных значился в родословных книгах Тверской, Владимирской, Воронежской, Московской, Орловской, Рязанской, Саратовской, Тамбовской, Тульской, Калужской и Курской губерний.

Вот что поведала мне балерина в 1989 году:

Я родилась в Архангельске. Мой отец был советским офицером. Он познакомился с моей мамой, урожденной Королевой, в Берлине в 1945 году Я начала собирать фотографии балерин, когда была совсем маленькой. Меня даже и назвали Галиной в честь знаменитой Галины Улановой. Моя мать в молодости училась драматическому искусству, а папа очень хорошо рисовал, был художником‑любителем. Но папе и маме было только по 16 лет, когда началась Вторая мировая война. В то время в России никто не мог продолжать художественного образования. Но в семье любовь к искусству поддерживалась. И то, что моя сестра стала театральным декоратором, а я – балериной, безусловно, случилось благодаря нашим родителям.

Так как мой отец был в армии, семья постоянно разъезжала, меняя города. Моя сестра даже родилась в Берлине, а вот я на Севере. Мы почти каждый год меняли место. Однажды так мы попали в Вологду. Мне было семь лет, когда какой‑то бродячий цирк хотел забрать меня, предложив крутиться под куполом. В то время я уже начала заниматься в танцевальных кружках. Когда мы были в Череповце, к моей маме пришел старый балетный педагог Императорской петербургской школы, сосланный туда при Сталине на поселение, и сказал, что мне надо серьезно учиться. Меня хотели отправить в Ленинград, в школу Вагановой, но в связи с моим воспалением легких доктора мне рекомендовали сухой холодный климат.

К счастью, получилось так, что меня приняли сразу в две балетные школы: Пермскую и Ленинградскую. Долго моя мать, медсестра, волновалась и не могла решить. Выручила моя бабушка, Мария Васильевна Рагозина, жившая в Пермской области. Так я попала в Пермь, в балетный интернат.

После шести лет обучения в этой школе меня опять хотели перевезти в Ленинград, но я уже так привыкла и к учителям, и к подругам, что не уехала. Моими педагогами в Перми была знаменитая балерина Петербургской школы Е. Н. Гейденрейх, бывшая жена Чабукиани Галина Кузнецова, и позднее я попала в класс Людмилы Павловны Сахаровой. Мой первый школьный спектакль – «Щелкунчик» – я станцевала в 15 лет. А до этого нас, учениц, выводили на сцену в спектаклях «Пер Гюнт», «Русалочка», «Пиковая дама» и, конечно, в роли амурчиков в сцене сна балета «Дон Кихот». Каждый год мы как участники этих спектаклей ездили в Москву. Часто танцевали «Рубины» из вариации «Драгоценные камни» балета «Конек‑Горбунок». В 16 лет я станцевала «Коппелию», а в 17 лет мне уже в театре дали танцевать балет «Легенда о любви». Меня ввели на эту роль в связи с болезнью основной исполнительницы, и вот, еще не закончив школы, я стала солисткой в театре.

Выпускавший меня педагог Л. П. Сахарова воспитала и других известных балерин – Надежду Павлову, Ольгу Ченчикову, Любовь Кунакову и многих танцовщиц в Перми. Среди моих первых партнеров был Анатолий Григорьев, моего же выпуска. Ныне он живет в Лондоне и ведет класс в Королевской балетной школе при «Ковент‑Гарден».

В мой выпускной год я готовила па‑де‑де из «Дон Кихота» и «Корсара». Тогда же в Пермь приехал из Ленинграда С. С. Каплан и, увидев меня, рекомендовал на Международный конкурс в Варну, чтобы я выступила там с Мишей Барышниковым. И Суламифь Мессерер меня тоже в Перми заметила. Я до сих пор у нее беру уроки, когда в Лондон прилетаю. Она же рекомендовала меня в Москву, в труппу Большого театра. Поэтому Галина Сергеевна Уланова и взяла меня заниматься в Москву, целый год готовила меня на конкурс.

Так и получилось, что с Барышниковым я на конкурс в Варну не поехала, а поехала с сильным и опытным армянским танцовщиком Геленом Галстяном, который был меня старше на десять лет. Г. С. Уланова, безусловно, меня и открыла. В Варне она была председателем жюри, а другими судьями были Лиан Дейде от Франции, Алисия Алонсо от Кубы, Роберт Джоффри от США. К этому конкурсу меня готовила Наталья Комкова, а стиль показывали звезды старшего поколения, Владимир Васильев и Екатерина Максимова. На конкурсе в Варне я получила Золотую медаль.

Затем, по возвращении в Москву, меня даже назначили танцевать «Спящую красавицу» в Большом. Тогда я и познакомилась с моим будущим мужем и партнером на долгие годы Валерием Пановым. Однажды в Москве я танцевала во Дворце Съездов на вечере звезд балета, где участвовала Майя Плисецкая. После спектакля она прислала мне свой букет цветов из уборной с записочкой: «У Вас большое будущее. У нас в Большом так не танцуют. Плисецкая». Ей видимо понравилась свобода моего танца, чистота балетной техники.

Думала ли я тогда, что мне вновь случиться выступить с Майей Плисецкой в одном гала‑концерте? А случилось это в Лондоне, несколько месяцев назад, в гала к столетию Нижинского после 16 лет моей жизни на Западе…

А тогда в России я начала много танцевать и гастролировать. Мне давали спектакли в Перми, Баку, редко в Большом. Однажды в Архангельске раздается звонок, и Валерий Панов по телефону мне делает предложение. Я, честно, опешила. С ним, правда, я уже танцевала «Дон Кихот» в Ленинграде. Я вылетела в Ленинград, где узнала, что принята в труппу огромного, бывшего Мариинского театра. С этого момента я танцевала на знаменитой сцене и вскоре вышла замуж за Валерия Панова. А через четыре месяца меня уже отправили на гастроли в Японию, где я танцевала па‑де‑де из «Жизели» с Мишей Барышниковым и па‑де‑труа вместе с Семенякой и Тереховой. Я много работала, брала классы. Времени не теряла. На зависть времени нет. В нашей профессии это потеря времени. Для меня самым главным в жизни были репетиции, затем успеть сходить в музей и собрать книги для моей библиотеки, а вот на разговоры времени не оставалось.

В Кировском театре мне дали танцевать «Спящую» с Олегом Соколовым, «Дон Кихот» с Валерием Пановым, даже «Лебединое» с Хансом Майстером успела станцевать. Как раз в это лето 1970 года Наталья Макарова не вернулась из гастролей в Лондоне. Танцевать ее роли было некому, и Наташины костюмы пришлись мне как раз впору. Сначала у меня был контракт корифейки, а в связи с утратой Макаровой мне достались многие ее вечера, и я стала солисткой Кировского балета. В то время мы с Пановым отрепетировали балет «Медный всадник», а затем начали готовить новый балет «Сотворение мира» вместе с Барышниковым, Пановым, Колпаковой и Соловьевым. Я тогда была в третьем составе – в роли Чертовки. Как это часто бывает в театре, ближе к спектаклю первый состав заболел, второй состав растолстел, и я станцевала все премьеры. Состав этого спектакля был уникальным: Соловьев танцевал Бога, Панов – Черта, я – Чертовку, Барышников – Адама, а Колпакова – Еву. Кроме Колпаковой, с Кировским балетом из этого состава не остался никто. Барышников и мы оказались за границей, Соловьев вскоре покончил с собой.

Затем мой муж в театре стал репетировать «Гамлета», началось это еще при Макаровой, но танцевала впоследствии с ним Сизова. А я продолжала выходить с Барышниковым в «Жизели» в крестьянском па‑де‑де, и в «Лебедином озере» в па‑де‑труа первого акта.

Но все это в России для меня быстро кончилось. Мой муж решил подать заявление о выезде за границу.

Это был уникальный поступок в истории советского балета. Известно, что многие солисты Кировского балета попали на Запад. В 1961 году в Париже остался Рудольф Нуриев, в Лондоне – Наталья Макарова. Позднее в Канаде остался Михаил Барышников. Но на официальный выезд из СССР никто из них не подавал. Мы, Пановы, были первыми. Затем уже уехала в Америку к мужу сильная балерина Калерия Федичева. Уехали за границу артисты Кировского балета Людмила Лопухова, Александр Лифшиц, Александр Минц и Елена Чернышева, ставшая сегодня директором балета Венской оперы. Да и Большой театр многих потерял – первой, еще в 1945 году, в Лондон уехала Виолетта Элвин‑Прохорова, ставшая примой «Ковент‑Гарден», гораздо позднее в Японии остались Суламифь Мессерер и ее сын Михаил, в Америке – Александр Годунов, в Италии – Владимир Деревянко, в Америке же – чета Козловых. За границей танцуют Андрис Лиепа, Галина Александрова, Андрей Устинов, Алла Щербинина. Даже прославленные звезды Большого – Майя Плисецкая – ныне директор Испанского балета, а Владимир Васильев и Екатерина Максимова, повинуясь суровому диктату Григоровича, вынуждены гастролировать в Америке.

Когда в 1972 году мой муж подал заявление об отъезде, меня немедленно вызвали в обком партии и грозно заявили: «Немедленно разводитесь. Такую балерину, как вы, русскую к тому же, мы не выпустим». Я отказалась и меня сразу же перевели из солисток в кордебалет, а затем после позорного собрания труппы нас и уволили. Более двух лет мы ждали визы, как манны небесной, а пока жили в Ленинграде, без работы, без балетных классов, без педагогов, без денег, без спектаклей, без сцены и успеха… Травила нас советская власть как умела, затевали драки, скандалы, Валерия моего даже посадили в тюрьму, под арест, он начал голодовку. Все это было так страшно, ненужно и далеко от балета. К счастью, о нас знали и много писали на Западе. Общественность США, Англии и Израиля оказала нам огромную моральную и материальную помощь. За нас просили, требовали, писали петиции. Американский балет Джоффри отказался из‑за нас от тура по СССР. На улице в Нью‑Йорке справляли публично день рождения Панова. Лоуренс Оливье и Антон Долин стояли с плакатами в нашу защиту перед советским посольством в Лондоне. За нас просили Жан‑Луи Барро, Марсель Марсо, Барбара Стрейзанд и многие другие знаменитые артисты всего мира. Ведь артисты – свободные художники. Не путешествовать, не видеть мира сегодня невозможно. Увиденное и пережитое я переношу на сцену.

После петиции английского премьер‑министра Уилсона в конце концов Валерию Панову и мне выдали визу на выезд, и так с двенадцатью чемоданами мы прибыли в Израиль.

Мы начали танцевать сразу, несмотря на двухлетний перерыв. Ведь к этому мы и стремились – танцевать на свободе.

Книга воспоминаний моего мужа так и называется: «Танцевать». Сегодня ее перевели на английский, голландский и немецкий. Наша первая танцевальная программа, которую мы показали на Западе, состояла из па‑де‑де балетов «Щелкунчик», «Арлекинада», «Барышня и хулиган», «Дон Кихот», «Петрушка». Эту программу в сопровождении оркестра мы показали в Филадельфии, Нью‑Йорке, Сан‑Франциско и на огромном туре в десятках городов Америки. Когда Валерий Панов повредил ногу, моими партнерами были знаменитые танцовщики Фернандо Бухонес и Пауло Бертолуччи. Мы долго гастролировали в Канаде и Иране, Австралии и Мексике, Новой Зеландии и Монте‑Карло.

В 1977 году нас пригласили на длительный контракт в Западный Берлин, где Панову предложили поставить балет «Золушка». Безусловно, серьезным творчеством мы обязаны Берлину. Это было нашим вторым рождением. С тех пор идут на Берлинской сцене балеты Валерия Панова. Там, кроме «Золушки», он поставил «Весну священную», «Войну и мир» и свой прославленный балет по роману Ф. М. Достоевского «Идиот». Кроме Берлина, мы много работали, ставили и танцевали в Вене, Цюрихе, Стокгольме, Осло, Хельсинки.

Легендарная Бригитт Кюльберг, шведский хореограф, пригласила меня танцевать в ее популярном балете «Мисс Жюли», который я исполняла во время американских гастролей с неповторимым Рудольфом Нуриевым. Кюльберг развила во мне новую драматическую балерину, и по ее просьбе я снялась во многих шведских балетных фильмах. Там же я выступала в фильме‑балете шведской группы «АББА», на меня был поставлен балет «Пульчинелла». Мой муж ставил в то время «Гамлета» в Королевском норвежском балете, а меня затем пригласили в Лондон, где в труппе «Фестивал балле» я станцевала и «Лебединое», и «Жизель».

Будучи как‑то в Вене, я получила телеграмму из Нью‑Йорка с предложением попробоваться на роль Веры Барановой в мюзикле «На ваших пуантах». В роли этой дебютировала Наталья Макарова, а я переняла роль и даже ее костюмы, которые и в Кировском мне были впору. Осуществилась мечта, и я стала звездой на Бродвее и в лондонском Уэст‑Энде. В мюзикле «На ваших пуантах» я танцевала и играла почти каждый вечер на протяжении полутора лет, и после моего ухода роль передали Лесли Карен.

Я имела также счастливую возможность танцевать вместе с Рудольфом Нуриевым – в Лондоне в «Щелкунчике», в «Спящей красавице» и в Берлине, в «Метрополитен‑опера» в Нью‑Йорке и в Вашингтоне в балете Валерия Панова «Идиот», где Р. Нуриев танцевал роль князя Мышкина, а я – Аглаи.

Роль Веры Барановой – это мечта для русской балерины. Джордж Баланчин ставил этот мюзикл более 50 лет назад, и тогда эту роль исполняли балерины Вера Зорина и Тамара Гева. Существует даже прекрасный фильм «На ваших пуантах» с участием Веры Зориной.

К сожалению, о существовании подобного балетного мюзикла на русскую тему публика в России пока что не подозревает. Я репетировала эту роль каждый день, брала уроки пения, драматический класс. В этом мюзикле я даже с группой напевала известную песенку «Маленький отель» – лидирующую мелодию спектакля. Текст репетировал со мной Джордж Аббот. Что еще? Мюзикл этот – забавная романтическая история из жизни Русской балетной компании в Америке, которая меняет свой стиль от фокинско‑экзотического к современно‑американскому. В нем я танцевала и на каблуках, и на пальцах, в сцене из балета «Зенобия». Я не пропустила ни одного спектакля, никогда не болела. Люблю эту роль и буду ее играть теперь в Швейцарии.

После Бродвея я очутилась на три года в Бельгии, где мой муж был директором Королевского Балета Фландрии, а я – примой‑балериной. Там мы много работали с танцовщиками братьями Ван Каувенбергами, с которыми нас связывает давняя творческая дружба. В Бельгии мы возобновили «Идиота», «Золушку», «Три сестры». Поставили балеты «Ромео и Джульетта» и «Весна священная», последний, кстати, был признан американскими критиками лучшей хореографией года. Там я танцевала с замечательным бельгийским танцовщиком Куном Онзей номер на песни Жака Бреля. Репертуар в Бельгии был солидным, и труппа включала многих медалистов балетных конкурсов и звезд английского национального балета.

И еще о моих педагогах и репетиторах на Западе. Мне удалось тут работать с Иветт Шовире, Александрой Даниловой, Алисией Вронской, Николаем и Светланой Березовыми, Андре Проковским, Мэрл Парк, Гилен Тесмар, Андреем Кромаревским, Евгением Поляковым, Натальей Красовской, да всех не назвать.

После рождения нашего сына Матвея я вернулась на сцену и надела пуанты. Танцевала теперь во Франции, Техасе, Италии, Англии, Португалии, Швейцарии и Германии. Моими новыми партнерами стали Кирилл Атанасов, Владимир Деревянко, Эрик Вю‑Ан, Рафаэлле Паганини.

Недавно я дебютировала на престижном итальянском балетном фестивале в Сполетто.

Итальянское телевидение сняло Эрика Вю‑Ана и меня в «Корсаре», там же я участвовала в телевизионной программе «Перестройка». Я до сих пор танцую в Берлине, недавно там я танцевала «Жизель» с Питером Шауфусом.

С нового года я, видимо, перееду жить с ребенком и мужем в Швейцарию ввиду нового длительного контракта. А что будет дальше? Балет, несомненно. Я к тому же и коллекционер, собрала редкую коллекцию балетных русских открыток начала нынешнего века. А пока – классы и спектакли. На моих пуантах.

Date: 2015-11-13; view: 1556; Нарушение авторских прав