Проблема познаваемости мира, ее решение в истории философии

Проблема познаваемости мира является одной из важнейших в философии. Она стояла как центральная в Древней Греции, в средние века и Новое время (И. Кант, Гегель), особенно остро встала эта проблема в нашем столетии (Франк, Гартман, Витгенштейн). На всем протяжении развития философии в ней сталкивались различные подходы и направления: гносеологический оптимизм и агностицизм, сенсуализм и рационализм, дискурсивизм (логоцизм) и интуитивизм и др.

Сама проблема: «Познаваем ли мир, а если познаваем, то на сколько?» выросла не из праздного любопытства, а из реальных трудностей познания. Область внешнего проявления сущности вещей отражается органами чувств, но достоверность их информации во многих случаях сомнительна или вообще неверна.

Одним из направлений в гносеологии является агностицизм. Его специфика заключается в выдвижении и обосновании положения о том, что сущность объектов (материальных и духовных) непознаваема. Это положение первоначально, когда философское знание окончательно еще не порвало с представлением о богах, касалось именно богов, а затем уже природных вещей. Древнегреческий философ Протагор сомневался в существовании богов. Он писал: «О богах я не могу знать, есть они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, - и вопрос темен, и людская жизнь коротка». По отношению природных явлений он обосновывал взгляд, согласно которому «как оно кажется, так оно и есть». Разным людям свойственны разные понимания и разные оценки явлений, поэтому «человек есть мера всех вещей». Сущности же самих вещей, сокрытые их проявлениями, человек вообще не способен постичь. Древнегреческий философ Пиррон (360 – 270 гг. до н.э.) считал, что от проникновения в глубь вещей должен воздерживаться. Его обоснование не лишено интереса. Пиррон считал, что человек стремится к счастью. Счастье же, по его мнению, слагается из двух компонентов: отсутствия страдания; невозмутимости. Состояние же невозмутимости, безмятежности достижимо при познании, но не всяком. Чувственные восприятия достоверны. Если нечто кажется горьким или сладким, то соответствующее утверждение будет истинным. Заблуждения возникают, когда от явления мы пытаемся перейти к его основе, сущности. Ни о чем нельзя сказать, что он поистине существует, и никакой способ познания не может быть признан истинным или ложным. Сама сущность постоянно изменчива. Всякому утверждению о любом предмете может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение.

Вследствие этого единственно достойное человека отношение к вещам может состоять только в воздержании от суждений, проецируемых на «ускользающую» сущность. Выгодой, проистекающей от воздержания от всяких суждений о подлинной сущности, как раз и будет невозмутимость, или безмятежность, человеческого духа.

В Новое время, характеризовавшееся быстрым развитием экспериментального естествознания, сложились две наиболее влиятельные агностические разновидности агностицизма – юмизм (Д. Юм 1711 – 1776) и кантианство (И. Кант 1724 – 1804).

Д. Юм обратил внимание на причинность, на ее трактовку учеными; согласно принятому тогда пониманию, в причинно-следственных связях качество следствия должно быть равно качеству причины. Он указывал на то, что вследствие есть немало такого, чего нет в причине. Юм сделал вывод: объективной причины нет, а есть лишь наша привычка, наше ожидание связи данного явления с другими и фиксация этой связи в ощущениях. Мы в принципе не знаем и не можем знать, полагал он, существует или не существует сущность предметов как внешний источник ощущений. Он утверждал: «Природа держит нас на почтительном расстоянии от своих тайн и представляет нам лишь знание немногих поверхностных качеств».

Кант, как известно, исследовал познавательные способности человека и специфику естественнонаучного познания. Его привлекла активность человека в познавательной деятельности, созидание им форм, отсутствующих в природе, соединение «субъективного» и «объективного» в познании. Материальные объекты, как он считал, воздействуют на человека, вызывают множество разных ощущений, они самим объектом не упорядочиваются, а хаотичны, но приводятся в определенный порядок автоматически, без участия рассудка, посредством априорных (т.е. не выводимых из опыта) форм живого созерцания – «пространства» и «времени». Обретая пространственные и временные характеристики, представления затем оформляются посредством категорий рассудка и предстают перед субъектом в качестве явлений, соотносимых с воздействовавшими на органы чувств «вещами в себе». Сами явления как проявления сущности есть результат взаимодействия объектов и субъектов, но они представляются существующими объективно. В процессе познания мы имеем дело фактически не с «вещами в себе», а с явлениями; «вещи в себе», т.е. сущность воздействующих на человека объектов, остается непознанной. О том, пишет Кант, каковы вещи могут быть сами по себе, «мы ничего не знаем, а знаем только их явления, т.е. представления, которые они в нас производят, действуя на наши чувства». Одной из форм кантианского агностицизма являлся «физиологический идеализм» физиолога Мюллера (1821 – 1858), обосновывавшего свой агностицизм, в отличие от Канта, данными физиологической науки; родственна с мюллеровской концепцией «теория иероглифов», немецкого физика и физиолога Г. Гельмгольца (1821 – 1894).

В дальнейшем наиболее значительной разновидностью агностицизма был конвенциализм Пуанкаре (1854 – 1912). Согласно конвенциализму наши теории и гипотезы являются лишь соглашениями между учеными, но эти теории не способны отражать достоверно сущность исследуемых предметов, или предметных областей действительности. В наши дни встречаются многие разновидности агностицизма, в том числе «технический агностицизм» Башляра (1884 – 1962), замыкающий познавательную деятельность преимущественно на созданной человеком технической реальности. Есть квантово-механический, кибернетический, психиатрический, социальный агнностицизм.

Во всех своих разновидностях агностицизм сохраняет свое своеобразие как течение внутри гносеологии, отрицающее (полностью или частично) достоверное познание сущности материальных систем. Он не отвергает возможности познания мира, но не идет дальше признания познаваемости явлений (как проявлений сущности материальных объектов).

Противоположностью такой позиции является гносеологический оптимизм. Он имеет многих ярких своих представителей. Достаточно вспомнить Демокрита, Платона, Аристотеля, Ф. Аквинского, Н. Кузанского, Ф. Бекона, Р. Декарта, Шеллинга, Гегеля, К. Маркса, Ж.-П. Сартра и др. Среди них имеются представители идеализма и материализма, сенсуализма и рационализма и других философских направлений. Агностицизм ограничивает человека в его стремлении к познанию действительности.

Сторонники гносеологического оптимизма не отвергают сложности познания, сложности и трудности выявления сущности вещей. Вместе с тем у разных его представителей имеются различные аргументы, доказывающие несостоятельность агностицизма. Одни из них опираются при этом на ясность и отчетливость мысли об объектах и их сущности, другие – на общезначимость получаемых результатов, третьи – на невозможность существование человека без адекватного отражения законов объективного мира, четвертые указывают на практику как на ведущий критерий при определении достоверного знания о сущности вещей и т.п. Данная позиция находится в полном соответствии со здравым смыслом, с точки зрения которого ближайшие сущности причины обыденных явлений познаваемы.

Все эти подходы имеют определённое теоретическое обоснование. Но решающими аргументами в пользу познавательного оптимизма являются: развитие общественной практики и материального производства, успехи экспериментального естествознания, подтверждающие истинность знания. Теоретико-познавательная ситуация имеет свою структуру, включающую субъект и объект познания, а также «посредника», связывающего их в единый процесс.

Date: 2015-10-19; view: 3756; Нарушение авторских прав