Особенности развития системы сознания, связанные с повышением чувствительности первого уровня

Рассмотрим теперь обратную ситуацию - случай, когда первый уровень выделяется из общего ряда своей особой чувствительностью, т. е. меньшей, чем средняя, выносливостью в отношениях с миром.

1. Обратимся сначала к характеристике развития механизмов первого уровня.

В этом случае чуткость проявляется в увеличении чувствительности к изменению интенсивности влияний среды, в переоценке значимости ее перепадов, т. е. в снижении порога дискомфорта в отношениях с миром.

Самым общим следствием этого, с одной стороны, становится увеличение индивидуальной дистанции в контактах с миром. Понятно, что легкость возникновения дискомфорта, тревоги, испуга является причиной уменьшения диапазона пластичности субъекта в контактах с миром. Механизмы уровня начинают в большей степени работать на защиту, на сохранение комфорта, поиск безопасной позиции и ограничивают возможность непосредственного слияния с миром, органичного вписывания в его потоки.

С другой стороны, такая настороженность в отношениях с миром обусловливает установку субъекта на предвосхищение потенциального изменения, предчувствие возможного развития ситуации. Здесь проявляется особая чуткость в восприятии целостного соотношения внешних сил, в оценке пропорций среды, позволяющих интуитивно предугадать ее возможные трансформации. Можно сказать, что при меньшей способности к непосредственному опережающему действию в данном случае возникает большее отстраненное понимание ситуации.

Соответственно чуткий первый уровень проявляет и особый стиль в развитии способов саморегуляции. Понятно, что он ограничен в умении пластичного усвоения, "впитывания" ритмов внешнего мира, в возможности безмятежно купаться в его волнах, но зато одаривает человека тонким вкусом, способностью глубоко переживать комфорт, покой - эстетическим чутьем в восприятии равновесия, гармонии пропорций среды.

2. Особый стиль первого уровня в организации разрешения адаптационных задач определяет характер межуровневых отношений, что, в свою очередь, отражается и на формировании механизмов других уровней. Рассмотрим, какое влияние оказывает чуткий первый уровень на их развитие, при условии, что исходно сами они ничем не выделяются из общего ряда и обладают средней выносливостью и чуткостью.

Второй уровень в ситуации уменьшения пластичности в освоении среды неминуемо проявляет особенности в оценке ее качества. Мы уже говорили о том, что низкий порог дискомфорта способствует возникновению тревоги, а значит, и увеличивает вероятность фиксации ограничения, запрета. Таким образом, индивидуальная избирательность в этом случае развивается с фиксацией ограничения интенсивности даже для впечатлений безусловно хорошего качества. Качество жестко контролируется с точки зрения его интенсивности, поэтому индивидуально опредмеченная потребность включает выраженное стремление к комфорту, возможно развитие отстраненно-эстетического отношения к удовлетворению потребности, как и некоторый отпечаток пресности во вкусах.

В условиях дискомфорта легко возникает испуг, в окружающем узнается страшное. На втором уровне это оборачивается фиксацией страхов, антипатий, что влечет за собой интенсивную разработку индивидуальных защитных стереотипов жизни. Особое значение для субъекта при этом приобретает сохранение постоянных условий жизни, их предсказуемость, дающая гарантию защиты. Так, недостаточная пластичность в адаптации первого уровня может обернуться особой жесткостью жизненных стереотипов, т. е. опять же недостаточной пластичностью субъекта в разработке индивидуального стиля жизни. Второй уровень тоже в большой мере начинает работать на защиту, ограничение контактов с миром.

Особая чуткость первого уровня проявляет себя и в чувствительности к протеканию соматических процессов, в легкости возникновении ощущения дискомфорта. При этом субъекту может быть трудно четко определить и конкретно выразить свои неприятные впечатления. Однако смутные переживания "нехорошо", и "что-то не так" могут оказать влияние на развитие общего ощущения постоянного недомогания, которое, в свою очередь, становится причиной развития ипохондрической установки.

В этом случае даже само напряжение потребности, нормальная динамика соматических процессов оцениваются субъектом как состояние дискомфорта. Даже ощущения голода могут восприниматься как недомогание. Витально важным при этом для субъекта может быть не столько само удовлетворение потребности, сколько стремление к редукции ее напряжения. Постоянно ощущаемый дискомфорт может также провоцировать развитие привычной раздражительности, тревожности, болезненной нетерпеливости в удовлетворении потребности.

Третий уровень в этих условиях проявит особую чувствительность к выделению нового в среде. Однако в связи со стремлением к упорядоченности, потребностью в организации стабильной картины мира чуткость к новизне будет в данном случае сочетаться со стремлением к ее редукции, т. е. к упорядочению впечатлений, определению новых закономерностей в жизни.

В то же время низкий порог дискомфорта обусловливает и легкость узнавания и выделения множественных препятствий, помех на пути к цели. Среда предстает для такого субъекта агрессивной даже там, где она комфортна или нейтральна для другого человека.

В случае достаточно выносливого третьего уровня субъект производит впечатление воителя, не только видящего во всем проблему, но и героически преодолевающего невидимые другим преграды, "бойца", не дающего судьбе спуску даже в мелочах, а иногда и затевающего баталии по пустячным для других поводам. Если же третий уровень и сам недостаточно вынослив, и малая пластичность усугубляется недостаточностью экспансии, то рождается ощущение хронической затравленности и неудачливости. Однако и в том, и в другом случае малая пластичность в адаптации первого уровня проявится на третьем тоже как недостаток пластичности в экспансии.

Четвертый уровень в этих условиях также приобретает особые черты. С одной стороны, потребность в эмоциональных контактах в данном случае во многом обусловлена поиском защиты от агрессивной среды. Поэтому особенно ценными для субъекта в человеческих отношениях становятся их постоянство, предсказуемость, комфорт, гармония. Все это в данном случае предпочитается напряженности и яркости чувств, динамичному развитию отношений.

С другой стороны, при стремлении к этому идеалу сам субъект не может быть достаточно пластичен и "легок" в контактах с другими людьми. Быстро возникающий дискомфорт, тревога по отношению к излишней активности других, чуткость к фальши (т. е. возможность почувствовать дисгармонию в отношениях, нарушение пропорции в эмоциональных проявлениях других людей) рождают ранимость, особую избирательность в контактах.

В то же время выраженная потребность сохранить собственный покой и комфорт до некоторой степени затрудняет и развитие самих механизмов четвертого уровня - механизмов жертвы. Такой человек может проявить недостаточную пластичность в организации взаимодействия с другими, стремясь прежде всего к редукции напряжения:

он или, жертвуя всем, отказывается от всех своих притязаний, или же, наоборот, уходит от контактов, которые требуют жертв.

3. Таким образом, мы видим, что слабость, так же как и сила первого уровня, диктует свои требования к развитию механизмов других уровней, которые все вместе образуют типичную фигуру сознания, совершенно особый в своей целостности характер, со своими трудностями - недостаточной пластичностью в адаптации всех уровней и своими преимуществами по сравнению с "золотой серединой". И пока уровень справляется с адаптационными задачами, его своеобразие проявляется прежде всего как одаренность индивида.

Если в случае выносливого, сильного первого уровня мы говорили о развитии у субъекта действенной интуиции, то в данном случае речь идет об особой интуиции понимания, об отстраненном эстетическом подходе к миру, чувстве пропорции во взаимоотношениях с ним и тонкости в отношениях с людьми. Внимание к новому в сочетании с потребностью в формировании упорядоченной, целостной картины мира и чувством пропорции создает предпосылки для развития особых творческих способностей, которые могут быть полезны, например, ученому-теоретику.