Глава 9. После завтрака Лиза и Яна сидели в лобби и ждали полицейскую машину

После завтрака Лиза и Яна сидели в лобби и ждали полицейскую машину.

– Идет, – сказала Лиза, туша сигарету. Рауль Гонзалес шел в их сторону.

– Доброе утро, сеньоры! Можем ехать! – улыбаясь, сообщил он, словно приглашал их на загородную прогулку.

Они сели в сильно кондиционированный салон и удобно расположились.

– Мы отвезем вас в крематорий, и вы проститесь с ним.

– Спасибо, вы очень любезны, – мило улыбаясь, сказала Яна.

– Еще раз соболезную вам, – повернулся он в сторону Лизы.

– Я с детства не люблю посещать эти места. Как вспомню похороны родственников... У меня при виде кладбища... – и она передернулась.

– Однажды все там будем, – сказала Яна. – Иногда быстрее, чем мы предполагали...

– Да, конечно. Хотелось бы оттянуть как можно дольше этот страшный миг. Никогда не знаешь, что там, – она повернулась к Яне. – Как ты думаешь, где Николай сейчас?

– Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но говорят, что сорок дней душа блуждает между двумя мирами и только по истечении этого срока, пройдя все мытарства, она возносится туда, куда определил ее Господь.

– Значит, он еще где‑то среди нас? И видит все, что мы делаем...

– Вроде так, – ответила Яна, и ей стало не по себе от этого разговора.

Шофер вел автомобиль, не уступая дорогу никому, весь остальной транспорт шарахался от него. Полиция здесь на особом счету.

– Это не опасно – нарушать правила? – спросила Яна.

– Какие правила? – повернулся к ним удивленный Рауль Гонзалес.

– Правила дорожного движения, – пояснила Яна.

Шофер с полицейским переглянулись. Очевидно, правил вообще не существует, даже на бумаге... На этом разговор закончился, они остановились около небольшого светлого здания. Шофер открыл дверь, и Яна с неохотой вышла из прохладного салона. Город просто изнывал от жары. Солнце было как паяльник и нещадно жгло кожу. Асфальт дымился и был мягкий, как пластилин. Каблуки утопали в нем. Пахло выхлопными газами, пылью и чем‑то приторно сладким...

– Извините, мы не можем вас отвезти обратно. У нас нет времени. Поймать такси здесь не проблема...

– Мы справимся, – успокоила его Яна.

В крематории их ждал человек с высохшим лицом, похожий на древнюю мумию, восставшую из могилы. Цвет лица мертвенно‑бледный от постоянного пребывания в подземелье, лысый череп, впалые глазницы. Когда он заговорил, Яна чуть не закричала от страха –голос был глухой, под стать его внешности. Голос самой смерти...

В помещении было темно и мрачно. Не крематорий, а могила. В сыром воздухе витал запах карболки и еще чего‑то едкого. Наверное, так пахнет сама смерть; от этой мысли Яну сразу затошнило. От каждого шороха у нее пробегал мороз по коже. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Тени на стене, казалось, шевелились.

«Наверное, и мне бы не мешало выпить успокаивающего, а то покойники мерещатся...»

Их пригласили в комнату, где на столе в дешевом гробу лежал Саблин. Казалось, ее уже ничем нельзя было удивить, но, как ни странно, она отшатнулась, увидев Саблина в гробу. Он был неузнаваем. Лицо, прежде полное и круглое, как‑то исхудало и сморщилось.

Лиза закрыла лицо руками и спросила:

– Неужели, это... мой Коля?

– Успокойся, – Яна обняла ее за плечи.

Служащий морга пытался придать своему лицу торжественность и скорбь, но это никак не вязалось с циничным равнодушием в его глазах. Яна не могла больше выносить его присутствия. Не знала, что ее больше пугает – мертвый Саблин или живой служитель морга.

– Вы не можете оставить нас одних? – обратилась она к нему.

Он молча растворился в полумраке, как привидение. Послышалась тихая органная музыка. Оплакивать Саблина было некому. Яна была совершенно подавлена, а Лиза смогла лишь прошептать:

– Пусть земля тебе будет пухом...

Саблин, наверное, заслуживал большего...

Они молча вышли на улицу. Яна задыхалась, ей казалось, что она насквозь пропитана тошнотворным сладковатым запахом. Запахом крематория. Всю дорогу Лиза хныкала. Яна закрыла глаза, у нее не было сил утешать Лизу. У нее самой ситуация не лучше, и никто ее не утешает.

В лобби их ждал Игорь. Лиза кинулась ему на шею.

– Это было ужасно, – затараторила она.

– Ты выглядишь неважно. Как ты себя чувствуешь? – Игорь повернулся к Яне.

– Твоими заботами.

Ужин получился не из приятных. Все были раздражены. Яна делала вид, что ее интересует только содержимое тарелки. Лиза была подавлена, Игорь нервозен.

Обед тянулся невыносимо долго. Разговор не клеился, то и дело прерывался паузами.

–...Туземцев тупит: спросил джин‑тоник. Мне принесли «Куба Либра». Я сказал, что заказывал другое. Извинялись, – Игорь пытался развеселить их. – Тут подошли четверо немцев. Заказали четыре разных напитка. Бармен ходил и бормотал всю дорогу: капучино‑пиво‑кубалибра‑и что‑то еще... и все равно перепутал. Принес не то... Они здесь ходят в школу?

– У них капитализм в самом плохом смысле этого слова. Нет ничего бесплатного. За все нужно платить: за обучение, медицину... И ничего смешного в этом не вижу.

– Какого... ты постоянно огрызаешься? Что бы я ни сказал, все не так... Самая умная? Ну извини, университетов не кончали, – он был разъярен.

Яна вздрогнула и пролила кофе на платье.

– Перестаньте, – сказала Лиза. – Мы все на нервах. Не хватало нам между собой переругаться. Яна наклонилась и стала вытирать пятно на платье, хотя это было бессмысленно. Ей просто хотелось скрыть выражение своего лица и слезы, выступившие на глазах...

Бармен, пританцовывая, смешивает коктейли. Он улыбнулся и подмигнул Яне, продолжая наполнять бокалы. Недалеко от нее сидит гитарист и тихо играет. Яна не хочет думать ни о чем печальном. Она пьет коктейль с экзотическим названием «Май Тай» и упорно гонит от себя назойливые мысли, перебирая в памяти всякие мелочи, случившиеся с ней за день. Пляж... раскаленное солнце... визжащие дети... Замки из песка... Обломки кораллов под ногами... Следы, смывающие волной...

Бармен, протирая и без того прозрачные стаканы, наблюдает за посетителями. Стоит ей лишь посмотреть в его сторону, как он уже рядом – меняет пепельницу, смешивает следующий коктейль, смахивает с барной стойки несуществующую пыль. А рядом, то лениво перебирая струны, то ударяя по ним с такой страстью, вспоминаем свою молодость и ушедшую любовь гитарист...

... Яна вышла из бара на улицу, и темная влажная ночь поглотила ее. Ничего не видя вокруг, она шагала через парк. Кругом – могильная тишина, ни звука. Только тихий шорох ее шагов... Вдруг возникло чувство, будто за ней кто‑то следит. Сама того не замечая, Яна оглянулась. Все тихо, не шелохнулся ни один листок, но именно в этой неподвижности чудилось ей что‑то угрожающее.

Она прислушалась, затаив дыхание. Ни движения, ни шороха. И все же она была уверена, что кто‑то следит за ней. Среди деревьев промелькнула чья‑то тень, или это ей показалось? Наверное, самое страшное, когда не видишь своего преследователя. Вдруг она услышала шорох и, холодея от страха, заметила, как в кустах вырисовывается темный силуэт. Холодный пот заструился по спине, но как она ни всматривалась в кромешную тьму, больше ничего не могла разглядеть. Охваченная паническим ужасом и желая одного – избавиться от страшного наваждения, побежала. Впереди были слышны голоса и смех, она повернула в ту сторону.

Все, еще немного, и она окажется среди людей...

Но в этот момент недалеко от нее послышался оглушающий звук. Яна не вынесла этого и закричала. Она кричала так громко, как могла, закрыв лицо руками, и вдруг услышала, как кто‑то успокаивает ее на испанском.

– Успокойтесь, это кокос упал с пальмы, – уговаривали ее служащие. – В такую темную ночь мало ли что может показаться.

Она открыла глаза и увидела служащих в темно‑зеленой униформе.

– За мной следили.

– Этого не может быть. Никто из посторонних не может попасть на территорию отеля. Давайте мы вас проводим. И не нужно так поздно ходить одной...

Они довели ее до двери и пожелали спокойной ночи. Яна, зайдя, проверила весь номер. Заглянула в шкафы, под кровать. Проверила все замки, потрепала по плечу Лизу, пощелкала пальцами, чтобы быть уверенной, что та спит. Лишь после этого залезла под одеяло, но ее продолжало трясти.

Восемь утра... Солнечный луч на паркете. Черные и желтые арабески переплетаются узором на ковре. Черные и желтые... Все как всегда: черные и желтые, желтые и черные... Сколько арабесок на этом ковре? Десять, одиннадцать, двенадцать... Сколько попугаев на картине?

Один, два, три...

Однажды она читала, что именно так сходят с ума. Сосредотачиваясь на вещах, которые совершенно не связаны между собой...

Как пережить сегодняшний день? А завтрашний? Самое страшное, что она не может остановить это. Она в мышеловке. Она может пищать, бегать из угла в угол, стараясь найти выход, но мышеловка захлопнута, а она внутри... И ей не спрятаться, не убежать...

Яна встала с постели и прошлась босиком по полу, залитому солнечным светом. Она не спала всю ночь, и теперь, оказавшись на ногах, ощутила, как болит голова и свинцовой тяжестью наливаются ноги и руки. Будто она после долгой болезни слишком рано встала с постели. Ей казался пыткой каждый шаг, но ночной кошмар в прошлом, за окном – новый день...

Всю дорогу до крематория ехали молча. Яна смотрела в окно на пробегающие за стеклом бараки, выкрашенные в канареечный цвет, белье, развешенное на веревках, террасы кафе, танцующих подростков на улице, собак, лежащих с высунутыми языками, пеструю суету... Все как всегда. Затесаться бы в эту беспечную толпу, потягивать ледяную пепси и забыть все проблемы. Она взглянула на потухшее лицо Лизы, и ей стало тошно.

Опять придется ощутить дух разложения и запах плесени, который издают умершие тела, опять утешать и вытирать ей сопли, как будто у нее самой все в порядке. Служитель морга вернулся с урной в руках, по‑прежнему молчаливый, в глазах могильный холод...

Повисла жуткая тишина.

– Прочитайте и распишитесь в получении, – протянул им бумагу.

Яна взяла бумагу в руки. Читая, она услышала всхлипывания за спиной.

– Вот и все, что осталось от него, – слезы катились по лицу.

– Успокойся, мы помянем и поплачем у себя в номере. Здесь не надо, – сказала Яна, обняв Лизу за плечи.

Лиза уткнулась ей в плечо и зарыдала.

– Распишись здесь. Он ждет. Лиза черкнула и захлопнула регистрационную книгу. Он поставил урну на стол и растворился. Яна взяла ее за руку и вывела из крематория. Та покорно шла рядом, всхлипывая и спотыкаясь.

В лобби они купили бутылку водки, зашли в снэк‑бар и набрали закуски.

– Чтобы земля была пухом! – сказала Яна и выпила залпом, не чокаясь.

– Господи, за что я такая несчастная! Это бог меня наказал за то, что плохо относилась к Коле. И что ж мы, бабы, за народ такой? Я ругалась с ним почти каждый день. Винила его во всех своих неудачах... Мне ни разу не пришло в голову, что все мои неудачи из‑за меня самой.

Если бы я была чуть мягче к нему, может быть, ничего бы и не случилось, – сказала Лиза, и слезы потекли у нее по щекам.

– Может быть, все произошло не только из‑за тебя. Не кори себя так, – попробовала успокоить ее Яна.

– Ну да, и на работе были неприятности. Но если бы хоть дома было все хорошо. Я думаю, ему часто после работы и домой не хотелось идти. Такой гадиной себя чувствую...

– Успокойся.

– Чаще всего мы начинаем ценить что‑либо, когда уже потеряли. Почему так?

– Не ты единственная. Так всегда было и есть: человека по‑настоящему начинают ценить лишь после смерти. Мир так устроен...

– Мне от этого не легче...

– Не убивайся ты так! Ты же еще не старуха. Найдешь себе новое счастье, – успокаивала ее Яна.

– Да кому я нужна! Лучшие годы уже позади. Это я так, хорохорюсь, – махнула рукой Лиза. – Знаешь, я даже не знаю, что у него на работе случилось. Из‑за чего мы так спешно покинули Россию? Ведь он не делился со мной ничем. Довели его ироды до смерти. Если бы хоть знать – кто...

– Ты в самом деле ничего не знаешь?

– Нет, я же сказала. Мы сбежали из страны. Купили горящую путевку и сбежали. Первое время мне было интересно знать, из‑за чего этот сыр‑бор, а потом, когда сюда приехали... я обо всем забыла. Хоть бы знать, откуда ветер дует, – она всхлипнула и осушила очередную рюмку. – Игорь сказал, что все деньги панамские должны быть нечистые... Трудно поверить, что такой тюфяк умудрился влипнуть во что‑то грязное... Это его и убило...

«Точнее, его убили. Кто‑то из тех, с кем он работал. Они и подослали Игоря...» – подумала Яна.

– За это наказана, – закончила свое повествование Лиза.

В последующие дни ничего не изменилось. Лиза была под транквилизаторами. Яна скрываясь от Игоря, проводила дни на соседнем пляже, стараясь сидеть так, чтобы в радиусе десяти метров не было никого. Она боялась всех и всего. Боялась даже шелеста пальмовых листьев, падающих кокосов, собственной тени...

Закрывшись книгой, она читала через строчку, так как события, происходящие в детективе, казались ей незначительными по сравнению с теми, в которые попала она. Она со страхом ждала ночи, и с каждым днем все сильней и сильней. Она узнала, что такое бессонница. Всю ночь она лежала с открытыми глазами, лишь временами погружаясь в беспокойный сон, но при малейшем шорохе вскакивала с постели. Порой ей казалось, будто кто‑то кричит в ночи, но проснувшись, она понимала, что кричала она сама, в ужасе прислушивалась, стуча зубами и уставившись на дверь. Она со страхом ждала, что та может открыться и появится Игорь.

«Последняя ночь. Завтра вечером мы уже в аэропорту. Одну ночь, всего одну ночь. Ты вытерпишь. Ты сильная! Нужно взять себя в руки...»

Почему Игорь ничего не предпринимает? Не может? Обычно свидетелей гасят не задумываясь даже в более безобидных ситуациях. Или он попытается это сделать в России?

Тут она вспомнила, как они проезжали джунгли и машина с цистерной выгружала содержимое канализации в болото. Труп в багажник, а потом в это болото. Никто и не будет там искать. Да, в таком месте точно никто искать не будет...

Она даже подскочила на кровати. Чем больше она думала, тем страшнее ей делалось. Вдруг она услышала какой‑то звук. Что это? Кто‑то спустил воду? Нет, это что‑то другое... Яна отбросила одеяло и подошла к окну. Отодвинув шпоры, она увидела, как в окно билась бабочка с перламутровыми крыльями. Она билась так отчаянно, ломая крылья, теряя пыльцу...

«И я так же. Бьюсь, бьюсь, как эта бабочка, попавшая в неволю, и не могу выбраться. И никто не может мне помочь». Она поймала бабочку и открыла окно. Лети!

В это же самое время, в шесть часов утра, Игорь разговаривал по телефону:

– Доброе утро, Максим Данилыч!

– Для кого‑то утро, а для кого‑то еще день. Но это не важно. Чем порадуешь?

– Нечем порадовать. Ничего не нашел, – извиняющимся голосом ответил Игорь.

– Плохо искал, – услышал он в ответ. – Я вообще тобой недоволен. Ты для чего туда поехал: отдыхать или работать? Девку с собой потащил... Я был против этого, но ты настоял. Ладно, черт с этим. Я надеялся, что с ней ты все быстрее провернешь: и их найдешь, и флешку. А ты неделю занимался только их розыском...

– Я не один раз спрашивал на рецепции, но они не смогли его найти по компьютеру. Он, гнида, так зашифровался, что и ЦРУ бы его не нашло...

– Потому что он в отличие от тебя мозги включал. Записался, наверное, на другую фамилию или на фамилию жены. Нужно было выяснить: у нее мужняя фамилия или девичья. Ладно, это в прошлом. Перейдем к разговору о флешке.

– Вы уверены, что флешка у него была?

– Я ее не видел. Может, и не на флешке. Но на каком‑то носителе у него вся информация хранилась. Ты должен это найти, – голосом, не терпящим возражения, ответил Максим Данилыч.

– Но я обыскал все...

– Значит, не все.

– Я думаю...

– Ты! Мыслитель! Я тебя что, думать туда отправил?

Я тебя послал искать, а не думать. Ты его убрал, не найдя ничего, а твоя задача была найти компромат. Убрать человека не проблема, для этого ума не надо...

– Я был у них в номере и все обыскал. Ничего не нашел. И в сейфе тоже. Поэтому я и решил, что это у него с собой. А как я могу обыскать его? Лишь у мертвого я могу вывернуть карманы. Я это и сделал...

– Ты все обыскал?

– Да...

– И в задницу к нему залезал?

– Не похож он на такого...

– На какого? Ты тоже не похож на идиота, а поступил как идиот. Что мне прикажешь с тобой делать?

– Легко давать советы, сидя в уютном офисе. Так подъехали б сюда и сами проверили свои теоретические идеи, если вы соображаете лучше меня. Задумка была отличная – приехать, найти, отобрать, убрать... Но это было рассчитано на человека недалекого, каким Саблин не является, – огрызнулся Игорь.

Он был разъярен не на шутку, его взбесил самоуверенный тон Лифшица, его манера командовать людьми, посылая их в пекло, самому при этом оставаясь в тени.

– Так какого же ты дьявола согласился? Если бы ты отказался, я бы послал кого‑нибудь другого.

«Другого... Нет у тебя другого человека, поэтому и послал меня».

Но вслух лишь добавил:

– Я еще раз постараюсь все...

– Я бы тоже на твоем месте подсуетился. В твоих же интересах. У тебя еще сутки в запасе. И в трубке послышались гудки.

Лифшиц, с которым разговаривал Игорь, положил трубку и задумался. В принципе, он не узнал ничего нового. Он догадывался, что Игорь ничего не найдет. Если ему понадобилась неделя, чтобы разыскать в своем же отеле Саблина...«Это было ошибкой – послать этого идиота. Киллер он хороший, работал всегда точно, профессионально. Ни разу не засветился. Но в данном случае требовалось больше. И на это у него мозгов не хватило. Нужно было подыскать кого‑нибудь с мозгами. Но где такого найти? Джеймса Бонда в моем окружении нет. Чтобы все сочеталось в одном: и умение убить чисто, и интеллект. Обычно же это или профессионал‑убийца, или же тот, кто может мыслить. Все в одном – это лишь в голливудских боевиках. Поэтому и послал Игоря. А тот, похоже, страдает патологической страстью к убийствам. Убить для него не проблема, а вот поднапрячь мозги... И есть ли у него они? Сомневаюсь...»

Лифшиц постарался просчитать все, но тщательно разработанный план дал сбой и он оказался в проигрыше. Это всегда так, когда приходится доверять что‑то другому. Ни на кого надеяться нельзя. И что мы на сегодня имеем? Один мертвяк, а компромат не найден.

Он налил себе коньяку на самое донышко и попробовал переиграть ситуацию. Если Игорь ничего не нашел у Саблина и в номере, значит, это может быть где угодно. Он мог зарыть под пальмой. Положить в любой банк. Со смертью Саблина к этой ячейке никому не подобраться... Он на секунду расслабился и налил себе еще коньяку.

«А что если он положил в банк с указанием: в случае смерти передать тому‑то или туда‑то. А что если у его жены имеется доступ к этому сейфу и перед отъездом она заберет все?» Он не может выпустить ситуацию из‑под контроля. Не спускать с нее глаз по приезде в Питер. Он не спеша отхлебнул из стакана и невидящими глазами уставился в окно, пытаясь разобраться: смерть Саблина ему в масть или нет. Покойник не может меня шантажировать, не может меня выдать конкурирующей стороне... Но если он оставил кому‑то указания: «В случае моей смерти сделать то, то и то...»

Ему вдруг стало очень неуютно в своем просторном ультрасовременном офисе за сияющим полировкой рабочим столом. У него появилось чувство опасности, и по спине пробежали мурашки. Где‑то он допустил ошибку. Где?

Он облокотился на стол и с тоскою посмотрел в окно. Это был сорокалетний, начинающий полнеть мужчина, на вид – рафинированный интеллигент‑демократ, а по сути жестокий, хладнокровный циник. Он ни во что не ставил человеческую жизнь, но старался обходиться без лишних трупов. Никому не доверял, полагаясь лишь на себя. Но он не в состоянии все сделать сам. Так трудно держать все под контролем и самому не засветиться. Самое опасное в этом деле – оставить следы, ведущие к заказчику. Если, не дай бог, этот маньяк уложит в отеле еще один труп... Тут и местные аборигены поймут, что здесь что‑то не так. Это поставит под угрозу весь план.

«По приезде придется его убрать. Он единственная нить, ведущая ко мне...» Лифшиц еще долго сидел, ссутулившись под грузом навалившихся проблем, и ругал последними словами Игоря.

Этот день начался с того, что они с Лизой паковали багаж.

– Куда девать вещи Николая? Не повезу же я их домой,– спрашивала Лиза, стоя посреди комнаты, заваленной вещами.

– Оставь их здесь. Многие туристы оставляют свои вещи в отелях, персонал заберет их. Это – для бедных, –ответила ей Яна.

– И ты так делаешь? – Лиза с изумлением посмотрела на нее.

– Нет, я так не делаю. Я сама бедная и почти ничем не отличаюсь от персонала. Я здесь совершенно случайно. Ты знаешь, как я сюда попала, я тебе рассказывала.

Яна начала сортировать вещи, а Лиза только мешала и постоянно хныкала.

В дверь постучали. Лиза пошла открывать.

– Привет, ну как вы? Собираетесь? – услышала Яна голос Игоря.

– Да, Яна помогает мне. Не знаю, что бы я без нее делала...

– А свои вещи она собирается собирать?

– Сейчас закончу здесь, пойду свои собирать. Помоги мне застегнуть сумку, – обратилась Яна к Игорю.

– Спасибо. Ну я пошла.

– Возьми меня с собой. Я не большая помощница, но хоть посижу с тобой, – попросила Лиза.

– Пошли, – сказала Яна и была благодарна ей за это. В противном случае ей пришлось бы остаться наедине с Игорем.

В аэропорту царила привычная суета: одни пассажиры спешили получить багаж, другие – успеть на свой рейс. Носильщики и таксисты предлагали свои услуги, таможенники досматривали багаж...

Пройдя регистрацию и паспортный контроль, они зашли в зал ожидания. Народу столько, что присесть не куда. Яна уселась на корточки и закрыла глаза.

Женский голос монотонно объяснял пассажирам, к какому выходу пройти, чтобы улететь в Санто‑Доминго или Гваделупу...

Яна задумалась. «Гваделупа... Где это? Крохотный остров, затерянный в Карибском море? Хорошо бы сейчас пойти в ту сторону, куда приглашал этот голос, и оказаться в Гваделупе... Одной...»

– Духота. Я схожу куплю что‑нибудь попить, – сказал Игорь и пошел в сторону киосков.

Яна оглянулась и вдруг увидела девушку в фольклорном костюме. Одну из тех, кто стоял с ними перед объективом в день приезда. Она вспомнила, что у нее нет ни одной фотографии Игоря. Он всегда фотографировал только ее и никогда не разрешал снимать себя. Первые дни она не задумывалась об этом. Она открыла кошелек и увидела несколько зеленых бумажек. «Какое счастье, что у меня осталось немного долларов». Предупредив Лизу, что отойдет, она оглянулась по сторонам: Игоря нигде не видно. Яна быстро направилась к стенду. Найдя фотографию, она заплатила и спрятала в сумочку.

Игорь набрал номер.

– Добрый день, Максим Данилыч.

– Насколько сегодняшний день будет добрым, зависит от твоих новостей...

– Мы в аэропорту. Через час самолет, но порадовать нечем.

– Плохо работаешь, – услышал он в ответ.

– Я сомневаюсь, что флешка существует в природе.

– Ты не должен сомневаться! Ты должен искать! Много на себя берешь! Сомневается он, – передразнил его разъяренный Лифшиц. – Ты получил команду – и ищи!

– Но я обыскал все...

– Значит, не все. Я думаю, это у кого‑то из твоих попутчиц, – голосом, не терпящим возражений, ответил Лифшиц.

– Вы думаете, они что‑то скрывают от меня? – удивленно спросил Игорь.

– Возможно...

– Если бы вы знали, какие это овцы...

– Запомни, никогда не переоценивай себя, и не недооценивай врага. На этом многие попались. Жена никуда сегодня не отлучалась надолго?

– Нет, они целый день сегодня ковырялись с багажом.

– Возможно, эта флешка с кем‑то из них едет в Питер. Мы установим слежку. Возможно, кто‑то из них должен передать флешку по назначению. Нам нужен этот человек, его тоже нужно будет убрать. Вообще – всех, кто что‑либо знает...

– Понял.

– Приглядись еще раз к своим овцам. Одна из них держит тебя за лоха. Не мне тебя учить, как это делать, –разозлился абонент.

– Может убрать их по пути из «Пулково»? – предложил Игорь.

– Везет мне на идиотов. Если кто‑то везет флешку в Питер, значит, кто‑то ждет ее. И он нам нужен. Иначе где смысл? Одна из них знает, что на этом можно заработать.

– Если бы ты...

– Одна из них точно поумнее тебя. Я еще подумаю, не заменить ли этой овцой тебя. Мозгами тебя точно Бог обошел. Пока.

В трубке послышались гудки.

«Суки! Но кто из них? Янка не могла знать этого индюка раньше. Не могли же они договориться уже здесь, за моей спиной. Это – нереально. А его жена? Такую дуру еще нужно поискать. Если эта овца держит меня за лоха,я с ней...»

Он не мог так быстро придумать, что он сделает с ней. Только представить себе, что Лиза обвела его вокруг пальца! Одна мысль о этом была ему невыносима. Игорь зло сплюнул и пошел к киоску. Купив все необходимое, он вернулся к ним очень злой. Раздал всем бутылки с пепси и стал наблюдать.

Лиза пила пепси, курила и жаловалась на свою загубленную жизнь. Яна пила молча, не слушая, и была мыслями далеко.

«Наверняка это – Янка. Но она не могла знать его до поездки. Значит, они успели сойтись здесь. Как я лоханулся... Но кто бы мог подумать? Вот и верь после этого бабам... Нужно внимательней следить за ней», – решил он.