Пункты решения

Пустынный берег длиной в милю отделяет Порт Расточительности от развалин его павшего каменного часового — Кастаны Ворессы, Форта Великолепия.

Построенная с целью господствовать над северной частью залива, служившего Порту Великолепия, прежде чем изменчивая судьба привела к изменению названия города, сегодня эта крепость не отразила бы и бранных слов, не говоря уж о клинках и стрелах вражеского войска.

Сказать, что крепость построена за гроши, значит оклеветать искусных каменщиков. Привезенные на строительство крепости несколькими кораблями из Тал-Веррара гранитные блоки скучающие вдали от дома чиновники перепродали на сооружение домов. Грандиозные планы строительства стен и башен пришлось пересмотреть ради менее грандиозных планов строительства просто стен, потом ограничиться самой скромной стеной с казармами, и наконец в довершение всех бед вся смена солдат, которым предстояло заселить эти казармы, погибла в предосенний шторм.

Единственный полезный остаток крепости — круглый каменный павильон примерно в пятидесяти ярдах от берега, соединенный с основными развалинами широким каменным тротуаром. Павильон задумывали как платформу для катапульт, но ни одна катапульта так и не прибыла. Теперь, когда пиратским капитанам Порта Расточительности бывает необходимо обсудить свои дела, совет неизменно проходит в этом павильоне и всегда в сумерки. Здесь на камнях так и не созданной Веррарской империи капитаны решают свои проблемы, попирая неутоленные притязания города-государства, который тем не менее семь лет назад нанес им тяжелое поражение.

Совет начался, как начинался всегда на памяти Замиры: под пурпурно-красным солнцем заката, при фонарях, расставленных на древних камнях, в жарком воздухе, похожем на дыхание животного, в присутствии многочисленных насекомых.

Тут не бывает вина и еды, и, когда созывается совет капитанов, собравшиеся не садятся. Сидящий склонен к напрасной потере времени. Неудобства избавляют присутствующих от сантиментов и сразу заставляют перейти к делу.

К удивлению Замиры, они с Эзри явились последними. Замира осмотрелась, приветливо кивая капитанам.

Первым стоял Роданов, на этот раз вооруженный, со своим первым помощником Идриной Корос, стройной, светловолосой, чуть выше Эзри. У нее осанка профессионального поединщика, и, по слухам, она отлично владеет джерешитским ятаганом с широким лезвием.

Рядом с ними — Пьеро Строцци, приветливый лысый мужчина лет пятидесяти; с ним первый помощник по прозвищу Джек Ухорез — из-за его привычки отрезать уши у павших противников. Говорят, он высушивает эти уши и делает из них ожерелья, которые хранит в своей каюте.

Здесь и Рене, как обычно, рядом с Вальтерро. Правая сторона ее лица разукрашена различными оттенками черного и зеленого, но по крайней мере Рене хватает ума не отвечать Замире сердитым взглядом, когда та смотрит на нее.

Последняя — по счету, но не по значению — Жаклин Колвард по прозвищу «Старуха с Призрачных островов», все еще элегантная в свои без малого шестьдесят, хотя и седая, с темным загорелым лицом, словно из выдубленной кожи. Ее нынешняя протеже и, следовательно, любовница — Маресса Висенте, чьи бойцовские и мореходные качества пока неизвестны. Но молодая женщина определенно выглядит способной.

Пока никто отсюда не уйдет, они надежно отрезаны от остального мира. В конце прохода тревожно переминаются кучки вооруженных моряков — человек по шесть с каждого корабля. Пока капитаны не закончат, они никому не позволят подойти к ним.

«Так как же мы это проделаем?» — подумала Замира.

— Замира, — начал Роданов, — ты созвала совет. Послушаем, что у тебя на уме.

Значит, прямо к делу.

— Не столько у меня на уме, Джаффрим, сколько у всех у нас в голове. У меня есть сведения, что архонт Тал-Веррара опять строит неудобные для нас планы.

— Опять? — Роданов сжал огромные кисти в кулаки. — Неудобные планы были у Бонэйр, Замира; Страгос сделал то, что каждый из нас сделал бы на его месте…

— Я не забыла ни одного дня той войны, Джаффрим. — Вопреки решимости сохранять спокойствие Замира почувствовала гнев. — Ты хорошо знаешь, что я назвала это ошибкой.

— Утраченная цель, — фыркнул Роданов. — Больше похоже на дурацкую выдумку. А в то время ты тоже считала это ошибкой?

— В то время ты только молол языком, — спокойно сказал Строцци. — А потом, когда флот архонта затмил горизонт, дал деру.

— Я никогда не входил в вашу проклятую Армаду, Пьеро. Я предложил отвлечь несколько кораблей архонта и сделал это. Без этого вы бы утратили преимущество относительно ветра, и вас обошли бы с севера. Мы с Шавон тогда остались бы единственными капитанами, которые сегодня смогли бы прийти сюда…

— Прекратите! — крикнула Замира. — Я созвала совет, и мне еще есть что сказать. Я пригласила вас сюда не для того, чтобы бередить старые раны.

— Говори, — сказал Строцци.

— Месяц назад из Тал-Веррара вышел бриг. Капитан увел его из Марины Меча.

Все одновременно заговорили, закачали головами. Замира, улыбнувшись, продолжила:

— Чтобы набрать экипаж, он проник в Скалу Ветров и увел целое отделение заключенных. Его намерением — и намерением его матросов — было уплыть на юг и присоединиться к нам в Порту Расточительности. Поднять красный флаг.

— Кто в силах увести корабль архонта из охраняемой гавани? — Роданов говорил недоверчиво. — Хотел бы я с ним встретиться.

— Ты и встретился, — ответила Замира. — Его зовут Оррин Ревелл.

Вальтерро, до сих пор молча стоявший за Рене, выплюнул:

— Этот мелкий гнус…

— Тише, — сказала Замира. — Не ты ли вчера вечером потерял свой кошелек? У Оррина быстрые руки. Быстрые руки, быстрый ум, способность командовать, и он хорошо владеет оружием. Он заслужил место в моем экипаже, в одиночку убив четверых Избавителей.

Замира про себя улыбалась: она использовала то, в чем сам Коста так старался ее разубедить.

— Ты сказала, что у него был свой корабль, — заметил Роданов.

— Да, «Красный вестник», который я сегодня продала Скупщику. Пьеро, ты ведь встретил его несколько дней назад за Горящими Просторами, верно?

— Да.

— Я спокойно занималась своими делами, невинно отлавливала призы там и тут на Медном море, — продолжала Замира, — когда наткнулась на «Вестник» Ревелла. Нарушила его планы, мягко говоря. Проделывала дыры в его истории, пока не вытяну ла все.

— Что за история?

Рене говорила так, словно держала во рту много мелких камушков, но все же ее слова можно было разобрать.

— Задумайся, Рене. Кто такой Ревелл? Человек — очевидно, вор. Умеющий делать много необычных вещей. Но может ли один человек увести корабль за ворота такой охраняемой гавани, как Марина Меча? Может один человек ворваться в Скалу Ветров, одолеть всю стражу, освободить заключенных и привести на бриг, чрезвычайно удачно украденный в ту же ночь?

— Гм… — ответила Рене. — Может быть…

— Он сделал это не один, — впервые заговорила Колвард. Говорила она негромко, но ее услышали все в павильоне. — Страгос позволил ему уйти.

— Совершенно верно, — сказала Замира. — Страгос позволил ему уйти. Страгос дал ему экипаж из заключенных, готовых на все ради свободы. Страгос дал ему корабль. И все это он сделал, хорошо зная, что Ревелл поплывет на юг. Сюда, чтобы заниматься тем же, чем мы.

— Ему нужен агент среди нас, — возбужденно воскликнул Строцци.

— Да. И более того. — Прежде чем продолжить, Замира осмотрела круг пиратов и убедилась, что все ее внимательно слушают. — У него есть агент среди нас. На борту моего корабля. Оррин Ревелл и его товарищ Джером Валора и сейчас состоят на службе у архонта.

Эзри смотрела на Замиру разинув рот. Та незаметно сжала ее руку.

— Убей их, — предложила Колвард.

— Положение гораздо сложнее и серьезнее, — ответила Замира.

— Действительно, серьезное — для тех двоих, о ком ты говоришь. Я считаю, что осложнения лучше превращать в трупы.

— Раскрой я сама их обман, вероятно, я так бы и поступила. Но все это рассказал мне Ревелл. Он и Валора, по его утверждению, вовсе не по доброй воле работают на архонта. Страгос дал им латентный яд, противоядие к которому есть предположительно только у него. Если через месяц они не получат очередную дозу, то умрут.

— В таком случае смерть будет для них благом, — пробормотала Рене. — У этого ублюдка они всегда оставались бы марионетками…

Роданов взмахом трубки заставил ее замолчать.

— А какова, по словам Ревелла, была их миссия? Шпионить за нами, вероятно.

— Нет, Джаффрим. — Замира заложила руки за спину и принялась неторопливо прохаживаться посередине павильона. — Страгос хочет, чтобы мы сделали ему одолжение: снова подняли красный флаг в виду Тал-Веррара.

— Чушь, — сказал Строцци.

— Нет, если подумать о нуждах архонта, — ответила Колвард.

— Как это? — одновременно спросили Рене и Строцци.

— Страгосу нужен враг за пределами Тал-Веррара, — говорила Замира. — Немедленно. И еще Страгосу нужна уверенность, что враг этот достаточно силен. — Она широко раскинула руки, протянув их к капитанам и их помощникам. — Нас расстреляют, как мишени на турнире лучников.

— В этом нет выгоды, — сказал Строцци. — В том, чтобы воевать с нами…

— Если считать в монетах, ты прав. Но для Страгоса это ход ва-банк. Он поставил на миссию Ревелла корабль, экипаж и свою репутацию. Вы не считаете, что это серьезно? Он выставил себя на посмешище, позволив «пирату» бежать из его неприступной гавани, лишь для того, чтобы восстановить свою репутацию, разгромив нас позже. — Замира свела кулаки. — Вот в чем задача Ревелла — убедить нас, обмануть, подкупить. А если бы ему не удалось уговорить нас, он должен был напасть сам, на «Вестнике».

— Тогда ясно, что делать, — сказал Роданов. — Мы ничего не дадим Страгосу. Не будем устраивать пляски у него под носом. Будем по-прежнему держаться подальше от Тал-Веррара, не ближе, чем в пятистах милях, как все годы после войны. — Он протянул руку и хлопнул Строцци по животу. — Будем жить на своем жире.

— Прошу прощения, капитан, — сказала Идрина Корос. — Ваши доказательства, капитан Дракаста, слова этих двух человек — все это не очень правдоподобно…

— Не только слова, — ответила Замира. — Подумайте, Корос. У них был «Красный вестник». Их экипаж, часть которого теперь в моем экипаже, действительно заключенные со Скалы Ветров. Их послал архонт, это точно.

— Согласна, — вступила Колвард, — хотя я согласна и с Джаффримом: не отвечать на провокацию — самый разумный…

— Это было бы разумно, — прервала ее Замира, — если бы Страгос действовал под влиянием каприза. Но ведь это не так. Он сражается за свою жизнь. Под угрозой его положение. Мы нужны ему.

Она расхаживала по павильону, вспоминая споры, которые разрешала здесь в периоды своего председательства. Будут ли ее слова убедительны и сегодня? Она надеялась, что будут.

— Если мы выбросим Ревелла и Валору за борт и забудем о них, — продолжала она, — или не подойдем к Тал-Веррару, Страгос придумает что-нибудь еще. Какой-нибудь другой план, чтобы вовлечь нас в борьбу или убедить своих людей, что мы им угрожаем. Но вдруг в следующий раз боги не пожелают, чтобы орудие осуществления его замыслов попало к нам в руки? Мы будем слепы.

— Тут предположений больше, чем в рассуждениях, которые я слышал в Коллегиуме, — сказал Роданов.

— «Красный вестник» и заключенные свидетельствуют, что Страгос вступил в игру, — продолжала Дракаста. — Теперь он может действовать открыто или тайно. Исходя из того, что нам известно о положении в Тал-Верраре… Я бы сказала, что угроза реальна. Если Страгосу нужен враг, мы единственный доступный ему партнер по танцу. Что еще он может сделать? Развязать войну с Балинелем? Каморром? Лашеном? Картеном? Не думаю.

— Чего ты хочешь от нас, Замира? — Роданов сложил руки на груди и нахмурился.

— У нас есть средства нанести архонту ответный удар.

— Мы не можем сражаться с веррарским флотом, — сказал Роданов. — Не можем напасть на проклятый город, призвать молнии с неба или вежливо попросить богов избавить нас от Страгоса. Так каким же образом мы «нанесем ответный удар»? Напишем оскорбительное письмо?

— Ревелл и Валора должны явиться к нему за дозой противоядия.

— У них есть к нему доступ! — сказала Колвард. — Убийство!

— В чем обвинят их, если они останутся живы, — добавил Строцци.

— Так им и надо, — сказал Роданов. — Значит, тебе нужно наше согласие на то, чтобы отвезти их в Тал-Веррар и отпустить? Пусть уходят. Я с удовольствием одолжу им пару ножей.

— С точки зрения Ревелла и Валоры, есть небольшое осложнение: они хотели бы получить постоянное противоядие и потом расправиться со Страгосом.

— Увы, — сказала Рене, — в жизни наши желания исполняются редко…

— Скажи им, что у нас есть противоядие, — предложила Колвард. — Убеди их в том, что мы можем освободить их от зависимости. И пошли против архонта… переживут ли они покушение, совершенно не важно.

Эзри открыла рот, собираясь возразить, и Замира бросила на нее самый суровый взгляд из своего арсенала.

— Великолепный план, — сказала Замира, убедившись, что Эзри держит себя в руках, — но слишком гладкий. Вы бы на их месте поверили в такое утверждение?

— У меня голова начинает кружиться, — пожаловался Строцци. — Так чего ты от нас хочешь, Замира?

— Я хочу, — ответила она, старательно подбирая слова, — чтобы никто из вас не тревожился, если я немного побуяню близ Тал-Веррара.

— И тем самым приведешь нас к гибели! — закричал Роданов. — Хочешь увидеть Порт Расточительности стертым с лица земли, как Монтьерр? Хочешь, чтобы нас разбросало по всему свету, а наши привычные маршруты кишели военными кораблями из разгневанного Тал-Веррара?

— Если я что-нибудь сделаю, — ответила Замира, — тайну…

— Никак не сохранить! — перебил Роданов. — Ты закончишь то, что Страгос начал, разбив Вольную Армаду. Это уничтожит наш образ жизни!

— Или сохранит его. — Замира подбоченилась. — Если Страгос решил втравить нас в заварушку, он это сделает, согласимся мы плясать под его дудку или нет. У меня на борту — наше единственное средство заставить его отказаться от борьбы. Если убрать Страгоса, вместе с ним рухнет архонат. А если Тал-Верраром будут править приоры, мы до самой смерти сможем грабить корабли в Медном море.

— Но зачем тебе играть по плану архонта, пусть даже… обманывая его? — спросил Строцци.

— Ревелл и Валора не святые, — ответила Замира. — Они не пожертвуют жизнью ради нашей пользы. Они хотят жить, а для этого им нужно время. Если Страгос поверит, что они истово трудятся над претворением его плана в жизнь, он даст им недели или месяцы, за которые мы найдем решение. А сам до поры не станет осуществлять другие свои планы.

— За эти недели и месяцы ему может помочь город, — возразил Роданов.

— Поверьте, я буду предельно осторожна, — сказала Замира. — Вот о чем я прошу вас, мои братья и сестры капитаны. Что бы вы ни услышали из Тал-Веррара, доверяйте моим суждениям и осмотрительности.

— Серьезная просьба, — сказала Колвард. — Ты не просишь помощи?

— Не могу вообразить ничего более вредного, чем то, что однажды утром мы все вместе покажемся у Тал-Веррара! Десять минут спустя начнется война, необходимая архонту. Так что предоставьте это мне. Я рискую только своим кораблем.

— Это общий риск, — возразил Роданов. — Ты просишь нас отдать в твои руки нашу судьбу и судьбу Порта Расточительности; Без всякого контроля.

— А разве все последние семь лет было иначе? — Она по очереди посмотрела на каждого капитана. — Все мы всегда зависели от остальных. Каждый мог заплыть чересчур далеко на север, напасть на корабль с каким-нибудь королевским братом, убить чересчур много моряков или просто пожадничать. Мы все время в опасности. Я просто из вежливости заранее указываю вам на это.

— А если у тебя не получится? — спросила Рене.

— Если не получится, — ответила Замира, — вам не с кого будет брать штраф. Я уже буду мертва.

— Клятва невмешательства, — сказала Колвард. — Вот о чем ты просишь. Держать сабли в ножнах, пока ты попираешь важнейшее правило нашего союза… вышвыриваешь его в свое кормовое окно.

— За отсутствием лучшей альтернативы, — сказала Замира, — да. Именно об этом я вас прошу.

— А если мы скажем «нет»? — негромко спросил Роданов. — Если мы — четверо против одного — запретим такой план действий?

— Тогда мы подойдем к черте, которую все боимся переступить, — ответила Замира, глядя прямо ему в глаза.

— Я запрещать не стану, — сказала Рене. — Я обеими руками за тебя, Замира. Если ты будешь стараться ради моей выгоды, тем лучше. А если при этом ты сгинешь, я не заплачу.

— Я тоже дам согласие, — заговорила Колвард. — Замира права. Наша общая безопасность всегда зависела от того, кто из нас самый спятивший. Если есть возможность сбросить Максилана с пьедестала, молюсь о твоем успехе.

— Очевидно, Замира Дракаста голосует за Замиру Дракасту, — сказала Замира, глядя на Роданова и Строцци.

— Мне все это не нравится, — сказал Строцци. — Но если дела пойдут плохо, ни один корабль в этом море не догонит мой «Оспри». — Он улыбнулся и похрустел пальцами. — Какого дьявола. Помашешь юбкой перед архонтом и посмотришь, понравится ли ему это. А меня поблизости не будет.

— Похоже, — заговорил Роданов, сознавая, что все смотрят на него, — у меня появилась возможность проявить… некоторую неуживчивость. — Он вздохнул и потер лоб. — Едва ли все это разумно… но если твоя клятва соблюдать осторожность так же крепка, как моя клятва о невмешательстве… ладно. Отправляйся осуществлять свой безумный план.

— Спасибо, — ответила Замира, чувствуя, как ее с ног до головы окатывает теплая волна облегчения. — Разве это не легче, чем резать друг друга на куски?

— Все это должно остаться между нами, — предупредила Колвард. — Я не требую клятвы, просто надеюсь. У Страгоса в Порту Расточительности могут быть другие глаза и уши. Если что-нибудь выйдет за пределы круга тех, кто тут стоит, здешняя встреча — не говоря уж о замысле Замиры — окажется совершенно напрасной.

— Верно, — согласился Строцци. — Молчание. Все боги наши свидетели.

— Все боги наши свидетели, — подхватили остальные.

— Ты отплываешь немедленно? — спросила Колвард.

— Моему экипажу необходима ночь на берегу. Не могу без этого скомандовать отплытие. Я буду отправлять их группами, а тем временем постараюсь продать остаток добычи. Выйду из гавани через два-три дня.

— Три недели до Тал-Веррара, — сказал Роданов.

— Верно, — согласилась Замира. — Нет смысла дожидаться, пока наши парни умрут в пути. Я намерена поторопиться. — Она подошла к Роданову, погладила его ладонью по правой щеке и поцеловала в левую. — Джаффрим, я когда-нибудь тебя подводила?

— Ни разу с самой войны, — ответил Роданов. — А, черт! Даже этого не стоило говорить. Не ставь меня так на место, Замира… просто не подведи.

— Эй, — сказала Колвард, — могу я привлечь немного внимания?

— Я чувствую себя слишком щедрой, но держи руки при себе, если не хочешь, чтобы я их оторвала. — Замира улыбнулась, поцеловала Колвард в сморщенный лоб и обняла пожилую женщину. Неловко — обеим мешали сабли.

Всегда так, подумала Замира. Всегда в жизни так.

Когда Замира и Эзри вернулись на «Орхидею», у трапа их ждал и помог подняться на борт Утгар. Была половина десятого вечера.

— С возвращением, капитан. Как дела?

— Я целый день потратила на разговоры со Скупщиком и другими капитанами, — ответила Замира. — Теперь мне нужны мои дети и выпивка. Эзри…

— Да?

— Ты, Ревелл, Валора. В мою каюту. Немедленно.

В своей каюте Замира в беспорядке швырнула на гамак плащ, шляпу, нагрудник с Древним стеклом и сабли, со стоном опустилась в любимое кресло и посадила на колени Паоло и Козетту. И забылась в родном запахе их кудрявых темных волос. Довольная, она смотрела на детские пальчики в своих грубых руках. У Козетты они еще такие маленькие и неловкие… а пальцы Паоло с каждой неделей становятся все длиннее и искуснее. Боги, дети растут слишком быстро, слишком.

Их знакомый щебет чрезвычайно успокаивал ее; по всей видимости, Паоло весь день сражался с чудовищами, которые живут в одном из сундуков, а Козетта придумала стать королем Семи Сущностей. Замира немного подумала, стоит ли объяснять разницу между королем и королевой, и решила, что не стоит; противоречить Коз — значит спорить целые дни.

— Королем! Семи Сущностей! — сказала девочка, и Замира серьезно кивнула.

— Не забудь свою бедную семью, дорогая, когда получишь королевство.

Дверь раскрылась; появилась Эзри в сопровождении Косты и Валоры… или де Ферра? Черт бы побрал эти вымышленные личности.

— Закройте дверь, — сказала Замира. — Паоло, принеси маме четыре стакана. Эзри, можешь открыть одну из бутылок лашенского голубого? Они сразу за тобой.

Паоло, поглощенный сознанием ответственности поручения, поставил на лакированную столешницу на сундуке четыре маленьких стаканчика. Коста и де Ферра уселись на подушки, Эзри быстро распечатала бутылку. В каюте запахло свежим лимоном, и Эзри наполнила все стаканы вином цвета океанских глубин.

— Увы, тоста у меня нет, — сказала Замира. — Иногда нужно просто выпить. Выпьем.

Держа Коз левой рукой, она правой подняла свой стаканчик и залпом осушила, наслаждаясь смешанным вкусом пряностей и цитрусов и чувствуя, как холодок спускается по горлу.

— Хочу, — сказала Козетта.

— Это мамино питье, Коз, тебе оно не понравится.

— Хочу!

— Я сказала… Ну ладно. Пока не обожжешь пальцы, не будешь бояться огня.

Она налила немного вина в свой стакан и осторожно дала девочке. Козетта с выражением глубокой сосредоточенности взяла его, вылила содержимое стакана себе в рот и со звоном уронила стакан на стол.

— Как МОЧА! — завопила она, тряся головой.

— Когда растишь детей среди моряков, всякое возможно. — Замира подхватила стакан, не дав ему упасть на пол. — Но, конечно, самый большой вклад в ее словарь делаю я сама.

— МОЧААААА! — кричала Козетта, хихикая, очень довольная собой. Замира успокаивала ее.

— У меня есть тост, — сказал Коста, улыбаясь и поднимая стакан. — За ясное понимание. Только сейчас, через много недель, я понял, кто истинный капитан на этом корабле.

Де Ферра усмехнулся и чокнулся с ним. Эзри, однако, не прикоснулась к вину; ее стакан остался на столе, а она смотрела себе на руки. Замира решила поторопиться: Эзри явно хотелось побыстрее оказаться наедине с Джеромом.

— Вот оно как, Ревелл, — сказала Замира. — Я сама не знала, что приму ваш план, когда начала защищать его.

— Значит, вы возьмете нас…

— В Тал-Веррар. Да. — Она налила себе еще вина и отпила, на этот раз небольшой глоток. — Я убедила совет не впадать в панику, если с севера придут сообщения о нашей деятельности там.

— Спасибо, капитан. Я…

— Не благодарите меня на словах, Ревелл. — Замира снова отпила вина и поставила стакан. — Отблагодарите меня, выполнив свою часть договора. Найдите возможность убить Максилана Страгоса.

— Хорошо.

— Позвольте прояснить еще кое-что. — Она осторожно развернула Козетту на своих коленях так, что та смотрела прямо на Косту. — Чтобы дать вам шанс выполнить свой план, на этом корабле будут рисковать жизнью все. Все до единого.

— Я… я понимаю.

— Если с течением времени мы не найдем, как исправить то, что сделал с вами Страгос… что ж, ваша возможность доступа к нему не вечна. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам до того. Но если другого выхода не будет, если время уйдет и единственным способом уничтожить Страгоса станет ваше самопожертвование… я не надеюсь снова вас увидеть. Понятно?

— Если дойдет до этого, — ответил Коста, — я голыми руками отправлю его на божий суд. Мы пойдем туда вместе.

— Боги, — сказала Козетта. — Голыми руками.

— Моча! — закричал Коста, поднимая стакан в сторону Козетты, которая так и затряслась от смеха.

— Спасибо, Ревелл, за щедрый подарок моей дочери. Теперь она весь вечер будет повторять это слово…

— Простите, капитан. Когда мы уходим?

— Половина экипажа отправляется на берег сегодня, вторая половина — завтра. Весь следующий день будем по частям собирать матросов — тех, что захотят с нами остаться. Надеюсь, завтра я избавлюсь от добычи. Итак… два дня. Два с половиной, может быть. А тогда посмотрим, как умеет лететь «Орхидея».

— Спасибо, капитан.

— Это все, — сказала Замира. — Мои дети и так слишком засиделись, да и я собираюсь воспользоваться своим правом громко храпеть, как только вы выйдете из каюты.

Коста первым понял намек, осушил свой стакан и встал. Де Ферра последовал его примеру и уже собрался выйти, когда Эзри негромко сказала:

— Джером. Мы можем встретиться в моей каюте? Всего на несколько минут.

— На несколько минут? — Де Ферра улыбнулся. — Эзри, когда ты стала такой пессимисткой?

— Сейчас, — сказала она, и он сразу перестал улыбаться. И, расстроенный, помог ей встать.

Мгновение спустя дверь каюты закрылась, и Замира осталась наедине со своей семьей — один из редких моментов тишины. Каждый вечер, всего на несколько кратких мгновений, она представляла себе, что корабль не приближается к опасности и не уходит от нее; она видела себя не капитаном, а самой обычной матерью, занятой только своими детьми…

— Мама, — без всякого предисловия сказал Паоло, — я хочу научиться сражаться на саблях.

Замира ничего не могла с собой поделать: она несколько секунд смотрела на сына, потом расхохоталась. Обычной матерью? Боже, разве может ребенок, живущий такой жизнью, быть обычным?

— Сабли! — закричала Козетта, будущий король Семи Сущностей. — Сабли! Сабли!

— Эзри, я…

Он видел замах, но ему и в голову не пришло помешать ей. Эзри вложила в пощечину всю свою силу, немалую, и на глазах Жеана выступили слезы.

— Почему ты не сказал мне?

— Почему…

Теперь она плакала, но вторая пощечина была не менее сильной.

— О! — ответил он. — Что? Что?

— Почему ты не сказал мне?

Это был почти крик. Жеану пришлось поднять руки, загораживаясь от ударов. Если она попадет по ребрам или в солнечное сплетение, он будет чувствовать это не один час.

— Эзри, пожалуйста. Что тебе сказать?

Он сидел на полу ее крошечной каюты и целовал пальцы Эзри, а она пыталась вырваться. Наконец он отпустил ее и наклонился к ней, опустив руки.

— Эзри, если тебе нужно ударить меня, пожалуйста, ударь. Я не буду сопротивляться. Никогда. Только… объясни, что тебе нужно.

Она стиснула кулаки, и он приготовился к очередному удару, но Эзри опустилась на колени и обняла его за шею. Ее горячие слезы потекли по его щекам.

— Как ты мог ничего не сказать мне? — прошептала она.

— Сейчас я готов рассказать тебе все, что хочешь, только…

— Яд, Жеан.

— О, — простонал он, опускаясь рядом с ней на пол по стене каюты. — О дерьмо!

— Паршивый эгоист, как ты мог…

— Дракаста рассказала совету капитанов нашу историю, — ответил Жеан. — Ты была там и все слышала.

— От нее, не от тебя! Как ты мог так поступить со мной?

— Эзри, пожалуйста, это…

— Ты единственное, — шептала она, крепко сжимая его в объятиях, — единственное в этом долбаном океане, что принадлежит мне, Жеан Таннен. Мне не принадлежит этот корабль. Дьявольщина, мне не принадлежит даже эта каюта. У меня нигде не закопаны сокровища. У меня нет ни семьи, ни титула — больше нет. Но я наконец получила кое-что взамен…

— И оказалось, что у меня… существенный недостаток.

— Мы можем что-нибудь придумать, — сказала она. — Найдем кого-нибудь. Врачей, алхимиков…

— Мы пытались, Эзри. И алхимиков, и изготовителей ядов. Нам нужно противоядие Страгоса или его образец, чтобы изготовить такое же.

— И я была недостойна узнать это? Что, если бы ты…

— Умер здесь ночью? Эзри, а что, если бы Избавитель разбил бы мне череп или экипаж просто убил бы меня в день нашей встречи?

— Это не о тебе, — ответила она, — я знаю, такие, как ты, просто не умирают. Я знаю…

— Эзри, ты видела все мои шрамы, ты знаешь, что я не…

— Тут другое дело. Яду ты просто не можешь сопротивляться.

— Эзри, я сопротивляюсь. С той самой минуты, как архонт дал нам этот проклятый яд, я ежедневно сопротивляюсь. Мы с Леоканто считаем дни, ты понимаешь? Первые недели я лежал по ночам, уверенный, что чувствую яд, чувствую, как он что-то делает во мне… — Жеан сглотнул и почувствовал, как по лицу покатились его собственные слезы. — Послушай, когда я здесь, его просто не существует. Когда я с тобой, я его не чувствую. Мне тогда все равно. Это… как другой мир. Разве я мог сказать тебе? Разве мог уничтожить это?

— Я убью его, — прошептала она. — Страгоса. Боги, будь он сейчас здесь, я бы перерезала ему горло…

— Я бы помог. Поверь.

Эзри убрала руки с его шеи. Они сидели в полутьме, глядя друг на друга.

— Я люблю тебя, Жеан, — прошептала она наконец.

— И я люблю тебя, Эзри.

Сказать это — все равно что снять камень с сердца, снопа начать дышать после долгих веков, проведенных под водой.

— Ты единственная, такой больше не может быть.

— Я не дам тебе умереть, — сказала она.

— Не ты… ты не можешь…

— Я могу делать все, что захочу, — ответила она. — Отвезти тебя в Тал-Веррар. Купить тебе время, чтобы ты получил у Страгоса противоядие. Помочь тебе пнуть его в зад.

— Эзри, — сказал Жеан. — Дракаста права. Если я не смогу получить у него то, что нам нужно… смерть Страгоса важней…

— Не говори так.

— Я это сделаю, — сказал он. — Только это и имеет смысл. Боги, я этого совсем не хочу, но если другого выхода не будет, я обменяю свою жизнь на его.

— Будь ты проклят, — прошептала Эзри и, не успел он и глазом моргнуть, вскочила на ноги, схватила его за воротник рубашки и прижала спиной к переборке. — Ты этого не сделаешь! Не сделаешь, если мы побьем его, Жеан Таннен. Если победим.

— Но вдруг у меня не будет выбора…

— Найди его, сукин сын!

Она прижала Жеана к переборке поцелуем, который был чистой алхимией, и его руки скользнули вниз по ее телу к оружейному поясу. Он расстегнул его, добравшись до тех мест, которые этот пояс больше не прикрывал.

Эзри взяла пояс у него из рук и бросила в парусиновую стену; от удара пояс звякнул и скользнул на пол.

— Если способа нет, создай его, Жеан Таннен. Слабаки в этой каюте не трахаются.

Он поднял ее, посадил к себе на скрещенные руки и повернул так, что она спиной уперлась в переборку, свесив ноги. Он поцеловал грудь Эзри сквозь рубашку, улыбаясь ее отклику. Наклонился, прижался головой к ее груди, почувствовал биение ее сердца под своей левой щекой.

— Я сказал бы тебе, — прошептал он. — При случае.

— При случае, вот уж действительно. «Мужчина, — процитировала она, — годится ли его рот для разговоров?..»

— О, разве я мало получил от тебя? Теперь меня высмеивает еще и Лукарно…

— Жеан, — перебила она, прильнув к его груди. — Останься со мной!

— Что?

— Это хорошая жизнь, — шептала она. — Тебе подходит. Нам обоим подходит. Когда мы разделаемся со Страгосом… останься со мной.

— Мне здесь нравится, — ответил Жеан. — Иногда мне кажется, что я могу остаться здесь навсегда. Но есть… есть и другие места, которые я могу показать тебе. Можно заняться другим.

— Я не умерена, что смогу жить на суше…

— На суше, как и на море, есть свои пираты, — говорил он между поцелуями. — Я один из них. Ты можешь…

— Подожди. Сейчас нам ничего не нужно решать. Просто… подумай над тем, что я сказала. Я привела тебя сюда не для переговоров.

— А для чего?

— Пошуметь, — прошептала она, раздеваясь. — Устроить тарарам.

Перед полуночной сменой вахт Гвиллем вышел из своего нового жилища в узкий коридор между четырьмя маленькими каютами. Одетый только в брюки и торопливо наброшенную нижнюю сорочку, он, морщась, подошел к двери в свою прежнюю каюту. В ушах у него торчали кусочки фланели.

Он несколько раз постучал в дверь. Никакого ответа. Он снова постучал и крикнул:

— Треганн, сука, я тебя убью!

— Значит, приготовления почти завершены?

Двое встретились в развалинах каменного дома без крыши южнее собственно города, так близко к краю страшных джунглей, что даже пьяницы и наркоманы не заползали сюда в поисках убежища. Была почти полночь, шел сильный теплый дождь.

— Сегодня днем продал весь хлам. Как угорелый набирал воду и эль. Провизии уже достаточно. Завтра, когда подчистим все, что хочет быть подчищенным, наверняка уйдем.

Джаффрим Роданов кивнул и в сотый раз осмотрел разрушенный дом и его окрестности. Всякому, кто захотел бы услышать их разговор сквозь шум дождя, пришлось бы подойти совсем близко, решил он.

— Дракаста… говорила на совете тревожные вещи. Что она рассказала о своих планах в море?

— Ничего, — ответил его собеседник. — Это странно. Обычно она дает нам неделю на то, чтобы покрасоваться и опустошить кошельки. А тут ей загорелось, и всех это удивляет.

— Конечно, — сказал Роданов. — Она ничего вам не скажет, пока вы не будете в море. Но она ничего не говорила об архонте? О Тал-Верраре?

— Нет. Так вы считаете, она…

— Я точно знаю, что она задумала. Я просто не уверен, что это разумно. — Роданов вздохнул. — Как бы из-за нее всем нам, с Призрачных островов, не утонуть в дерьме…

— И поэтому вы…

— Да. — Роданов протянул кошелек, встряхнув его, чтобы монеты зазвенели. — Как договаривались. Гляди в оба. Запоминай, что видишь. Впоследствии я хочу получить полный отчет.

— А другое?

— Здесь. — Роданов поднял тряпичную сумку с чем-то тяжелым внутри. — Ты уверен, что у тебя есть место, где его не найдут?

— Мой сундук. Привилегии звания, верно? Там двойное дно…

— Хорошо.

Роданов отдал сумку.

— А если мне… придется использовать эту штуку?..

— Опять как договаривались. Заплачу втрое.

— Мне нужно еще кое-что, — сказал человек. — Место на борту «Подарка».

— Конечно. — Роданов протянул руку, и человек схватил ее. Они обменялись традиционным вадранским рукопожатием, хлопнув друг друга по предплечьям. — Ты знаешь, хороший матрос мне всегда пригодится.

— Я ведь уже вам служу. Просто хочу точно знать, что для меня найдется местечко, когда все кончится. Так или иначе.

Улыбка Утгара блеснула при свете луны белым полумесяцем.

«Ядовитая орхидея» под влажным южным ветром неслась по Медному морю на северо-запад, как скаковая лошадь, которой дали свободу. Шел третий день месяца аурим.

После целого дня трудных маневров в извилистом, усеянном скалами проливе под названием Купеческие Ворота они еще два дня уклонялись от рифов и островов, пока последние купола, заросшие джунглями, и дым вулканов не исчезли за горизонтом.

— Вот такая игра, — сказала Дракаста, обращаясь к собравшимся на юте. Здесь были Дельмастро, Треганн, Гвиллем, Утгар, Нарсин, Оскарл и все специалисты — плотники, парусные мастера и прочие. Мамчанс слушал со своего места у руля, а Локки, Жеан и еще с полдюжины свободных от вахты моряков собрались на трапе, ведущем на ют. И хотя их не приглашали на совещание к капитану, никто их не прогонял. Да и зачем: теперь новость распространится по кораблю быстрее огня.

— Мы идем в Тал-Веррар, — объявила Дракаста. — Поможем нашим новым друзьям, Ревеллу и Валоре, провести на берегу деликатную операцию.

— Подарок, — сказал Мамчанс.

— Он прав, — подхватил Гвиллем. — Прошу прощения, капитан, но если мы покажемся в виду Тал-Веррара…

— Если «Ядовитая орхидея» бросит якорь — да, корабль стоит больших денег. Но если мы немного переделаем мой прекрасный корабль тут и там, поменяем паруса и кормовые фонари на что-нибудь попроще и большими буквами напишем на корме другое название…

— Какое, капитан? — спросил плотник.

— Мне нравится «Химера».

— Слишком нагло, — сказала Треганн. — Но что нам всем даст их «деликатная операция», Дракаста?

— Ничего такого, что я стала бы обсуждать, пока операция не закончена, — ответила Дракаста. — Однако выгода для всех нас будет очень велика. Можно сказать, мы действуем с благословения совета капитанов.

— Тогда почему их нет с нами? Почему они нам не помогают? — спросила Нарсин.

— Потому что есть только один капитан, который с этим справится. — Дракаста торжественно поклонилась. — А теперь — за дело или отдыхать. Передайте всем.

Несколько минут спустя Локки решил отдохнуть у правого борта наедине со своими мыслями. Жеан расположился рядом. Небо и море при заходящем солнце были почти одинаково бронзовыми, и даже теплый океан после душной атмосферы Призрачных островов освежал.

— Чувствуешь что-нибудь необычное? — спросил Жеан.

— Что? О чем… а, ты имеешь в виду яд. Нет. Не могу сказать, что чувствую себя лучше или хуже, чем всегда. Но — я сообщу тебе, если меня начнет рвать или еще что-нибудь. Конечно, если ты услышишь стук в дверь, когда…

— О боги! И ты туда же! Эзри едва не выбросила Гвиллема за борт…

— Не будем кривить душой — люди обычно замечают шум, который сопровождает нападение на корабль…

— Ты хочешь, чтобы с тобой произошел несчастный случай?

— …конницы джеремитских Избавителей. И где ты только силы берешь?

— С ней это легко, — сказал Жеан.

— А…

— Она просит меня остаться.

Жеан смотрел на свои руки.

— На борту? Когда все закончится? Если, конечно, от нас что-нибудь останется?

Жеан кивнул.

— И я уверен, она имеет в виду нас обоих…

— Ну конечно, — заметил Локки, не в силах скрыть сарказм. — Что ты ответил?

— Я попросил ее… подумал, вдруг она пойдет с нами.

— Ты любишь ее. — Локки кивнул, не дожидаясь ответа Жеана. — Ты не просто проводишь с ней время. Ты и впрямь ухнул в омут, верно?

— Да, — прошептал Жеан.

— Она хороша, — сказал Локки. — В ней есть ум и огонь. И настоящий вкус к тому, чтобы силой оружия отнимать у людей добро, а в моем учебнике это большое достоинство. И по крайней мере ей можно доверить спину в бою…

— Я всегда доверял тебе…

— Защищать тебе спину? Конечно. Но с ней можно не сомневаться: она ничего не испортит до самого конца. Это вы двое победили на «Зимородке», а не я. И я видел, как ей досталось… большинство после такого несколько дней провалялись бы в гамаке. Но она слишком упряма, чтобы перестать двигаться. Вы двое — прекрасная пара.

— Ты говоришь так, словно ты или она…

— Конечно, так не должно быть. Но положение меняется…

— Да, меняется. Улучшается. Это вовсе не должно означать конец всему.

— Взять ее с собой? Трое против всего света? Начать все заново, воссоздать шайку? Разве мы уже не говорили об этом?

— Да, и…

— И тогда я производил впечатление пьяного осла, знаю. — Локки накрыл левой ладонью правую руку Жеана. — Ты прав. Положение может меняться к лучшему. Мы видели, как это бывает у других; может, такое случится и с нами. Закончим дело с «Солнечным Шпилем», и чертовски разбогатеем, и нас перестанут принимать в приличном обществе Тал-Веррара. Она может пойти с нами… или ты останься с ней…

— Я еще не знаю, — ответил Жеан. — Никто не знает. Мы решили ничего не планировать до окончания плавания.

— Отличная мысль.

— Но я хочу…

— Послушай. Настанет время, и ты сделаешь правильный выбор. Не думай обо мне, ясно? Мы с тобой на равных. Может, тебе повезет больше… — Он улыбнулся, чтобы показать Жеану: не нужно разбивать ему голову, — …но я точно знаю, что ей не повезет. Никогда. — Он сжал руку Жеана. — Я рад за тебя. Эта дикая игра, в которую нас втравил Страгос, хоть что-то тебе дала. Держи это крепко.

Больше сказать было нечего. Они стояли, слушали крики чаек и смотрели, как солнце опускается за далекий горизонт, погружая свой огонь в море. Вскоре позади послышались тяжелые шаги.

— Мальчики, — сказала Дракаста, обнимая их за плечи. — Именно те двое, с кем я хотела поговорить. Я освобождаю вас от полуденной вахты со всеми остальными бывшими моряками «Вестника».

— М-м-м… очень щедро, — сказал Локки.

— Нисколько. Отныне днем вы в распоряжении плотника. Поскольку мы плывем в Тал-Веррар из-за вас, перемены в облике «Орхидеи» на вашей ответственности. Покраска, резьба, оснастка… вы будете очень заняты.

— Ух ты, — сказал Локки, — похоже, мы здорово проведем время.

Но это была шутка.

— Земля! — послышалось однажды вечером с грот-мачты. — Земля и огонь с правого борта.

— Огонь? — Локки оторвался от карт: он играл с моряками под ютом. — Дерьмо! — Он бросил карты, забыв о своей ставке в семь солари за партию. Почти годовой заработок честного веррарского рабочего и обычная ставка в игре после раздела добычи. А поскольку они покинули Порт Расточительности в страшной спешке, на корабле оказалось очень много свободных денег.

Выйдя из-под юта, он едва не столкнулся с Дельмастро.

— Старпом, это Тал-Веррар?

— Должно быть.

— А огонь? Нет, точно?

Огонь в городе может означать катастрофу, гражданскую войну. Хаос. Страгос, возможно, уже мертв, или в осаде, или даже близок к победе — и потому больше не нуждается в Локки и Жеане.

— Сегодня двадцать первое, Ревелл.

— Я знаю, какой сегодня день! Просто… А! О!

Двадцать первое аурима — праздник Ионо, пышное действо в честь Повелителя Жадных Вод. Локки облегченно вздохнул. Отвыкнув от обычных ритмов города, он начисто забыл о празднике. В день Ионо жители Тал-Веррара благодарят бога за благосклонное отношение к благополучию города, сжигая старые корабли, и в это время на пристанях собираются тысячи пьяных горожан. Локки только однажды видел это с балкона Солнечного Шпиля, но зрелище было замечательное. Черт возьми, это облегчит проникновение в город; стража будет слишком занята тысячами других происшествий.

— Все наверх, — послышался крик с кормы. — Всем собраться на палубе! Капитан будет говорить.

Локки улыбнулся. Если команда «все наверх» звучит во время карточной игры, игру прекращают и все получают назад свои ставки. Его семь солари скоро вернутся к хозяину.

Матросы шумно собрались посреди палубы. Через несколько минут Дракаста знаком приказала им замолчать. Капитан поставила рядом с грот-мачтой пустой бочонок, и старпом Дельмастро, одетая в приличный плащ из корабельных запасов, вскочила на него.

— На весь остаток ночи, — крикнула она, — мы «Химера», и вы никогда не слышали о «Ядовитой орхидее». Я капитан. Я буду прохаживаться по юту, если кому-то что-нибудь понадобится, а Дракаста, если только ничего не стрясется, останется в своей каюте.

Если нас окликнет другой корабль, отвечаю только я. Остальные делают вид, что не говорят по-терински. Наша задача — доставить наших новых друзей на берег по делу, важному для всех. Ревелл, Валора, мы отправим вас в той же шлюпке, которую вы даровали нам несколько недель назад. Если к рассвету вы не вернетесь, корабль уйдет — и больше мы никогда не подойдем к этому городу ближе, чем на пятьсот миль.

— Понятно, — сказал Локки.

— Как только мы бросим якорь, — продолжала Дельмастро, — на корабле будут удвоены вахты. Подготовьте сети-лезвия с обоих бортов, чтобы их можно было быстро спустить, но не спускайте. С обоих бортов положить шесты, у мачты — сабли. Если лодка таможенников или любая другая с людьми в мундирах попробует нанести нам визит, мы пригласим их на борт и задержим до утра. Если нас попытается остановить кто-нибудь другой, отобьемся, поднимем паруса и уйдем.

Моряки одобрительно загомонили.

— Это все. Стоянка в Тал-Верраре. Мамчанс, останови нас в миле от Изумрудной галереи. Поднять на гакаборте зеленый ашмирский вымпел.

Хотя в Ашмире нет собственного торгового и военного флота, там выгодно регистрировать подданство контрабандистам и уклоняющимся от уплаты налогов купцам. Благодаря такому флагу никто не посмотрит на них дважды, И что еще важнее, никто не подойдет к кораблю поболтать с земляками. Локки одобрил такой выбор. А якорная стоянка к юго-востоку от города дает удобный подход к Кастеллане, так что они смогут добраться до Страгоса, не приближаясь к многолюдным эспланадам и главной гавани.

— Эй, — сказал Утгар, хлопнув Локки и Жеана по спине, — ребята, во что это вы нас впутываете? Нужен телохранитель?

— Ревелл — единственный телохранитель, который мне нужен, — с усмешкой ответил Жеан.

— Хорошо. Как хотите. Но во что вы суете нос? Что-то опасное?

— Вероятно, нет, — ответил Локки. — Послушай, Дракаста все объяснит, и, вероятно, скорее, чем ты думаешь. А пока скажем так: мы выполняем обычное поручение.

— Хотим поздороваться с бабушкой, — сказал Жеан. — И уплатить игорные долги дядюшки. И еще купим на северном рынке три буханки хлеба и корзину лука.

— Хорошо, хорошо. Держите свои тайны при себе. А мы поскучаем в сторонке, да?

— Вот это вряд ли, — ответил Локки. — Тут, на корабле, на каждом шагу небольшие сюрпризы, верно?

— Верно, — со смехом подтвердил Утгар. — Очень верно. Ну, будьте осторожны. Да присмотрят за вами боги и все такое.

— Спасибо. — Локки почесал бороду и щелкнул пальцами. — Дьявольщина! Чуть не забыл. Джером, Утгар, пока.

Он пошел на корму, мимо работающей синей вахты и скучающей красной: моряки красной вахты помогали доставать оружие из ящиков. В два прыжка одолел ведущий на ют трап, съехал вниз по перилам и громко постучал в каюту Дракасты.

— Открыто, — крикнула она.

— Капитан, — сказал Локки, притворив за собой дверь. — Мне снова нужно взять взаймы деньги, которые были в моем сундуке.

Дракаста лежала в гамаке с Паоло и Козеттой и читала им тяжелую книгу, очень похожую на «Практический лексикон разумного мореплавателя».

— Технически эти деньги поделены на всех, — ответила она, — но я могу дать равную сумму из корабельной казны. Сколько нужно?

— Двухсот пятидесяти солари хватит. Эти деньги… гм… назад не вернутся.

— Очаровательно, — сказала Дракаста. — Такое отличие от «взять взаймы» почему-то мешает мне встать с гамака. Дверь там…

— Капитан, Страгос — лишь половина нашего ночного дела. Мне нужно, чтобы и Реквин был доволен. Иначе он может расстроить наши планы. К тому же, если я его заинтересую, у меня появится возможность кое-что у него вытянуть, я только сейчас сообразил.

— То есть нужны деньги на взятку.

— Между друзьями мы называем это «размышлением». Послушайте, Дракаста. Подумайте, чего мы добьемся в случае удачи.

— Ради моего душевного мира и спокойствия — ладно. Подготовлю деньги к вашему отправлению.

— Вы очень…

— Добра? Нисколько. Убирайтесь.

Их не было семь недель, а казалось — всю жизнь.

Стоя у правого борта и снова глядя на острова и башни Тал-Веррара, Локки чувствовал, как в нем, точно напитки, смешиваются тревога и печаль. Темные тучи низко нависли над городом, отражая оранжевые огни горящих в главной гавани кораблей.

— Ты готов? — спросил Жеан.

— Готов и весь вспотел, — ответил Локки.

Они были в дорогих костюмах из корабельных запасов, в шляпах и плащах, чересчур теплых… но на многих улицах такие плащи не редкость; это означает, что хозяин плаща вооружен и с ним лучше не связываться. Они надеялись, что такая одежда убережет их от случайных взглядов каких-нибудь знакомых.

— Опускай! — приказал Оскарл, старший в команде, готовившей шлюпку к спуску. Под скрип тросов и блоков лодка повисла в воздухе и с плеском села на воду. Утгар спускал абордажную сеть и готовил весла. Когда Локки подошел к борту и собрался вниз, его взяла за руку Дельмастро.

— Что бы ни случилось, — прошептала она, — приведи его назад.

— Я не подведу, — ответил Локки. — И он тоже.

— Замира велела передать вам это.

Дельмастро передала ему тяжелый кожаный кошелек, плотно набитый монетами. Локки благодарно кивнул и сунул кошелек во внутренний карман плаща.

Спускаясь, Локки миновал Утгара, который шутливо его приветствовал. Локки спрыгнул в шлюпку, но не выпускал сеть, чтобы удерживаться на ногах. Посмотрев наверх, он увидел при свете корабельных фонарей прощальный поцелуй Жеана и Эзри. Она что-то шепнула ему, и парочка рассталась.

— Это мне нравится гораздо больше, чем прошлый раз, когда мы оказались в шлюпке вдвоем, — сказал Жеан, когда они усаживались на гребную банку и вставляли весла в уключины.

— Ты назвал ей свое настоящее имя?

— Что? — Жеан широко раскрыл глаза, потом нахмурился. — Сам догадался?

— Я не очень хорошо читаю по губам, но последнее ее слово не походило на «Джером».

— А, — сказал Жеан. — Ишь, умник!

— Да, во всех отношениях.

— Извиняться не буду…

— Боги, я не сержусь, Жеан. Просто рисуюсь.

Они налегли на весла; шлюпка шла по темной неспокойной воде к проливу между районом Галеццо и Изумрудной Галереей.

Минуты текли в молчании; скрипели весла, плескалась вода, «Ядовитая орхидея» уходила назад; ее свернутые белые паруса исчезали в ночи, и скоро корабль превратился в созвездие неярких огней.

— Алхимик, — вдруг сказал Локки.

— Что?

— Алхимик Страгоса. Он ключ ко всей этой заварухе.

— «Ключ»? Ты имеешь в виду «причина»…

— Нет, послушай. Какова вероятность того, что Страгос случайно забудет отобрать у нас стаканы, из которых мы выпьем противоядие? Или что из его кармана выпадет дополнительная доза?

— Легко ответить, — сказал Жеан. — Это совершенно невозможно.

— Верно. Поэтому неразумно ждать, пока он допустит ошибку, — мы должны связаться с этим алхимиком.

— Он состоит в личной свите архонта, — ответил Жеан. — Пожалуй, самая важная особа у него на службе, если у Страгоса привычка часто так поступать. Едва ли у него есть славный загородный домик, куда мы могли бы нанести визит. Он, вероятно, живет в Мон-Магистерии.

— Но можно же что-то сделать, — сказал Локки. — У него должна быть цена. Подумай, что мы можем получить в «Солнечном Шпиле» или с помощью Дракасты.

— Согласен, пока это лучшая мысль, — сказал Жеан. — Но это ни о чем не говорит.

— Смотреть в оба, держать ухо востро и надеяться на Покровителя Воров, — прошептал Локки.

На этом краю города внутренняя гавань Тал-Веррара забита яхтами, баржами и наемными гондолами. Богачи (и люди не слишком богатые, которых, однако, не заботит, что утром они могут проснуться без единой сентиры в кармане) постоянно переплывают от полумесяцев, занятых профессионалами, к барам и кофейням Изумрудной Галереи. Локки и Жеан влились в этот поток и гребли против основной массы, уклоняясь от встречи с большими лодками и обмениваясь грубостями с кричащими, смеющимися и бросающими бутылки пассажирами гребных барж.

Услышав гораздо больше оскорблений, чем заслуживали, они наконец свернули в пролив между полумесяцами Ремесленников и Алхимиков, восхищаясь яркими синими и зелеными огненными шарами, которые алхимики (вероятно, ради праздника, хотя точно сказать невозможно) бросали на сорок-пятьдесят футов в воздух со своих частных причалов. Ветер дул в сторону Локки и Жеана, осыпая их пахнущим серой дождем искр и горящих обрывков бумаги.

Их цель найти легко: в северо-западном конце Кастелланы расположен грот, через который можно попасть в пещеры из Древнего стекла; именно здесь они с Меррейн прошли в первую ночь, когда она похитила их по приказу архонта.

Охрана на причале архонта была усилена. Когда Локки и Жеан, обогнув последний поворот, начали входить в призматическое углубление в Древнем стекле, дюжина «глаз» нацелила в них самострелы, укрываясь за стоящими на земле щитами высотой пять футов. Позади «глаз» взвод солдат регулярной веррарской армии возился с баллистой — небольшой осадной машиной, способной своими десятифунтовыми снарядами разнести их шлюпку в щепы. Офицер-«глаз» потянул за цепочку, уходящую в отверстие в стене, — вероятно, поднял тревогу, — и крикнул:

— Здесь причаливать запрещено!

— Слушайте меня внимательно! — крикнул в ответ Локки. Глухой гул водопада заполнял все пространство, но слова можно было вполне четко расслышать. — У нас известия для первой дамы двора.

Их шлюпка уперлась в край причала. Неприятно, подумал Локки, когда на тебя для устрашения нацелено столько самострелов. Однако офицер прошел вперед и наклонился к ним. Голос его сквозь отверстия в маске звучал металлически.

— Кто здесь по делу первой леди?

— Мы, — сказал Локки. — Передайте ей слово в слово: «Были зажжены две искры, вернулись два ярких огня».

— Хорошо, — сказал офицер. — А пока…

Осторожно опустив самострелы, с полдюжины «глаз» вышли из-за щитов и помогли Локки и Жеану подняться из шлюпки. Их обыскали, держа за руки; кинжалы, спрятанные за голенищами сапог, конфисковали вместе с кошельком Локки. «Глаз» осмотрел содержимое кошелька и протянул его офицеру.

— Солари, сэр. Конфисковать?

— Нет, — сказал офицер. — Верните. Отведите их в комнату ожидания к даме. Если бы деньги могли убить протектора, приоры давно бы это сделали.

— Что вы сделали с «Красным вестником»?

Лицо Максилана Страгоса покраснело от вина, злости и удивления. В таком богатом наряде Локки его еще не видел; куртка и брюки архонта сияли золотом, а голову украшала конусообразная шапка из шелка цвета морской волны с золотыми полосками. На всех десяти его пальцах блестели кольца — сапфиры чередовались с рубинами, очень близко напоминая цвета Тал-Веррара. В сопровождении двух «глаз» он стоял в увешанной гобеленами комнате на первом этаже Мон-Магистерии. И хотя Локки и Жеану не предложили сесть, бить их не стали. И не сунули в «парилку».

— Мы… гм… использовали его для установления успешного контакта с пиратами.

— Отдав им.

— Некоторым образом.

— А Калдрис мертв?

— Уже какое-то время.

— А теперь скажите мне, Ламора, чего именно вы ожидаете от меня в ответ на эти новости?

— М-м… не помешал бы сердечный приступ, но сойдет и немного терпения, пока я расскажу о дальнейшем.

— Что ж, — сказал архонт. — Рассказывайте.

— Когда пираты захватили «Вестник», все, кто был на его борту, стали пленниками.

Локки решил, что не стоит распространяться о ранах и вахте поденщиков.

— Чьими пленниками?

— Дракасты.

— Значит, Замира жива? И по-прежнему на своей старой «Ядовитой орхидее»?

— Да, — ответил Локки. — Корабль в отличном состоянии и, по правде сказать, стоит сейчас в двух милях отсюда… — он ткнул пальцем туда, где, по его мнению, находился юг, — …в той стороне.

— Значит, теперь вы часть ее экипажа?

— Да. Морякам с «Вестника» дали возможность проявить себя при захвате следующего приза. Вы больше не увидите «Вестник», его продали… кому-то вроде барона крушений. Но у нас появилась возможность дать вам то, что вы хотите.

— Правда? — Выражение лица Страгоса в мгновение ока изменилось — от досады к алчности. — Как… бодрит такой отчет вместо обычных грубостей, пошлостей и жалоб.

— Пошлость и жалобы мне особенно удаются. Но послушайте: Дракаста согласилась нагнать страху, как вам нужно. Если мы сегодня получим противоядие, к концу недели к вам начнут поступать доклады о нападениях со всех сторон света. Все равно что пустить акулу в общественный бассейн.

— Что значит «Дракаста согласилась»?

Создать для Замиры вымышленный мотив — проще простого; Локки справился бы с этим даже во сне.

— Я рассказал ей правду, — ответил он. — Остальное было легко. Очевидно, когда наша работа будет сделана, вы пошлете свой флот на юг выбивать дерьмо из встречных пиратов с Призрачных островов. Не трогая того, кто все это начал и кто несколько месяцев будет охотиться в другом месте. А когда ваша великая маленькая война окончится, Дракаста вернется домой и обнаружит, что ее прежние конкуренты на дне океана. Увы.

— Понятно, — сказал Страгос. — Я предпочел бы, чтобы она не знала о моих истинных намерениях…

— Если на Призрачных островах кто-нибудь уцелеет, — сказал Локки, — она вряд ли станет распространяться о своей роли. А если не уцелеет никто… с кем ей тогда говорить?

— Действительно, — задумчиво произнес Страгос.

— Однако, — сказал Жеан, — если мы оба не вернемся — достаточно скоро и благополучно, — «Орхидея» уйдет в море и вы потеряете возможность ее использовать.

— А также потеряю «Вестник», погублю свою репутацию и должен буду терпеть ваше общество — и все зря? Да, Таннен, я прекрасно понимаю все нюансы этого, по-вашему, очень убедительного довода.

— В таком случае — наше противоядие.

— Окончательное излечение вы еще не заслужили. Но последствия отравления мы отодвинем.

Страгос ткнул пальцем в сторону одного из «глаз». Тот поклонился и вышел. Вернулся он несколько минут спустя и придержал дверь, пропуская двух человек.

Первым шел личный алхимик Страгоса, он нес в руках накрытый серебряный поднос. За ним шла Меррейн.

— Наши яркие огни вернулись, — сказала она. Меррейн была в платье с длинными рукавами того же цвета морской волны, что и части головного убора Страгоса, а ее стройный стан был плотно стянут золотым поясом. На голове красовался венок из красных и синих роз.

— Коста и де Ферра заслужили еще один небольшой отрезок жизни, моя дорогая.

Страгос протянул руку, и Меррейн подошла к нему и взяла за локоть — скорее как компаньонка, чем как любовница.

— Правда?

— Расскажу, когда мы вернемся в сады.

— Что-то снизанное с днем Ионо, Страгос? — спросил Локки. — Вы не казались мне человеком, способным отмечать праздники.

— Ради моих офицеров, — ответил Страгос. — Если я устраиваю для них праздники, приоры начинают упрекать меня в расточительности. Если нет, они шепчутся, что я скуп и бессердечен. Но лишенные таких возможностей, к которым не было бы доступа у их ревнивых соперников, мои офицеры в обществе страдают. Поэтому я стараюсь использовать свои сады.

— Слезы подступают при мысли о ваших трудностях, — сказал Локки. — Жестокие обстоятельства вынуждают вас устраивать приемы в саду.

Страгос бледно улыбнулся и сделал знак алхимику. Тот снял крышку с серебряного подноса, явив два белых хрустальных кубка, полных знакомой оранжевой жидкости.

— Сегодня противоядие в добром сидре, — сказал Страгос. — В память прежних времен.

— Ах вы старый забавник, чтоб вас!

Локки передал кубок Жеану, одним глотком осушил свой и подбросил его.

— Боже! Я споткнулся.

Кубок со звоном ударился о каменный пол, но не разбился, а подскочил и невредимый откатился в угол.

— Небольшой подарок мастера алхимика. — Страгос выглядел чрезвычайно довольным. — Конечно, не Древнее стекло, но годится, чтобы не доставить удовольствия невоспитанным гостям.

Жеан допил свою порцию и поставил кубок лысому на поднос. Один из «глаз» подобрал второй кубок, и когда оба кубка снова исчезли под крышкой, Страгос жестом отпустил алхимика.

— Я… м-м-м… — начал было Локки, но тот уже исчез за дверью.

— Дела на сегодняшний вечер закончены, — сказал Страгос. — Нам с Меррейн нужно вернуться на праздник. Коста и де Ферра, вам предстоит самая важная часть вашего задания. Если вы справитесь… я, пожалуй, еще немного продлю вам жизнь.

Страгос повел Меррейн к одной из дверей, но у порога обернулся и обратился к «глазу»:

— Заприте их здесь на десять минут. Потом отведите к шлюпке. Верните им вещи и убедитесь, что они отбыли. Быстро отбыли.

— Я… но… черт побери, — промямлил Локки, когда дверь за солдатами закрылась.

— Противоядие, — сказал Жеан. — Вот что сейчас важно. Противоядие.

— Наверно. — Локки приложил руку к каменной стене. — Боги! Надеюсь, визит к Реквину пройдет удачней.

— Служебный вход, обалдуй!

Вышибала Солнечного Шпиля возник ниоткуда. От удара коленом у Локки из легких вырвался весь воздух. Его отбросило за булыжник освещенного фонарями заднего двора башни. Локки даже не входил внутрь, просто подошел к двери, не найдя, кого бы подкупить, чтобы получить доступ к Селендри.

— Уф, — сказал он, знакомясь с поверхностью двора.

Когда вышибала собрался еще раз ударить Локки, Жеан, руководствуясь инстинктами, а не логическим мышлением, вмешался. Вышибала хмыкнул и небрежно замахнулся кулаком на Жеана, и тот перехватил его правую руку, а потом ребром левой сломал несколько ребер. Прежде чем Локки успел что-нибудь сказать, Жеан двинул вышибалу в пах и сбил его с ног.

— Угггр-ах! — сказал вышибала, знакомясь с поверхностью.

У следующего служителя в руке был нож; Жеан сломал державшую нож руку и отправил служителя к стене Шпиля, как игрок посылает мяч в цель. Но еще шесть или семь служителей, окружившие их, к несчастью, были вооружены короткими саблями и самострелами.

— Вы не знаете, с кем связались, — сказал один из них.

— Честно говоря, — послышался от служебного входа женский голос, — думаю, знают.

На Селендри было сине-красное шелковое вечернее платье, которое, должно быть, стоило не меньше, чем позолоченная карета. Искусственную руку прикрывал длинный рукав, а открытую гладкую и мускулистую здоровую руку украшали браслеты из золота и Древнего стекла.

— Мы поймали их, когда они пытались проникнуть через служебный вход, госпожа, — сказал один из служителей.

— Вы поймали нас возле служебного входа, бестолочь, — сказал Локки, поднимаясь на колени. — Селендри, нам нужно…

— Я уверена, что нужно, — ответила та. — Пропустите их. Я займусь ими сама. Ведите себя так, словно ничего не произошло.

— Но он… боги, кажется, он сломал мне ребра, — завопил первый вышибала, с которым имел дело Жеан. Второй лежал без сознания.

— Если вы сделаете вид, что ничего не случилось, я отправлю вас к врачу. Что-нибудь случилось?

— М-м-м… нет. Нет, госпожа, ничего не случилось.

— Хорошо.

Когда она повернулась, собираясь войти в башню, Локки с трудом поднялся, держась за живот, протянул руку и осторожно прикоснулся к плечу женщины. Она обернулась.

— Селендри, — прошептал он. — Нас не должны видеть на игровых этажах. Мы…

— Вы расстроили важных нанимателей, не удовлетворив их запросы?

Она отвела его руку.

— Простите. Да, именно так.

— Дюренна и Корвалье на пятом этаже. Мы можем подняться в шкафу с третьего.

— А Джером?

— Оставайтесь здесь, в служебном помещении, Валора.

Она втащила их в служебное помещение, чтобы официанты с подносами, не обращая внимания на лежавшего на земле раненого, могли и дальше получать чаевые от празднично настроенных гостей.

— Спасибо, — сказал Жеан, вставая за высокие стойки с немытой посудой; здесь он был почти незаметен.

— Я прикажу не обращать на вас внимания, — пообещала Селендри, — если вы не тронете наших людей.

— Я буду паинькой, — заверил Жеан.

Селендри схватила за руку одного из проходящих официантов и прошептала ему на ухо короткие указания. Локки расслышал слова «врач» и «вычесть из жалованья». И пошел вслед за Селендри через толпу на первом этаже, пригнувшись, словно пытаясь скрыться под своим плащом и шляпой, и молясь, чтобы следующим, кто его узнает, был только Реквин.

— Семь недель, — сказал хозяин Солнечного Шпиля. — Селендри была уверена, что мы больше никогда вас не увидим.

— Примерно три недели туда и три назад, — ответил Локки. — И меньше недели в самом Порту Расточительности.

— Вы определенно выглядите так, словно какое-то время провели на палубе. Отрабатывали проезд?

— Рядовые матросы привлекаю

Date: 2015-11-13; view: 451; Нарушение авторских прав