Римское право: понятия и авторитеты

Если высокопоставленный государственный чиновник[54]занят делами, то простым гражданам, тем более – рассчитывающим на содействие этого самого чиновника, следует вести себя скромно и подобострастно. Поэтому когда снаружи, у входа в курию, раздался шум и кто‑то даже закричал, эдил покосился на дверь, нахмурился и уже открыл рот, чтобы дать указание вегилам выкинуть нарушителей спокойствия из здания…

Но тут дверь с треском распахнулась – и пухлая физиономия эдила сморщилась в болезненной гримасе. На пороге, во всей своей красе, в жезлом в руках, в золоченых доспехах, увенчанных роскошным алым гребнем, стоял принцепс одиннадцатого легиона Геннадий Павел по прозвищу Череп. Эдил видел его только однажды на приеме в Маркионополе, но сразу узнал. Этот принцепс в Мезии был известен поболее иного легата. Особенно после весенних событий. За спиной принцепса теснились легионеры в по‑боевому надвинутых шлемах и с обнаженными гладиями, которыми (работая, впрочем, исключительно плашмя) легионеры только что расчищали дорогу своему командиру. Принцепс окинул грозным взглядом просторное помещение, ликторов, самого эдила, двух чиновников рангом помельче, шестерых вегилов… Принцепс поднял руку с зажатым в ней витисом, направил его на эдила и рявкнул:

– Ты! Останься! Остальные – вон!

Легионеры потеснились, пропуская перепуганных чиновников, «полицейских»‑вегилов, ликторов с фашинами и топориками…

Выражение лица принцепса было таково, что никто, включая ошарашенного эдила, даже рта открыть не посмел.

– Двери закрыть! Никого не пускать! – рыкнул принцепс.

Створки с грохотом затворились, принцепс десятью стремительными шагами покрыл расстояние между дверью и широченным столом, за которым восседал эдил, смахнул виноградной тростью «мусор» со стола, затем упер ее конец в грудь эдила.

– Ты! – рявкнул принцепс так, что эхо прокатилось по углам. – Ты! Козье вымя! Что ты сделал?!

– А что я сделал? – пискнул важный чиновник, в этот момент забывший о том, что он – важный чиновник, римский всадник и так далее, а помнивший только то, что принцепс, стоящий перед ним, не просто принцепс, а сам свирепый Череп, гроза варваров, «спаситель провинции», любимчик еще более свирепого Максимина…

– Что я сделал? – Чиновник скорчился в кресле, вдруг ставшем невероятно просторным, вжался в спинку…

– Ты уничтожил свой город, идиот! – прорычал первый кентурион. – Тебя распять мало! Завтра здесь будет пять тысяч варваров, ты, ослиное дерьмо! Они придут за тобой, мерзавец! И поделом тебе! Но знаешь ли ты, что такое пять тысяч варваров – в городе? Ты знаешь?!.

– Я? Нет… – промямлил в полном замешательстве эдил. – Я ничего такого не сделал!

– Ты сделал! – Рык принцепса вновь сотряс стены и потолок. – Ты! Оскорбил их рикса!

– Но я… ничего такого… я, Юпитером клянусь, матерью Юноной, никогда… никогда даже не видел… в глаза не видел никакого рикса варваров… ты ошибся, достойный принцепс!

– Я никогда не ошибаюсь! – Виноградная трость уткнулась в подбородок эдила, отбросив его голову к спинке кресла. Затылок эдила с глухим стуком ударился о дерево.

– Ты – ничтожество! Позор своей семьи!..

Перед глазами эдила плыло и двоилось. Страшное оскалившееся лицо кентуриона нависало над ним, словно разгневанный лик самого Марса.

Измученный анус эдила ослабел, и по комнате поплыл нехороший запах.

– Ты виноват! – прорычал принцепс. – Ты! Вчера! Арестовал! Жену! Самого рикса Аласейи!

– Я‑а‑а… не‑ет… – заблеял эдил. – Ка‑акую жену…

– Анастасия Фока! – рявкнул страшный принцепс. – Ты арестовал ее!

– Эта?! – воскликнул эдил. От удивления он даже бояться почти перестал. – Я тут ни при чем! Указ наместника Туллия!

– Покажи! – потребовал принцепс.

– Сейчас, сейчас… – Эдил закопошился в ящике, вытянул нужный документ: – Вот!

Принцепс выхватил папирус с красным оттиском, прочитал…

– Да, – произнес он, несколько смягчившись. – Но тебя это не спасет.

– Почему? – воскликнул эдил.

– Посмотри на дату: пятое мая. Пятого мая муж Анастасии Фока, рикс варваров Аласейа, грабил твою провинцию. Я разбил его… Ты, верно, слыхал об этом? (Эдил быстро‑быстро закивал.) Разбил и, согласно воле нашего августа, принял на имперскую службу. И теперь рикс Аласейа – кентурион римской армии. И он пожелал, чтобы его жена была с ним. А ты ее арестовал!

– Но приказ наместника… – попытался возразить эдил.

– Рикс Аласейа узнал об этом, – проигнорировал жалкую попытку Геннадий Павел. – И очень разгневался. Он заявил, что не желает служить императору, который пытается отнять у него жену. Поэтому он более не кентурион, а его воины – не солдаты Рима. Аласейа уже послал гонца за своими людьми. Завтра они будут здесь: тысячи разгневанных варваров! Они уничтожат Томы и снова начнут грабить провинцию. Ты понимаешь, что ты наделал?

– Я действовал по распоряжению наместника, – сказал эдил несколько более уверенно. – Да, оно устарело, но ведь его никто не отменял.

«Варвары будут здесь только завтра, – подумал он. – значит, если я потороплюсь, то успею уехать…»

– Надеешься удрать? – угадал его мысли принцепс. – Зря. Из‑за тебя варвары, которые должны служить Риму, будут снова жечь римские города. Думаешь, наш добрый император божественный Александр Север простит тебе такое? – последние слова принцепса прозвучали совсем мягко, даже сочувственно.

– А что мне делать? – жалобно спросил эдил.

– Я бы на твоем месте отдался риксу Аласейе, – строго проговорил принцепс. – Ты сам передашь риксу Аласейе жену и скажешь, что ее арест – твоих рук дело. Ни Рим, ни император, ни наместник провинции тут ни при чем. Тогда Аласейа, может быть, не тронет твой город и согласится вернуться на службу. Варвары отходчивы. Хотя, скорее всего, тебя он убьет, – задумчиво добавил принцепс.

Эдил, и без того бледный, просто позеленел:

– Я‑а‑а не могу… Я бо‑о‑лен…

– Надо! – строго произнес принцепс. – Город погибнет!

– А может, не обязательно я? – пришла в голову эдила спасительная мысль. – Может быть, ты это сделаешь, храбрый Геннадий? Тебя‑то он наверняка пощадит…

Принцепс подумал немного… Эдил взирал на него с отчаянной надеждой…

– Хорошо! Где она?

– В тюрьме, конечно! – воскликнул обрадованный чиновник. – Я тебе сейчас напишу… – Он потянулся к стилу, но тут бюрократическая закваска взяла свое. – Э‑э‑э… Я не могу ее просто так отпустить! – жалобно проговорил эдил. – У меня же приказ наместника!

– Ладно, – смилостивился принцепс. – Ты не отпускаешь ее, а передаешь мне, представителю армии, для дальнейшего сопровождения. Для того, чтобы…

– …В связи с возникшими трудностями содержания под стражей! – мгновенно выдал формулировку счастливый чиновник.

– Годится. Пиши.

Эдил в считанные мгновения нацарапал текст, оттиснул на воске свою печать. Принцепс принял табличку, кивнул безмолвным легионерам: пошли. Но в последний момент повернулся, упер свой кентурионов жезл в грудь эдила, процедил грозно:

– Запомни! Ты мне должен!

И вышел, оставив обессиленного чиновника в полном расстройстве чувств и кишечника.

Коршунов и Луций ждали на форуме, прячась от солнца в тени портика. На них поглядывали с интересом. Еще бы: аж два кентуриона в полном боевом!

Черепанов выбежал из курии, перепрыгивая через две ступеньки. Легионеры не отставали.

– Ты и ты! – ткнул пальцем принцепс. – В гостиницу. Забрать вещи и запасных лошадей. Ждать у восточных ворот! Марш, марш! – и с места взлетел в седло.

Форумные лоточники приветствовали прыжок одобрительными возгласами… которые через полминуты сменились воплями негодования, когда торговцы бросились собирать рассыпавшиеся товары. Небольшой отряд вылетел из форума, не разбирая дороги, сшибая все, что попадалось на пути.

– Ну?! – воскликнул Коршунов, бросая коня в карьер и догнав Геннадия. – Что?!

– Есть! – подполковник махнул зажатой в левой руке табличкой. – Поспешим, пока эта трусливая жаба не передумала!

Черепанов хлестнул коня, снова вырвался вперед, но у выезда с площади придержал, пропуская вперед декуриона, лучше знавшего город.

– Жаба не передумает! – бросил Алексею поравнявшийся с ним легионер. – Это же наш Череп! Чинуша полные штаны наложил, ха‑ха! Вонища на всю курию! – И, обойдя Коршунова, третьим влетел в узкий проем улочки.

Через десять минут они были у ворот тюрьмы.

Снаружи их уже ждали: стражник Хрис и легионер, которому Черепанов поручил найти пославшего письмо.

– Сальве! – крикнул Хрису Черепанов. – Ут валес?

– Сальве, принцепс! Нон ита бене…[55]

– В чем дело? – быстро спросил Коршунов.

– Ты ее муж? – угадал бывший легионер.

Угадать, впрочем, было нетрудно. Выбор был невелик, а у Луция Ингенса была физиономия типичного римского крестьянина, ну, может, самую малость «подправленная» ареной.

– Наш толстяк начесал приап на твою жену, – сказал Хрис. – Я не мог его придержать. Меня вообще отстранили за то, что…

– Потом! – перебил его Черепанов. – Луций! Чего ждешь?

– Открывай! – заревел Ингенс‑младший и заколотил витисом в запертые ворота.

– Ну кого там Орк принес? – раздался голос по ту сторону.

– Шевелись, собачий сын! – заорал Луций поставленным голосом полевого командира. – Палок захотел?

Лязгнул замок, скрипнул засов…

Не дожидаясь, пока стражник отопрет ворота, Черепанов послал коня вперед. Коршунов – тоже. Стражник еле успел отскочить.

– Ты! – Черепанов ухватил его за вихор (бездельник даже шлема не надел). – Читать умеешь? – и сунул ему под нос табличку.

Стражник захлопал глазами. Читать он не умел, но печать эдила, конечно узнал.

– Анастасия Фока! – гаркнул Черепанов. – Сюда ее!

– Я… это…

Из караулки вылез еще один стражник, такой же сонный.

– Ключи давай! – вмешался Хрис. – Я сам ее приведу!

Раньше чем тюремщик успел что‑то сообразить, спешившийся Луций уже отобрал у него связку.

– Пошли!

Вдвоем они устремились внутрь.

Из караульного помещения внутри здания выбрались несколько стражников: поглазеть. Еще один, порасторопнее, побежал за начальством.

Прошла пара минут…

Коршунов, не выдержав, спрыгнул с лошади, намереваясь последовать за Луцием и Хрисом.

– Подожди, – бросил ему Черепанов по‑русски. – Пацаны сами справятся.

И точно: на пороге, щурясь от яркого солнца, появилась Анастасия. Увидела Коршунова, просияла…

Алексей тоже расцвел улыбкой…

– Это что такое?! Куда?! Кто разрешил?!

Старший тюремщик, в одной тунике и наспех завязанных сандалиях, бежал через двор.

– Куда? Не пускать!

Толстяк бросился к Анастасии, Коршунов – наперерез, но Луций успел раньше и встал между женщиной и тюремщиком.

– Ты! – начальственно бросил Черепанов. – Подойди сюда!

Старший тюремщик при виде принцепса несколько поостыл.

– Читай! – велел Черепанов, поднеся табличку к заплывшим жиром глазкам.

Старший тюремщик читать умел. Но содержание таблички ему не понравилось. И легионеров он не испугался. Это его тюрьма! Он здесь хозяин!

Толстяк бросил алчный взгляд на Анастасию. Он не любил, когда его желания не удовлетворяются. С другой стороны, печать эдила – настоящая и приказ недвусмысленный. Но эдил еще не видел ее признания.

– Приходите завтра, – сказал тюремщик. – С утра. Я оформлю все документы…

– Какие еще документы? – процедил Черепанов.

– Признание преступницы! – старший тюремщик самодовольно усмехнулся. – Мы тут тоже, принцепс, не зря жалованье получаем…

– Признание? Хм‑м‑м… не верю! Покажи!

Через несколько минут ему были вручены исписанные каллиграфическим почерком Анастасии восковые таблички.

За это время в тюремном дворе собралось уже дюжины полторы стражников: поглазеть на скандал.

Черепанов прочитал первую табличку…

– Я это забираю, – сказал он, пряча таблички в седельную сумку. – И заключенную – тоже.

– Нет!

Тюремщик покраснел от возмущения. Что он себе позволяет, этот вояка?

– Вернуть преступницу в камеру! – скомандовал он своим.

Анастасия спряталась за спиной Коршунова. Алексей выхватил меч.

– Ты что же, кентурион, биться с нами будешь? – искренне изумился старший тюремщик.

В следующее мгновение глаза тюремщика вылезли из орбит, а из его спины выглянула заостренная стальная полоска сантимеров пять длиной.

– Никто не смеет протянуть лапы к моей жене – и остаться в живых! – процедил Коршунов.

Привычным движением он провернул меч и выдернул клинок наружу.

Стражники оцепенели. Наступила тишина, которую нарушил лишь звук падения грузного тела, а затем спокойная реплика Луция.

– И впрямь у вас в Готии куют отличную сталь, – заметил Ингенс‑младший.

– Это не готская работа, – сказал Коршунов, вытирая клинок и возвращая его в ножны. – Боспорская. Хочешь такой же?

– Лучше – покороче.

– Будет. Весной привезу.

– Заранее благодарен.

– Доложите эдилу, – сказал Черепанов ошеломленным стражникам. – Аласейа, великий германский рикс на службе Рима, убил вашего старшего за то, что тот покушался на его жену. О сумме выкупа, которую рикс потребует с курии города за покушение на свою честь, будет сообщено позже. Так, рикс?

Коршунов величественно кивнул, подхватил Анастасию, усадил на коня, оттолкнулся от земли и, мягко спружинив, опустился в седло.

– Хрис, – сказал Черепанов бывшему легионеру. – Не хочешь вернуться в легион? У меня есть право вербовать пополнение…

– Прямо сейчас?

– Не обязательно. Собирай вещи и приезжай в лагерь, скажем, недели через две. К этому времени я все оформлю. Не возражаешь?

– Еще бы! Служить у тебя, принцепс, – это честь!

– У него. – Геннадий кивнул на Коршунова, выезжающего из ворот.

– Годится!

– Вале,[56]легионер!

– Вале, принцепс!

– Марш!

Посланные в гостиницу легионеры встретили их за воротами: с запасными лошадьми и вещами.

– Слушай, Генка, мне что, и впрямь потребовать у них выкуп? – спросил Коршунов по‑русски.

– С ума сошел! Какой еще выкуп?

– Ну ты же сам сказал…

– Надо же мне было чем‑то загрузить стражников! Еще чуть‑чуть – и они полезли бы в драку. Не хотелось устраивать мясорубку.

– Понял. И куда мы теперь, в лагерь?

– Нет. В Маркионополь.

– Это еще зачем?

– Разве ты забыл? – Черепанов усмехнулся. – У меня же поручение эдила Том: доставить Анастасию Фока в столицу. Наместнику Мезии…

Date: 2015-11-13; view: 315; Нарушение авторских прав