Алексей Коршунов, кентурион‑гастат XI легиона

Двадцать седьмое июля (восемью днями ранее) девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Летний лагерь XI легиона

Месяц с хвостиком армейской муштры не доставили большого удовольствия бойцам коршуновской кентурии. При том что Гай Ингенс, который лично занимался подготовкой обоих кентурий, не особо и гонял новобранцев: делал скидку на то, что половина германцев еще не восстановились от ранений, а десятка полтора только‑только покинули лазарет. В числе последних был и Ахвизра, который пока не мог занять место в строю, но едва силы позволили, непременно присутствовал на всех занятиях и смотрел очень внимательно. Вообще после ранения лучший друг Агилмунда здорово изменился. Все они, недавние пленники римлян, побывали между жизнью и смертью, но Ахвизра задержался в «промежутке» несколько дольше остальных. Наверное, поэтому он стал смотреть на жизнь значительно серьезнее. А может, время пришло – сменить молодую бесшабашность на традиционную готскую рассудительность.

– Теперь я понимаю, почему ромляне нас бьют, – сказал он как‑то Коршунову, когда они вчетвером: сам Коршунов, Ахвизра, Агилмунд и Сигисбарн – сидели у Коршуновской кентурионовской палатки. – Они – как муравьи. Каждый занимается своим делом: кто‑то строит, кто‑то охотится, кто‑то дом защищает. А понадобится – охотник превратится в солдата, а солдат – в строителя.

– А разве у вас – не так? – Алексей был уверен, что именно у варваров каждый человек одновременно и воин, и землепашец, а в империи как раз наоборот.

Ахвизра покачал головой:

– У них нет разницы между войной и строительством. Они и воюют, как свои дороги строят. Кто камни тащит, кто землю копает, кто плитки подгоняет. И только главный знает, как все вместе делать надо. Их главный большую мудрость накопить должен. Зато таких главных немного надо, а землю копать научиться просто. У нас же каждый может сам дорогу проложить, да что толку. Все равно римская дорога намного лучше получается. Потому римский порядок сильнее нашего, и бьют они нас.

– Мы их тоже били, – заметил Коршунов.

– Это потому, что ты, Аласейа, нас на римский лад перестроить пытался, – сказал Ахвизра. – Я это теперь понимаю, а раньше не понимал. Первый раз задумался, когда по твоему слову Диникея убил, а сейчас понял.

– Прав Ахвизра, – поддержал друга Агилмунд. – Римский закон сильнее нашего. Одно плохо: от вождя слишком много зависит. Хороший вождь – хорошая дорога будет. Плохой – плохая. А сами они вождя выбрать не могут, потому что не знают, каким должен быть вождь. А у нас любой знает.

– А Гай Ингенс – хороший вождь? – спросил Сигисбарн. – Он меня два раза палкой ударил. Хорошо ли – когда воина палкой бьют? Многим нашим это не нравится.

– Агилмунд, когда тебя учил, тоже палкой охаживал, – напомнил Коршунов. – Или у Агилмунда рука легче?

– Потяжелее, конечно (Ахвизра засмеялся), да Агилмунд – брат мне старший. Ему можно.

– А мне? – осведомился Коршунов.

– И тебе можно, – разрешил Сигисбарн, но при этом опасливо покосился на коршуновский витис, словно опасался, что Алексей тут же опробует на нем свой «кентурионов жезл».

– Старший кентурион – хороший солдат, – сказал Агилмунд. – Зря бить не станет, так что ты, Сигисбарн, терпи. Это я тебе как старший брат велю. А что мне не нравится у ромлян, так это оружие ихнее. Щиты – еще ничего, а мечи и копья никуда не годятся. Железо совсем плохое.

– И обувка у них никудышная, – сказал Агилмунд. – В такой по дорогам ровным ходить можно, а все остальное – еще хуже. И Скулди то же говорит. Еще он говорит: надо к Гееннаху, то есть к принцепсу, – поправился он, – пойти: просить, чтобы наше оружие нам вернули. Что скажешь, Аласейа?

– Попросить можно, – ответил Коршунов. – А вот вернет ли – не знаю.

– Принцепс Гееннах, он всегда знает, чего хочет, – сказал Агилмунд. – Но мало кто знает, чего хочет принцепс Гееннах. Вы с ним, Аласейа, – одного племени, а совсем разные. Хотя ты сейчас на него похож становишься…

– Хочешь узнать, чего я хочу? – улыбнулся Коршунов. – Могу ответить. Я хочу, чтобы сюда скорее приехала моя тиви Анастасия. Но хотеть мне осталось недолго, потому что сегодня пришла мне весточка из Херсона: скоро уж моя Анастасия будет здесь. А вам всем – привет.

– От тиви твоей? – спросил Ахвизра.

– И от нее. И от Книвы.

Трое гревтунгов невероятно оживились.

– От Книвы? – Агилмунд даже привстал. – Значит, дошел Книва до Херсона!

– Дошел. И добычу нашу довез. И долги наши отдал: Крикше и Фарсанзу. Но добра еще много осталось. Очень рад Книва, что мы живы. Пришла им весть, что перебили нас всех римляне, только Книва в это и раньше не верил, так в письме написано.

Лица гревтунгов просветели. Добыча…

– Эх, – вздохнул Сигисбарн. – А если бы Гееннах нас не перехватил, сколько бы тогда у нас добра было!

– Это да, – поддержал младшего брата Агилмунд. – В Цекуле мы много взяли. Больше, чем раньше.

– Аласейе спасибо, – заметил Ахвизра. – Без него не взяли бы мы Цекулу. А ушли бы из Цекулы, когда Аласейа сказал, не догнал бы нас Гееннах. Надо было мне Диникея раньше убить…

– Ничего, – сказал Коршунов. – Не горюйте. Будет у нас еще добыча. И золото. Много. Будьте уверены!

– Мы верим, – серьезно ответил Агилмунд. – А что Книва? Долго он в Херсоне будет? Надо бы ему добычу нашу в бург свезти. Так надежнее.

– Уже везет, – сказал Коршунов. – Он письмо мое получил, когда уж отправляться собирался. Так что теперь его уже в Херсоне нет. Повез Книва добычу нашу в бург. Только не в старый, а в новый: в тот, который этим летом Одохар строить начал.

– Это правильно, – сказал Агилмунд. – Там земля побогаче. И к морю ближе. Комозик два года назад тоже хотел поближе к морю сесть, да с боспорским царем не поладил.

– Ничего! Если все хорошо пойдет, скоро у нас будет в Боспоре свой царь! – сказал Коршунов.

«Только мне это уже не очень нужно, – подумал он. – Что такое боспорское царство? Мелкий сателлит Рима…»

– Из Боспора и к ромлянам поближе… – мечтательно протянул Ахвизра и подмигнул Агилмунду.

– На что это ты намекаешь? – возмутился Алексей. – Мы же теперь Риму служим!

– Теперь служим, а потом перестанем, – рассудительно произнес Агилмунд. – Вон Скулди тоже раньше ромлянам служил. Ты, Аласейа, не сердись, да только любому ясно: богаче ромлян никого нет, значит, и грабить их – лучше всего.

Трое гревтунгов переглянулись с полным пониманием.

«Сколько волка ни корми… – подумал Коршунов. – Только ничего у вас, ребята, не выйдет. Потому что теперь вы больше не свободные звери, а личные волки Генки Черепанова. И мои, конечно…»

Через три дня, после занятий, они со Скулди явились к палатке принцепса.

– Там? – спросил Коршунов у бенефектария, полировавшего толченым мелом черепановские поножи.

– Там. Позвать?

Но Черепанов уже услышал.

– Давай заходи! – по‑русски позвали из палатки.

Оба кентуриона вошли.

На столе перед принцепсом лежала куча исписанных глиняных пластин и восковых табличек. Местные документы. Алексей уже знал, что бюрократия в римской армии – почище, чем в российской. А дотошный Генка взял за правило все проверять лично…

– Садитесь, – сказал Черепанов и чиркнул что‑то стилом на зеленом воске. – Говорите, чего надо.

– У нас к тебе просьба, принцепс, – с каменным лицом произнес Скулди. – Нельзя ли, чтоб нам наше старое оружие вернули? А то эти ваши ромлянские железки, – он похлопал по ножнам гладия, – ими только хлеб резать.

Черепанов оторвался от таблички и посмотрел на герула… и смотрел на него до тех пор, пока тот не опустил глаза, а тогда уж произнес ровным голосом:

– Ваше старое оружие вы получите. И сложите в свои сундуки. Потому что я хочу, чтобы вы все прошли полный курс римской военной науки. Старший кентурион Гай Ингенс лично вами занимается. Но не думайте, что это – честь. Просто вы сами: и ты, Скулди, хотя и служил раньше в ауксилариях, и тем более он, – кивок в сторону Коршунова, – такие же новобранцы. А я хочу, чтобы через два месяца вы все умели сражаться оружием легионера как подобает легионерам. Но свое оружие вы тоже получите, потому что я не намерен использовать вас как обычных легионеров. И как вспомогательные войска – тоже. Поэтому я забрал вас у префекта Трогуса и поставил под начало вашего собственного вождя.

– И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс? – сразу оживился герул.

– Узнаешь в свое время, гастат. А сейчас можешь идти. Алексий, останься.

– И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс? – осведомился Коршунов, когда они остались вдвоем.

Черепанов усмехнулся. Едва Скулди вышел, он сбросил маску высшего римского офицера, снова превратившись в старого Лехиного друга Генку.

– Использую, можешь не сомневаться! Грешно держать в обычных войсках ребят, которые способны скрытно пройти почти сотню миль по чужой густонаселенной земле.

– Разведка?

– Именно! Но две сотни парней мне мало. Я хотел бы, чтобы к следующей весне их у меня было не меньше полутысячи. Сумеешь организовать?

– Да хоть пять тысяч! – уверенно ответил Коршунов. – Правда, мне придется сплавать в Боспор и самому заняться вербовкой. Отпустишь?

– Без проблем. Тем более идея не моя – Максимина. У него большие планы на будущее. Так что – чем больше людей ты приведешь, тем лучше… И тем выше будет твой собственный чин. Только мне нужны качественные бойцы, такие как твой Скулди, а не всякий сброд, учти это.

– Надо – значит, будут, – уверенно ответил Алексей. – Правда, пять тысяч таких, как Скулди, я тебе не приведу. Это товар штучный. Но качество – обещаю. Там, – он махнул рукой в сторону северо‑запада, – я, Гена, в большом авторитете. А сейчас у меня к тебе просьба…

– Да?

– Мне надо уехать…

– В Боспор?

– Ближе. В Томы. На днях Настя моя туда приплывет, если все будет путем… – Коршунов постучал по деревянной раме кровати, на которой сидел. – Хочу ее сам встретить, а то мало ли… отпустишь?

– В Томы? Без вопросов. Недели тебе хватит?

– Пяти дней. Это же в шестидесяти милях.

– Я тебе даю неделю, – сказал Черепанов. – Если не уложишься – здешние суда – это не электрички, у них расписания нет, – разрешаю тебе ждать до дня Дианы. Это тринадцатое августа по‑здешнему. Но дай мне знать. Годится?

– Замечательно.

– Когда отправляешься?

– Хотелось бы – послезавтра. Нормально?

– Да хоть завтра. Я тебе прямо сейчас пропуск выпишу…