Наука и нравственность 4 page

И круг сведений, говорящих о тесных контактах Киевской Руси с Южной Германией и австрийским Подунавьем может быть расширен, распространяясь и на специфику архитектуры, и на принципиальные термины раннего христианства[50]. Но движение изначально шло с Дуная к Днепру, а не наоборот. Таким образом, записанное ранним летописцем предание о выходе славян, точнее, полян‑руси, из Норика опирается на весомые факты и само является фактом первостепенной важности. А когда это произошло ‑ величина искомая. Тем более что выселения с Дуная, по‑видимому, происходили неоднократно. Об одном ‑ в конце V или в VI в. (гунны и руги и независимо от них ветви славян) говорилось выше. Другие предстоит выявить.

В числе важнейших идей Повести временных лет выше было названо описание обычаев полян в сопоставлении с другими славянскими племенами. И в этом случае мы сталкиваемся с весьма точным описанием действительно сохранившихся различий, которые ясно указывают на разные истоки полян и других славянских или ославяненных племен. Различия касаются практически всех этнообразующих признаков. У полян ‑ большая семья с характерной для нее «иерархией» «старших» и «младших». Соседние славянские племена живут малыми семьями в соответственно малогабаритных полуземлянках. У полян моногамия и брак покупной. У других славян «брака не бывает» (в смысле своеобразной коммерческой сделки), а молодые на «игрищах между селами» договариваются сами между собой, и при этом допускается многоженство («имели но две и по три жены»). Дань с «дыма», которую поляне платили хазарам (сказание о хазарской дани в Повести временных лет), предполагает «большие дома» с несколькими очагами (подобные хорошо известны в черняховской культуре наряду с малыми жилищами, характерными для славян). Параллельно существующие формы ‑ «со двора» и «с плуга» ‑ являются, очевидно, наследием иных традиций.

Не менее значимы и различия в способах погребения. У всех славян на всю просматриваемую археологами глубину веков было трупосожжение. У полян было трупоположение, и могильники этого типа известны в Киеве и прилегающих районах. Разные способы захоронения ‑ значит разные верования, разное представление о загробном мире и о мироздании в целом. Самое примечательное заключается в том, что ближайшие аналогии специфическим обычаям полян находятся именно в Моравии и южногерманском Подунавье (в правовом отношении ближе всего стоит право готов, лангобардов и баваров). Не повторяя аргументов, отошлю к посвященной этому вопросу прежней своей публикации[51].

К Норику выводит и третий обозначенный в начале аспект: особенности раннего русского христианства. При сосуществовании существенно различавшихся христианских общин заметно преобладание кирилло‑мефодиевской традиции с ирландской и арианской окраской. Достаточно сказать, что в Повести временных лет сохранился арианский символ веры, а церковь в первые полвека была организована на манер арианской (выборные общинами епископы) и ирландской (аббат монастыря или собора выше епископа). Поскольку тема практически неисчерпаема, отошлю также к прежним публикациям[52].

Одну из публикаций А.В. Назаренко заключает вопросом: «Когда и где (в древнесаксонском или в южнонемецких диалектах) впервые появляется этноним "русь", когда и где, на северном ли, балтийском, пути или на дунайском, южном, Русь как таковая стала известна своим западным европейским соседям»[53]. Верно то, что два эти пути долго практически не пересекались, а денежные системы основательно запутывают даже нумизматов. На балтийско‑волжском пути держалась гривна, ориентированная на «фунт Карла Великого» ‑ 409 гр. Новгородская гривна составляла ровно половину этого веса, гармонируя и с весовыми нормами северогерманских городов (включая славянские города южного берега Балтики, через которые шли на восток), и с аналогичными Волжской Болгарии. Первичны здесь франки или булгары ‑ вопрос не для данной темы, тем более что важность его весьма велика. Киевская гривна имела вес 170 гр. и ориентировалась на древнюю римско‑византийскую систему, по‑прежнему преобладавшую в разных областях Балкан и Среднего Подунавья. Но сама устойчивость этих торговых путей ‑ следствие движения по ним населения. Об этом, кстати, помнили и в Новгороде, и в Киеве.

Для осмысления первых веков русской истории необходимо разрешить две загадки: почему новгородский летописец был уверен, что «людие новгоростии от рода варяжска» (киевский летописец добавил «преже бе быша словене»), и что все‑таки означает наличие в Киеве X в. и его окрестностях населения,явно отличного от местного, определенно славянского. Многими антропологами отмечено, что поляне имели иной внешний облик, нежели соседние и вообще славянские племена. Чаще всего их сближают с черняховцами, допуская и более глубокую местную традицию[54]. Это заключение вполне согласуется с отмеченным сообщением Иордана о возвращении части гуннов и ругов на Днепр после распада гуннской державы в Подунавье. Но вплоть до X в. на этой территории господствует обряд кремации. (Он был распространен и у какой‑то части Черняховского населения.) Поэтому появление где‑то во 2‑й четверти X столетия в Киеве и прилегающих территориях могильников с трупоположениями ‑ факт, значение которого трудно переоценить.

Естественным было стремление увязать появление нового населения в Киеве с варягами князя Олега в конце IX в. К этой мысли вроде бы подводило и заключение М.К.Каргера: «Погребения этого типа... представляют господствующий погребальный обряд социальной верхушки киевского общества в IX‑X вв. Более того, изучение киевских погребений различных социальных слоев позволило установить, что обряд ингумации характерен не только для верхов киевского общества в IX‑X вв., но широко распространен и в рядовых погребениях горожан этого времени»[55]. Но сам автор показал, что датировать эти погребения следует уже X в., чаще всего его серединой и второй половиной[56]. Пожалуй, некоторой неожиданностью, в частности, и для тех, кто склонен отводить норманнам весьма значительную роль в истории Руси, оказалось практическое отсутствие следов скандинавов в киевских погребениях X в.[57] А антропологический материал приводит к заключению, что «ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева»[58].

Еще в прошлом веке погребения с трупоположениями в Киеве пытались объяснить распространением христианства, но идея эта у большинства специалистов не встретила поддержки: слишком очевидны следы языческого ритуала. Но сравнительно недавно она была вновь выдвинута С.С. Ширинским: оказалось, что по крайней мере погребения с западной ориентацией находят аналогию в могильниках Моравии[59]. Автор подчеркивает, что это именно христианство моравского образца, а Б.А. Рыбаков использует новые данные для иллюстрации мысли о двоеверии на Руси[60]. А гораздо важнее сосредоточить внимание на факте переселения значительного количества населения Моравии и, видимо, смежных с ней областей, державшихся сходной трактовки христианского вероучения, в Поднепровье. Кстати, именно эти переселения помогают понять, откуда в дружине Игоря взялись христиане, мирно уживавшиеся с язычниками и явно не подчинявшиеся каким‑либо внешним христианским центрам.

Отмеченные С.С. Ширинским параллели позволяют заново оценить информацию, приводимую Хр.Фризе в «Истории польской церкви», написанной в конце XVIII в. и имевшей антикатолическую направленность. Автор воспроизводит сказание позднейших богемских хроник о деяниях сына Олега Вещего Олега (или Александра в христианстве), бежавшего от двоюродного брата Игоря из Киева в Моравию, где он благодаря успехам в борьбе против венгров был провозглашен королем Моравии, пытался создать союз Моравии, Польши и Руси, но в конечном счете потерпел поражение и вернулся (уже после смерти Игоря) на Русь, где и скончался в 967 г.[61] В свое время С. Гедеонов в доказательство нескандинавского происхождения имени «Олег» приводил данные о наличии его в чешской средневековой традиции. Указанные им параллели его заключению не служат, зато они косвенно подтверждают достоверность самого приводимого Фризе предания. Примечательно также следование специфической хронологии, не совпадающей с хронологией Повести временных лет, но отразившейся в ряде других чешских памятников.

Можно не сомневаться, что на путях, указанных Фризе и намеченных С.С. Ширинским, возможны такие открытия, которые существенно изменят представления о первых веках Древнерусского государства. В рамках этих сведений может найти объяснение и специфическая киевская версия о том, что знаменитый Илья вовсе не «Муромец», а «Муровлянин», то есть выходец из Моравии. (В Киеве указывали его могилу.) И тогда понятны южногерманские сказания об «Илье Русском», как и отражение этих вариантов сказаний в русской былинной традиции. Весьма вероятно, что именно с этой второй волной миграции из Подунавья связана летописная версия о выходе славян вообще и полян‑руси, в частности, из Норика‑Ругиланда. Летописец конца X в. мог что‑то знать и непосредственно от переселенцев и во всяком случае были живы еще старики, которые помнили об этом «исходе». С другой стороны, и византийские источники третьей четверти X в., производящие русов «от рода франков» и называющие их «дромитами», то есть «мигрирующими», фиксируют, возможно, именно этот факт переселения. Но все эти темы требуют, естественно, монографических исследований.

Примечания:

1. Публ. по: Кузьмин А.Г. Руги и русы на Дунае // Средневековая и новая Россия. Сборник ст. к 60‑летию профессора И.Я.Фроянова. ‑ СПб., 1996.

2. В частности: Кузьмин А.Г. Две концепции начала Руси в Повести временных лет // «История СССР», 1969, № 6; его же. Русские летописи как источник по истории Древней Руси. ‑ Рязань, 1969; его же. Начальные этапы древнерусского летописания. ‑ М., 1977; и др. Уточнение хронологии, времени возникновения повестей о полянах‑русах см.: Откуда есть пошла Русская земля. Века VI‑X / Сост., предисл., введ. к документ., коммент. А.Г.Кузьмина. Кн. 1. ‑ М., 1986. С. 649‑652 и др.

3. Королюк В. Д. Авары (обры) и дулебы русской летописи // Археографический ежегодник за 1962 год. ‑ М.,1963. С. 26‑31.

4. Никольский Н.К. Повесть временных лет как источник для истории начального периода русской письменности и культуры. К вопросу о древнейшем русском летописании. Вып. 1. ‑ Л., 1930. (см. и другие его публикации).

5. Там же. С. 61‑67.

6. Вернер И.К. К происхождению и распространению антов и склавенов // С А, 1972, № 4. Ср.: Дмитриев А.В. Раннесредневековые фибулы из могильника на р. Дюрсо // Древности великого переселения народов V‑VIII веков. ‑ М., 1982; Амброз А.К. О двухпластинчатых фибулах с накладками аналогии к статье А.В.Дмитриева // Там же.

7. Назаренко А.В. О «Русской марке» в средневековой Венгрии // Восточная Европа в древности и средневековье. ‑ М., 1978; его же. Об имени «Русь» в немецких источниках IX‑XI вв. // ВЯ, 1980, № 5; его же. Имя «Русь» и его производные в немецких средневековых актах (IX‑XIV вв.): Бавария‑Австрия // ДГ. 1982 год. ‑ М., 1984; его же. Русь и Германия в IX‑X вв. // ДГВЕ. 1991 год. ‑ М., 1994; и др.

8. Назаренко А.В. Об имени «Русь»... С. 47 (название руги «по неизвестным пока причинам прилагается к народу русь»); его же. Русь и Германия... С. 42 («При том, что сам факт терминологического отождествления Руги=русь в латинских источниках X ‑ начала XI в. не подлежит сомнению, причины такого отождествления остаются неясными»). Можно сожалеть, что статья на эту тему, написанная более десятка лет назад известным лингвистом В.И.Кодуховым, не была напечатана. А автор стремился объяснить именно факт, «лежащий на поверхности» (из частной беседы десятилетней давности).

9. Наиболее полная подборка сведений о ругах и русах (около двухсот) приведена в двухтомнике «Откуда есть пошла Русская земля» (Кн. 1‑2. М., 1986). За пределами издания, однако, оказался «Список русских городов...» конца XIV в. и другие сведения о нижнедунайской «Руси», которая также прорастает на общинах ругов, укрывшихся у границ Византии в конце V в.

10. Седое В.В. Восточные славяне в VI‑ XIII вв. ‑ М., 1982. С. 111‑113. И.И.Ляпушкин и П.Н.Третьяков предполагали сохранение в Поднепровье элементов сармато‑аланского населения, Г. Вернадский и Д.Т.Березовец ‑ именно салтовского.

11. Трубачев О.Н. К истокам Руси (наблюдения лингвиста). ‑ М„ 1993; и другие его публикации. Лингвистические наблюдения о широком распространении в Причерноморье индоиранской топонимики подкрепляются основательным исследованием Ю.А.Шилова «Прародина ариев» (Киев, 1995).

12. Holder A. Alt‑keltische Sprachschatz. Т. ll.‑Graz, 1961. S. 1243.

13. Discurs de lorigene des Russiens et de leur miracuieuse conversion par le cardinal Baronius. ‑ Arras, 1599. P. 61, 63 (Пер. М.Лескарбо).

14. Тихомиров M.H. Древняя Русь. ‑ М., 1975. С. 35‑36.

15. Завитневич В. Происхождение и первоначальная история имени Русь // Отт. из «Трудов Киевской духовной академии», 1892, № 11. А.С.Фаминцин («Божества древних славян». СПб., 1884. С. 187) указал, что слово «руйан» сохранилось в сербском языке именно в значении «тёмнокрасный», «желто‑красный» (ср.: Сербскохорватско‑русский словарь. М., 1958. С. 836). Лиудпранд (X в.) прямо говорит, что это «северный народ, который греки по внешнему качеству называют руссами (rusios)». «Рыжие рутены» (flavi Rutheni) обычное словосочетание. См.: Шталъ И.В. Русь в компиляции Гервазия Тильберийского / / Летописи и хроники. 1976. ‑ М., 1976. С. 23‑25; Матузова В.И. Английские средневековые источники IX–XIII вв. ‑ М., 1979. С. 65‑67. См. также: Дробинский А.И. Русь и Восточная Европа во французском средневековом эпосе // Исторические записки. Т. 26. ‑ М., 1948. С. 104, 110. И.П.Шаскольский, критикуя Г.Пашкевича, называет подобное мнение «наивным и несерьезным» (Норманская теория в современной буржуазной науке. ‑ М., Л., 1965. С. 78‑79, прим. 6). Но «внешний вид» в данном случае не что‑то природой данное, а ритуальное раскрашивание, подобное тому, которое отмечено Юлием Цезарем у бриттов, красившихся в синий цвет. Красный цвет являлся в средние века (и ранее) символом силы, могущества.

16. Кузьмин А.Г. Об этнической природе варягов // ВИ, 1974, № 11. С. 66‑68. Здесь же о названии Черного моря «Русским» в разных западных и восточных источниках, включая «Повесть временных лет». Это то же, что и славянское обозначение моря как «чермного», т.е. «красного», «красивого», или ирландского Mare Ruad.

17. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1. ‑ М., 1989. С. 222‑223. О значении названия см.: Slovnik jszyka staroslovenckeho. 35. ‑ Praha, 1982. P. 652.

18. Сам факт совпадения топонимики в столь удаленных друг от друга территориях отметил в начале века Р. Мух. Позднее усилиями М.Фасмера, Ю.Покорного, Г. Краэ, Е. Шварца круг соответствий был существенно расширен. В нашей литературе этой темы касался В.Н.Топоров (К фракийско‑балтийским языковым параллелям // Балтийское языкознание. ‑ М., 1973. С. 30‑32). Более обстоятельная литература указана в публикациях Г. Краэ, попытавшегося, в частности, разделить венетский и иллирийский языки. Нельзя не учитывать и того, что «треугольник» охватывает области, так или иначе связанные с этнонимом «венеты», «венеды». Некоторые соображения об этническом родстве всех трех групп «венетов» (в частности, отмечаемый во всех них культ Палемона, а также антропологические параллели) приводились мной в рецензии на две книги по антропологии Восточной Прибалтики Р.Я. Денисовой (ВИ, 1979, № 3. С. 156‑159). Необходимо иметь в виду также наблюдения С.Файста о негерманском происхождении всего куста племен «ингевонов» (в них можно усматривать смешение «северных иллирийцев» и продвинувшихся сюда уральских племен). Требуют осмысления также материалы по топонимике, собранные Г. Йохансоном (Гетеборг, 1954) и К.Сихольмом (Нью‑Йорк, 1974). К сожалению, отклика на эти и подобные им концепции в нашей литературе не было, хотя они имеют самое непосредственное отношение к «варяжской» и «норманской» проблемам.

19. Археологи ГДР выявили на территории, примерно совпадающей с областью, занятой лютичами, явные следы кельтской культуры, проявлявшейся и в верованиях, и в керамике, хорошо известной и на северо‑западе Руси. Ср.: Herrman J. Zu den Kulturgeschichlichen Wurzeln und zur historischen Rolle nordwestischslawischer Tempel des friien Mittelalters // Slovenska Archeologia. 1978.1. Ect.

20. Du Cange. Glossarium mediae... ‑ Paris, 1845. T. 5. P. 788. Ср.: Scriptores rerum Langobardicarum et Italicarum. ‑ H., 1878. P. 56‑57.

21. Scriptores rerum Langobardicarum... P. 8.

22. Zollner E. Rugier oder Russen in der Raffestettener Zollurkunde? // Mitteilungen des Instituts fur Osterreichische Geschichtforschung. Bd. 60. ‑ Graz, Koln, 1952. S. 112.

23. Weigel H. Historisches Ortsnamenbuch von Niederosterreiche. ‑ Wien, 1973. Bd. 5. S. 205‑206.

24. MGH. Diplomatum. Т. VI. P. 1. ‑ В., 1941. S. 7.

25. Schiffmann K. Historisches Ortsnamen‑Lexikon des Landes Oberosterreich. Bd. 2. ‑ Miinchen, Berlin, 1935. S. 305.

26. Soloviev A.V. «Reges» et «Regnum Russiae» au moyen age // Buzantion. Т. XXXVI. ‑ Bruxelles, 1966. P. 151.

27. Schiffmann K. Op. cit. S. 299‑300.

28. Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Т. 1. ‑ Рига, 1876. С. 17, 246; Чешихин Е.В. История Ливонии с древнейших времен. Т. 1. ‑ Рига, 1884 С. 56.

29. Назаренко А.В. О «Русской марке»... С. 302.

30. Там же. С. 304.

31. Ванечек Ф. Франкские пограничные марки и их соседи ‑ чехи и моравы в IX в. // Славяне в эпоху феодализма. ‑ М., 1978. С. 150.

32. MGH. Т. 27. ‑ Hannoverae, 1885. Р. 110‑111.

33. Gvagnini A. Sarmatiae Evropeae... ‑ Spirae, 1581.

34. Назаренко А.В. Об имени «Русь»... С. 47‑50; его же. Имя «Русь»... С. 104– 105, и др.

35. Его же. Русь и Германия... С. 31, 50‑51.

36. Его же. Имя «Русь»... С. 124‑125.

37. Его же. О «Русской марке»... С. 306.

38. Его же. Имя «Русь»... С. 112.

39. Его же. Русь и Германия... С. 49, прим. 87.

40. Соловьев А.В. Византийское имя России // ВВ. Т. XII. 1957. С. 139. Ср.: Regesta diplomatica... Bohemiae et Moraviae / Ed. C.Erben. Т. 1. ‑ Pragae, 1855. P. 360.

41. Soloviev A.V. Op. cit. P. 160.

42. Васильевский В.Г. Древняя торговля Киева с Регенсбургом // ЖМНП. 1888. Июль. С. 139; Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. ‑ М., 1968. С. 218.

43. Васильевский В.Г. Труды. Т. 4. ‑ Л., 1930. С. 96.

44. Грот К. Из истории Угрии и славянства в XII веке. ‑ Варшава, 1889. С. 138.

45. Щавелева Н.И. Послание епископа краковского Матвея Бернару Клервоскому об «обращении русских» // ДГ. 1975 год. ‑ М., 1976.

46. Holder A. Op. cit. Т. 11. S. 1406; 1.1. S. 2044. Ср. с указ. выше статьей Кузьмина А.Г. Об этнической природе варягов (с. 71).

47. Филип Ян. Кельтская цивилизация и ее наследие. ‑ Прага, 1961. С. 133.

48. См. упомянутую работу А.И.Дробинского и подборку сведений в книге «Откуда есть пошла Русская земля».

49. Сведения эти автором изложены в очерке «Одоакр и Теодорих» (в сб. «Дорогами тысячелетий». ‑ М., 1987).

50. Грабар А.Н. Крещение Руси в истории искусства // Владимирский сборник. ‑ Белград, 1938; Кузьмин А.Г. Западные традиции в русском христианстве // Введение христианства на Руси. ‑ М., 1987. С. 46, и др.

51. Кузьмин А.Г. Об истоках древнерусского права // «Советское государство и право», 1985, № 2.

52. Этот сюжет рассматривался в книгах, посвященных истории сложения Повести временных лет и публикациях о крещении Руси (в частности, в книгах: Кузьмин А.Г. Падение Перуна: (Становление христианства на Руси). ‑ М., 1988; «Крещение Руси» в трудах русских и советских историков / Автор вступит, ст. А.Г. Кузьмин; сост., авт. примеч. и указат. А.Г.Кузьмин, В.И.Вышегородцев, В.В.Фомин. ‑ М., 1988.

53. Назаренко А.В. Имя «Русь»... С. 125.

54. Великанова М.С. Палеоантропологический материал из могильников Черняховской культуры Молдавии // Антропологический сборник. Т. III. ‑ М., 1961. С. 48‑49; Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы. ‑ М., 1969. С. 188‑196, и др.

55. Каргер М.К. Древний Киев. Т. 1. ‑ М., Л., 1958. С. 228.

56. Там же. С. 220‑226. Ср.: Русанова И.П. Курганы полян X‑XII вв. М., 1966. С. 22‑24, и др.

57. Булкин В. А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси IX‑XI веков. ‑ Л., 1978. С. 12.

58. Алексеева Т.И. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневековья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы // Расогенетические процессы в этнической истории. ‑ М., 1974. С. 81. Ср.: Алексеева Т.И. Славяне и германцы в свете антропологических данных // ВИ, 1974, № 3. С. 67; ее же. Этногенез восточных славян. ‑ М., 1973. С. 267.

59. Ширинский С.С. Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии // Древняя Русь и славяне. ‑ М., 1978.

60. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. ‑ М., 1987. С. 394‑395.

61. Фризе Хр.Ф. История польской церкви. Т. 1. ‑ Варшава, 1895 (пер. с немецкого издания 1786 г.). С. 33‑46. Некоторые соображения о данных С.С.Ширинского и сведениях Фризе в кн.: Крещение Руси... С. 10 и далее; Кузьмин А.Г. Падение Перуна. С. 153‑154.