Июля 2010 года. На самом деле, чего нам всем не хватало — так это систем охраны периметра

На самом деле, чего нам всем не хватало — так это систем охраны периметра. Знаете — каких угодно. Любых датчиков, которые сообщали бы, что идет одержимый. Можно было бы выстроить хоть какую-то цепь защиты, основанную на джипах с пулеметами и на датчиках между ними. Плохо — но хоть что-то.

У нас же были сигнальные мины — и только. Ночь, две — если пронюхав о наличии пищи сюда ринутся одержимые, надолго не хватит.

Нужны ружья. Старый добрый двенадцатый калибр. Против одержимого нет ничего лучше двенадцатого калибра. Патрон с крупной картечью — одержимый не чувствует боли, а такой патрон просто отрывает головы и конечности, выпускает кишки. На худой конец сгодятся двуствольные обрезы, но так лучше всего — простой помповик. Кто знает — какие попадутся патроны.

Ружья у нас были но немного. На вооружении группы безопасности судна состояли короткие Ремингтон-870 с пистолетной рукояткой, у морских пехотинцев почему то были не Бенелли М4, а Моссберги-590, зато с приливом для крепления штыка М9. Кстати про штык — с учетом наступивших новых времен лучше, если он постоянно будет примкнут на винтовке каждого. Одержимого лучше встречать с примкнутым штыком.

Это все по том. Сейчас нужно обустроиться хотя бы на минимальном уровне.

Разбили людей на пары, меньше чем по двое ходить нельзя. Даже приказывать не пришлось — догадались сами. Даже если одному приспичит в сортир — второй должен быть рядом.

Поставили четыре постоянных поста — два в штабном здании, на первом этаже у входа и на крыше и два на ангарах, со снайперскими винтовками. Это — для общей безопасности. Проморгать какого-нибудь одержимого и потерять бойца нам не надо, нас и так мало.

Реквизировали все машины, какие были и до каких дотянулись. Стоянку с гражданскими машинами не трогали, не до того пока.

Проблемой стали самолеты. И вертолеты. Как ни крути — досталось их нам немало, стрелять по ним, особенно сейчас, когда с ремонтом будут проблемы и каждая машина на вес золота. Самолеты и вертолеты вообще мешали крайне и расположить их так, чтобы не было никаких проблем вообще было невозможно. Если подогнать ближе, расставить на самые ближние стоянки — тогда мы не сможем стрелять из окон зданий, техника перекроет нам сектора обстрела.

Нашли три трактора-тягача, один типа В1200 и два полегче типа В600. Не долго думая, завели В-шестисотый, второй почему то не завелся, разберемся с ним потом — и начали растаскивать технику по полю…

Растащили… Поставили максимально далеко от здания штаба, от ангаров, растащили по сторонам, расставили на взлетно-посадочной полосе, чтобы у нас был сектор свободного огня по фронту. Тогда то и обратили внимание на птиц. Большое количество птиц было в лесу, окружающем базу, они вились над лесом, громко орали. Я уже догадался, что там ждет нас, в лесу, птицы не будут находиться над одним и тем же местом если там не будет пищи. Но в лес ходить запретил категорически и ганнери-сержант подтвердил мой приказ.

Все оставшееся время оборудовали для себя «позиции на ночь». Решили держать только два здания — штаб и оружейный склад, причем без внешних постов. Для ганнери-сержанта Пибоди, отдавшего морской пехоте не один десяток лет это звучало как кощунство — но я объяснил что такое одержимые и что может случиться ночью. Груды тел были веским подтверждением моих слов…

Провинившихся среди нас не было, поэтому в наряд по сжиганию тел одержимых пришлось выбирать по жребию. Прямо у складов сжигать было нельзя, огонь мог перекинуться на склады и на технику. Нашли тросы, сделали что-то типа удавок, прикрепили к джипам. Порядок такой — один страхует, второй цепляет петли на одержимых, на руки, ноги или шею, третий за рулем, оттаскивает подальше. Потом из аэродромного топливозаправщика все это добро поливается бензином и сжигается. Солдаты на нарядах меняются, ибо долго это все выдержать невозможно. Всех кроме меня и Мика, уже к зрелищу одержимых, что мертвых что живых привыкших, вывернуло наизнанку и не по разу. По крайней мере — привыкнут, теперь мир таков и делать это придется не раз и не два. Нечего заразу плодить и одержимых кормежкой приманивать.

Как раз в то время, когда дышать от черного, омерзительно воняющего дыма стало совсем нечем, снова появились вертушки. На сей раз среди прибывших был и бригадный генерал Котлер, Трайпл-Кей собственной персоной. И подполковник Холак тоже был среди прибывших.

— Здесь воняет… духом военного преступления… — глубокомысленно заявил он, зажав платком нос, когда увидел, что именно мы жжем.

— Сэр, если увидите поблизости военного полицейского — пристрелите его — в тон генералу сказал я.

— Черт, ты прав… сейчас не до военной полиции. Что здесь.

— Куча оружия. Я так подозреваю — патроны с сюрпризами. Но те же М107 — их можно использовать с патронами от старого доброго Браунинга. Есть куча самолетов и вертолетов, даже русские. Но самого главного нет.

— Спуки? — спросил Холак.

— Они самые. Ушли — все. Один оставили — на переборке двигателей, почему-то не заминировали и не взорвали. Один АС-27.

— АС-27?

— То же самое только с двумя моторами, сэр.

Подполковник Холак с душой выругался.

— Тот кто это сделал может выставлять свою кандидатуру на президентских выборах — и я не рискну проголосовать против.

— Сколько их могло быть? — спросил генерал у Холака.

— От шести до восьми, сэр…

— Два у нас, это…

— АС-27 можно не считать, это экспериментальный экземпляр. Но дело и впрямь плохо. Рано или поздно реактивные истребители исчерпают ресурс. После этого АС-130 станет королем неба. Движок вышел из строя — снял с любого сто тридцатого и поменял. Даже Стингером его не собьешь, а ведь у Стингера тоже есть срок годности. Все боеприпасы — стандартные, пехотные или морские. Нормальных полевых зенитных установок у нас нет, прикрыться нечем.

— Не будем о плохом — подвел черту под невеселым генерал — вы, сэр?

Озказьян отдал честь, вышло это у него не очень. У меня бы тоже бы не вышло если б я месяц жил как зверь в окружении одержимых.

— Рафаэль Озказьян, сэр, майор ВВС. Группа поиска и спасения, эскадрон пятьдесят пять.

Генерал вопросительно посмотрел на меня.

— Сэр, здесь выжили четверо, все во враждебном окружении. Мы их проверили как смогли, они чисты. Потом доложим подробнее.

— Добро пожаловать на борт, господа. Мне нужны люди.

— Спасибо, сэр… — сказал Озказьян, но генерал его уже не слушал.

— Что у нас тут еще?

— Следов штурма нет, значит, их захватили врасплох. Полно одержимых, едва перебили. Нужно перебазироваться сюда, сэр, на авианосце находиться смысла нет. Нужно обустраивать передовую базу. Нужно найти экскаватор и сделать ров или что-то в этом роде чтобы обезопасить территорию. И мне не нравятся вон те птицы, сэр…

Генерал посмотрел туда, куда я показывал, покачал головой…

— Ганнери-сержант…

— Я, сэр! — Пибоди конечно же был рядом с начальством.

— Выделите нам четверых человек… Посмотрим что там…

Трескучая очередь прогремела так неожиданно, что я дернулся…

— Кто стрелял? Черт, кто стрелял?!

— Сэр, в кустах что-то было! На одиннадцать — крикнул морпех с замыкающей строй машины…

— Колонна, стоп! — скомандовал я.

Несмотря на то что в колонне был офицер много старший по званию — командовал я и вопросов это ни у кого не вызывало. Просто потому что я единственный, не считая Мика, знал что такое одержимые.

— Из машин! Построиться в колонну! Все команды подаю рукой! Наблюдать по сторонам! На любое движение — огонь!

Построились, генерал в центре колонны, с М4 как и все. На всех — один пулемет, у Подулски. Надеюсь, хватит. Черт, как только заходишь в лес, так начинаешь понимать, что прочесывать его — не слишком хорошая идея…

— Сэр…

— Огонь на поражение! — крикнул я, уже понимая, до мозга костей понимая — вляпались…

Лес вокруг будто ожил, треск со всех сторон, шум, подлесок густой и этих проклятых тварей не видно до тех пор, пока она не вывалится в двух шагах от тебя. А еще этот проклятый Мк.18 одолженный мною, чтобы его так и разэдак, со всеми его задержками. Когда в Дельте появились первые НК416 был праздник, многие и вовсе ходили с Калашниковыми. Сейчас, когда есть приличный шанс что тебя тупо сожрут, оказаться в лесу с таким вот ненадежным оружием — последнее дело.

Первой, на меня из зарослей с шумом вывалилась баба… черная, то ли голая, то ли купальник такой… разглядывать некогда было. Три пули — в шею, в голову и мимо, в самый последний момент остановили тварь, падала она прямо на меня, уклоняясь чуть не упал и я.

— К машинам!

Еще один одержимый выскочил не прямо напротив меня — метрах в пяти дальше по дороге, повернулся, теряя время. Первая пуля пришлась ему в бок, он зашипел, приготовился к броску. Вторая прошла мимо, третья и четвертая свалила его — догадался взять ниже, кажется, перебил кости таза. Но он все равно, шипя и подтягиваясь руками, полз вперед. Он видел перед собой цель. И он хотел жрать…

— Слева…

— Левее три!

— Черт!

— Держись!!!

Забухтела «свинья» — старый М60, установленный на одном из джипов, единственное средство огневой поддержки, которое у нас было. Я повалился на землю, продолжая стрелять — пулемет мог запросто врезать и по нам.

Свалил еще двоих, мужчину и ребенка. Верней тех, кто когда то был мужчиной и ребенком. Опаснее всего был ребенок — он выскочил из кустов прямо напротив меня и я высадил в него все что оставалось в магазине. На какой-то момент показалось, что он все-таки добежит…

Пулемет продолжал стрелять, пахло гарью, летели ветки — словно обезумевшие люди поливали огнем кусты, в любую секунду ожидая нападения…

— Стоп! Прекратить огонь! Стоп! Не стрелять!

Генерал первым пришел в себя, он уже стоял у машины, держа наготове винтовку.

— Осмотреться по секторам, доложить!

Я начал подниматься, стараясь ни на секунду не остаться безоружным.

— По фронту чисто!

— Слева чисто!

— Сэр!

Я повернулся, в сердце аж захолодело.

Господи…

Один из морпехов — тот самый Подулски, пулеметчик, стоял позади всех нас, и пулемет его был направлен точно на нас. Бурое пятно на камуфляжной куртке расцветки «пустыня», небольшое но…

— Спокойно! Спокойно!!!

— Сэр, я ее не заметил. Я ее не заметил!

Вот именно это и должно было случиться рано или поздно. Кого то из нас рано или поздно должен был покусать одержимый. Скажу больше — я удивляюсь, как это не случилось с нами раньше. Столько всякого дерьма было по дороге… спасало только то, что значительное количество времени мы ехали на бронированной машине. Но все равно — взять хотя бы ту бабу на дороге от моего летнего домика — ведь чудом не покусала. Или потом в здании банка, где мы нашли бронемашину.

Но все равно такого не было. По двум причинам. Первая — много оружия, много людей с оружием и те кто спасся одержимых отстреливал. А потом — в большинстве случаев нас защищала техника, действительно опасных ситуаций было не так уж и много. Вторая — все одержимые были людьми, которых мы не знали. В них просто стреляешь, потому что они взбесились и представляют для тебя смертельную опасность. Если ты их не убьешь — они убьют тебя. Или сожрут. И если не хочешь свихнуться — ты перестаешь их воспринимать как людей, просто стреляешь по ним как по неодушевленным предметам. Не знаю, как бы я себя вел, если бы мне пришлось застрелить покусанного брата. Или сослуживца.

Кстати — а почему застрелить?

— Спокойно. Опусти пулемет, солдат. Все нормально.

— Я ее не заметил! Она выскочила, я…

— Спокойно, морпех! Семпер Фи, помнишь!? Опусти пулемет не целься в нас!

— Сэр, я не знаю!

Ведь полоснет сейчас!

— Как тебя зовут солдат?! Как тебя зовут?!

— Стэнли, сэр… Стэнли…

Майор Озказьян, пользуясь тем что все внимание пулеметчика сосредоточено на мне, сделал осторожный шаг вперед. Потом еще один…

— Стоять! Замерли все! Стоять!

Одному богу известно, как быстро подействует укус и подействует ли он вообще. Кинуться сейчас вязать Подулски — он укусит еще кого то. И что тогда делать?

— Опусти пулемет. Ты же не хочешь нас убить?!

— Сэр, я не хочу умирать! Я не хочу.

— И я не хочу чтобы ты умирал, Стэн. Понял?! Четыре шанса из пяти что ты не заболеешь. Скажи, тебя сильно укусили?

— Не знаю, сэр. Не знаю!

— Сними куртку!

Я опустил автомат, он повис на ремне на груди, как знак доверия.

— Стэн, сними чертову куртку. Слюна одержимого осталась на месте укуса. Сними куртку, чем меньше ты с ней будешь контактировать, тем лучше. Сними куртку, остальным не двигаться!

Стэн смотрел на меня. Он и в самом деле не хотел умирать. И я не хотел чтобы он умирал.

— Стэн, делай что я тебе говорю. Иначе ты и в самом деле можешь умереть.

— Четыре из пяти, сэр?

— Четыре из пяти, Стэн. Снимай куртку, может этим ты добавишь хоть еще один шанс.

Если сейчас появятся еще одержимые — будет хреново…

— Всем наблюдать по секторам! Что уставились!?

Наблюдать по секторам, когда тебе по спине вот-вот полоснут из пулемета — дело нелегкое. Но и другого выхода — нет.

Медленно, очень медленно, Подулски отложил пулемет, начал стаскивать с себя куртку. Я выдохнул — хреново было так что…

— Я подойду? Надо посмотреть укус.

Подулски не ответил.

Укусили кстати несильно — только один клык таки пропорол колу до крови. Можно на что-то надеяться…

— Ты счастливый человек?

— Что, сэр?

— Ты счастливый человек?

— Не знаю, сэр… В Ираке не убили.

— Значит счастливый — я достал нож, зажигалку — будет больно, терпи. Кто-нибудь, дайте мне вики, или спирт, что там у нас?!

Прокалил лезвие ножа над племенем зажигалки, затем плеснул на рану спиртом.

— М-м-м…

— Терпи. Иначе можно и в самом деле заразиться.

— Я не умру? Сэр, я не умру.

— Терпи… — я не хотел говорить ничего потому что не знал сам.

Лезвием вскрыл рану, спустил немного крови. Сам не знаю — правильно сделал или нет, укус одержимого — не то, что привычно к лечению. Подождав, пока стечет побольше крови, еще раз плеснул виски и наложил поверх индивидуальный перевязочный пакет. Остаток виски плеснул на руки себе, тщательно вытер.

— Что теперь будет?

Врать не хотелось.

— Стэн, ты знаешь правила. На две недели тебя придется поместить в карантин, этим же вечером. Это нужно для безопасности всех. Шансы у тебя — четыре из пяти, даже больше, потому что одержимый укусил тебя не так уж и сильно. Ты можешь пойти с нами дальше и можешь взять пулемет. Если хочешь.

Подулски недоверчиво посмотрел на меня, потом осторожно взял пулемет.

— Спасибо, сэр.

— Не за что.

Ф-фу-у-у-у…

Отвлекся — все смотрели за секторами, как и было приказано.

— Генерал, сэр!

Котлер отвлекся от своей винтовки, которую он держал встав в джипе во весь рост.

— Почему они не атакуют?

— Сэр, мы выбили их всех. Одержимые не способны устраивать засады. Если они услышали и или увидели что-то — они атакуют все и сразу, не задумываясь об опасности. Как только они услышали выстрелы — они атаковали, все кто эти выстрелы услышал.

— То есть впереди никого нет?

— Не стал бы на это ставить деньги, сэр.

— Почему?

— Если одержимый жрет — ему все равно что происходит. Поблизости — нет никого. Что дальше — не знаю.

— Твое решение?

— Надо идти вперед, сэр. Не зря же мы сюда забрались? Впереди что-то есть, вы заметили что по этой колее кто-то проезжал?

— Заметил.

— Раф, эта дорога использовалась для чего-либо? Впереди есть что-то такое, ради чего туда нужно ездить?

Рафаэль Озказьян, майор спасательной службы ВВС США, пошедший с нами потому что хорошо знал местность, пожал плечами.

— Сэр, только служба безопасности могла здесь ездить. Впереди лес — и больше ничего.

— Но эта дорога — она же куда то ведет?

— Она ведет к ограждению Только и всего. Разве что джипперы могли здесь ездить. Еще плейн-споттеры.[4]

— Плейн-споттеры?

— Ну, да. Вроде как у нас всякой техники много, вот они и…

— Понятно. Осторожно — вперед.

Чем дальше мы продвигались — тем больше становилось понятно что нас ждет впереди. Запах. Этот запах, запах смерти, запах гниения и тлена стал уже привычен за дни катастрофы — но тут он был настолько силен, что это обращало на себя внимание. И чем дальше — тем он становился сильнее.

— Стоп! Дальше — колонной вперед!

Они свалили их у самой ограды, да еще и обрушили, кажется взрывом, целую секцию — чтобы приманить одержимых. И приманили — пятеро одержимых, то ли не слышавших перестрелки, то ли не пожелавших отвлекаться от занятия, ставший основой их существования — жрали. Даже не жрали — пировали, при таком то количестве пищи…

Поднял руку со сжатым кулаком, достал из кобуры Марк 23 с уже накрученным глушителем. Осторожно пошел вперед, сзади послышались звуки, как будто кто-то мычит. Это морпехи пытались удержать в желудках то, что они съели на обед.

Первым я застрелил какую-то пожилую женщину, увлеченно обгладывающую — чью то руку. Никто даже не заметил, пистолет с глушителем, выстрел в голову и одним трупом стало больше. С той же позиции застрелил женщину и ребенка — которые тоже подкреплялись. Сместился влево и застрелил бородатого толстяка, похожего на мексиканца. Последней я застрелил еще одну женщину — этот выстрел я смазал, пришлось стрелять дважды. Сменил магазин, пока это возможно, наполовину опустошенный сунул в карман.

Все…

— Осторожно вперед. Занять позиции у ограды.

Господи, мух то, мух… Словно какое-то мушиное царство установилось на земле, черные, отвратные, нахально лезущие в глаза, в нос, в рот. Затошнило и меня…

На морпехов было страшно смотреть — кто-то уже проблевался, кто-то еще нет — но все белые как мел, многое лихорадочно зажимают нос платком. Напади на нас кто сейчас…

— В пары по двое — к ограде. Держать периметр, мать вашу! Захотели на обед?! Бегом, бегом, бегом!

Дрилла[5]из меня не получается, признаю. Да и не было в Дельте такого, в Дельте вообще особый мир, туда берут только тех, кто не постесняется прямо перед всем строем как следует приложить дрилла по роже, а потом еще и ноги вытереть об него. Другие в Дельте не нужны, нам нужны анархисты и оппозиционеры.

Майор Озказьян держался, но был белый как мел. Стоящий рядом с ним генерал Коттлер со своим обедом уже распрощался….

— Во имя всего святого, что здесь произошло? — сдавленным голосом спросил генерал.

Сложно было понять сколько их было с самого начала — но не меньше сотни, а наверное даже и больше. Всех кто лежал поверху — обгрызли и растащили кости, будто здесь обедала стая голодных собак. Это даже не была куча трупов — это было что-то единое.

Инфернальное — иначе и казать нельзя. Какая-то мерзость… побуревшее мясо, кое-где проглядывающие кости. Кости были везде, в том числе и под ногами. Кто-то здесь обедал и обежал регулярно.

От ограды стукнули три выстрела, один за другим.

— Доклад!

— Сэр… псих… мы его пристрелили.

Времени мало. Надо сваливать…

Удерживаясь от того, чтобы не вырыгнуть зловонной струей все что съедено утром и днем, подошел чуть ближе. Внимание мое привлек череп, верней то что от него осталось. Повернул его ногой, наклонился — мухи с недовольным жужжанием набросились на меня. Вгляделся — и увидел то что хотел увидеть…

— Сэр, здесь была бойня. Эти люди погибли не в бою, их расстреляли. Пуля в голову и все. Потом вывезли сюда на большом грузовике и бросили. Обрушили забор, чтобы их здесь съели и чтобы приманить на базу одержимых. Вот почему их на базе было так много — они собрались со всей округи, потому что здесь был источник пищи.

— Но зачем?

— Чтобы забрать технику. Им нужна была техника, находящаяся на этой базе. Кто-то думал о будущем. Когда выйдет ресурс реактивных самолетов — АС 130 будет королем неба. И теперь они все — в одних руках.

— Кого то из наших?

— Точно, сэр! В самое яблочко!