Открытый доступ как утопия

Насколько удачным является обобщение механизмов естественного государства, настолько более трудной для восприятия и расплывчатой является апология порядка открытого доступа. Возможно, проблема кроется в самом жанре — критическое и историческое описание дается легче, чем описание положительного опыта или светлого будущего. Негативное осмысление понятнее. Определенную аналогию можно провести с подходами в литературе. С литературной точки зрения утопии обречены на провал. Идейное содержание ставит крест на форме выражения, результатом чего является плохая литература. В этом смысле хорошей литературой становятся антиутопии. Достаточно сравнить «Красную звезду» А. А. Богданова и роман «Мы» Е. Замятина. В «Божественной комедии» «Ад» лучше удается Данте, чем «Чистилище» и «Рай». Возможно, по этим же причинам Н. В. Гоголь не нашел в себе сил для положительного продолжения «Мертвых душ». Программно показать «добро» оказывается задачей на порядок более сложной и рискованной, чем описать человеческое «зло», которое понятнее. Из более близкой истории развития экономических идей в России, из рассказа старшего поколения можно предположить, что и в советской политической экономии более понятной и логичной оказывалась политическая экономия капитализма. Напротив, политическая экономия социализма представала туманной и неинтересной. Авторы находят достаточно простое решение этой сложнейшей проблемы — они ставят в центр чистую экономику и показывают свою версию реализации утопического капитализма.

Первый вопрос, который возникает у читателя: что значит иметь свободный, открытый доступ к политическим и экономическим ресурсам? Он разрешен, но ограничен тем, что далеко не бесплатен. Корректировка состоит в том, что он потенциально открыт, по аналогии с потенциальным улучшением по Парето, когда выигравшая сторона выигрывает больше, чем теряет проигравшая, которая потенциально может компенсировать убыток. Открытый доступ лишь потенциально открыт. Его открытость обеспечивается конкурентной системой, а значит, развитой рыночной экономикой, то есть только с развитием конкуренции на политическом и экономическом рынке может поддерживаться условно открытый доступ.

Что значит конкуренция? Из учебников по экономической теории известно, что совершенная конкуренция — абстрактная модель, которая может быть проинтерпретирована как «система невидимок, ведомая невидимой рукой». В ней действуют обезличенные, анонимные невидимки, поскольку потребители «не взирают на лица», а продавцы продают однородную продукцию. Более мягкий вариант конкурентной системы будет означать то, что никто из агентов рынка не может обладать достаточной властью назначать цену, определять направление развития. Благодаря «невидимой руке» это делает сам рынок. Не случайно в тексте книги часто делаются отсылки к Фридриху фон Хайеку и Йозефу Шумпетеру. За пониманием конкуренции стоят метафоры «созидательного разрушения» и «расширенного порядка». Одной лишь экономической конкуренции оказывается недостаточно, она может выживать только благодаря конкуренции в политике.

Чем же обеспечивается взаимный баланс ситуации открытого доступа, когда одновременно конкуренция преобладает и в экономике, и в политике? Конкуренция в политике поддерживается демократическими институтами, гражданским обществом и конкурентной партийной системой. Все граждане и партийные силы равны перед законом. Залогом конкуренции в политике является достаточно сильная оппозиция, которая вместе с разделением властей обеспечивает контроль, сдерживает амбиции элит и получение ренты.

Что является главным в балансе экономики и политики? Скорее в ответе на этот вопрос трудно выделить отдельную наиболее важную составляющую системы открытого доступа. Если выделять одно свойство всех элементов системы, то этим свойством окажется безличность. Этим свойством в рамках этого социального порядка должны обладать элиты, частые и общественные организации, коалиции, государственная власть. В конечном итоге и сами люди, поскольку от воли отдельных людей не должны зависеть никакие решения. Эта воля воплощается только как общественная. Государство в благополучных обществах растет, но растет за счет предоставления более дорогих и качественных общественных благ (образование, инфраструктура, социальное страхование) и поддержания достаточно дорогих демократических институтов власти. Все услуги государства предоставляются на беспристрастной основе. Бюрократия в такой системе подконтрольна закону, действует профессионально и не срастается с бизнесом. Именно в такой системе возникают достоверные обязательства и доверие между властью и обществом.

Что является показателем того, что экономико-политическая система приобрела черты открытого доступа? Как и в предпоследней книге Норта, таким критерием является способность реагировать на внешние изменения и новые угрозы, или «адаптивная эффективность». Она позволяет создавать продуктивные, честные и стабильные институты, а если нужно, и заменять их новыми. Способность приспосабливаться зависит от уровня творческой энергии, от возможности действовать в ситуации неопределенности. Чем больше попыток разными способами приспособиться к меняющимся условиями, чем больше конкурирующих способов принятия решений, чем ниже степень централизации, тем выше адаптивная эффективность. Адаптивная эффективность присуща людям, фирмам, организациям. Иными словами, эффективность системы доказывается ее постоянством, устойчивостью во времени. Считается, что порядок открытого доступа более гибок и лучше реагирует на всевозможные изменения. Важным формальным критерием, с которого начинается изложение в книге, является положительный показатель темпов долговременного экономического роста. Таковы черты системы открытого доступа. Немаловажный вопрос: как осуществляется этот переход?