XIV. ТАКСИ-БЛЮЗ

31 августа 1990 года состоялась премьера фильма «Такси-блюз» – дебютной картины режиссера Павла Лунгина, которую авторитетный кинокритик Андрей Плахов позднее объявил «последней визитной карточкой перестройки». Многие считают, что именно здесь исполнивший главную роль Мамонов впервые всерьез заявил о себе как киноактер, создав яркий образ беспринципного, но не лишенного своеобразного обаяния саксофониста-алкоголика. Не менее популярна точка зрения, согласно которой Петр Николаевич попросту сыграл самого себя – нервного, эксцентричного, сильно пьющего музыканта. Питерский самиздатовский журнал «РИО» отметил, что «сюжетная канва ленты отчасти перекликается с историей Рэя Ломаса, героя концептуального альбома Jethro Tull „Слишком стар для рок-н-ролла, но чересчур молод, чтоб умереть“ (кто знает, конечно) и имеет столь же оптимистический финал».

Лунгин, помимо режиссерского профессионализма, уже тогда обнаружил в себе незаурядный менеджерский талант. За «Такси-блюз» в 1990 году они с Мамоновым оба номинировались на премию «НИКА», но оба тогда проиграли: режиссер – Станиславу Говорухину, а актер – Иннокентию Смоктуновскому (впрочем, последнее было для Петра Николаевича по-своему почетно). Реванш Лунгина и Мамонова состоялся 17 лет спустя, когда каждому из них принес «Нику» фильм «Остров».

Но в 90-м дела у Лунгина сразу гораздо лучше пошли на Западе: на фестивале в Канне он сенсационно взял приз за лучшую режиссуру. Примечательно, что на том же кинофоруме легендарный Жан-Люк Годар вообще ничего не получил за свой новый фильм «Nouvelle Vogue» с Аленом Делоном в главной роли. Лидер французской «новой волны» в ярости разразился знаменитой эскападой: «Стоит один раз увидеть, как этот самый русский, Лунгин, поедает свой утренний йогурт в каннской кафешке, чтобы удостовериться: перед нами прохвост!»

Бесконечные обвинения в беспринципности, звучавшие по обе стороны падающего «железного занавеса», режиссер отводил вполне непринужденно: «После успеха фильма вопрос стоял так: что продал Лунгин – душу или Родину? А ведь ни душа моя, ни Родина, в сущности, никому не нужны. Ведь товаром является только то, на что имеется покупатель!» По поводу того, кто стал прототипом пьющего саксофониста, он говорил: «Изначально это был я сам, потом герой приобрел некоторые черты Мамонова. Это собирательный образ людей моего поколения. Мы жили какой-то полуподпольной жизнью. Не были диссидентами, но ушли в свой собственный мир от дневной официальной жизни, казавшейся тогда скучной, бездарной, лживой…»

Сам Мамонов позднее отзывался о картине весьма сдержанно: «Вот „Такси-блюз“ Лунгина схлынул – и слава богу, это же плохой фильм, голливудская конфетка. Это история Золушки: пьяница, а потом вдруг знаменитость. С Лунгиным я работал, потому что мы товарищи, потому что сценарий хороший был».

Так или иначе, «Такси-блюз» для проката закупили 30 (!) стран. Успех фильма в отечественной рок-тусовке также был огромен и даже породил настоящие анекдоты.

«Стоят Петя Мамонов и Лёлик на улице Горького. Петя такси ловит. Давно стоят, минут сорок. Лёлик и говорит: „Петь, может, давай я попробую?.. У тебя ведь репутация – сам знаешь…“» (в начале фильма, как известно, герой Мамонова сбегает, не заплатив таксисту, а натурные съемки фильма действительно проходили на улице Горького, ныне – Тверской).

«Идет Петя Мамонов на толкучку, Лёлика поучает: „Я, брат, здесь как рыба в воде. Вот увидишь, сейчас эту рубашку сдам как американскую!..“ Пришли, Петя торговаться начал. А народ, видимо, подвох учуял, насупился, в кольцо брать стал. Лёлик отчаянно шепчет: „Петь, бить будут! Я же говорил, Петь, я же говорил!..“ А Петя побледнел, но держится молодцом, приговаривает: „Не бойся! Не посмеют – интеллигентного-то человека…“» (герой Мамонова в «Такси-блюзе» постоянно педалирует свою сомнительную интеллигентность).

Кроме того, в тусовке стала культовой вложенная Лунгиным в уста Петра Николаевича игра слов на тему связи между саксофоном и сексом: саксофон = sex-a-phone.

Игру героя Мамонова на этом сексуальном инструменте за кадром озвучил автор саундтрека к «Такси-блюзу» – знаменитый авангардный саксофонист Владимир Чекасин. Этот факт неизбежно породил множество параллелей, коннотаций и спекуляций. Многие задавались вопросом, кто кого в фильме изображал: Чекасин Мамонова или наоборот. В иных рекламных аннотациях к DVD c «Такси-блюзом» сейчас можно даже прочитать: «Чудесный и сумасшедший саксофон Мамонова звучит на протяжении всего фильма, делая его психоделично-крышесносящим».

Украинский писатель и публицист Константин Рылев писал: «Сценические выкрутасы саксофониста, которого изображал Петр Мамонов, были близки оригиналу, поскольку Мамонов – шаман рок-сцены, а Чекасин – джаза».

Маститый джазовый критик Дмитрий Ухов, оттолкнувшись от вопроса, почему именно Мамонов, а не сам Чекасин снялся в фильме Лунгина, углубился в необъятную тему кардинально противоположного соотношения джаза и рока с природой киноискусства: «Афро-американское искусство импровизации-ритма, рождающееся „here & now“, по изначальным, можно сказать, генетическим установкам противоположно кино. Рок – другое дело. Взаимоотношения рока и кино прямо противоположны мезальянсу кино – джаз. И то и другое – и рок, и массовый кинематограф – тотальны по своему воздействию. Это две стороны одной медали – массовой культуры в том смысле, что эта культура существует благодаря массовым коммуникациям. В кино и в роке задействован, в сущности, один и тот же набор культурных архетипов, только в разных пропорциях. Отсюда, кстати, и ошибочное представление о том, что рок– и поп-звезды – актеры. Смотрите: как ни надеялись кинематографисты, практически никому из рокеров – ни Дэвиду Боуи, ни Стингу, ни еще раньше Мику Джаггеру – в немузыкальных ролях ничего не удается сделать. По большому счету и Виктор Цой, и Максим Леонидов, и Константин Кинчев (так и не научившийся внятно говорить – его даже пришлось дублировать), и Гарик Сукачев – тоже не актеры. Разве что Петр Мамонов. Но и его органика, по сути дела, крупновата для кинокамеры. Зато в театре, как мы знаем, он на своем месте».

О своих эмоциях по поводу того, что в «Такси-блюзе» он «миметически» воспроизвел Чекасина – и вообще об отношениях с ним, – сам Мамонов говорил, наверное, всего один раз, в так называемом «тель-авивском интервью», опубликованном в 2002 году в литературно-философском журнале «Топос». Правда, он там скорее в своей обычной «позднемамоновской» манере ушел от ответа на вопрос, волновавший израильских интервьюеров: «Просто встретились, поработали. Он хороший человек. Он – такой, я – такой. Какие тут… взаимоотношения… Это ж как у нас говорят – надо пуд соли съесть вместе, чтобы чего-то там… Если бы мы с ним в одной камере лет эдак семь просидели… Вот тогда мы бы имели представления друг о друге. А так – откуда я знаю, как он живет? И он не представляет, как я живу.Яне думаю о том, что я его как-то показывал. Я мимо пролетаю. И всё. Япросто живу. Если из этого получается что-то, какая-то фиксация, то она идет. Никакого я – ни образа, ни еще чего – не создаю. Я существую в этом всем и нахожусь до смерти. Помрем – обратно на небо… Или в ад. Чекасин… кто-то еще… Их проблемы. Меня не касается. Я о других не думаю совсем. Я думаю о себе».

Любопытно, что однажды Чекасин сыграл со «Звуками Му»: его саксофон можно услышать в композиции «Консервный нож» на альбоме «Инструментальные вариации», выпущенном лейблом «Мороз Рекордз» в 1996 году. Впрочем, это был уже поздний состав группы с ритм-секцией Казанцев/Надольский, о котором речь пойдет ниже. Кроме того, можно отметить, что Чекасин присутствовал на первом концерте «Звуков Му» в актовом зале 30-й школы 28 января 1984 года.

Заканчивая саксофонную тему «Такси-блюза», приведем еще один малоизвестный факт. Не всем известно, что хотя в титрах фильма был указан только Чекасин, реально в работе над саундтреком принимал участие еще один легендарный саксофонист – Александр Пищиков, которого иногда называли «русской инкарнацией Джона Колтрейна». По свидетельству очевидцев, когда Пищиков спросил у Мамонова, как конкретно тот бы хотел быть озвучен, Петр Николаевич ответил: «Мне нужна музыка, прямая как рельс!» «Русский Колтрейн» постарался, и во многом саундтрек фильма стал воплощением вышеуказанного мамоновского пожелания в пищиковском понимании.

После «Такси-блюза» Мамонов в первой половине 90-х снялся еще в нескольких кинофильмах, но это были уже сугубо «некоммерческие» работы: драмы «Нога» Никиты Тягунова (1991) и «Терра инкогнита» грека Янниса Типалдоса (1994), а также философская притча Сергея Сельянова «Время печали еще не пришло» (1995). По мнению критиков, едва ли не во всех этих фильмах Мамонов играл интереснее и глубже, чем в «Такси-блюзе», но ситуация в стране успела измениться: вместе с Советским Союзом рухнула старая система кинопроката, а новые «капиталистические» реалии требовали более доходчивого примитива… И совсем уже печальной оказалась судьба еще одной ленты с участием Мамонова – фильма Рустама Хамдамова «Aнна Карамазофф» (1991), где в главной роли снялась легенда французского кино Жанна Моро. Во время показа на Каннском фестивале эта изощренно-поэтичная картина вызвала всеобщее непонимание, истерическую реакцию Моро и затем была наглухо заперта в сейфе совладельца прав на фильм – французского продюсера Сержа Зильбермана. В России «Анну Карамазофф» тогда практически никто не увидел.

Date: 2015-10-21; view: 427; Нарушение авторских прав