Южный Тироль

Двигаясь на юго-восток по «зарубежной сфере» деятельности «вервольфов», мы придем к важнейшей пограничной области — Южному Тиролю, области в Северной Италии. В отличие от Чехословакии Италия была страной, входившей в ось «Берлин — Рим — Токио», а потому никогда не выступала с требованиями по восстановлению контроля над этой территорией, заселенной немцами. Их количество составляло где-то 200 тысяч человек. В 1945–1946 годах был поднят вопрос о судьбе этой территории и возвращении населения Австрии, которой до 1919 года принадлежал Южный Тироль. Естественно, здесь и речи не шло о «диких высылках» в стиле чехов или перегибах, столь часто творимых поляками.

Тем не менее в период между двумя мировыми войнами итальянцы рассматривали немецкое население Южного Тироля как неких «отевтоненных латинян», которых надлежало обратно итальянизировать. Население Южного Тироля в штыки встречало подобную политику и в 30-х годах возлагало огромные надежды на Гитлера как наиболее реального конкурента Муссолини. Однако нацистский режим, несмотря на повышенную «заботу» об этнических общинах немцев, проживавших за рубежом, не был готов до конца отстаивать интересы южных тирольцев, так как был заинтересован в геополитическом союзе с Италией. Берлин явно находился в затруднительном положении, выбирая между итальянскими союзниками и пронацистским немецким национальным меньшинством, которое любыми силами хотело войти в состав «Великого рейха». В 1939 году между Гитлером и Муссолини была достигнута договоренность о переселении южнотирольских немцев на территорию рейха. Тот, кто считал себя немцем, мог перебраться в Германию, те же, кто считал себя итальянцем, мог остаться. Почти четверть проживавших в Южном Тироле фольксдойче готовы были самостоятельно перебраться на «Великую Родину». Другая часть немцев хотела оказаться на территории Германии, но не хотела уезжать. А потому они ждали, что Италия передаст эти земли рейху. Третья группа немцев, не желая принимать итальянизацию, тем не менее хотела оставаться на своей земле. Естественно, это привело к некоему расколу между теми, кто высказывался в пользу новой родины («оптанты»), и теми, кто не хотел покидать Южный Тироль («бехиндеры»).

В 1943 году режим Муссолини рухнул. Спасенный при помощи немцев дуче создал на севере Италии марионеточную республику «Сало». Именно в этот момент стали решаться проблемы «оптантов», из числа которых стали набираться чиновники и служащие для итальянской области, контролируемой Германией. Этот район получил название «Альпийского форланда». Поскольку итальянский суверенитет был условностью, то Германия фактически присоединила Южный Тироль к рейху. Партийный контроль над этой территорией получил Франц Хофер, гауляйтер Тироля, который с самого начала выступал инициатором присоединения Южного Тироля к Третьему рейху. Южнотирольские немцы с восторгом восприняли этот аншлюс. В конце войны они с нескрываемой враждебностью относились к американцам, которые, как подозревали, могли лишить их самостоятельности.

Другая проблема состояла в том, что Южный Тироль должен был сыграть главную роль в различных сценариях относительно «Альпийского форланда», который благодаря своему положению мог стать безопасным местом для отступления немецких армий, находившихся в Италии. В последние недели войны немцам удалось сосредоточить в этой области 600-тысячный воинский контингент, который втрое превосходил численность гражданского населения. Когда 2 мая сюда проникли первые отряды Союзников, то немцы превосходили их в шестьдесят раз. Завязывались кровопролитные бои. Нередко эсэсовские отряды, засевшие в горах, открывали огонь по немецким частям, которые пытались покинуть территорию Италии. Так произошло на перевале Бреннер, где воинские части, потеряв несколько десятков людей, решились отступить, не вступая в бой.

Там же, где немецкие части все-таки сдавались в плен, их командование пыталось максимально выгодно использовать свое численное превосходство. Так произошло и с доверенным лицом рейхсфюрера СС Карлом Вольфом. Чтобы более точно понять, что происходило в те дни в Южном Тироле, обратимся к страницам биографии Вольфа. Карл Вольф был тирольцем, который всю свою жизнь надеялся вернуть Южный Тироль в состав Австрии. Вольф очень рано был вовлечен в подпольную деятельность австрийских нацистов. Возможно, он занимался этим даже после Второй мировой войны. Во время следствия он и его подчиненные клялись американским следователям, что они не создавали в «Альпийском форланде» структуры «Вервольфа». Несмотря на клятвенные заверения, это было ложью. Создание отрядов «Вервольфа» по линии СС началось еще в конце 1944 года. В Северной Италии шла активная вербовка и обучение будущих партизан. Кроме того, в качестве саботажников активно использовались ГЮ-«вервольфы». В Южном Тироле к созданию отрядов «Вервольфа» были подключены даже офицеры вермахта. Немцам удалось организовать крупномасштабную провокацию. Десятки тысяч «вервольфов» передвигались по Южному Тиролю, снабженные документами Красного Креста. Союзникам очень поздно удалось найти типографию, которая выпускала фальшивые документы. Всего же их было напечатано не менее 20 тысяч экземпляров. Кроме того, немецкие «вервольфы», работавшие «под Красный Крест», были задержаны в одной из деревень, когда загружали в санитарные грузовики пулеметы. Отряды беспрепятственно перемещались по улицам. Когда Союзники пытались остановить их, то очень сильно рисковали — численное преимущество было на стороне немцев.

Но самой большой проблемой для Союзников было то, что местное население укрывало множество солдат и эсэсовцев. Некоторые из них изображали из себя раненых, которые находились на лечении в лазаретах и больницах. Несколько раз, когда американцы собирались покинуть Южный Тироль, словно из-под земли возникали многочисленные немецкие отряды. Например, одна из частей люфтваффе насчитывала 2 тысячи человек, в плен сдалось из них 600, а на плац для депортации в Германию явилось лишь 230. Пытаясь положить конец немецкому контролю над Южным Тиролем, американское командование создало специальные патрули, которые прочесывали местные деревеньки в поисках военных. Многие из пойманных без проблем сдавались в плен, но некоторые оказывали отчаянное сопротивление. Так произошло с офицером из состава итальянской дивизии Ваффен-СС, штурмбаннфюрером Марио Карита, который был убит 20 мая после того, как он, отказавшись сдаваться, застрелил несколько американских солдат.

Очевидно, что взрывоопасная ситуация, существовавшая в Южном Тироле на протяжении всего мая, рано или поздно должна была вылиться в акты неповиновения или массовое сопротивление. Уже 3 мая в городке Риве вином был отравлен американский солдат. Его сослуживцы изумлялись коварству местного населения, которое днем приветствовало их как освободителей, а ночью намеревалось убить. Несколько дней спустя в городе Брикстон был взорван барак, в котором остановились на постой американские солдаты. Благодаря стечению обстоятельств никто не погиб, но это была обыкновенная случайность. В тот же день в городке Эйзак такой случайности не произошло, и дом, взлетевший на воздух, погреб под своими обломками более двадцати американцев. Другой инцидент произошел, когда американские солдаты нашли несколько немецких ракетниц. Отметив окончание войны, они решили устроить импровизированный фейерверк. Но праздник закончился трагедией. Кто-то из местных жителей подменил пьяным солдатам сигнальные ракеты на шашки тротила. Подобные инциденты продолжались весь май, пока из Тироля не были депортированы немецкие отряды.

Тем временем отношения между американскими оккупантами и местными жителями стали предельно напряженными. Это усугублялось тем, что стали возникать конфликты между тирольскими немцами и прибывавшими в эту область итальянцами. В этих условиях отряды вермахта и «Вервольфа» рассматривались местными этническими немцами как защитники народных интересов. В период 1943–1945 годов части вермахта вели безжалостную войну против итальянских партизан. «Вервольфы» продолжили эту войну даже после капитуляции Германии. На этот раз каратели и партизаны поменялись местами. Согласно первоначальным условиям перемирия, отряды итальянских партизан должны были принять капитуляцию немецких частей и взять под свой контроль важнейшие города Южного Тироля. Но, вступая в города, итальянские антифашисты столкнулись со спорадическим немецким сопротивлением. Так, например, 2 мая эсэсовский отряд расстрелял итальянских партизан, готовящихся взять власть в городе Лаас. 3 мая в городе Меран между немцами и итальянцами завязался форменный бой. Итальянцы, не ожидавшие сопротивления, были разбиты. Оставшиеся в живых были расстреляны на центральной площади города. В середине мая в этот город прибыло специальное подразделение американской контрразведки, которое арестовало штандартенфюрера СС Хорста Эллера, обвинявшегося в расправе над итальянскими партизанами и нарушении условий перемирия. Между тем баланс в этой борьбе менялся. Немецкие отряды разоружались и эвакуировались, а контроль постепенно переходил в руки итальянских отрядов.

К июню 1945 года в Южном Тироле сложилась парадоксальная, нехарактерная для этого региона ситуация, когда мирные немецкие жители совершали нападения на итальянских солдат (обычно итальянские жители нападали на немецких солдат). В этих условиях американские войска попытались стать буфером между двумя конфликтующими сторонами. Но даже эти меры предосторожности не спасали от множества стычек, которые нередко заканчивались стрельбой. Это неизбежно приводило к карательным акциям, которые итальянцы устраивали против тирольцев. Конфликт рисковал разгореться с новой силой. В разгар лета неизвестные обстреляли поезд с бывшими заключенными концентрационных лагерей, итальянцами по национальности. Несколько пассажиров было ранено. Но постепенно тирольцы предпочли бороться политическими методами, для чего использовали проавстрийскую Южнотирольскую народную партию.

Другим источником напряженности был конфликт, который разгорался среди самих этнических немцев Южного Тироля, а именно между «оптантами» и «бехиндерами». Когда осенью 1944 года в Южном Тироле стали создаваться отряды «Вервольфа», то в них в первую очередь пошли наиболее радикальные представители «оптантов». Хотя до сих пор остается открытым вопрос, а были ли эти отряды собственно «Вервольфом», если Южный Тироль официально никогда не аннексировался Германией, а в этой области никогда не существовало отдельной организации НСДАП. Как отмечалось выше, Вольф и его помощники заверяли следователей Союзников, что партизанская программа была ограничена лишь германскими землями и не распространялась на Северную Италию. Однако документальные свидетельства не оставляют сомнений в том, что в Южном Тироле все-таки было создано некое подобие «Вервольфа». Эти партизанские отряды подчинялись исключительно военному, а не партийному руководству, которого как такового и не было на территории Северной Италии. Отправным пунктом существования «тирольских вервольфов» (будем их именовать именно так) стало 19 ноября 1944 года, когда старшие чины СС, находившиеся на территории «Альпийского форланда», получили инструкции из «Бюро Прюцмана». Конфликт среди немецкой общины разгорелся в мае 1945 года, когда Южнотирольская народная партия, состоявшая главным образом из «бехиндеров», заключила соглашение с итальянскими антифашистскими партизанами относительно денацификации Южного Тироля. Именно эта враждебность, рисковавшая вылиться в братоубийственный конфликт, стала фоном, на котором в начале июля 1945 года «вервольфы» вновь заявили о себе в Южном Тироле. Согласно французскому информационному агентству «Франс Пресс», «вервольфами» была убита семья одного видного антифашиста, который был «бехиндером».

После нескольких ожесточенных конфликтов обстановка в Южном Тироле, казалось, стала нормализовываться. Но для того чтобы разжечь новый пожар, оказалось достаточно небольшой искры. Поводом для этого стала позиция Австрийской республики, которая намеревалась требовать возвращения Южного Тироля. Американская разведка установила, что в декабре 1945-го в Инсбруке состоялась встреча между лидерами южнотирольской немецкой общины и офицерами австрийских военных батальонов, которые были сохранены французскими оккупационными властями в качестве трудовых подразделений. Было сделано все возможное, чтобы эти батальоны оказались на территории Южного Тироля. Они могли в любой момент начать вооруженное сопротивление, если бы «Великие Державы» решили оставить Южный Тироль в составе Италии. Между Северным и Южным Тиролем были созданы тайные каналы связи, которые позволяли не только координировать действия, но и переправлять караваны с оружием. В ожидании возможного столкновения с итальянцами тирольцы активно разыскивали и использовали эсэсовские тайники. Сторонниками воссоединения Южного Тироля с Австрией была даже создана подпольная радиостанция, которая вещала с австрийской территории. Кроме этого, так называемая «Федерация Южных Тирольцев» контрабандными путями доставляла на территорию Италии соответствующую пропагандистскую и агитационную литературу.

Когда в 1946 году на Парижской мирной конференции было решено сохранить Южный Тироль за Италией, эта область буквально взорвалась недовольством. Забастовки и демонстрации переросли в вооруженные столкновения. Такую картину можно было наблюдать в Больцано, Брикстоне, Меране. Летом 1946 года начался массовый саботаж. «Тирольские вервольфы» разрушали железнодорожные пути и подрывали опоры трансформаторов. Около местечка Ора они подорвали железнодорожный мост. Этот инцидент получил особое звучание, так как мост был взорван в то время, когда по нему должен был проезжать генерал Марк Кларк, командующий американскими оккупационными силами в Австрии. Неизвестно, случайность это или злой умысел. Подрыв опор трансформаторов стал излюбленной тактикой «тирольских вервольфов». Она была вызвана в первую очередь тем, что Италия хотела сохранить за собой Южный Тироль именно из-за гидроэлектростанций, которые могли удовлетворить «энергетический голод» страны. Ряд терактов сопровождался некими пропагандистскими действиями, когда на местах взрывов оставлялись листовки «Мы — вервольфы!». В других агитационных материалах лидеры «тирольских вервольфов» грозились вести «трансформаторную войну» до тех пор, пока Южный Тироль не воссоединится с Северным, то есть перейдет под контроль Австрии.

В отличие от подобных случаев в других пограничных областях, деятельность «тирольских вервольфов» продолжалась на протяжении многих лет. Постепенно тирольское сопротивление утратило связь с «Вервольфом» и породило новое поколение террористов. Сопротивление пошло на убыль лишь после того, как итальянское правительство было вынуждено предоставить Южному Тиролю статус автономной области. Впрочем, это не спасло от взрывов, которые происходили в 50-х годах, и волны террора, пришедшейся на 60-е годы. Происходило это с негласного одобрения австрийских властей. Неудивительно, что тирольские националисты сделали своим прибежищем Инсбрук и приграничные австрийские территории. Почти два с половиной десятилетия партизанская война тирольских националистов была главным «раздражающим фактором» в непростых австро-итальянских отношениях. Деятельность «тирольских вервольфов» не раз подталкивала эти две страны едва ли не к войне. Подчеркну еще раз, «тирольские вервольфы» не могут расцениваться в полной мере как органичное продолжение нацистского «Вервольфа», хотя деятельность некоторых тирольских националистических групп носила откровенно неофашистский характер. С другой стороны, национал-социализм не мог быть удобным идеологическим принципом для организации сепаратистского террора. В 50–60-х годах «тирольские вервольфы» попытались придать своему движению более широкий характер, взывая к традициям «освободительного тирольского движения», которое в 1809 году возглавил Андреас Хофер.

Во всех случаях, когда «Вервольф» действовал за пределами Германии, можно выделить несколько общих моментов. Не суть важно, шла ли речь о Южном Тироле, Судетской области или Эльзасе. Во всех этих районах сопротивление «вервольфов» использовалось местными ура-патриотами и коммунистами для осуществления антинемецкой политики, которая предполагала, прежде всего, депортацию всех этнических немцев. В Восточной Европе партизанская война, организованная «вервольфами», по своим масштабам не уступала сопротивлению, оказанному на территории самой Германии. Это обстоятельство привело к массовым высылкам фольксдойче из Польши и Чехословакии. Во всех этих случаях (за исключением Дании) «Вервольф» активно использовал так называемый «менталитет пограничья», который может интерпретироваться как постоянный конфликт между двумя национальностями, одна из которых, значительно превосходящая по культурному уровню другую, оказалась оторванной от своей большой Родины.

Не стоило забывать, что под конец войны многие из немцев, собственно как и «вервольфы», не верили в идеологические установки нацистского режима. Уже никто не задумывался о «народном сообществе» и «расовой чистоте». Единственно действенным лозунгом оставался призыв к спасению Родины. Один силезский «вервольф», задержанный британскими оккупационными властями в Любеке, намеревался пробраться в советскую оккупационную зону. Следователям он заявил, что ему была ненавистна сама мысль, что «его прекрасная родина — Силезия будет находиться под властью поляков».

В последние дни войны Третий рейх больше не осознавался как Родина, за которую стоило умирать. Ею становилась «малая родина», чья оккупация вызвала резкий всплеск патриотизма, столь присущего нацизму в годы его становления. Естественно, этот процесс находил свое наиболее яркое проявление в пограничных областях. Именно это заставляло «вервольфов» сражаться фактически за границами Германии.

Date: 2015-11-13; view: 416; Нарушение авторских прав