Молодые годы Мухаммеда Шейбани

При преемнике Абулхайра, Хайдар‑хане, выбранном всеми главами племен, поддерживавшими его отца, по выражению источника времени самого Шейбани‑хана, «управление улусом пошло не так, как это было раньше, и потому в преданности Хайдар‑хану начальников племен обнаружилась слабость». Этим воспользовались ханы враждебной стороны, Сейдак Айбек‑хан, сын побежденного и убитого Абулхайром хана Дешт‑и‑Кыпчака, Мухаммеда‑ходжи, и прикочевавшие в родные степи из Моголистана Джаныбек‑хан, сын Барак‑хана, а также Бурке‑хан, сын Карай‑хана, и некоторые эмиры мангкытов. В разгоревшейся войне Хайдар‑хан не был поддержан вождями племен, к которым он обращался за помощью. Хан был убит в 1468 г., том же году, что и его отец. Близкие родственники и соратники были либо перебиты, либо захвачены в плен, либо рассредоточились.

Как видим, ожесточенными противниками узбеков дома Абулхайр‑хана являлись ханы и царевичи Белой и Золотой Орд и это обстоятельство лишний раз доказывает, что главы племен улуса Шейбана добивались первенствующего значения только путем ожесточенной борьбы с сильными племенами Дешт‑и‑Кыпчака, и эта крайняя неприязнь последних к двинувшимся из пределов Сибири своим соплеменникам‑узбекам не прекращалась даже тогда, когда Шейбани‑хан упрочил свое государство в Мавераннахре.

Мухаммед Шейбани, родившийся в 1451 г. (по данному ему в детстве прозвищу Шах‑бэхт – «Царственное счастье»), прошел суровую школу жизни. Он и его брат Махмуд‑султан в раннем детстве потеряли отца Шах‑Будаг‑хана, сына Абулхайр‑хана, и дед взял сирот к себе на воспитание, поручив их надзору и попечению старого дядьки их отца, уйгура Бай‑шейху. После смерти Абулхайр‑хана его эмиры с общего согласия отдали сирот на попечение некоему Карачин‑беку.

Как было сказано выше, во время восстания узбекских ханов Абулхайр‑хан был убит, его родные и сподвижники либо казнены, либо погибли в этом побоище, Карачин‑беку удалось спасти юношей из всеобщего хаоса и бежать с ними к мангкытам, во владения астраханского Касим‑хана, потомка Тимур‑Кутлук‑хана.

Ханы, свергнувшие с престола Хайдар‑хана, вскоре обратили свое оружие против Касим‑хана, вынудив его запереться в Астрахани, его столичном городе, где находились и сыновья Шах‑Будаг‑хана. Касим‑хан, желая спасти их от всяких случайностей осады и, безусловно, возлагая большие надежды на молодых принцев, решил во что бы то ни стало вывезти братьев и их старого попечителя Карачин‑бека из города в безопасное место. Он поручил их охрану небольшому отряду. Для осуществления этой нелегкой операции была сделана ночная вылазка с целью нападения на неприятельский лагерь. Во время общей суматохи отряду, сопровождающему принцев, удалось выскользнуть из кольца осады. Когда весть о спасении внуков Абулхайр‑хана разнеслась по кочевьям, она вызвала у степной аристократии большие надежды на наступление лучших времен, тем более что оба принца были уже вполне возмужавшими людьми.

Старые, поседевшие в боях былые сподвижники Абулхайр‑хана, а также молодежь целыми группами поспешили присоединиться к молодым принцам, вокруг которых таким образом образовался отряд в несколько сот человек.

Пылкий и отважный Мухаммед Шейбани, хорошо помнивший лучшие времена своей жизни под покровительством деда, а потом, после его гибели, испытавший все невзгоды судьбы, в первую очередь решил отомстить одному из тех, кого считал наиболее повинным во всех своих горестях. Это был один из узбекских ханов, кочевавших в районах амударьинского низовья, – Ахмед‑хан. Несмотря на его несравнимо большие силы, Мухаммед Шейбани с братом напали на Ахмед‑хана: оба проявили безумную храбрость в бою, но одолеть врага не смогли и удалились в ту часть Туркестана, которая входила в состав владений темурида Султан‑Ахмед‑мирзы, сына Султан‑Абу‑Саид‑мирзы.

В то время правителем темуридского Туркестана был эмир Мухаммед‑Мазид, который оказал радушный приют обоим принцам и их дружине. Столь широкий жест объяснялся, очевидно, с одной стороны, тем, что это были внуки хорошо известного темуридам Абулхайр‑хана, замужем за которым была дочь Улугбека, неоднократно помогавшего им в династических распрях, с другой стороны, покровительство этим молодым людям, находящимся в смертельной вражде с узбекскими ханами, хозяевами прилегавших к Туркестану безбрежных степей, могло отвлечь жадные взоры кочевников от набегов на культурные оазисы. Мухаммеду Шейбани в ту пору было 27 лет, и ради получения власти он был готов на все.

Лето и зиму Мухаммед Шейбани провел в Туркестане, и в этот период к нему примкнуло много новых сторонников из разных узбекских племен. Для обеспечения запасов провианта Мухаммед Шейбани посылал своего брата Махмуд‑султана с несколькими военачальниками в набеги на улусы врагов, откуда те возвращались, как правило, с богатой добычей. Однако, подобные действия и тот факт, что их совершают внуки Абулхайра, ставка которых находится в темуридских владениях, заставили одного из наиболее пострадавших от этих набегов узбекских предводителей с достаточно многочисленным войском двинуться на Туркестан. Узнав об этом, Мухаммед‑Мазид, сидевший в хорошо укрепленной приграничной крепости Отрар, предложил принцам покинуть на некоторое время Туркестан и удалиться в Самарканд, очевидно рассчитывая, что отсутствие в его владениях внуков Абулхайра отведет от него враждебные действия кочевников. На пути в Самарканд, у Сайрама, малочисленный отряд Мухаммеда Шейбани подвергся нападению воинов одного из узбекских ханов, и, несмотря на отвагу обоих принцев и их отряда, они были наголову разбиты. Братья с небольшим отрядом едва спаслись и вместо Самарканда направились в Бухару. Там Мухаммеда очень радушно принял местный правитель Мир‑Абдулали, который оказал беглецам необходимую помощь. Когда в Самарканд пришло донесение о прибытии в Бухару внуков Абулхайр‑хана, Султан‑Ахмед‑мирза, наслышанный о храбрости и отваге Мухаммеда Шейбани, приказал своему бухарскому наместнику привезти его к нему. В Самарканде Мухаммеду Шейбани был оказан не менее радушный прием самим Султан‑Ахмедом. Темурид был очень внимателен, ласков и щедр к своему гостю, пробывшему в Самарканде несколько дней.

Вскоре Мухаммед Шейбани вернулся в Бухару и там, в течение двух лет, усердно занимался своим образованием под руководством одного из лучших чтецов Корана Мовланы Мухаммед‑Хитайи. Может быть, под влиянием этого наставника любовь к поэзии и наукам у Шейбани осталась на всю жизнь. В дальнейшем, при всем своем походном образе жизни, в любом городе и месте, где бы ни останавливался, он любил беседовать с учеными, суфиями и поэтами. Известно, что помимо узбекского языка он отлично знал персидский язык и литературу, умел писать, по‑видимому, очень хорошо разбирался в богословии, любил устраивать дискуссии на различные темы, где мусульманское богословие и философия были приоритетными.

Блестящее по тем временам образование Шейбани вызывает ряд вопросов. В частности, где, когда получил Мухаммед Шейбани столь широкие познания, хотя и в мусуль манско‑схоластическом духе?

Достаточно сложно было бы получить подобное образование в кочевьях, в седле, на поле брани или даже прожив два‑три года в Бухаре и Самарканде. В этой связи история представляет любопытные факты. Его постоянный и неразлучный спутник, соратник, брат Махмуд‑султан, принес в 1487 г. своего новорожденного сына к известному самаркандскому шейху Ходже‑Ахрару (ум. в 1490 г.) с просьбой благословить и наречь его. И Ходжа‑Ахрар нарек ребенка «по безмерному благоволению к нему» своим собственным именем – Убайдуллой. Здесь многое неясно. Выходит, что брат Шейбани‑хана, если и не значился в числе муридов (учеников) Ходжи‑Ахрара, то, во всяком случае, был в какой‑то степени связан с самим влиятельным в Мавераннахре дервишским союзом – орденом «накшбендия», или «ходжагон». В таком случае, где он жил, откуда прибыл к Ходже‑Ахрару? Из Дешт‑и‑Кыпчака или из какого‑то места во владениях темуридов? И еще. В качестве кого Махмуд‑султан там жил и где в это время находился, никогда с ним не разлучавшийся брат Мухаммед Шейбани? Исторические хроники того времени дают сведения, что Шейбани со своим братом в эти годы воевали (с успехом и нередко без) в основном со своими соплеменниками, врагами их деда Абулхайра, в Дешт‑и‑Кыпчаке, но приведенный факт указывает на иное течение их жизни. А сын Махмуд‑султана – Убайдулла, – впоследствии верховный глава всех узбеков (1536–1539 гг.), самый волевой из шейбанидов, много раз водивший узбеков против персов и после смерти своего дяди являвшийся фактическим ханом Узбекского государства, где и когда он смог отлично изучить персидский и арабский языки, причем настолько отлично, что свободно занимался стихосложением и писал трактаты на этих языках? Неужели в Дешт‑и‑Кыпчаке или совершая набеги на города северных владений темуридов? Быть может ближайший к кочевьям узбеков Дешт‑и‑Кыпчака темуридский город Туркестан был тем средоточием просвещения «в мусульманском духе», где получала образование знатная узбекская молодежь? В таком случае перед нами открылось бы новое обстоятельство, свидетельствующее о том, что культурное развитие представителей кочевой узбекской знати было на уровне эпохи темуридов и потому‑то культурные традиции этой последней эпохи могли и далее развиваться во времена господства узбеков.

Предаваясь наукам, Шейбани вместе с тем ни на минуту не забывал тех целей, к которым вел его дух властолюбия и мести. Именно тогда, во время малозначительных военных действий, у Шейбани зародилась наиболее верная для того момента мысль, что добиваться власти ему, изгою, над своими беспокойными, вечно движущимися племенами и родами, с их свободолюбием и неорганизованностью, с их войнолюбивыми и влиятельными родовыми ханами, – предприятие, по меньшей мере ненадежное и маловыгодное. Во владениях же темуридов, в Дешт‑и‑Кыпчаке, налицо были прочно сложившиеся устои правильно организованной государственности: при раздробленности империи темуридов на ряд владений, при соперничестве и внутренней слабости удельных правителей, все здесь могло способствовать переходу власти к тому честолюбцу, который нападет на это богатое государство и, оставив народу те же порядки в его внутренней и общественной жизни, захватит верховную власть в свои руки. Разумеется, при этом могут пострадать интересы отдельных групп, может быть, будут местами весьма стеснены в своих земельно‑водных и пастбищных интересах массы земледельческого и кочевого населения, – но кто же из завоевателей когда‑нибудь думал об этом? Наоборот, власть в завоеванной стране должна принадлежать победителю и его сподвижникам как вознаграждение за их «тяжкие труды, раны и пролитую кровь».

В переписанной самим Мухаммедом Шейбани истории «Шейбанинаме», т. е. его собственной истории, мы находим строки о том, как из‑за превратностей судьбы обширные владения Улугбека перешли в руки Абу‑Саидмирзы, когда‑то молодым человеком жившим из милости при дворе своего знаменитого родственника, как потом другой честолюбец, отважный родственник Абу‑Саид‑мирзы, Султан‑Хусейн‑мирза, выступивший с малыми силами против своего могущественного государя, в конце концов овладел его империей. Эти и другие примеры, несомненно, пленяли пылкое воображение молодого узбекского принца и рисовали ему, в случае успеха, самые светлые и радостные перспективы и даже уверенность в том, что его соплеменники, которых в настоящий момент трудно было бы заставить признать его главенство, и ханы, которые шли против него войной, – все бы примкнули к нему.

Шейбани начал тщательно готовиться к военной экспедиции в родные степи. Наконец, полностью экипировавшись, Мухаммед Шейбани распрощался с бухарским наместником и направил свое небольшое войско в родной Дешт‑и‑Кыпчак.

Достигнув пограничного укрепления Аркук, где судьей и вместе с тем комендантом был один из его сторонников, Шейбани вручили ключи от крепости, он был введен в укрепление и принят самым любезным образом с подношением подарков и с устройством в честь него празднеств. Также он нашел сильную поддержку у мангкытов, в руках которых находился ряд присырдарьинских крепостей, до Сыгнака включительно. Они в значительной степени добровольно подчинились Шейбани, тем более что мангкыты находились во враждебных отношениях с прочими узбеками. Крепость Сыгнак, наиболее важная изо всех, также примкнула к Шейбани.

Когда Шейбани остановился в Сыгнаке и о его успехах и прибытии в укрепление узнали в степи, то правитель Дешт‑и‑Кыпчака Мусамирза, мангкыт, втайне сочувствовавший Шейбани и желавший, чтобы тот стал ханом этих мест, направил к нему посла, с которым Шейбани выехал на встречу с Муса‑мирзой. Последний оказал ему большой почет и уважение, усадил его на ханское место и преподнес достойные подарки. Спустя несколько дней Муса‑мирза получил донесение, в котором говорилось о том, что один из недругов его дома, Бурундук‑хан, с тысячью всадниками вступил в Дешт‑и‑Кыпчак с целью захвата Шейбани и его, Муса‑мирзы. Обеспокоенный этим известием, он передал его Шейбани, указывая, что у них обоих очень небольшие силы и борьба будет неравной. Но Шейбани решил выступить против Бурундука и увлек за собой Мусса‑мирзу с его отрядом мангкытов. И это решение было правильным. Сражение закончилось полным разгромом армии Бурундук‑хана и захватом огромной добычи в его улусах.

Любопытно, что перед битвой Муса‑мирза пообещал провозгласить Шейбани ханом. И вот, после одержанной победы, Муса‑мирза собрал своих эмиров‑мангкытов и объявил им о своем намерении, но не нашел у них поддержки. Ссылка была на древний обычай, согласно которому хан волю в государстве представлял лишь эмиров племени мангкыт и если Шейбани примет условия обычая, в таком случае они назовут его ханом. Зная амбициозный и властолюбивый характер Шейбани, Муса‑мирза не касался больше этой темы. Шейбани был среди мангкытов чужаком.

Забегая несколько вперед, следует отметить, что в период царствования Шейбани опирался на помощь шести узбекских племен: кушчи, найман, уйгур, курлаут, ички и дурман, а после завоевания Центральной Азии (да, вероятно, и в период первых его успехов) к нему присоединились эмиры киятов, кунгратов, туманов, тангутов, хитаев, чимбаев, шункарлыев, шадбакиев и йиджанов, которые, если можно так сказать, завершили триумф Шейбанихана. С имен этих пятнадцати узбекских племен, чьей помощи Шейбани был обязан своими военными успехами, его историк не случайно начинает «Шейбанинаме».

Тем временем к Шейбани прибыл бежавший из Отрара от темуридского правителя, эмира Мухаммед‑Мазида, некий Бек‑Ата, который преподнес ему подарок, сыгравший немаловажную роль в дальнейшем становлении будущего властелина, – поэму Руми «Искандернаме». Впечатлило в этой книге Шейбани последнее четверостишие, содержавшее призыв к активным действиям, под напором которых сокрушится самая великая держава. Эти строки принц определил для себя как руководство к действию. И потом, уже когда в его руках были все владения темуридов, Хорезм и Хорасан, он нередко вспоминал, что своими успехами он обязан «Искандернаме», книге, которую когда‑то подарил Бек‑Ата. Так, по крайней мере, рассказывается в «Шейбанинаме».

Интересен и факт, приведенный в суфийском источнике: проживая в Бухаре, у наместника эмира Абдулали, Шейбани стал муридом шейха Джемаледдин‑Азизана. Снедаемый честолюбием, Шейбани часто говаривал: «Этот Абдулали ведь не эмир же родом, а правит целой областью, а вот я – природный принц – лишен права повелевать! Почему такая несправедливость?!» Однажды он пришел с этим вопросом к своему духовному наставнику, но тот очень холодно отнесся к словам Шейбани и с упреком заметил ему: «Я вижу, что у тебя в мыслях свергнуть Абдулали и самому занять его место. Прошу тебя больше не приходить ко мне с подобными замыслами!» По‑видимому, древняя и основная суфийская мораль – нестяжания всего земного – была еще жива в этом шейхе, происходившем из высокочтимой семьи керминейских азизанов. Шейбани обиделся и, выходя от шейха, заметил: «Ну, что ж! В таких местах найдется и другой, не менее славный и уважаемый шейх». Вскоре Шейбани перешел в ученики известного тогда бухарского шейха Мансура. Однажды он посетил своего учителя и во время разговора шейх заметил ему: «А ведь ты, узбек, хочешь быть падишахом!» И приказал подать кушать. Когда все было съедено и пришедшая прислуга, собрав посуду и края скатерти, унесла все, шейх заметил: «Как скатерть собирают с краев, так и ты начни с краев государства». Мухаммед Шейбани внял этому, весьма недвусмысленному, совету.

Date: 2015-11-13; view: 456; Нарушение авторских прав