Для женщин

Предлагаю устроить девичник и обсудить достоинства и недостатки мужчин – при этом вспомнить набор прилагательных и существительных, с помощью которых русские женщины оценивали в разное время представителей сильного пола.

Перенесёмся во времени. Немного воображения… и в какой разношёрстной компании мы могли бы оказаться, скажем, в веке XIX! Моншеры – неподражаемые дамские угодники; шикари, умеющие пустить пыль в глаза; легкомысленные жуиры; прожигатели жизни вивёры; изящные денди; отличающиеся отсутствием вкуса, но не без претензии – пшюты, хлыщи, фаты…

Кстати, единственное русское слово среди всех вышеупомянутых – «хлыщ». Есть предположение, что впервые было употреблено в середине XIX века отнюдь не дамой, а мужчиной – писателем Иваном Панаевым.

В XIX веке всех этих мужчин можно было встретить в высшем свете! Но нужно ли?

А что, если поискать среди купечества? Здесь уж точно не обойтись без помощи свахи.

Вспомним разговор Агафьи Тихоновны со свахой из гоголевской «Женитьбы»: «А какие они? Какие?» – «А славные все такие, хорошие, аккуратные… Иван Павлович такой важный господин, что приступу нет, такой видный из себя, толстый! Мало в эти двери не войдёт – такой славный! Никанор Иванович – такой деликатный!»

Славный, важный, видный, деликатный… Все эти господа вскоре отошли на второй план, а на первый выдвинулся «серьёзный» мужчина. Это случилось во времена Даля. Владимир Иванович в своём Толковом словаре живого великорусского языка дал несколько десятков слов, способных заменить иностранное определение «серьёзный» – «вдумчивый», «степенный», «строгий»… Но нет! Слово «серьёзный» укоренилось в языке «всерьёз» и надолго!

Надо сказать, что «серьёзных» мужчин уравновешивали обаятельные, обворожительные и очаровательные. Все они производили волшебное впечатление на женщин!

«Обаятельный» – слово старинное, восходит к глаголу «обавати», то есть «колдовать». «Обворожительный» от глагола «ворожить» – русское слово! «Очаровательный» – тот же случай: ворожит и колдует!

Серьёзные мужчины до сих пор пользуются спросом. Они немногословны и надёжны. Духами и цветами не завалят, но и по миру с ними не пойдёшь… Может, стоит остановить свой выбор на серьёзном?

Или отдать предпочтение импозантному мужчине – чтоб подруги позавидовали! «Импозантный» – от французского imposant, что значит «внушительный». Величественный, представительный, видный, способный привлекать внимание своими манерами импозантный мужчина, однако, не всегда бывает деловым.

А многие дамы сегодня предпочитают как раз деловых мужчин! И их нисколько не смущает, что это определение – с двойным дном! Для всякого русского «деловой» – занятый делом, но и в воровском жаргоне словцо прижилось!

Я задавала многим знакомым и незнакомым женщинам вопрос: «О каком мужчине вы мечтаете?» Женщины постарше отвечали, что о положительном. «Положительный» – ёмкое слово. Видимо, речь идёт о человеке, на которого можно положиться. В то же время ответ подразумевает, что у мужчины должно быть много положительных качеств: чтоб не пил, не курил, ну и так далее…

Дамы бальзаковского возраста неожиданно для меня на первое место ставили определение «брутальный». Мне тут же вспомнился Марк Юний Брут – римский сенатор, известный как убийца Цезаря. Уж не его ли имя дало рождение этому определению? Но видимо, нет. В латинском языке слово brutalis существовало и без Брута. Переводится оно как «жестокий».

Словосочетание «брутальный мужчина» для наших женщин всё же что‑то новенькое. Ещё лет 20 назад такими мужчинами никто не бредил.

Словарь иностранных слов под редакцией Комлева толкует слово «брутальный» как грубый, суровый, жестокий, зверский. А Толковый словарь обществоведческих терминов под редакцией Яценко добавляет к этому списку ещё одно определение – «тупо прямолинейный».

В общем, сегодняшний спрос на брутальных мужчин могу объяснить только тем, что наши мужчины стали уж слишком женственными.

А юные особы, говоря о своих избранниках, часто произносили слово «перспективный».

Да, как тут не вспомнить ещё раз гоголевскую Агафью Тихоновну: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько‑нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича…»