Закон непротиворечивости

Ну, вот, теперь, пожалуй, о самом известном законе логики! Его нередко считали чуть ли не самым главным воплощением логичности как таковой. И, вместе с тем в истории логики не было такого периода, когда бы этот закон не пытались оспаривать и когда бы вокруг него не затихали споры и дискуссии.

Интересно то, что он так же, как и закон тождества фиксирует свойство определенности мысли, но только выражает его в отрицательной форме. Если по закону тождества требуется, чтобы мысль о не изменяющихся предметах оставалась равной самой себе, то закон непротиворечивости запрещает считать ее той и не той одновременно: А не может быть не-А (А не есть не-А). Или, говоря немного конкретнее, согласно этой норме мышления, в рассуждениях не должно быть одновременных утверждений и отрицаний относительно чего бы то ни было.

Символическая запись этого закона: Ø (A Ù Ø A). Читается она как, «неверно, что А и не-А одновременно»

Как видим, как и закон тождества, закон непротиворечия требует определенности мысли, однако эта определённость фиксируется не через предписание, а через запрет. В данном случае – запрет противоречия.

Допуская противо­речие в своих мыслях и рассуждениях, мы соглаша­емся с ложным положением, а это сразу же лишает нас возможно­сти решать какие-либо познавательные задачи.

Из противоречия следует все что угодно. Почему? Потому, что ве­рен более глубокий и общий принцип: «Из лжи сле­дует все что угодно». Это нетрудно по­нять, вспомнив импликацию и ее таблицу истинности. Эта таблица показывает, что, когда пер­вый член (основание) импликации ложен, импликация всегда будет истинна, независимо от того, истинен или ло­жен ее второй член (логическое следствие – консеквент). Следовательно, если у вас име­ется некоторое ложное суждение, скажем, “Дважды два равно пяти”, то вы можете к нему с помощью функтора импликации присоединять любые суждения, и ваша импликация в целом будет истинна: «Если дважды два равно пяти, то клюква растёт на деревьях, а Северный полюс находится в Африке». Как видим, когда импликация истолко­вывается как логическое следование, то и получают известный результат: из лжи следует все что угодно. Противоречие всегда ложно, поэтому из противоре­чия и следует все что угодно.

Возникает вопрос: ну и что же здесь плохого? Раз из противоречия можно вывести все, что угодно, то можно вы­вести и истину! Таким образом, даже допустив про­тиворечие, мы все равно можем прийти к истине, к верному решению проблемы. Это действительно так, мы можем прийти к истинному решению про­блемы. Однако дело в том, что, приняв противоре­чие, мы теряем возможность отличать истину от лжи: ложь будет выглядеть столь же убедительно, как и истина. Мы потеряем способность ориентиро­ваться в окружающей действительности адекватным образом, отличая вымысел от реальности.

Между прочим, противоречивыми бывают и понятия, когда в их содержание входят несовместимые признаки, на­пример “круглый квадрат” или “женатый холос­тяк”. Но главное, конечно, это противоречие между суждениями.

Следует, однако, иметь в виду, что противоре­чие возникает лишь тогда, когда об одном и том же мы что-то утверждаем и одновременно отрицаем в одно и то же время в одном и том же отношении. Если же речь идет о разных предметах или предмет берется в разных отношениях, или высказывания относятся к разным периодам времени, то противо­речия может и не быть. Например, не впадая в про­тиворечие, можно принять два высказывания: «В 1-й аудитории идёт лекция» и «В 1-й аудитории не идёт лекция», если они по-разному ориентированы во времени.

В трудах Аристотеля запрет на одновременные утверждения и отрицания в качестве нормы и коренного условия для получения достоверных выводов упоминается многократно. И данные им формулировки закона, налагающего запрет на противоречия, и поныне могут считаться корректными и точными: «Невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении».

Признавать какое-либо положение и тут же от него отказываться всегда означает путаницу, отсутствие ясных и точных представлений. И когда нам надо показать несостоятельность, недопустимость тех или иных рассуждений или взглядов, то, прежде всего мы стремимся указать на наличие в них нелепых, несовместимых положений.

Вторая оговорка в том же законе, касающаяся утверждений и отрицаний в одном и том же отношении, тоже требует точно отделять один и тот же предмет от других, но уже не во времени, а по качественно-количественным признакам. Это условие может вызвать трудности в понимании, тем более что вокруг нее еще в древней философии стали возникать споры. По временам они вспыхивают и поныне. Проще всего пояснить необходимость этого условия на примере многозначных слов и выражений.

Что, например, означает высказывание: "Данный человек знает иностранный язык"? Иной может довольно бойко говорить с иностранцем на его языке о каких-нибудь знакомых им обоим вещах, но откажется вести синхронный перевод. Дело в том, что в беседах достаточно воспринимать, как в радио- или телепередачах, только сорок процентов сообщаемых слов, остальное улавливается по смыслу. И абсолютная правильность разговорной речи тоже никогда не соблюдается. При переводах же, где нужна безусловная точность, нарушения не допускаются. Можно знать иностранный язык достаточно, чтобы общаться с представителями других стран, но слабо знать для работы переводчиком и совершенно не знать для выполнения более сложных задач, скажем, для редактирования текстов или сочинения на чужом языке. Можно, следовательно, в некотором смысле знать иностранный язык и в то же время в некотором другом смысле не знать его.

Встречающиеся порой самопротиворечивые формулировки тех или иных мыслей порождаются, конечно, не одной только многозначностью слов. Причин для этого довольно много. Еще в глубокой древности Гераклит, Платон и другие философы указывали, что порой одно и то же ощущение может оцениваться по-разному: после соприкосновения с горячей водой комнатная температура воды воспринимается как прохлада, а после пребывания на морозе – как тепло. Точно так же любой поступок может приносить добро одним, и он же оборачивается злом для других. А как, к примеру, ответить на вопрос: «Чем является болезнь для врача – добром или злом?». Или то же преступление для адвоката? Не правда ли, весьма актуальный вопрос в период интенсивной коммерциализации нашей жизни?

Необходимо помнить, что в аспекте определенности как фундаментального свойства логической мысли, выражаемого через закон непротиворечивости, мы имеем дело только с так называемыми прямыми противоречиями: предмет белый и небелый, поступок добрый и недобрый и т.д. Однако сам закон непротиворечивости, как и закон тождества, не допускает грубого, прямолинейного его применения и требует внимательного отношения к себе, мыслимому предмету и конкретным обстоятельствам. «...Все мы полны противоречий. Каждый из нас – просто мешанина несовместимых качеств. Учебник логики скажет вам, что абсурдно утверждать, будто желтый цвет имеет цилиндрическую форму, а благодарность тяжелее воздуха; но в той смеси абсурдов, которая составляет человеческое «Я», желтый цвет вполне может оказаться лошадью с тележкой, а благодарность – серединой будущей недели». Этот отрывок из романа английского писателя С. Моэма «Луна и грош» выражает сложность, а нередко и прямую противоречивость душевной жизни человека. «...Человек знает, что хорошо, но делает то, что плохо», – в своё время с горечью замечал Сократ. Нельзя сказать, что это не актуально и для нас с вами.

Так что, учите логику, господа, но и совесть иметь, тоже не помешает!