Глава 20. Социальная база “оранжевой революции” в РФ

Для “оранжевых революций” не обязательно иметь полноценную социальную базу. Эти революции организуются по принципу вируса, который внедряет в клетку свою информационную программу, заставляющую массивные части клетки действовать по ее команде. Функцию “вируса” в “оранжевой революции” могут играть маргинальные общественные группы или организации. Они лишь должны быть снабжены финансами, технологиями и господством в СМИ, чтобы организовать политический спектакль, превращающий зрителей в очарованную толпу. Эту комбинацию организованных маргиналов и поддержавшей их толпы и будем условно называть социальной базой “оранжевой революции”.

Такие активные маргинальные группы и такие склонные поддержать их массы имеются в трех главных столицах РФ — Москве, Петербурге и Екатеринбурге — и больших городах. Постановка спектакля “оранжевой революции” даже в этих трех городах достаточна, чтобы осуществить перехват власти — разумеется, при условии, если ее сопротивление будет фиктивным. Никакого “ополчения” посадских людей, как во времена Кузьмы Минина, в настоящий момент для защиты команды В.В.Путина не возникнет.

“Революционный авангард” для свержения нынешней властной верхушки РФ составляют три группы:

— космополитическая часть новых крупных собственников, претендующих на принадлежность к глобальной элите и на выполнение функции смотрителя за богатствами России как сырьевого придатка Запада;

— часть либеральной западнической интеллигенции, которая охвачена страхом перед опасностью возрождения недобитой “империи зла”;

— часть бюрократической элиты РФ, в особенности ее «региональные кланы», теряющие свои позиции при укреплении государственности и центральной власти.

Все эти группы действительно понесут тяжелый ущерб, если нынешняя властная верхушка не справится с задачей блокировать тенденцию к восстановлению и укреплению российской государственности, а вслед за этим и “империи”. Судя по многим признакам, они уже пришли к выводу, что В.В.Путин и его окружение с этой задачей не справляются, а возможно, даже потворствуют указанной тенденции. Об этом и говорит пропагандистская кампания в мировых СМИ, о которой шла речь выше.

Для всех этих групп признаком опасности стало нарастающее пристутствие в правящей верхушке РФ “силовиков” («чекистов»), а также проявление ими пусть не принципиальных, но символических знаков государственного инстинкта. И собственники‑космополиты, и интеллигенты‑западники не примирились даже с теми шагами режима В.В.Путина, которые были просто необходимы для стабилизации власти при том откате массового сознания, что произошел после 1998 г. Это видно из того, как болезненно они отнеслись к “выдавливанию” с телевидения Гусинского (конфликт с НТВ) и к “делу ЮКОСа”. Оба эти шага власти не угрожали ни собственности олигархов в целом, на засилью западников (и даже открытых русофобов) в СМИ. Но эти разумные (с точки зрения интересов самих олигархов и западников) меры не были приняты и прощены.

Три указанные группы имеют достаточные финансовые средства, административные ресурсы и кадровый потенциал для того, чтобы организовать в РФ большой политический спектакль, даже с феерическими эффектами “терроризма по заказу” — если на то будет согласие Запада и участие его спецслужб и политиков.

Насколько вескими являются признаки заинтересованности указанных трех групп в осуществлении «оранжевой» революции в РФ? Итак, первая группа — космополитическая часть крупного капитала. Вспомним ее происхождение, генезис.

Крупный российский капитал, верхушку которого представляют так называемые «олигархи», был создан в ходе программы приватизации через залоговые аукционы (1995 г.). Эта программа стала важным шагом в углублении коррупции властной верхушки и огосударствлении преступного мира. Сам А.Чубайс говорил о залоговых аукционах так: “Что такое залоговые аукционы 95‑го года? Это было формирование крупного российского капитала искусственным способом. Далеко не безупречным… Мы действительно получили искажение равных правил игры, давление на правительство с целью получить индивидуальные преимущества, к сожалению, нередко успешное. Получили мощную силу, зачастую ни во что не ставящую государство”289.

Е.Ясин, влиятельный идеолог и политик российского “олигархического капитализма”, раскрывает смысл залоговых аукционов и их связь с политикой: “Ельцин нарушил тогдашнюю конституцию, то есть прибег к государственному перевороту. Это позволило удержать курс на реформы… Единственным социальным слоем, готовым тогда поддержать Ельцина, был крупный бизнес. За свои услуги он хотел получить лакомые куски государственной собственности. Кроме того, они хотели прямо влиять на политику. Так появились олигархи”290.

Лауреат Нобелевской премии по экономике Дж.Стиглиц говорит о технологической стороне этой программы: “Наиболее вопиющим примером плохой приватизации является программа займов под залог акций. В 1995 г. правительство, вместо того чтобы занять необходимые ему средства в Центральном банке, обратились к частным банкам. Многие из этих банков принадлежали друзьям членов правительства, которое выдавало им лицензии на право занятия банковским делом. В среде с очень слабым регулированием банков эти лицензии были фактически разрешением на эмиссию денег, чтобы давать их взаймы самим себе или своим друзьям, или государству.

По условиям займов государство давало в залог акции своих предприятий. А потом вдруг — ах, какой сюрприз! — государство оказалось неплатежеспособным, и частные банки оказались собственниками этих предприятий путем операции, которая может рассматриваться как фиктивная продажа (хотя правительство осуществляло ее в замаскированном виде “аукционов”); в итоге несколько олигархов мгновенно стали миллиардерами. Эта приватизация была политически незаконной. И тот факт, что они не имели законных прав собственности, заставлял олигархов еще более поспешно выводить свои фонды за пределы страны, чтобы успеть до того, как придет к власти новое правительство, которое может попытаться оспорить приватизацию или подорвать их позиции”291.

Таким образом, значительная часть возникших в середине 90‑х годов крупных собственников не была ориентирована на восстановление и даже поддержание производства. Она в больших размерах вывозила капиталы, подрывая и так резко ослабленный экономический потенциал РФ. Сращивание высшего чиновничества с этими «капиталистами» создавало крайне коррумпированную среду, обладавшую очень большими ресурсами, которая становилась теневой властью в государстве. Когда президентом стал В.В.Путин, конфликт между властью и этой средой стал неминуем. Подготовка к нему заняла три года, а в 2003 г. он вступил в открытую фазу, выразившись в аресте самого богатого и энергичного «олигарха» — М.Ходорковского.

Независимо от реальных мотивов и расчетов власти, дело ЮКОСа вызвало большой резонанс и вызвало большую тревогу в среде крупных собственников. Действительно, из этого дела очень трудно выйти. Н. Иванов пишет: «Если ЮКОС и „группа Ходорковского“ — единичные явления в остальном безоблачного российского инвестиционного ландшафта, то налицо будет вопиющая несправедливость. Ни компания, ни „группа“ не выделялись из среды себе подобных в худшую сторону, а потому их эксклюзивное преследование будет означать преследование по политическим мотивам, о чем, собственно, и говорили защитники Ходорковского с самого начала. Их голословные обвинения в адрес власти станут фактом. А если с теми же мерками подходить к остальным олигархам и олигархическим группам, то что вообще от российского инвестиционного ландшафта останется — одно только национальное достояние?»292

Дело ЮКОСа — лишь верхушка айсберга этого конфликта, поэтому ему придается такое значение и в РФ, и на Западе. Это и сигнал о намерениях власти, и прецедент. Пресечь дальнейшее развитие событий в этом направлении — насущный интерес и крупного российского капитала, и Запада. Одна из ведущих западных газет «The Financial Times» писала в связи с этим делом: «Если с российской нефтью что‑нибудь случится, это будет катастрофой и для всей мировой экономики в целом. Кто‑нибудь должен объяснить Путину, что ему необходим нормально управляемый нефтяной сектор с серьезной капитализацией… Судя по тому, как развивается дело ЮКОСа, Путин движется в прямо противоположном направлении»293.

Именно в связи с этим делом состоялся демарш представителей крупного капитала и, можно сказать, В.В.Путину был выдвинут ультиматум. Е.Ясин заявил в статье‑манифесте, обращенной к “демократам”: “Власть хочет всех убедить, что дело ЮКОСа — изолированное явление, необходимая акция в процессе борьбы с экономическими преступлениями, курс остается неизменным. Моя позиция иная: мы имеем дело с качественным изменением. В экономике… [дело идет] либо к победе одной из сторон, либо к установлению правил игры, позволяющих разрешать их конфликты в рамках закона. В политике: от “управляемой демократии” — либо к полицейскому государству, либо к реальной демократии”294.

Итак, сказано главное: идеологи олигархов считают, что произошло качественное изменение, причем под “законностью и демократией” Ясин понимает именно “победу одной из сторон” — крупного капитала. Его заявление никак нельзя считать приглашением к диалогу, в нем используется фразеология войны: “События вокруг ЮКОСа — это шаг к победе бюрократии над бизнесом… Это шаг от управляемой демократии к полицейскому государству”.

Еще незадолго до этого ультимативные ноты звучали приглушенно — Чубайс лишь требовал, чтобы “президент внятно заявил о своей позиции”. Осенью 2003 г. В.В.Путину прямо брошено обвинение. Ясин говорит: “До недавнего времени казалось, что президент стоит над схваткой, что ему для равновесия нужны две стороны — либералы и государственники. Теперь стало ясно, что это не так, по крайней мере, в данный момент. И выбор его очевиден”.

Ясин угрожает В.В.Путину мобилизацией всего “класса” новых собственников: “Сегодня бизнес‑сообщество практически единогласно дает негативную оценку преследованию Ходорковского… Владельцы компаний всех размеров формируют единый фронт для защиты своих интересов… Итак, позиция президента ясна и менять ее он не собирается. Получается, на события могут повлиять только бизнесмены: замедление экономического роста, сопровождаемое бегством капиталов”.

Ясин откровенно шантажирует власть саботажем: “Разговоры об удвоении ВВП можно спокойно прекратить — как бы не было упадка”. Если учесть, что тезис об удвоении ВВП являлся главным лозунгом предвыборной кампании В.В.Путина 2003 г., подобную угрозу следует считать открытым объявлением войны. В терминах войны Ясин и заканчивает свою статью: “Искусство политика, как и полководца, состоит в том, чтобы почувствовать момент, когда из обороны надо переходить в наступление. Да, риски высоки. Но так бывает всегда, когда дело идет о качественных сдвигах. И сейчас, я думаю, время пришло”.

Конечно, в деле ЮКОСа вовсе не было принципиальной установки на смену курса реформ. В словах и делах В.В.Путина нет признаков такого поворота, все катится своим чередом. Замысел состоял не в том, чтобы запустить процесс демонтажа олигархической надстройки, а, наоборот, в том, чтобы провести ее профилактический ремонт. Она стала давать сбои и действовать не совсем по той программе, которая в нее была изначально заложена. Но сама логика этого конфликта заставила государство идти дальше — как ни сопротивляется этому сама властная верхушка. Так и возникает соблазн «оранжевой» революции как сравнительно безболезненной формы разрешения этого конфликта. Ее успех на Украине породил радужные ожидания.

Политолог В. Игрунов пишет в апреле 2005 г.: “Сегодня уже ясно, что череда революций воодушевила российскую оппозицию — как это часто бывает в истории. А плотная вовлеченность в избирательные кампании Абхазии и Украины кремлевских технологов и поражение в этих кампаниях вызвали ощущение у противников режима, что всесильному Путину может быть брошен вызов. В сущности, российские предприниматели, финансировавшие Ющенко, и политики, поддержавшие его, воспринимали украинские выборы как первое поле сражения с действующей российской властью, и уверенность в собственных силах посетила многих из них. Теперь мы уже имеем дело не со стихийным протестом, даже не с эмоциональным всплеском, вызванным победой революций, но с рациональным планированием, подготовкой революции собственной”295.

Но представители крупного российского капитала вовсе не были пассивными наблюдателями «оранжевой» революции, предвкушавшими ее победу. Они эту победу ковали. В своем анализе событий на Украине Д. Якушев отмечает: «Только наивные люди, вроде современных российских “марксистов”, могут рисовать схемы, будто за Ющенко стоит западный капитал, а за Януковичем российский. На самом деле, на стороне Ющенко был не только западный, но и крупный российский частный капитал. Против Ющенко пыталась бороться российская государственная бюрократия, находящаяся в состоянии войны с собственными компрадорами»296.

Ряд московских экспертов считает, что и закон о монетизации льгот, и неизбежные массовые протесты против его введения в действие уже следует считать первыми операциями грядущей «бархатной» революции в РФ. М. Чернов из «RBC daily» пишет: «Не исключено, что за реформой по монетизации льгот с надеждой на стихийное возникновение народных протестов против этой реформы стоят одни и те же силы, основная цель которых — дестабилизация обстановки в стране и смещение режима президента Владимира Путина. Так, по словам опрошенных RBC daily экспертов, прошедшие в 2003—2004 гг. через Государственную думу либеральные реформы скорее всего были “продавлены” олигархами, и теперь те же самые группировки стоят, возможно, за организацией массовых протестов. Основная их цель — дестабилизация обстановки в стране и подготовка почвы для отстранения от власти президента Владимира Путина»297.

В этой кампании участвуют СМИ, подконтрольные крупному капиталу, а также и некоторые государственные СМИ, например, выходящая на ОРТ программа В. Познера “Времена”, на которую ориентируется либеральная интеллигенция РФ. Как сообщает М.Чернов, по мнению большинства опрошенных RBC daily экспертов именно СМИ во многом и ответственны за “поддержание в России на плаву “пятой колонны”, которую можно обозначить как слой элит, который тесно связан с иностранным капиталом298.

Сторонниками освободительной «оранжевой» революции являются и довольно широкие круги интеллигенции — часть идейно, а привилегированная часть и вполне корыстно. С. Земляной пишет об идейной части: «Мираж “цветной” революции в России захватил воображение штатных оппозиционеров из “Яблока” и бывшего СПС. Эта идея не чужда Ирине Хакамаде, хотя она предостерегает против ее балаганной трактовки: “Если Россия хочет стать конкурентоспособной, великой, сильной державой, с которой бы все считались, она пройдет через революцию. Я бы не хотела, чтобы это был кровавый бунт. Дай бог, если она будет “оранжевая” по типу Украины, но, к сожалению, может получиться все наоборот”299.

Другой обозреватель того же журнала пишет о части привилегированной: «Сегодня оппозицией Путину стала богатая, паразитическая интеллигенция — те самые люди, которые все 90‑е гг. находились у власти. Сейчас они тоже имеют влияние и деньги, но уже не за счет государства, а в силу близости к хозяевам бывшей госсобственности. Олигархи и интеллигенты — чем не основа для будущей оппозиции? Нет, не основа, и не потому, что им уже не удастся, повторяя заклинание о демократии, повести за собой народ. В ближайшие десятилетия никакой массовой поддержки у них не будет — и они это прекрасно понимают. Одним словом, не бойцы. Их максимум на сегодня — это интриги, группы влияния, использование фактора Запада. В общем, все, что может привести к перевороту, но уж никак не к возникновению массовой оппозиции»300.

Товарищ, видимо, проникнутый идеями Просвещения и исторического материализма, заблуждается. Для «оранжевых» революций не требуется «повести за собой народ» — постмодерн на дворе. «Использование фактора Запада» для Москвы несравненно важнее, чем интересы народа в вологодской глубинке. И нужен нашей «богатой, паразитической интеллигенции» именно переворот, а вовсе не «возникновение массовой оппозиции». Если бы «оранжевая» революция была чревата таким «возникновением», то ее бы расстреляли по приказу Кондолизы Райс.

Активно выступили те интеллектуалы, которые принадлежали к авангарду перестройки. Архитектор перестройки А.Н. Яковлев буквально в унисон с американской прессой бросает В.В.Путину едва ли не главное обвинение: “Создается впечатление, что в то время, как уголовщина ленинско‑сталинского режима уходит в прошлое, вой мотора корабля власти остается старым, советским”. Вскользь он бросает и «черную метку» фашизма: «Россия больна вождизмом. Это традиционно. Царистское государство, князья, генеральные секретари, председатели колхозов и так далее. Мы боимся свободы и не знаем, что с ней делать. Я понимаю, что тысячу лет жить в нищенстве и бесправии — другого менталитета не создашь. Отсюда и появляются у нас фашистские группировки. „Идущие вместе“… Завтрашние штурмовики». Так же вскользь затрагивает и другой больной вопрос, в точности повторяя обвинение Запада: “Или чеченцы… Кто мы такие, чтобы судить‑то их? Это они должны нас судить, а не мы. Это перевернутое имперское сознание! И виновата в этом власть. Власть как система, как феномен”301.

В различных политологических “клубах” оживленно обсуждался текст, написанный в жанре аналитической записки Виталием Найшулем (3 февраля 2005 г.). В нем он предупреждает о грядущей новой русской революции. А вот откровения еще одного неолиберального идеолога, Л.Радзиховского: “Мне совсем не симпатичны бандеровские традиции Западной Укрианы, но факт есть факт — националисты смогли соединиться с киевской интеллигенцией, соединиться во имя Украины и свободы. Браво, украинцы! Вам у нас учиться нечему. Нам у вас — есть чему”302.

Ловко соединяет Юлия Латынина демократичность и коррумпированность элитарной интеллигенции как идейную основу «оранжевой» революции: “Возможная победа Ющенко важна для российской оппозиции еще и тем, что даст ответ на вопрос: может ли в славянской стране демократическая оппозиция, некогда бывшая частью элиты и получавшая огромные коррупционные доходы, — а) выиграть выборы, б) прийти к власти, опираясь на поддержку взбешенного народа”303.

Целый трактат на вечную тему «Что делать?» написал прораб перестройки 3 степени Леонид Баткин. Он достаточно поучителен, чтобы привести из него большие выдержки: «Разумеется, речь идет о “бархатной” или “оранжевой” революции. Без выстрелов и крови, но при непременной массовости и выходе миллионов людей на улицу. Мы отстали от грузин и украинцев. Вызревавший при Ельцине режим российской бюрократии, гораздо откровеннее и наглее пролгавшийся при Путине, с 2004 года вступил в исторически новую фазу. Стало быть, необходимо разительное преображение облика, стиля и тактики демократических сил…

Я представляю дело так. В каждом регионе должна протянуться цепочка предвыборных собраний во всех городах и городках, которые делегировали бы участников для региональных совещаний демократически настроенных людей, безусловно, антипутинской и антинационалистической ориентации. Если где‑то таких активных людей мало, надо договариваться с соседями и устраивать межрегиональные совещания…

Оргкомитет, избранный на предварительных региональных совещаниях и получивший затем свои мандаты непосредственно от съезда, мог бы предложить участие в нем руководству “старых” партий и известным общественным деятелям, людям культуры. Мне кажется уместным распространить это на Э. Лимонова и его ребят, на правозащитников, на комитеты солдатских матерей, на союз адвокатов, на союзы журналистов, писателей и т.д., на независимых депутатов Думы. Я думаю, нужно привлекать и лидеров молодых коммунистов. Таким образом, съезд сформировался бы (в большинстве своем) из людей избранных — но отчасти и приглашенных…

Никого не отталкивать без серьезных оснований. Программы не нужны. За Россию без войны, без коррупции, без милитаризации, с отменой закона 122, с честными выборами. С тщательно просчитанным увеличением зарплат и пенсий (за счет Стабилизационного фонда и перекройки бюджета). С общественным независимым телевидением. Без возвращения к советским нравам. Без Путина… Этот перечень (чего мы хотим и что отвергаем) мог бы занять одну или две страницы…

Нужны действия. Перенос борьбы на улицу. Ориентация на ее настроения. На настроения тех, кто митингует, голодает, звонит на “Свободу” и “Эхо Москвы”. Нужен тотальный международный контроль за выборами. Нужна демократическая перемена власти. Остальное придет вслед за ней»304.

Здесь Баткин предлагает план создания «партии нового типа», решающей не классовые, а геополитическую задачу — окончательный демонтаж «империи зла». В эту партию он считает возможным собрать политически совершенно разные силы — от СПС до национал‑большевиков! Примечательно, что последних он считает «антинационалистическими». Отсюда видно, что свержение В.В.Путина идеологи нашей либеральной интеллигенции считают задачей надклассовой и безусловно приоритетной по сравнению с задачами социальными.

Третья условно выделяемая группа, которая очень невелика по численности, но обладает большим революционным потенциалом и активно участвует в политическом процессе в РФ, это та часть постсоветской элиты, которая не может принять отхода от «ельцинского курса». И, конечно, не может принять того, что при В.В.Путине она частично оттеснена от кормушки и значительно — от политического влияния. Эту группу можно даже считать особой теневой «партией», представленной в центре, на местах и даже за пределами РФ. Можно считать ее и особой субкультурой, со своими мировоззренческими особенностями и своим стилем.

С.Земляной пишет: «Первый серьезный оппозиционный вызов Путину бросила ельцинская “семья” в ее расширенном составе, куда по сей день входит и лондонский сиделец Березовский. “Семья” группирует вокруг себя отставленных Путиным высокопоставленных чиновников из правительства и президентской администрации, обиженных им олигархов и работающих не за страх, а за деньги политтехнологов и медийных персон. Борис Ельцин уже сделал публичную заявку на возвращение к политической деятельности. “Семья” на сегодня является единственной силой, способной при благоприятном стечении обстоятельств осуществить в России самостоятельный антипутинский проект. Российские политические партии это сделать не в состоянии, да у них нет и никакого желания играть в оппозицию»305.

Элита — социальная прослойка очень закрытая, и о том, что в ней творится, имеется смутное и отрывочное представление. Во многом приходится полагаться на мнение политологов. Но мнение это довольно определенное. Часто встречаются реплики подобные этой: «Сегодня об организации бархатной революции в России мечтают многие, и немалая часть политэлиты (надо полагать, именно для этих людей, скучающих по бурным ельцинским временам, придуман в Кремле пугающий термин “пятая колонна”) не скрывает своего желания такую революцию поддержать»306.

Ю.Шевцов тоже замечает: «Во время “стояния на Майдане” в России можно было наблюдать формирование небольшой, но влиятельных группы “сочувствующих оранжевым”. В основном, речь идет о масс‑медиа и части оппозиционно настроенных политических сил. Они есть в Белоруссии и их — подавляюшее большинство в элите России»307.

В ноябре‑декабре 2004 г. симпатии «оранжевой» революции открыто выражались в Москве на многих элитарных собраниях. Вот зарисовка с такого собрания, на котором вручалась премия Букера Василию Аксенову: «То председатель жюри Букера Владимир Войнович поздоровается с прессой: “Здоровеньки булы!” То зрение приковывали “оранжевые” магниты — папки с пресс‑релизом, шариковые ручки, буклеты, блокноты — все как один содержали апельсиновый код (разве что портрет Ходорковского в буклете был помещен на черном фоне)… Мы спросили его [Василия Аксенова], освободилась ли от крепостного права соседняя с Россией Украина. В ответ последовал восторженный гимн “духовной революции угнетенных народов”, проходящей нынче на майдане Незалежности»308.

Более широкий слой — элита региональная, местные группы чиновников, бизнесменов, интеллектуалов и теневых «авторитетов», которые связаны с администрацией. Б. Березовский считает даже, что главная политическая сила в РФ — именно губернаторы: «Проблема сейчас в том, что у них (губернаторов) кишка тонка, они боятся встать во весь рост и сказать „нет“ нынешнему режиму. Если бы завтра десять губернаторов выступили против Путина, его режим не продержался бы и дня. Но, к сожалению, они все слишком трусливы. Их трусость стала ясна еще в 2000 г., когда Путин выгнал их из Совета Федерации. Тем не менее, они совсем не сторонники этой власти»309.

Успех «оранжевых» на Украине оживил этих «не сторонников центральной власти». Шендерович полон энтузиазма в отношении местных элит: «В последнее время очень любопытная симптоматика обнаружилась. Приезжали мы еще полгода назад куда‑нибудь в провинцию… Члены Комитета‑2008 — я, Немцов, Пархоменко Сережа, Каспаров, Рыжков. На встречу с нами приходили студенты, местная интеллигенция. А начальство по преимуществу пряталось. А сейчас вдруг начали приходить, бизнес подтягивается. Слушают. Причем они же понимают, что услышат от Каспарова, да? Но приходят. Это знаете что? Это они нутром чуют, что — началось. Запах тления чуют. Номенклатурный нюх — самая тонкая в мире вещь. Они пока не могут сделать шаг в нашу сторону — боятся. Но им ведь надо точно определить время, когда пора рвать когти в демократы. Не раньше, но и не позже — потом все места опять будут заняты. И они, местные элиты, уже серьезно задумались… Мне один голландский журналист говорит недавно: но ведь они же все выразили поддержку реформе власти! Я ему отвечаю: „Голландец! Это у вас в Голландии если политик кого‑то или чего‑то поддерживает, то он действительно „за“. А у нас тут — Восток: вечером все кланяются в ноги падишаху, желают ему спокойной ночи, халва‑халва, а утром он просыпается, а его голова уже на колу“. Все они и будут кланяться ровно до тех пор, пока не пойдут отпиливать падишаху голову ржавой ножовкой. В этом разница между демократическим способом переустройства и азиатским. Там идет мягкое, пошаговое давление на власть, власть постоянно меняется, подстраивается под народ. У нас просто однажды переворачиваются песочные часы. Р‑раз — и пошло другое время».

Некоторые аналитики даже считают, что дестабилизирующая активность региональных элит уже проявилась в ходе январских протестов против монетизации льгот. Вот одно из таких суждений: «Главным виновником нынешнего политического кризиса, вне всяких сомнений, является Кремль. Инициатива монетизировать льготы исходила от президента. Поэтому свалить на регионалов вину за „неправильную“ реформу не получится… География выступлений против монетизации льгот все же наводит на определенные размышления. Наиболее мощные народные выступления против монетизации прошли в тех регионах России, лидеров которых причисляют к числу оппозиционных президенту Путину… Трудно было сомневаться в том, что рано или поздно региональные элиты, измученные атмосферой путинской политической казармы, предпримут попытку бунта. И она состоялась. На улицу вышли униженные и оскорбленные монетизацией пенсионеры, чтобы стать орудием борьбы столь же униженных и оскорбленных региональных элит против федерального центра»310.

Вообще, в отличие от больших революций, совершаемых общественными классами и массовыми социальными группами, исход «бархатных» революций в огромной степени зависит от позиции элитарных слоев общества. В одном из последних обзоров сказано: «Оранжевая революция на Украине с легкой руки российских политтехнологов внесла в повестку дня вопрос о предательстве элит. Безусловно, предательство элит является одним из важнейших условий победы любой бархатной революции, но в России его уже сегодня можно смело включать в формулу будущей победы оранжевой революции»311.

Есть еще небольшие элитарные группы, которые можно назвать «маргинальными» — они вытеснены из легальной политики и легального бизнеса, но не скатились к открытому противостоянию с государством и обществом (например, в рядах организованной преступности или терроризма). Помимо идейных и социальных мотивов для борьбы с В.В.Путиным они имеют свои клановые и даже личные причины. “Бригада В.В.Путина”, укрепляя свое положение в РФ, создала несколько оплотов непримиримой вражды к ней.

В Лондоне ведет подрывную работу Березовский, где‑то притаился Гусинский, к оппозиции относится, видимо, и группа Невзлина. Они только ждут острого политического кризиса в РФ и по мере сил приближают его. М.Чернов пишет: «Попытка отстранить президента России Владимира Путина от власти будет осуществлена до весны 2008 г. С этим утверждением согласны большинство экспертов вне зависимости от их личных политических симпатий. Обстановка в стране стремительно ухудшается, авторитет действующей власти так же стремительно падает. В этих условиях игроки начинают делать ставки. Недавно такую ставку сделал владелец группы „Менатеп“ Леонид Невзлин. Он заявил о том, что поддерживает бывшего премьер‑министра Михаила Касьянова. „Если ему понадобится какая‑то помощь, то, конечно, — всегда“, — заявил г‑н Невзлин в интервью журналу „Коммерсант‑Власть“. Понятно, что позиция г‑на Невзлина ни на какие расклады уже особенно не влияет, поскольку он уехал из страны. Леонид Невзлин — обиженный властью олигарх, основной бизнес „Менатепа“ в России разгромлен. Ему практически нечего терять, и поэтому он делает свои ставки открыто. Важно не мнение г‑на Невзлина — важен симптом. Олигархи сказали „пора“, „надо активно действовать“, и они начали активно действовать».

Но это не только симптом. После завершения «оранжевой» революции была высказана и такая гипотеза: «Передача Михаилом Ходорковским права распоряжения 60% акций „Менатепа“ Леониду Невзлину в момент социальных волнений есть старт его победной избирательной кампании в 2008 году. Не в том смысле, что Ходорковский станет президентом России, а в том, что путинская команда её проиграет (так считает Искандер Хисамов — заместитель главного редактора журнала “Эксперт”)”312.

На демонтаж всей олигархической надстройки В.В.Путин не пошел, а точечными уколами лишь нажил себе врагов. Такой конфликт можно разрешить только на принципиальной основе, а твердых принципов‑то как раз и нет. Значит, на этом фронте мира не предвидится.

Все указанные «ядерные группы», составляющие социальную базу для «оранжевой» революции в РФ, имеют значительные возможности для организации массовки в нужные моменты спектакля. В этом они во многом опираются на помощь самой власти с ее «социальными реформами».

Вот результат социологического анализа: «За четыре года число тех, кто готов протестовать, выросло с 17% в 2001 г. до 34% в феврале 2005 г., а число убежденных в том, что ни при каких обстоятельствах выходить на митинги и демонстрации они не будут, осталось на том же уровне — 60—70%. Радикально же настроенных (готовых к захвату зданий, перекрытию транспортных путей и даже к вооруженному сопротивлению) сравнительно немного (3%). Однако, как показывает исторический опыт России, и такого количества людей хватало для масштабной дестабилизации ситуации в стране»313. Как показывает исторический опыт, в городском обществе 3% радикально настроенных — это многократно избыточная величина. Потенциальная массовка для «оранжевой» революции в РФ готова, и все теперь зависит от того, какой вектор удастся придать ее протесту.

На тот факт, что оскорбленная монетизацией льгот часть населения РФ уже превращена в потенциально готовую к действию революционную массу, обращают внимание многие политологи. Вот несколько из высказываний с политологических интернет‑сайтов:

«Подрывной закон о монетизации льгот, о вреде которого аналитики безуспешно предупреждали власть, наконец, заработал. После длинных новогодних каникул рвануло сразу и по всей стране. Требования протестующих просты, они понятны из самодельных плакатов: „Президент Путин верни народу льготы“ и „Путин — враг хуже Гитлера“… Немецкая газета „Die Welt“ прямо пишет, что „бунт пенсионеров“ может привести к смещению Путина с должности еще до окончания срока его полномочий в 2008 году… Уже сегодня в крупных городах доля убежденных в неправильности путинского курса превысила критический порог в 50%. Так что социальная база для будущей „городской революции“ успешно создана самим правящим режимом. Порох уже готов, дело — за спичками!»314.

«Продолжение курса на реформирование „социалки“ в перспективе может привести к осознанию гражданами того, что их держат за „быдло“. Ну, а за осознанием этого недалеко и до кличей типа „Мы не быдло, мы не козлы…“ под оранжевыми стягами»315.

«Эти действия все равно не пройдут даром. Они будут создавать определенной фон социального напряжения. Все нагромождение реформ этого года, без их идеологического и организационного оформления, при неумении власти быстро реагировать на каждый случай своего промаха может привести к тому, что начнет оскорблять нравственное чувство россиян. Предел, до которого чувство обиды может копиться, не бесконечен. Плюс на это чувство оскорбленности может наложиться пример оранжевой революции, которая показала, что люди не столько выступали за Ющенко, против России и за Запад, сколько против того, чтобы с ними обращались как с быдлом»316.

Второй большой контингент, который охотно выходит на улицу при любых потрясениях, дестабилизирующих порядок, — молодежь. Украинский опыт это показал вполне надежно. Видимо, в «оранжевой» массовке в РФ согласится участвовать значительная часть студентов. Реформа, ведущаяся правительством В.В.Путина, лишила эту часть молодежи перспектив социального роста (вследствие явной ориентации на развитие в РФ периферийного капитализма сырьевого типа). С другой стороны, назревающий конфликт режима В.В.Путина с Западом ставит под угрозу возможность для студентов трудоустройства на западном рынке (или иллюзию такой возможности). Именно эти мотивы толкнули на Украине студенческую молодежь в ряды сторонников Ющенко.

Еще более важным фактором стал процесс десоциализации, который в последнее десятилетие переживает постсоветское студенчество. Утрата мировоззренческой основы, неопределенность карьеры, перспектива для большинства работать не по специальности предопределили длительный культурный кризис в среде студентов. Для многих из них обучение в вузе стало лишь способом получить отсрочку от призыва в армию и оттянуть момент перехода в категорию безработных. В условиях деиндустриализации страны значительная часть студентов становится асоциальной.

Историки (А.И.Фурсов) отмечают необычное явление — российское студенчество начала ХХI века по своему культурному типу («бессемейному») стало походить на студентов начала ХХ века317. Об особых качествах (нигилизме, «нелюбви к жизни») такого студенчества писал в книге «Вехи» А.С. Изгоев (статья «Об интеллигентной молодежи»). Для нашей темы важно качество деидеологизированного революционизма, тяга «быть на площади», в радикальной толпе, без положительного проекта. Быть в «зоне неправа» («зоне неполитики», то есть власти силы, насилия). Это свойство резко проявилось на киевском Майдане. Но это же происходит и в городах Западной Европы и США, которые переживают деиндустриализацию.

Разумеется, некоторая часть студенчества политизирована, и в части этих политизированных студентов сильны либерально‑демократические установки.

Корреспондент немецкой газеты Маркус Венер рассказывает: Роман Доброхотов — лидер студенческого антипутинского движения. «Мы сегодня решаем, будет ли Россия демократической страной или же потеряет связи с Западом»… Студенты‑«революционеры» объединились через базу данных, договорились по электронной почте и по сотовым телефонам. На этой неделе они выйдут на демонстрацию, когда Михаил Ходорковский, объявленный вне закона олигарх, будет приговорен к содержанию в колонии… Молодых противников Путина пока немного. Но они чувствуют себя частью прорыва, который Россия переживает последние полгода. Апатия прошла, волна протестов набирает силу… Демонстранты почувствовали свою силу и вкус борьбы. Мужество в них вселила, не в последнюю очередь, смена режима на Украине и в Киргизии — и нервозность Кремля стала перерастать в легкую панику. «Революции на Украине, а также в Грузии имели для многих из нас решающее значение», — говорит Доброхотов. Движение пока насчитывает в одиннадцатимиллионной Москве сотню молодых людей. Однако в следующем году их будут тысячи и десятки тысяч по всей стране, говорит студент. «Наш самый главный союзник — Владимир Путин, — убежден Доброхотов. — Он делает все, чтобы разрушить свою собственную систему»318.

Без всяких идеологических причин к студентам примкнет значительная часть старших школьников. Это будет определяться и инстинктом подражания, и подростковой тягой к непослушанию авторитету власти, и разожженными в ходе реформы притязаниями (потребительство и вседозволенность). Организаторам “оранжевой» революции будет легко воззвать к уже укорененным “бунтарским” стереотипам сытой столичной молодежи, тем более что ей предложат шикарную тусовку с бесплатным пивом и рок‑музыкой.

Структуры для организации этой части «массового протеста» уже готовятся. Многие из активистов прошли практику на Украине. На сайте Всероссийского гражданского конгресса ”Россия за демократию, против диктатуры” появилось обращение к студентам, призывающее поехать на третий тур в Киев поддержать оппозиционеров на майдане: ”Студент! Студентка! Просыпайся! Пора вставать. Пора жить по‑настоящему! Мы формируем команду, которая на три дня едет в Киев, чтобы приобщиться к Истории, которая творится на твоих глазах. Познакомиться со своими сверстниками. Спешите! Поездку финансируем мы”.

В электронных СМИ была информация о появлении в России филиалов организации “Пора”, которая агитировала за революционные методы борьбы на Украине319. Русские последователи уже застолбили брэнды “Красная Пора” и “Оранжевая Москва”. Информация о появлении в России структур под названием “Красная Пора”, ”Русская Пора” и ”Оранжевая Москва” прошла на нескольких сайтах, освещавших деятельность украинской оппозиции, в том числе и на интернет‑странице самой ”Поры”.

Неназванные представители новых организаций опубликовали воззвание ”к честным русским юристам, политикам, адвокатам, депутатам, судьям, бизнесменам, предпринимателям, банкирам, журналистам, издателям, фотографам, кинотелеоператорам, писателям”, где призвали принять участие в акциях, направленных на объявление импичмента Владимиру Путину. В Волгограде уже в начале декабря 2004 г. группа молодых людей с оранжевыми шарфами на шеях блокировала здание исполкома волгоградского отделения партии ”Единая Россия”. Они разбили стекла в здании и забросали апельсинами вывеску у входа320. Все это — пока что лишь пробы и создание ячеек. Однако интернет позволяет быстро соединить такие ячейки в сетевую структуру, способную синхронизировать действия большого числа людей.

В столицах весьма велика и прослойка прозападной интеллигенции, прежде всего гуманитарной. Здесь она представляет собой массовый социальный слой. Эта группа сыграла большую роль в событиях 1991 и 1993 гг. За последние десять лет изменений в сознании этой группы не произошло. Активизировать эту уже пожилую когорту “ветеранов антисталинского фронта” также не составит большого труда, и организационная работа в этом направлении идет интенсивно.

Эта прослойка сможет выставить столь тяжелую артиллерию (вроде Е.Боннэр, М.Ростроповича и В.Войновича), что перечить ей не станет и большая часть научной элиты. Научную элиту подогрели планами назначенного В.В.Путиным министра ликвидировать две трети государственных научных учреждений (похоже, что это решение уже является одним из залпов “оранжевой Авроры” и предназначено для того, чтобы обозлить научную интеллигенцию РФ).

Вероятно, подтолкнуть падающий режим В.В.Путина согласится и очень небольшая, но активная в СМИ часть “левой” интеллигенции, в которую войдут тяготеющие к троцкизму сторонники “альтернативной глобализации” (перманентной революции против капитала), часть ортодоксальных марксистов с их догмой классовой борьбы пролетариата, “не имеющего отечества”, а также “наследники 1968 года” (бунтари постмодерна). Они поддерживали слом советской государственности, но оказались враждебными и нынешней антисоветской государственности.

Наконец, большую долю столичного населения представляет собой деклассированное агрессивное мещанство. Эти “люди из подполья” были массовкой антисоветской революции именно как революции потребителей. Их идеал — “прилавки, полные продуктов”, их бытийный (и бытовой) враг — государство с его мобилизационными проектами. В том, что такой проект станет неизбежен в случае конфликта власти с Западом, никто не сомневается.

Социальную базу противников «бархатной революции» в РФ составляют массивные социальные слои РФ — как раз те, кто скептически приняли реформу Горбачева‑Ельцина, но не могли организоваться для сопротивления ей.

Это те, кто больше всего пострадали от этой реформы, но понимают, что смена власти с целью ускорения реформы представляет для них фундаментальную угрозу. Это — вся обедневшая, но еще не деклассированная масса трудящихся города и деревни. Она уже почти утратила иллюзии относительно намерений и возможностей нынешней власти в восстановлении хозяйства и государственности РФ, однако высоко ценит ту передышку и ту относительную стабильность, которые обеспечил ей нынешний режим.

Эта передышка дает людям шанс собраться с мыслями и нащупать тот тип политической самоорганизации, который позволит отстоять достаточно независимую государственность, а затем восстановить и приемлемое жизнеустройство. Для этих людей перехват власти, который в данный момент означал бы возвращение к ее рычагам хищников‑космополитов, является не просто «бульшим злом», чем нынешний режим, но катастрофой. Она на много лет похоронила бы всякие надежды на возрождение той страны, в которой только и может существовать культурно‑антропологический тип, что живет на пространстве Евразии.

Надо подчеркнуть, что здесь мы говорим об объективных предпосылках к тому, чтобы это большинство трудящегося населения РФ отвергло соблазны «бархатной революции». Из этого вовсе не следует, что объективные предпосылки автоматически реализуются, тем более в форме политического действия. В критические моменты важна не численность (масса) социальной группы, а ее активность. В общем сторонники «оранжевой» революции проявляют бульшую активность, имеют более развитые навыки самоорганизации и налаженные средства коммуникации между собой, на них работает большинство российских СМИ, они опираются на поддержку мощных и опытных внешних сил.

На все население РФ оказывается интенсивное воздействие телевидением, которое до сих пор программируется той частью гуманитарной интеллектуальной элиты, что в момент «бархатной революции» окажется, скорее, на стороне «революционеров», а не свергаемой ими властной команды. Телевизионный эфир насыщен антигосударственными (и «антипутинскими») смыслами, образами и намеками. В целом массовое сознание дезориентировано, и без контрнаступления в электронных СМИ основная масса населения РФ займет, скорее всего, безучастную позицию или будет колебаться в зависимости от хода событий.

Органичными противниками «оранжевой революции» являются большинство «технарей» — инженеров, конструкторов, квалифицированных рабочих. В отличие от немногочисленной научной элиты, они не могут эмигрировать на Запад и конкурировать там на рынке труда. Восстановить свой высокий в прошлом социальный статус они могут только при восстановлении отечественной наукоемкой промышленности и отечественного научно‑технического потенциала. Эти люди по роду своей профессии являются державниками и патриотами и считают, что со временем смогут найти тот тип политической организации, в рамках которого они будут оказывать давление на власть, без революции поворачивая ее на приемлемый для России курс. «Оранжевая» революция, за которой будут стоять Каспаров с Немцовым, пресекла бы такое развитие событий.

Противниками «оранжевой революции» являются большинство работников государственного аппарата среднего и нижнего звена — все те, кто тянет лямку, сохраняя и латая уничтожаемые реформой системы жизнеобеспечения. В подавляющем большинстве это люди «местные», консервативные, множественными связями связанные с оседлым населением России и стран СНГ. Их усилиями обеспечен высокий кредит доверия В.В.Путину, на их шее въехали во власть бонзы «Единой России». Насколько определенной является их позиция, видно из той ненависти, с которой о них говорят СМИ, оказывающие идеологическую поддержку назревающей «оранжевой революции».

Противниками «оранжевой революции» являются большинство офицеров вооруженных сил, МВД и ФСБ (хотя здесь это большинство не столь подавляющее, как в предыдущих случаях — сказались чистки последних 15 лет, а также целенаправленное коррумпирование офицерского состава правящей верхушкой). Офицерский корпус, унаследованный от СССР, обладает, как выяснилось, неустранимым государственным инстинктом. И этот инстинкт будет воспроизводиться, пока не сменится два‑три поколения преподавателей в военных училищах и академиях, а это слишком большой срок.

Если в результате «оранжевой революции» в РФ установится власть космополитической клики, представляющей интересы глобальной элиты, то нынешнее офицерство ей будет совершенно не нужно — придется искусственно, с помощью «генетической инженерии», выводить новый для нашей земли сорт, «гориллу российскую». Таким образом, патриотические установки офицерства сочетаются со шкурными групповыми интересами, а это и есть наиболее сильная мотивация при выработке позиции.

Наконец, в высшем эшелоне властной верхушки РФ уже созрела существенная по размерам группа лиц, которая имеет мало шансов сохранить свое место в элите при утрате Россией статуса независимой державы. Не сбылись ожидания, что Запад будет относиться к властной верхушке зависимой РФ столь же благожелательно, как к «борцам за свободу» в СССР. Те немыслимые привилегии и льготы, которые установили Ельцину и его окружению, уже не распространяются на его преемников. У соратников В.В.Путина есть все основания полагать, что в случае ухода из власти они не получат режима наибольшего благоприятствования для их жизни ни здесь, ни на Западе.

Кроме того, в окружении В.В.Путина много лиц, перешедших свой Рубикон в выполнении заданий, к которым на Западе относились неодобрительно. Такие задания давались почти во всех сферах. Это и «дело ЮКОСа», и «разгон НТВ», и «тайная поддержка белорусского диктатора», и «нарушение прав человека в Чечне», и т.д. Во всех этих делах было задействовано много высших чиновников и офицеров. Многие из них выполняли такие задания охотно и творчески, им невозможно будет оправдаться перед демократической инквизицией. Даже те из них, кто переправил свои теневые сбережения на Запад, в душе с ними уже распростились. Эти люди никому не нужны, кроме России, а ей они могут сослужить службу, которая смоет прежние грехи. Их шанс в том, чтобы организоваться и сорвать попытку «оранжевой революции».

В отличие от украинской российская бюрократия высокого уровня является значительной силой, так как контролирует Газпром, нефтепроводы, а теперь после разгрома ЮКОСа будет контролировать еще и значительную долю нефтедобычи. Такая бюрократия может отрываться от крупного капитала и занимать самостоятельную позицию. Поэтому можно предположить, что существенная часть российского высшего чиновничества выступит против «оранжевой» революции, хотя и не слишком активно.

Позиция политических партий, скорее всего, не будет решающей в момент острой нестабильности в случае «оранжевой революции». Что из установок их руководства донести до сведения населения, а что не донести, будет зависеть от телевидения. Однако существенно, какие установки будут вырабатывать партийные идеологи. Исходя из тех процессов, что происходили в главных партиях в течение последнего года, можно предположить следующее.

Руководство СПС и «Яблока» займет антипутинскую позицию, а низовых организаций у этих партий практически не существует. Руководство ЛДПР будет гибко реагировать на изменение ситуации и в конце концов примкнет к побеждающей стороне. В руководстве КПРФ и «Единой России» в момент нестабильности обострится групповая борьба, и верхушки этих партий расколются по тем же линиям, по которым пойдет размежевание политической элиты вообще — с разной аргументацией и риторикой.

Для КПРФ и «Единой России» важнее будут установки среднего слоя партийных кадров, поскольку они находятся в прямом контакте с населением и могут эффективно противодействовать влиянию телевидения. Кадры КПРФ на уровне обкомов и райкомов определенно будут активными противниками «оранжевой революции». Кадры «Единой России», не имея устойчивой общей идеологии, в гораздо большей степени будут зависеть от той позиции, которую займут предводители региональных кланов. Однако в массе своей кадры районного и областного звена симпатизировать «оранжевой революции» не будут.

Date: 2015-11-13; view: 287; Нарушение авторских прав