Уильям Дарлинг в поисках смысла бытия

Уильям Сомерсет Дарлинг проснулся этим утром в ещё более тяжёлом состоянии, чем обычно. Сбылось, сбылось вчерашнее пророчество Джун о том, что, «если он опять попрётся в свой вонючий, похабный, омерзительный паб с этим подлым, гнусным, отвратительным замудонцем Бадди, то снова нажрётся там как свинья, а то и похуже». Вчера Уилли с Бадди осуществили последний вариант. То есть – похуже. Причём сильно похуже. Поэтому сейчас Дарлинг отнюдь не спешил изображать из себя проснувшегося Уильма С. Дарлинга, а выбрал тактику выжидания. Она была проста и заключалась в неспешном осмотре места пробуждения полуоткрытым, но зорким, как у ночной совы, глазом.

Сначала Дарлингу показалось, что вчерашнее их с Бадди намерение «махнуть отсюда куда глаза глядят, хоть в Африку», осуществилось на все сто процентов. Ведь в это утро он обнаружил себя на куче вонючего, грязного тряпья в окружении пустых коробок из‑под какой‑то гадости. «Кстати, кто такой Бадди?» – задал себе Дарлинг вертевшийся на языке вопрос. «Бадди мой старый и верный друг», – неожиданно вспомнил Дарлинг после довольно продолжительного размышления. Тогда он принял решение и пополз на поиски старого и верного друга. Но, треснувшись лбом о какую‑то железяку в пути, выкинул Бадди, свою единственную надежду, из головы. Кстати, голова в это утро у Дарлинга была скорее чугунная, чем дубовая. И всё‑таки он заставил её думать! Так что вскоре у него появилась другая и, может быть, ещё более привлекательная цель. Надо было немедленно найти женщину по имени Д…Джун! Что‑то подсказывало Дарлингу, что это его жена. А значит, она ждёт его не дождётся дома. Где‑то в Англии… Дарлинг заплакал. Он никогда не учил географию, возможно, даже не подозревал о существовании этой науки, поэтому сейчас не имел ни малейшего представления о том, сколько ему придётся ползти из проклятой Африки в ненаглядную Англию. Но уж точно не один день. Может быть, даже не одну неделю. Хотя, что такое неделя, Дарлинг сейчас тоже не знал.

Рыдая, он покинул душный африканский сарай, давший ему приют в эту тревожную ночь, и под палящими лучами туземного солнца пополз домой в родимую Англию. В пути отважный Дарлинг больше всего опасался встречи с дикими носорогами из‑за их, как он слышал, неуравновешенного характера. То и дело ему приходилось обозревать окрестности – не появится ли на горизонте одна из этих сволочей? Но всё обошлось, и никто не тронул Дарлинга до самой Англии. Он уже почти добрался до дверей своего дома в Кенсингтоне, когда, будто гром среди ясного неба, услышал:

– Дарлинг, скотина![6]

Первые несколько лет это словосочетание, которое соседи ежедневно слышали из уст миссис Дарлинг, казалось им немного надуманным. Но со временем и они пришли к пониманию простой истины – лучших слов, чтобы начать разговор с Уильямом Дарлингом, просто не придумаешь.

Итак:

– Дарлинг, скотина! – Это была, разумеется, миссис Дарлинг. – Почему тебе надо ползти именно сюда? Почему? Скажи мне, чудовище, и я всё прощу. Чем тебе плохо было в соседском гараже?

Уильям Сомерсет Дарлинг понял, что пора принимать душ и отправляться на работу.