Сам подумай!

В субботу я пообещал Бригите и Ману поездку в Гейдельберг. Покупки, мороженое, зоопарк, замок – одним словом, полная программа. Мы поехали на поезде Верхнерейнской железной дороги и прибыли на Бисмаркплац.

Я давно здесь не был. Теперь здесь все было лиловым: автобусные остановки, киоски, скамейки, урны для мусора, фонари. Со всей этой сиреневостью диссонировали желтый почтовый ящик и серый Бисмарк.

– Смотри‑ка, женское движение завоевало Бисмаркплац.^[39]

Бригита резко остановилась.

– Опять ты со своим дурацким мужским шовинизмом! Фюрузан, видите ли, подавляет свободу Филиппа, я подавляю твою свободу, а теперь женщины завоевали еще и Бисмаркплац!.. И ты, бедняжка, уже не знаешь, куда и…

– Бригита! Я же просто пошутил.

– Очень смешная шутка!

Она пошла дальше, ни словом, ни жестом не предложив нам следовать за ней, и я почувствовал себя виноватым, хотя совесть моя была чиста. Когда она вошла в книжный магазин «Браун», я остался на улице. Может, мне надо было войти и проследовать вместе с ней в отдел «Новая женщина»? Со смирением во взоре, понурой головой и участливыми вопросами? Ману и Нонни остались со мной.

Мы наблюдали плотное движение на Софиенштрассе.

– А где они выезжают? – Ману показал на машины, которые исчезали в подземном гараже на Софиенштрассе.

– Наверное, вон там, за деревьями.

– Они что, могут выезжать там, где мы недавно парковались?

Я не понял его.

– Но это же было… Ты имеешь в виду подземный гараж за церковью Святого Духа?

– Ну да, такое бывает – машины выезжают совсем в другом месте, не там, где они въехали. По‑моему, это классно, если можно из одного гаража попадать в другой, когда там нет свободных мест или наверху пробка. Сам подумай! – Он посмотрел на меня как на умственно отсталого и пустился в подробные объяснения.

Я не слушал его. Его фантазии на тему подземных транспортных потоков напомнили мне пешкалековские потоки отравленных грунтовых вод.

– Ты же меня не слушаешь!

Из магазина вышла Бригита. Я купил ей широкую юбку, а она мне короткие штаны, в которых я выглядел как британец на реке Квай.^[40]Ману нужны были джинсы, но не какие‑нибудь, а совершенно определенного вида, и мы прочесали всю Хауптштрассе до церкви Святого Духа. Густые толпы занятых шопингом потребителей в пешеходных зонах вызывают у меня как с эстетической, так и с моральной точки зрения не больше симпатии, чем партийные манифестации или марширующие солдаты. Но я уже никогда не услышу на Хауптштрассе веселого перезвона трамваев и бодрого бибиканья машин, не увижу людей, деловито шагающих куда‑то, где можно заняться чем‑нибудь полезным, а не только глазеть, закусывать и делать покупки.

– Мы не пойдем в замок. – Бригита и Ману недоуменно уставились на меня. – И в зоопарк мы тоже не пойдем.

– Но ты же сам…

– Я придумал занятие поинтересней. Мы полетим на самолете.

Долго уговаривать их не пришлось. Мы опять сели в поезд Верхнерейнской железной дороги на Мангейм и вышли в аэропорту Нойостхайм. Маленькая диспетчерская вышка, маленькая конторка, маленькая взлетно‑посадочная полоса и маленькие самолеты – Ману все это было знакомо по перелету Рио‑де‑Жанейро – Франкфурт, и, хотя здесь все было гораздо меньше, он пришел в восторг. Я заказал получасовой полет. Пилот‑любитель, принявший заказ, приготовил к старту спортивный самолет с пропеллером и четырьмя местами для пассажиров. Самолет протарахтел по взлетной полосе, и мы поднялись в воздух.

Мангейм раскинулся внизу игрушечным городком, аккуратный, ладный. Жаль, что курфюрст, велевший разбить все эти квадраты и прямоугольники, не может полюбоваться на свой город сверху. Рейн и Неккар поблескивали на солнце, Рейнский химический завод мирно попыхивал своими трубами, выпуская в небо белые облачка дыма, а в бассейнах рядом с водонапорной башней плясали струи фонтанов. Ману сразу же узнал Луизен‑парк, мост Курпфальцбрюкке и Коллини‑центр, в котором у Бригиты был массажный кабинет. Пилот, приветливый малый, специально сделал еще один круг, чтобы Ману увидел и свой дом на Макс‑Йозеф‑штрассе.

– А теперь давайте пролетим еще над Фирнхаймом.

– Вы там живете?

– Жил когда‑то.

Бригита заинтересовалась:

– Когда это ты жил в Фирнхайме? Я и не знала этого.

– После войны. Недолго.

Под нами в две шеренги стояли казармы Бенджамин‑Франклин‑Виллидж. Площадка для игры в гольф. Автодорожная развязка, торговый центр Райн‑Неккар, узкие кривые улочки вокруг ратуши и церкви – и вот мы уже летели над последними домами Фирнхайма, и пилот повернул вправо.

Я показал ему влево.

– Назад я бы хотел над лесом, а не через Хеддесхайм.

– Тогда придется набирать высоту.

– Почему?

Он взял курс на Вайнхайм и начал набор высоты.

– Американцы. У них там в лесу склад. Фотографировать тоже нельзя.

– А если мы полетим ниже, они что, нас собьют?

– Не знаю. А что вы там хотите увидеть?

– Честно говоря, именно этот склад меня и интересует. В сорок пятом здесь был лагерь для пленных и интернированных. Тогда‑то я и познакомился с этим лесом.

– Экскурсия в прошлое? Ну что ж, давайте попробуем.

Он прекратил набор высоты, сделал разворот и повысил скорость.

Забора я разглядеть не мог, но видел покрытые дерном бункеры, одни на открытой поверхности, другие спрятанные среди деревьев, асфальтированные дорожки и поляны, на которых плотно, один к другому, стояли грузовики или закамуфлированные контейнеры. Часть территории была почти совершенно лишена растительности и разворочена танковыми гусеницами и колесами тяжелых грузовиков.

Потом, уже совсем близко от автострады, я увидел работающие экскаваторы, транспортеры и грузовики. На площади размером с теннисный корт был снят слой земли. Мне было не определить глубину котлована и не понять, что именно там делали – что‑то закапывали или, наоборот, раскапывали. Вокруг стоял лес; деревья были покрыты зеленью – темной или светлой. На одном конце «теннисного корта» чернели обгоревшие скелеты деревьев. Здесь был пожар.