Компенсация морального вреда как способ защиты чести и достоинства гражданина

Компенсация морального вреда, как гражданско-правовой способ защиты нарушенных прав, конкретизируется в ст. 151 ГК РФ. Как мы уже отмечали, под моральным вредом в наиболее широком плане понимают физические или нравственные страдания, причинённые гражданину действиями, нарушающими его права. Такого рода действия могут посягать на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайны), нарушать его личные неимущественные (право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо имущественные права.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъясняется, что моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием врачебной тайны, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причинённым увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесённым в результате причинённых страданий, и др.[84].

Ст. 1099 ГК РФ в более чёткой форме закрепляет норму, введённую ст. 151 ГК. В соответствии с п. 1 ст. 1099 ГК, основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными гл. 59 ГК и ст. 151 гл. 8 ГК. Ст. 1099 ГК вводит общее правило, в силу которого моральный вред компенсируется в случае нарушения личных неимущественных прав (благ) гражданина, и в случаях, предусмотренных законом – при нарушении имущественных прав. К такого рода случаям действующее законодательство относит нарушения прав потребителей.

Ст. 1100 ГК указывает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в следующих случаях:

– вред причинён жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;

– вред причинён гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;

– вред причинён распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию;

– в иных случаях, предусмотренных законом.

Таким образом, посягательство на честь, достоинство и деловую репутацию отнесено действующим отечественным гражданским законодательством к случаям безвиновной ответственности за причинение морального вреда. Но принятие части второй ГК не устраняет действие специальной нормы, закреплённой в ст. 57 Закона о средствах массовой информации, согласно которой редакция и журналист освобождаются от ответственности за распространение не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство сведений, если такие сведения получены из определённых источников (присутствует в обязательных сообщениях; получены от информационных агентств; содержатся в ответе на запрос информации; является дословным воспроизведением официальных выступлений и т.п.). В таких случаях на редакции и журналисте не лежит обязанность проверять достоверность информации и на них не может быть возложена, как отмечалось выше, ответственность за последствия её распространения[85].

Ст. 1101 ГК предусматривает, что моральный вред компенсируется только в денежной форме. Закон не устанавливает ни минимального, ни максимального размера компенсации морального вреда, передавая решение данного вопроса всецело на усмотрение суда. Моральный вред признаётся законом вредом неимущественным.

Т.Е. Абова и А.Ю. Кабалкин отмечают, что стоимость человеческих страданий не высчитывается, поэтому у иска о компенсации морального вреда нет цены. По их мнению «суммы, фигурирующие в исковых заявлениях (они нередко «заоблачны» и мотивированы единственным стремлением «получить побольше»), никакого юридического значения не имеют и не могут, в частности, обеспечиваться имущественным арестом. Компенсация предназначена для сглаживания нанесённых человеку моральных травм, и её размер, определяемый судом, по самой своей природе не может быть высчитанным, эквивалентным»[86].

В российском законодательстве точно сформулированные критерии и общий метод оценки размера компенсации морального вреда отсутствуют, что ставит суды в сложное положение. Единственное на настоящее время, посвященное проблеме компенсации морального вреда постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 не содержит указаний, которые позволили бы суду обоснованно определять размер компенсации при разрешении конкретного дела.

В ст. 151 ГК законодатель установил следующие критерии, которые должны учитываться судом при определении размера компенсации морального вреда:

– степень вины нарушителя;

– степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред;

– иные заслуживающие внимания обстоятельства.

С введением в действие второй части ГК этот перечень дополнили в ст. 1101 следующие критерии:

– характер физических и нравственных страданий, который должен оцениваться с учётом фактических обстоятельств, при которых был причинён моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего;

– требования разумности и справедливости.

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 25.04.95 № 6, при определении размера компенсации морального вреда, причинённого распространением не соответствующих действительности и порочащих честь, достоинство, деловую репутацию гражданина сведений, суд принимает во внимание обстоятельства, указанные в п. 2 ст. 151 первой части ГК РФ. Если такие сведения были распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер компенсации морального вреда, вправе также учесть характер и содержание публикации, степень распространения недостоверных сведений и другие заслуживающие внимания обстоятельства[87].

Т.Е. Абова и А.Ю. Кабалкин отмечают, что индивидуальные особенности потерпевшего, влияющие на оценку физических и нравственных страданий, могут выразиться в болезни, преклонном возрасте, специфике профессиональной или общественной деятельности, особенностях личной биографии. При этом, по их мнению, размер компенсации морального вреда нельзя автоматически ставить в зависимость от высокой должности потерпевшего. В качестве важнейшего критерия при определении размера компенсации Т.Е. Абова и А.Ю. Кабалкин называют требования разумности и справедливости, включающие в себя предусмотренный в ст. 1083 учёт имущественного положения причинителя вреда и виновного поведения самого потерпевшего. Данные авторы отмечают, что при определении размера денежной компенсации морального вреда «все определяется совокупностью обстоятельств данного конкретного дела. Несомненно, что при серьёзности нарушения и высокой степени вины причинителя вреда размер компенсации должен быть для него чувствительным»[88].

Таким образом, в отечественной юридической науке существует точка зрения, в соответствии с которой для эффективного определения судами размеров денежных компенсаций морального вреда достаточно тех критериев, которые уже существуют в действующем ГК РФ (ст. ст. 151, 1101).

Существует и противоположная точка зрения, в соответствии с которой закреплённых в действующем ГК РФ критериев недостаточно для эффективной реализации положения о праве граждан требовать компенсации морального вреда в денежной форме, а сами эти критерии являются недостаточно чёткими, что приводит к отсутствию у отечественных судов единообразного подхода к определению размеров таких компенсаций и к периодическому необоснованному занижению судами их размеров.

A.M. Эрделевский предложил таблично-математическое исчисление денежной компенсации морального вреда применительно к различным видам правонарушений, где максимальный размер компенсации – 720 минимальных размеров оплаты труда, а конкретный итоговый размер может увеличиваться, но не должен превышать четырёхкратный размер презюмируемого и уже определённого в таблице вреда. В частности, презюмируемый размер компенсации морального вреда, причинённого распространением полных порочащих сведений, данный автор предлагает установить в 24 минимальных размера оплаты труда, тем же в средстве массовой информации – в 36 МРОТ, тем же в соединении с обвинением в совершении тяжкого преступления – в 216 МРОТ, в случае оскорбления – в 12 МРОТ, в случае оскорбления в средстве массовой информации – в 24 МРОТ.

Размер компенсации в каждом конкретном случае, по мнению A.M. Эрделевского, суды должны подсчитывать по следующей формуле[89]:

D = d * f_v * j * c (1 – f_s),

где D – размер компенсации действительного морального вреда;

f_v – степень вины причинителя вреда, при этом 0 < f_v < 1;

j – коэффициент индивидуальных особенностей потерпевшего, при этом 0 < j < 2;

c – коэффициент учета заслуживающих внимания фактических обстоятельств, при этом 0 < c < 2;

f_s – степень вины потерпевшего, при этом 0 < f_s < 1.

Позицию A.M. Эрделевского разделяют, в частности, Г.М. Резник, по мнению, которого, правда, следует скорректировать презюмируемые размеры денежной компенсации морального вреда с учетом санкций ст. ст. 129, 130 УК РФ (компенсацию морального вреда за клевету он предлагает установить в размере 60 МРОТ, а за оскорбление – в размере 35 МРОТ)[90], и В.М. Иванов, по мнению которого «представляется целесообразным указанный (A.M. Эрделевским) базисный уровень определения границ морального вреда установить нормативно или указать о нём в разъяснениях Верховного Суда РФ в порядке обеспечения единообразного применения законов при осуществлении правосудия»[91].

Обращает на себя внимание также явно прослеживающаяся в судебной практике тенденция к упорядочению системы определения размеров компенсации. В Англии это достигается путём введения таблиц для определения размеров компенсации морального вреда, причинённого умышленными преступлениями, а в Германии и Франции – путём выработки судебной практикой правила ориентироваться на ранее вынесенные судебные решения по делам, связанным с сопоставимыми правонарушениями. Ввиду казуистичности оснований ответственности за причинение морального вреда по неосторожности определение размера компенсации в англосаксонском праве формально не упорядочено, но необходимость подчиняться прецедентам при разрешении вопроса о наличии оснований ответственности на практике приводит к тому, что судья принимает во внимание размер компенсации морального вреда, присуждённый ранее в сходном деле[92].

На наш взгляд, методика определения размеров денежных компенсаций морального вреда, предложенная A.M. Эрделевским, имеет определённые недостатки. Так, согласно ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда по делам о возмещении вреда, причинённого распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, осуществляется независимо от вины причинителя морального вреда, а, следовательно, она возможна и в случаях отсутствия вины причинителя такого вреда. Но если в предложенной формуле степень вины причинителя равна нулю, что допускает А.М. Эрделевский, то в нарушение требований закона заинтересованное лицо не сможет получить денежную компенсацию морального вреда от невиновного причинения вреда недостоверной диффамацией.

Кроме того, формула A.M. Эрделевского не позволяет учитывать такой важный критерий, применяемый при определении размера денежной компенсации морального вреда, как разумность и справедливость.

В то же время трудно не согласиться с A.M. Эрделевским, отметившим, что «нецелесообразно было бы связывать с применением формулы имущественное положение причинителя вреда, так как это обстоятельство никак не связано ни с самим правонарушением, ни с перенесёнными потерпевшим страданиями. Учёт имущественного положения причинителя вреда может повлечь лишь снижение размера компенсации, но не отказ в её взыскании; учёт этого обстоятельства в случае причинения вреда умышленными действиями вообще не допускается».

Мы разделяем позицию A.M. Эрделевского по вопросу о том, что критерий учета имущественного положения причинителя вреда может учитываться только при отсутствии умысла в его деянии, причинившем потерпевшему моральный вред. Отметим также, что невозможно, на наш взгляд, объективно определить коэффициент индивидуальных особенностей потерпевшего, используемый A.M. Эрделевским в формуле, предлагаемой им в качестве способа определения размера компенсации морального вреда, поскольку трудно представить себе граждан с абсолютно идентичной психикой, особенностями биографии, мироощущением и т.п[93].

Поэтому мы, поддерживая в целом позицию Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина о том, что стоимость человеческих страданий не высчитывается и может быть определена судом главным образом субъективно, по совокупности обстоятельств данного конкретного дела, в целях обеспечения все же более единообразного подхода отечественных судов к определению размеров денежных компенсаций морального вреда предлагаем уточнить и дополнить существующие критерии.

С этой целью необходимо обратиться к зарубежному, и, в частности, к американскому опыту. В США потерпевший, которому удается доказать каждый из элементов исковой жалобы, может возместить как «общие» убытки, то есть компенсацию, которая, по мнению присяжных или судьи, ведущего дело, соответствует ущербу, нанесённому его репутации, так и «специальные» убытки, то есть возмещение фактически понесённых им издержек, как, например, невыплаченная заработная плата, медицинские затраты, несостоявшаяся сделка и т.н., которые явились непосредственным результатом публикации порочащего материала. В некоторых обстоятельствах истцу также может быть присуждено возмещение «штрафных убытков», то есть дополнительной суммы денег (помимо фактических убытков потерпевшего), которые открыто присуждаются не для компенсации, а с целью наказать распространителя и предотвратить нарушения в будущем.

В отличие от системы римского права, так же, как и в большинстве других систем общего права, американский закон обычно разрешает присуждение потерпевшему штрафных убытков в случаях гражданского правонарушения, если истец доказал, что ответчик действовал мошеннически или злонамеренно. Верховный суд США решил, тем не менее, что штаты могут присуждать штрафные убытки только в тех случаях диффамации, когда потерпевший доказывает также «фактическую злонамеренность», то есть сознательную ложь или ложь по опрометчивости, по крайней мере, в случаях, затрагивающих собственные интересы[94].

На наш взгляд, целесообразно рекомендовать судам с помощью принятия соответствующего постановления Пленума Верховного Суда РФ при определении размера денежной компенсации морального вреда, причинённого распространением сведений, порочащих честь, достоинство и (или) деловую репутацию гражданина, включать в этот размер, в зависимости от обстоятельств конкретного дела, специальные, общие и штрафные убытки, причинённые потерпевшему. В этом постановлении следует дать определение понятий «специальные убытки», «общие убытки» и «штрафные убытки».

Так, специальные убытки можно определить как убытки, фактически понесённые истцом в результате распространения о нём не соответствующих действительности и порочащих его честь, достоинство, деловую репутацию сведений. К специальным убыткам следует относить судебные издержки потерпевшего, включая расходы на помощь представителя, медицинские затраты, вызванные ухудшением здоровья истца, наступившим вследствие распространения о нём не соответствующих действительности порочащих сведений, неполученный доход (упущенную выгоду). Размер специальных убытков должен определяться на основе документов, прилагаемых к исковому заявлению (договор об оказании представительских услуг, медицинские справки, чеки, свидетельствующие о расходах на покупку лекарств при ухудшении здоровья, данные о получаемой заработной плате при потере работы вследствие распространения спорных сведений и т.д.).

Таким образом, размер денежной компенсации истцу специальных убытков может быть объективно установлен судом при вынесении решения по делу. Общие убытки можно определить как денежную компенсацию морального вреда, причинённого гражданину в результате распространения о нём порочащих, не соответствующих действительности сведений, если эти сведения были распространены по обычной неосторожности. Штрафные убытки можно определить как денежную компенсацию морального вреда гражданину, если в отношении него были распространены порочащие, не соответствующие действительности сведения по грубой неосторожности либо умышленно[95].

При определении размера штрафных убытков суды должны, по нашему мнению, руководствоваться названными в ГК РФ критериями определения размеров денежных компенсаций морального вреда. Нам представляются неприемлемыми в равной мере как точка зрения, согласно которой размер компенсации морального вреда должен определяться, как правило, символической суммой, так и позиция, согласно которой всегда должны взыскиваться значительные суммы. При определении размеров денежных компенсаций морального вреда от недостоверной диффамации суды должны, прежде всего, исходить из способа распространения порочащих сведений (устно, письменно, в печати, по радио, телевидению), степени их распространения, а также индивидуальных особенностей потерпевшего, к которым следует отнести психические особенности личности – направленность, способности, темперамент, характер, то есть содержание и глубину тех эмоций, тех переживаний, которые вызваны неправомерными действиями[96].

Подводя итог вышесказанному, отметим, что предлагаемый способ определения размеров денежных компенсаций применительно к делам о защите чести, достоинства и деловой репутации позволит установить единообразный подход судов к решению вопроса о возмещении морального вреда при распространении о гражданине порочащих, не соответствующих действительности сведений и избежать явных несправедливостей, имеющих место в судебной практике в настоящее время.

Следует также особо оговорить, что компенсация морального вреда может быть назначена только гражданам. Организации вправе требовать по суду в случае распространения не соответствующих действительности и порочащих деловую репутацию сведений их опровержения и возмещения ответчиком причинённого распространением этих сведений реального ущерба, включая упущенную выгоду.