Глава 3. Под пристальным взглядом Савиджа девушка нервно пригладила волосы, но тут же отдернула руку

Под пристальным взглядом Савиджа девушка нервно пригладила волосы, но тут же отдернула руку. Меньше всего ее волнует, в порядке ли прическа. Пусть маркиз думает о ней что хочет ‑ Джулии все равно.

Дамон, в свою очередь, спохватившись, потуже затянул пояс.

– Прошу прощения, но я не рассчитывал сегодня на чьи‑либо визиты, ‑ извинился он.

Джулия, будто защищаясь, скрестила руки на груди.

– Я всего лишь на несколько минут, ‑ вызывающе бросила она.

Дамон снова воззрился на девушку. Кажется, ему так же неловко, как и ей, но оба одинаково бессильны нарушить напряженную тишину. Джулия пыталась прочесть мысли маркиза, но лицо его оставалось бесстрастным. Что он за человек? Джулия гордилась своим умением разбираться в людях, едва ли не с первого взгляда распознавать эгоизм, доброту, застенчивость или благородство. Но Савидж был для нее закрытой книгой, хотя лицо его казалось ей аскетически прекрасным ‑ длинный тонкий патрицианский нос, чуть выдающиеся скулы и надменный, выдвинутый вперед подбородок. Но в изгибе полных губ и опушенных длинными ресницами серых глазах проглядывало что‑то невыразимо трогательное. Должно быть, женщины были готовы на все, чтобы заставить Савиджа улыбнуться, разжечь пламя желания во взгляде, пробудить в нем хотя бы искорку чувства. И Джулия невольно подумала, каково это ‑ обрести доверие и дружбу маркиза, держать на коленях эту темноволосую голову и гладить густые блестящие локоны.

– Почему вы здесь, миссис Уэнтуорт? ‑ осведомился наконец Дамон. | Джулия мрачно нахмурилась.

– Думаю, вы уже догадались, милорд, ‑ отрезала она.

– Скотт говорил с вами?

– Да. И теперь я собираюсь открыть вам глаза на некоторые заблуждения. Вы, кажется уверены, будто деньги‑самый верный способ получить желаемое.

– В основном именно так оно и есть.

– Что ж, знайте ‑ меня вам не купить. Однажды Джулию уже продали за знатный титул и древнее имя, которые ей были абсолютно ни к чему. Но больше такое не повторится!

– Вероятно, произошло недоразумение, ‑ невозмутимо пояснил он. ‑ Вам совершенно необязательно ужинать со мной, и вы вправе отказаться от приглашения.

– Вы не дали мне такой возможности. Скотт предъявил ультиматум: если я вздумаю упрямиться, в этом сезоне мне не видать ни одной выгодной роли!

Дамон удивленно вздернул брови:

– Поверьте, я ничего не знал! Если желаете, я поговорю с мистером Скоттом.

– Нет! Вы окончательно все испортите! Савидж пожал плечами.

– Полагаю, вам придется делать хорошую мину при плохой игре и безропотно вынести пытку, ‑ деловито произнес он, чем окончательно взбесил Джулию.

– А что скажет та дама, с которой вы сидели сегодня в салоне? ‑ ехидно поинтересовалась она. ‑ Леди Аштон, если не ошибаюсь? Она, похоже, так к вам привязана!

– Леди Аштон не имеет никаких прав на меня. Смею надеяться, между нами царит полное согласие. Мы прекрасно друг друга понимаем!

– Как мило! Вполне в духе светского общества! Сразу видно мужчину, искушенного в житейских премудростях, ‑ ядовито прошипела Джулия. ‑ Позвольте спросить, лорд Савидж, будь вы женаты, по‑прежнему добивались бы встреч со мной?

– Поскольку я холостяк, мне трудно ответить вам, миссис Уэнтуорт, ‑ спокойно парировал он.

Холостяк? Значит, он окончательно решил забыть о своем несчастном браке, сделать вид, что жена исчезла с лица земли?

Джулию затрясло от ярости. Правда, она сделала то же самое, вот только положение у них разное ‑ все эти годы она тяжким трудом зарабатывала себе на хлеб, пока он, заполучив ее приданое, разыгрывал хозяина большого поместья и тратил чужие денежки!

– Разве вас нисколько не волнует, что у меня есть муж? Что я принадлежу другому?

– Нет, ‑ после долгого колебания признался Дамон.

Джулия медленно покачала головой, с брезгливым презрением глядя на маркиза.

– Представляю, кем вы считаете меня, милорд… К несчастью, я хорошо знаю, что думает большинство мужчин об актрисах. Но позвольте заверить, я вовсе не потаскушка и, уж конечно, не продаюсь за ужин и пустые обещания.

– Мне и в голову это не приходило. К полнейшей растерянности Джулии, Савидж шагнул вперед и остановился так близко, что она почти ощущала идущее от него тепло, едва сдерживаемую, но готовую вырваться на волю силу. Девушка невольно насторожилась, но голос маркиза прозвучал на удивление мягко:

– Поверьте, я отнюдь не собирался воспользоваться вашим зависимым положением, миссис Уэнтуорт. Все, чего я добивался, ‑ провести с вами несколько часов за ужином. Если вам не понравится мое общество, вы вольны в любую минуту встать и уйти… Но вряд ли вам этого захочется.

– Вы чертовски самоуверенны, ‑ усмехнулась Джулия, ‑ и считаете, кажется, что вам все позволено?

– В пятницу, после спектакля, я буду ждать за кулисами.

Джулия, стиснув зубы, лихорадочно размышляла, как быть. Савидж, по всему видно, человек проницательный и прекрасно понимает, что если попытается взять Джулию силой, та будет сопротивляться до последнего дыхания. Но едва ли он отважится принудить ее.

Маркиз ждал ее ответа с нетерпением кота, вздумавшего поиграть с мышкой. Азартный блеск глаз почему‑то растрогал Джулию. Девушку внезапно озарило: быть может, Савидж втайне боялся и одновременно желал того же, что и она? Ведь и его жизнь была искалечена, и, вероятно, он по‑своему восстал против тех, кто много лет назад позволил себе вершить судьбу несмышленого мальчишки.

И теперь она, неожиданно для себя, умирает от любопытства и, конечно, постарается узнать побольше о незнакомце, ставшем ее мужем. К тому же он понятия не имеет, кто перед ним. Почему бы им не познакомиться поближе? Что тут плохого? По вечерам, когда театральные огни гасли, Джулия возвращалась в свой маленький домик на Сомерсет‑стрит, где‑либо читала, либо задумчиво смотрела на огонь камина. Этот ужин по крайней мере хоть какое‑то, пусть и скромное, развлечение. И скорее всего он никогда не узнает, кто такая "миссис Уэнтуорт"!

Джулия с трудом сдержала улыбку. Какая ирония судьбы! Жаль, что никто, кроме нее, не сможет оценить столь остроумную шутку! Если бы только отец проведал, что мятежная дочь собирается ужинать с собственным мужем, его бы удар хватил!

– Так и быть, ‑ процедила она. ‑ Увидимся в пятницу.

– Благодарю вас, миссис Уэнтуорт, ‑ слегка наклонил голову Дамон, но девушка успела заметить удовлетворенный блеск его серых глаз. ‑ Даю слово, вы не пожалеете.

– Судя по твоему рассказу, он просто неотразим! ‑ объявила Арлисс, вбегая в артистическое фойе и усаживаясь с ногами в потертое кресло.

– Не знаю, ‑ задумчиво протянула Джулия, ‑ Те, кого мы считаем неотразимыми, частенько бывают беззаботными и легкомысленными, а этого о Савидже никак не скажешь. Он очень сдержан и сосредоточен.

– Ты совершенно меня заинтриговала. Женщины пили чай и секретничали в ожидании, пока их позовут репетировать. Логан Скотт, красивый молодой блондин Чарлз Хаверсли и еще двое актеров бились над самой трудной сценой из "Укрощения строптивой". Джулия особенно любила этот спектакль, потому что в этом сезоне впервые получила роль Катарины. Арлисс играла ее младшую сестру, Бьянку.

Несмотря на то что девушки часто претендовали на одни и те же роли, за последние два года они успели подружиться. Некоторые персонажи лучше удавались Арлисс с ее неиссякаемым чувством юмора и талантом комической актрисы, для других требовалась более утонченная игра Джулии. В перерывах между репетициями и в антрактах девушки делились секретами, мечтами и помыслами, хотя Джулия избегала говорить о прошлом.

– Ну почему со мной никогда не случается ничего подобного? ‑ пожаловалась Арлисс, кладя в чай очередной кусочек сахара. Неисправимая сладкоежка, она вечно боролась с собственным аппетитом, опасаясь, что при своей склонности к полноте скоро превратится в настоящую пышку. ‑ Я была бы на седьмом небе, пригласи меня на ужин молодой красавец маркиз, и к тому же богатый, как сам Крез! Но вместо этого у меня нет отбою от Старых жирных распутников, которые мечтают только о том, как бы провести часок в постели с актрисой, чтобы потом показывать на нее пальцем и бахвалиться перед друзьями.

Джулия сочувственно кивнула:

– Арлисс, сколько раз я говорила, не позволяй мужчинам использовать себя! Зачем тебе это? Молодая, красивая, талантливая, одна из самых известных актрис Лондона! Нельзя дарить свою благосклонность каждому встречному!

– Знаю, ‑ тяжело вздохнула Арлисс, наматывая на палец каштановый локон. В расстройстве девушка не замечала, что вытаскивает шпильки из уже порядком растрепавшихся волос и тут же беспорядочно втыкает обратно. ‑ Но там, где дело касается мужчин, я совершенно не могу мыслить здраво. Не то что ты, Джулия! Подумать только, чтобы женщина обладала такой стальной волей! Да это просто неслыханно! Неужели ты никогда не мечтаешь о пылком любовнике? Так ты скоро совсем забудешь, для чего родилась на свет!

– Ты права, ‑ призналась Джулия, устремив взгляд в чашку с чаем. ‑ Я стараюсь запомнить и сберечь эти ощущения, чтобы позже выплеснуть на сцене.

– Может и мне стоит последовать твоему примеру! ‑ оживилась Арлисс. ‑ В конце концов те мужчины, с кем я обычно развлекаюсь, просто жалкие подобия того, кто мне действительно нужен.

Джулия наградила подругу взглядом, полным шутливого сожаления, прекрасно зная кого та имеет в виду.

– Боюсь, мистер Скотт ни за что не отступит от своего правила никогда не заводить романы с актрисами. Признаться, просто в толк не возьму, почему ты так им увлечена.

– Это не увлечение, а вечная и преданная любовь! Не представляю, что на свете найдется женщина, которая не испытывала бы к нему таких же чувств.

– Логан весьма далек от совершенства, ‑ криво усмехнулась Джулия. ‑ Господи, я ведь рассказывала, как он вынудил меня принять приглашение на ужин! Я, конечно, уважаю его принципы, но в глубине души он обыкновенный скупердяй и стяжатель!

– У каждого свои недостатки! ‑ беззаботно отмахнулась Арлисс. ‑ Кроме того, он прав ‑ нечего воротить нос от таких денег! За пять тысяч можно и пострадать немного! ‑ Она откусила кусочек печенья и запила чаем. ‑ Знаешь, я слышала, что в доме мистера Скотта поселилась очередная любовница! Ничего, она не протянет больше полугода… как, впрочем, и остальные! Не понимаю, почему мистер Скотт так решительно настроен против брака! Должно быть, неудачный роман в прошлом… Наверное, что‑то таинственное и печальное.

В этот момент у Арлисс было такое мечтательное выражение лица, что Джулия презрительно фыркнула:

– Дорогая, не пора ли избавиться от иллюзий! Неужели жизнь в театре еще не отучила тебя от дурацких фантазий?

– Нет, я только еще больше запуталась! Понимаешь, когда живешь в выдуманном мире, невольно переносишь эти самые грезы в реальную жизнь.

– Со мной такого не бывает.

– Ты железная натура. Не знаю, что лучше ‑ завидовать тебе или жалеть. ‑ Она внезапно подалась вперед, азартно сверкнув глазами. ‑ Лучше скажи, что собираешься надеть к ужину с его светлостью?

– Что‑нибудь попроще. Самое некрасивое платье.

– Ни за что! Нет, нет и нет! Надо непременно такое, отчего он потеряет покой и сон, во рту пересохнет, голова закружится, сердце забьется, глаза вылезут из орбит…

– Словно он подхватил холеру или чуму, ‑ засмеялась Джулия.

– Тот туалет! Розовый с черным! ‑ настаивала Арлисс. ‑ Я не позволю тебе выбрать что‑то другое.

– Подумаю, ‑ пообещала Джулия, поднимаясь: в дверях появился служитель, очевидно, посланный Скоттом.

***

Актеры трудились не зря. После многочасовых утомительных репетиций премьера "Укрощения строптивой" имела шумный успех. Как и требовал Логан, Джулия самозабвенно отдавалась игре. Прежние редакции были сильно сокращены, с тем чтобы пьеса как можно больше напоминала салонную комедию, а множество весьма фривольных шуточек были просто‑напросто вычеркнуты. Но Логан Скотт кропотливо восстановил первоначальный текст, и грубоватый юмор радовал и восхищал публику, хотя откровенные непристойности вызывали у одних восторженные вопли, а у других негодующие выкрики. Однако большинство зрителей заразительно хохотали над жестокими словесными поединками Катарины и Петруччио и замирали в моменты нежных объяснений. Но к концу спектакля Джулия окончательно вымоталась. Игра требовала огромного физического напряжения, особенно в тех сценах, когда Катарина набрасывалась на Петруччио с кулаками, а тот легко сбивал ее с ног, словно тряпичную куклу. И хотя Логан старался не причинить ей боли, Джулия не удивилась, обнаружив позднее синяки.

Не обращая внимания на толпу поклонников, пытавшихся добиться хотя бы маленького знака ее внимания, девушка протолкалась в гримерную, смыла с лица пот и грим и, налив в тазик воды, хорошенько обтерлась мокрым полотенцем. Потом, едва прикоснувшись пробочкой от флакона с духами к шее, запястьям и ложбинке между грудями, Джулия подняла с кушетки аккуратно разложенное платье. По настоянию Арлисс она решила облачиться в свой любимый вечерний туалет из черного блестящего итальянского шелка с выработкой. На коротких присборенных рукавах красовалось по большой розе из темно‑розового шелка. Такие же вставки украшали подол, эффектно переливаясь при ходьбе.

Одевшись, но так и не сумев застегнуть пуговицы на спине, Джулия подошла к зеркалу и с легкой улыбкой всмотрелась в свое отражение. Приятно сознавать, что все треволнения и заботы совершенно не отразились на ее облике. Черный шелк изумительно оттенял ее светлую кожу и пепельные волосы, а щеки были почти такого же цвета, что и розовая отделка.

– Миссис Уэнтуорт, ‑ окликнула из коридора горничная, ‑ помочь вам одеться?

Джулия отперла дверь и впустила пухленькую темноволосую девушку. Бетси была искренне предана хозяйке: заботилась о ее костюмах, содержала гримерную в идеальном порядке и помогала Джулии со всякими досадными мелочами.

– Застегните мне платье, пожалуйста.

– Сейчас, миссис Уэнтуорт. Я принесла еще цветов.

– Возьмите себе все, если хотите, ‑ небрежно бросила Джулия. Комната и без того была забита букетами, венками и корзинками. От приторного запаха кружилась голова.

– О, но эти просто чудо! Только взгляните! ‑ уговаривала Бетси, с трудом поднимая огромную корзину. Джулия восторженно ахнула при виде искусно подобранных роз всех оттенков ‑ от светло‑розового до багрово‑черного, перемежавшихся экзотическими орхидеями и высокими соцветиями фиолетовых и белых дельфиниумов.

– Кто их прислал? ‑ не удержалась она.

– На карточке написано "Савидж".

Так, значит, это от маркиза!

Джулия вытащила из корзины розовый бутон, присела перед туалетным столиком и, пока Бетси застегивала платье, собрала волосы в узел на затылке, оставив лишь несколько локонов на шее и висках. После недолгого колебания девушка обломила стебель, обернула кончик креповой бумагой и большой шпилькой прикрепила бутон к узлу.

– Прелестно! ‑ заключила Бетси, приколов еще один цветок к маленькому черному ридикюлю Джулии. ‑ Должно быть, ваш обожатель не обыкновенный мужчина, если вы так расстарались ради него!

Джулия осторожно натянула доходившие до локтя тонкие черные перчатки.

– Можно сказать, я ждала его всю жизнь.

– Какое счастье… ‑ начала было Бетси, но тут же осеклась, заметив темные пятна на плечах и на запястьях хозяйки. ‑ Господи, что же делать?

– Боюсь, тут уже ничем не поможешь, ‑ печально сказала Джулия. ‑ После всех этих драк на сцене удивительно, что я вся не покрыта синяками!

Бетси торопливо открыла банку с гримом и ловко втерла краску в предательские кровоподтеки. Джулия отступила, придирчиво оценивая работу горничной, и наконец довольно улыбнулась:

– Теперь почти незаметно. Спасибо, Бетси.

– Вам что‑нибудь понадобится, прежде чем я начну развешивать костюмы?

– Да… пожалуйста, взгляните, не ждет ли меня экипаж.

Скоро Бетси вернулась с известием, что у черного хода театра действительно стоит великолепная, модная, черная с серебром карета с двумя форейторами и лакеями в темно‑красных ливреях.

Сердце Джулии мучительно сжалось. Она невольно приложила руку к груди, словно пытаясь унять боль, и глубоко вздохнула.

– Миссис Уэнтуорт! Вам плохи? Вы побледнели!

Джулия не потрудилась ответить. Что за безумие нашло на нее? Как могла она согласиться провести вечер наедине с Савиджем? Что между ними общего?

Но отступать поздно. Собравшись с силами, девушка распрямила плечи и гордо подняла голову. Бетси помогла ей накинуть ротонду из темного шелка с капюшоном, почти скрывавшим лицо, и застегнуть у самого горла гранатовую булавку. Пожелав горничной спокойной ночи, Джулия пробралась сквозь лабиринт театральных коридоров и вышла с черного хода. Но ускользнуть незамеченной не удалось ‑ у дверей собралась небольшая толпа почитателей, стремившихся лишний раз поздравить актрису. Джулию мгновенно обступили. Самые смелые пробовали назначить свидание. Но тут вперед выступил лакей огромного роста, ловко оттеснил назойливых поклонников и провел ее к экипажу, где уже была опущена ступенька. Все было проделано с такой быстротой, что Джулия не успела опомниться, как очутилась на мягком сиденье из бархата и кожи.

Только сейчас она заметила лорда Савиджа, сидевшего напротив. Фонарь кареты отбрасывал причудливые блики на красивое лицо, озаренное дьявольской улыбкой. Джулия поспешно опустила глаза, с трудом удерживаясь от того, чтобы не переплести пальцы.

Лорд Савидж принадлежал миру, из которого она ушла по доброй воле. Ее право… а некоторые назовут это долгом ‑ принять титул и положение, которое сумели обеспечить родители для своей дочери. Но Джулия противилась как могла из упрямства, своеволия и отвращения к любому насилию, а больше всего из страха узнать, каков в действительности этот человек, которому она отдана в жены. Уж лучше по‑прежнему бояться Савиджа, чем проявить слабость и безволие. Но любопытство оказалось сильнее… любопытство и опасное притяжение, возникшее между ними.

– Сегодня вы превзошли себя, ‑ сказал наконец маркиз.

Джулия удивленно распахнула глаза.

– Значит, вы смотрели спектакль? Я не видела вас в зале.

– Должно быть, вы совершенно измучены.

– Да, мне нелегко пришлось.

Интересно, что он подумал, слушая обмен непристойностями между ней и Логаном Скоттом? Позабавили ли его соленые шутки или рассердили? Наверное, она чем‑то выдала себя, потому что Дамон неожиданно подался вперед и пригвоздил ее к месту пристальным взглядом.

– Что‑то случилось?

Решив, что ей нечего терять, Джулия поделилась своими мыслями.

– Не мое дело судить вас за все, то происходит на сцене. Что ни говори, а вы сами выбрали эту стезю.

– И у вас нет своего мнения? ‑ лениво осведомилась она. ‑ Например, когда мистер Скотт целовал меня или гонялся…

– Мне это не понравилось, ‑ выпалил маркиз и тут же раздраженно скривил губы, разозлившись на собственную несдержанность. ‑ Вы со Скоттом были слишком убедительны!

Джулия догадалась, что он так же удивлен столь бурным проявлением ревности, как и она сама. Встревоженная и одновременно польщенная, девушка вжалась в спинку сиденья.

– Это всего‑навсего пьеса.

– Я видел много пьес и немало хороших актеров. Но вы… вы вели себя по‑другому.

Джулия расстроено опустила голову. Она, конечно, слышала сплетни о том, что их с Логаном считают любовниками, и немудрено ‑ между ними существовало такое безмолвное понимание, что на сцене они были единым целым, заставляя зрителей своей безупречной игрой забыть обо всем на свете. Естественно, посторонние не видели никакой разницы между театральным представлением и реальностью. Однако эта редкостная гармония была лишь на подмостках. Джулия никогда не думала о Логане иначе, как о друге, наставнике, помощнике и партнере. В характере этого человека не было ничего, что вызывало бы прилив нежности, желание довериться, опереться о его руку и ждать в ответ искренних чувств. Яснее ясного, что для Логана театр всегда будет на первом месте и он любую женщину принесет в жертву своим двум богам ‑ искусству и честолюбию.

Возможно, они с Джулией достигали такого духовного слияния именно потому, что каждый сознавал собственную неспособность покориться другому. С ним Джулии не грозили душевная боль, сердечные муки, горечь разочарования. После того как опускался занавес, они мгновенно становились чужими.

Повзрослев, Джулия неизменно пыталась найти удовлетворение в независимости, которую так высоко ценила. Если бы только она могла запретить себе добиваться большего, мечтать о встрече с мужчиной, который понимал бы ее, берег и лелеял, кому она могла бы отдать всю себя, без боязни и сомнений. Об этой заветной мечте не знал никто, более того, девушка стыдилась признаться в ней даже себе.

Временами она ощущала, что словно разделена надвое ‑ одна половина радовалась отрешенности от мира, другая жаждала любви и полного обладания, которых девушка была лишена. Отец, властный и холодный человек, кажется, никогда и никого не любил, мать всегда была слишком робкой, застенчивой, угнетаемой мужем, чтобы уделить дочери то внимание, которого она заслуживала. А штат слуг так часто менялся, что девочка не успевала ни к кому привязаться. И теперь она сама не знала, что лучше ‑ желать или страшиться любви.

Поняв, что ее невежливое молчание затянулось, Джулия настороженно уставилась на лорда Савиджа, раздумывая, уж не догадался ли тот о том, что она скрывает.

– Мы почти приехали, ‑ коротко бросил он, и девушке почему‑то стало немного легче.

Карета прокатилась по Аппер‑Брук‑стрит и свернула на длинную подъездную аллею, ведущую к массивному бело‑кремовому особняку с красивыми колоннами в греческом стиле и широким портиком перед Парадным входом. От центрального здания отходили два изящных белых крыла с рядами сверкающих окон. Как отличался этот дом от того темного, мрачного жилища, в котором выросла Джулия!

Савидж вышел первым, помог ей спуститься на землю и, взяв под руку, повел в дом. Джулия невольно отметила, что он старался подлаживаться к ее походке.

Дверь открыл дворецкий и, учтиво поклонившись, взял у Джулии ротонду, а у маркиза ‑ цилиндр и перчатки. Девушка была потрясена убранством холла и комнат, высокими потолками, изящными колоннами, изумительными мозаичными полами зеленого, голубого и янтарного цветов.

– Как красиво! ‑ прошептала она.

– Да, ‑ кивнул Савидж, не отрывая от нее глаз.

– Прошу вас, пожалуйста, мне так хочется увидеть ваш дом, ‑ совсем по‑детски сказала Джулия.

Маркиз охотно показал ей несколько самых красивых комнат и объяснил сюжет и историю каждой картины и расписной панели. Очевидно, члены семейства Савидж были настоящими знатоками искусств: потолки украшены живописными медальонами, изображавшими херувимчиков или мифологических персонажей, почти в каждом углу возвышались бесценные скульптуры. На стенах висели портреты кисти Ван Дейка и Рембрандта, пейзажи Гейнсборо, Марлоу и Ламберта.

– Я могла бы бесконечно любоваться этим, ‑ восторженно прошептала Джулия.

– Жаль, что у меня нечасто бывает время просто так побродить по дому, ‑ вздохнул Савидж.

– Чем же вы так заняты, милорд? Бесчисленные деловые предприятия и финансы требуют вашего внимания?

– Вы правы, ‑ подтвердил Дамон, задумчиво рассматривая очередную картину Ван Дейка.

Громкое урчание в пустом желудке мгновенно повергло девушку в глубочайшее смущение.

– Боже, какой позор! Что вы обо мне подумаете! Но, говоря по правде, у меня с самого утра маковой росинки во рту не было.

– Тогда к столу! ‑ предложил маркиз, едва заметно улыбнувшись.

– Да, я просто умираю от голода! Рука об руку они прошли через сверкающую анфиладу просторных комнат. И хотя девушка сознавала, что лучше бы выбрать для разговора более безопасную тему, все‑таки не могла удержаться от искушения выведать у него еще что‑нибудь.

– Но вы, конечно, могли бы нанять управляющих и поверенных, которые занимались бы вашими делами, милорд.

– Предпочитаю сам во все вникать.

– Вероятно, не доверяете чужим людям, ‑ заметила Джулия.

– Не доверяю, ‑ спокойно кивнул маркиз, ‑ особенно когда на карту ставится благополучие моей семьи.

Джулия, повернув голову, с легким удивлением всмотрелась в неумолимое лицо с точеными аристократическими чертами. Почему он так откровенен? Светские люди обычно делали вид, что деньги ‑ предмет, не стоящий внимания. Их полагалось беззаботно швырять направо и налево, и говорить на эту тему считалось даже неприличным. Однако Савидж невозмутимо продолжал:

– Мой отец настаивал на том, чтобы самолично управлять семейными поместьями, пока несколько лет назад не слег окончательно. Тогда ответственность легла на мои плечи, и я обнаружил, что Савиджи погрязли в долгах и находятся на грани разорения. Оказалось, что герцог проигрывал в карты огромные суммы, а если и делал иногда выгодные вложения, то лишь по чистой случайности.

– С тех пор, кажется, ваши дела поправились. Герцог должен гордиться вами.

– Отец никогда не признается, что был не прав, ‑ пожал плечами маркиз. ‑ Он считает себя непогрешимым.

– Понимаю, ‑ прошептала девушка. Но Савиджу и в голову не придет, что это не просто учтивость. Джулия всегда подозревала, что их отцы ‑ два сапога пара. Подобно лорду Харгейту герцог Лидз пытался держать родных в ежовых рукавицах, а когда стало ясно, что страсть к игре и пренебрежение делами пагубно сказались на благосостоянии семьи, не задумываясь принес в жертву будущее сына и обменял его свободу на богатое приданое.

По‑ видимому, лорд Савидж, так же как и она, когда‑то решил, что больше им никто не посмеет помыкать. Джулия неожиданно прониклась сочувствием к товарищу по несчастью. Но муж, вероятно, из него получится неважный ‑жестокий, холодный, не питающий ни к кому доверия. Нет, такой супруг ей вряд ли подходит!

Ужин оказался роскошным и таким изобильным, что можно было бы накормить дюжину гостей. Джулия сидела по правую руку от Савиджа за столом, уставленным узкими серебряными вазами, полными орхидей и оранжевых настурций. На первое было консоме из овощей и рулетики с лососиной под сливками с укропом. За ними последовал фазан, начиненный трюфелями и фундуком, и телячьи отбивные с соусом бордо. И хотя остальные блюда были не менее соблазнительными: пудинги, тарталетки, овощи и дичь, ‑ Джулия, смеясь, запротестовала:

– Это уже слишком! Я просто не смогу воздать всему должное!

Савидж все‑таки уговорил ее попробовать перепелиные яйца, фаршированные омарами и сливками. Решив немного отступить от правил, Джулия пила тонкие французские вина и наслаждалась трапезой. Маркиз оказался прекрасным собеседником, и разговор ни на секунду не прерывался.

– Почему вы стали актрисой? ‑ наконец полюбопытствовал он, пока слуги расставляли "горки" с пирожными и свежими фруктами.

Джулия подняла за черенок крупную ягоду клубники.

– Мечтала об этом с самого детства. Я покинула родительский дом в восемнадцать лет и с тех пор объездила всю Англию со странствующими актерами, а потом играла в театре на Странде, пока мистер Скотт, к счастью, не счел меня достойной играть в его труппе.

– А семья одобряет ваше занятие?

– Решительно не одобряет, ‑ фыркнула. Джулия. ‑ Родные требовали, чтобы я осталась… но только на определенных условиях, которые я нашла неприемлемыми.

– Давно вы вышли замуж?

– Я никогда и ни с кем не обсуждаю свое замужество, ‑ нахмурилась Джулия.

– Признаться, ‑ усмехнулся маркиз, ‑ я очень сомневаюсь, что ваш муж существует на самом деле.

– Ошибаетесь, ‑ заверила Джулия, пригубив вина и сгорая от желания бросить ему в лицо:

"Да и ты вовсе не холостяк. Как насчет пропавшей жены?"

– А что, если он когда‑нибудь потребует от вас оставить театр?

– В таком случае я посчитаю его самым отъявленным лицемером! ‑ дерзко рассмеялась Джулия. ‑ Ведь он тоже актер!

И с трудом подавила улыбку, увидев, как загорелись глаза маркиза. Он, конечно, воспринял ее слова буквально! Однако в каком‑то смысле это чистая правда. Лорд Савидж привык весьма искусно притворяться и слыл в обществе порядочным человеком, ухитрившись ловко скрыть свое прошлое.

Дамон, по‑видимому, хотел спросить еще что‑то, но вдруг, прищурясь, пристально уставился на ее обнаженные плечи.

– Что‑то случилось, милорд? ‑ недоумевающе осведомилась Джулия и не успела отшатнуться, как Савидж схватил ее за руку и поднес поближе канделябру. Господи, она совсем забыла, что Бетси подгримировала синяки и при ярком свете пятна выделяются!

Джулия попыталась вырваться.

– Н‑ничего особенного, ‑ сконфуженно бормотала она, заикаясь. ‑ Э‑это из‑за сп‑пектакля… в‑видите ли…

– Ни слова больше.

Обернувшись к слуге, он отрывисто приказал взять мазь у экономки.

Джулия потрясение наблюдала, как Савидж обмакивает краешек салфетки в бокал с водой и стирает грим. Синяк… еще один чуть выше локтя… на плече…

Маркиз, едва прикасаясь, осторожно орудовал салфеткой. Джулии почему‑то стало нестерпимо жарко; казалось, кожа горит огнем. Ни один мужчина еще не дотрагивался до нее с такой нежностью. Его лицо было так близко, что девушка видела пробивающуюся щетину и веер мохнатых ресниц. Дыхание Савиджа слегка отдавало сладким вином. Джулия прикусила губу от невыносимого желания пригладить копну темных волос, провести кончиками пальцев по изгибу уха, дерзкому разлету бровей. Наверное, она слишком много выпила! Голова кружилась, щеки раскраснелись, и хотя она твердила себе, что должна отстраниться, все же…

Лакей вернулся, вручил хозяину маленькую склянку с мазью и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Они остались одни.

– Поверьте, не стоит утруждать себя, ‑ лепетала Джулия, но маркиз невозмутимо открыл крышку. По комнате поплыл сильный травяной запах. Лорд Савидж поднял на нее глаза, и девушка, впервые заметила в их глубинах крошечные голубые;, и зеленые искорки.

– Скотт должен бережнее обращаться с вами, ‑ хрипловато заметил он.

– Он не виноват, ‑ прошептала Джулия. ‑ Просто у меня очень тонкая кожа.

Не сводя с нее взгляда, Дамон зачерпнул немного мази и подался вперед, будто ожидая, что девушка начнет сопротивляться. Вежливый отказ уже вертелся у нее на языке, но губы застыли и не двигались. Дамон стал растирать ее руки и плечи мягкими круговыми движениями, так осторожно, словно Джулия была фарфоровой. Она почти не ощущала его касаний. И никогда не думала, что мужчина может быть столь заботлив.

Все то время, пока милорд Савидж врачевал ее, Джулия сидела неподвижно, хотя в душе бушевала настоящая буря. Ей хотелось прильнуть к нему, положить эти горячие руки себе на грудь, отдаться его ласкам. Джулия затаила дыхание, пытаясь отогнать непрошеные чувства, но безумное желание, готовое вот‑вот вырваться наружу, превратило ее соски в твердые камешки, натянувшие шелк платья. Она бессильна справиться с собой! Оставалось беспомощно ждать, пока он закончит накладывать мазь и отодвинется.

– Надеюсь, это все? ‑ спросил он, поднимая голову.

– Нет, но вряд ли я решусь показать вам остальное, ‑ насилу выговорила девушка. Маркиз шутливо вздохнул и отдал ей склянку:

– Примите в дар от меня, миссис Уэнтуорт. Очевидно, вам понадобится немало мази, прежде чем "Укрощение строптивой" сойдет со сцены.

– Спасибо, ‑ выдохнула Джулия и, взяв перчатки, принялась обмахивать ими разгоряченное лицо. ‑ Здесь очень душно.

– В таком случае, может, прогуляемся по саду?

Девушка благодарно кивнула. Они прошли через большие стеклянные двери и медленно побрели по мощеной тропинке. На улице было темно и

Прохладно; свежий ветерок шевелил листья плодовых деревьев и шуршал ветвями живой изгороди.

Они молча миновали густые заросли тиса и шеренгу слив. В центре сада возвышался большой фонтан с фигурками ангелочков. Джулия остановилась, чтобы полюбоваться скульптурами, и только сейчас увидела высокие кусты роз, высаженных по обеим сторонам дорожки. Знакомые бледно‑розовые бутоны с невыразимо сладостным благоуханием!

– "Слава лета", ‑ пробормотала она. ‑ Любимые цветы моей мамы. Она часами ухаживала за ними. Самые красивые и самые колючие, как мать их называла.

Девушка наклонилась и жадно вдохнула пьянящий аромат.

– Этот сорт весьма редок, особенно в Англии, ‑ заметил он. ‑ Давний подарок нашей семье от… ‑ Дамон внезапно осекся, словно сообразив что‑то, и настороженно уставился на Джулию. ‑ От друга, ‑ объяснил он. Зародившееся подозрение будто повисло в воздухе, мгновенно оборвав тонкую паутинку доверия, протянувшуюся между ними.

Джулия задохнулась от ужаса. Попалась! Да еще так глупо! Если хорошенько подумать, она действительно не видела "Славу лета" нигде, кроме собственного сада! Вероятнее всего, именно мать подарила Савиджам черенки! Прежде чем окончательно слечь. Ив гордилась своим искусством выводить редкие разновидности роз и часто давала отростки соседям и знакомым. Что же теперь делать? Как неосторожно она проговорилась! Пожалуй, лучше будет поскорее сменить тему.

С деланным безразличием девушка отвернулась от цветов.

– А леди Аштон знает, с кем вы ужинали сегодня? ‑ поинтересовалась она.

– Леди Аштон?

Маркиз, казалось, не сразу сообразил, о ком идет речь.

– Ах она… Нет, я ничего не говорил.

– Если она узнает, у вас будут неприятности?

– Полин не имеет никаких прав на меня.

– О да, я совсем забыла, вы же "понимаете" друг друга! ‑ язвительно усмехнулась Джулия и тут же поморщилась ‑ в шелковую туфельку попал камешек. Остановившись, она сняла туфлю и вытрясла острый осколок гравия. ‑ По‑видимому, леди Аштон надеется стать вашей женой, милорд?

– Вы задаете весьма нескромные вопросы, миссис Уэнтуорт.

– Уверена, что мечтает, ‑ будто не слыша его, продолжала девушка. ‑ Вы действительно завидный жених… не так ли?

Вместо ответа Савидж взял у Джулии туфельку и, нагнувшись, принялся надевать на изящную ножку девушки.

– Не имею ни малейшего желания жениться на леди Аштон, ‑ буркнул он наконец. Джулия пошатнулась, схватилась за его плечо, чтобы не упасть, и, к своему удивлению, обнаружила, что сюртук лорда Савиджа не был подбит ватой. Тонкое сукно обтягивало мощные, твердые как железо мускулы.

– Почему нет? ‑ допытывалась она, любуясь игрой лунного света в его волосах. ‑ Разве она не соответствует вашим высоким требованиям?

Дыхание Джулии пресеклось, едва она почувствовала прикосновение теплых пальцев к своей щиколотке.

– Мне бы хотелось жениться по любви, ‑ глухо сказал он.

У Джулии чуть не вырвался крик. Не может быть! Значит, под маской практичного, сдержанного аристократа кроется неисправимый романтик, лелеющий в сердце ту же мечту, что была украдена у нее.

– Не ожидала от вас такой сентиментальности, милорд.

– Чего же вы ожидали?

– Брак по расчету и любовница на стороне.

– Именно так и поступил мой отец. Правда, матушка, женщина здравомыслящая, наверняка это предвидела, но думаю, все равно в душе страдала и терзалась. Уже тогда я поклялся, что моя судьба будет другой.

– К сожалению, это не всегда осуществимо.

– Я добьюсь своего.

Но как? Неужто собирается хлопотать о признании брака недействительным? Должен же маркиз избавиться от нее, прежде чем искать себе невесту… Разве что не остановится перед двоеженством.

– Вы уверены, что найдете истинную любовь?

– Нет, конечно. Остается лишь надеяться, ‑ вздохнул Дамон и выпрямился. Он стоял совсем близко, но в темноте она не могла разглядеть его лица. Джулии следовало бы отпустить его плечи" но у нее возникло странное ощущение, что, разжав руки, она немедленно упадет и сейчас это ее единственная в мире опора.

– Знаете, ведь мы уже встречались раньше, ‑ мягко сказал он.

Девушка испуганно встрепенулась.

– Вы ошибаетесь.

– Я никогда не забывал той ночи. ‑ Он крепко держал ее за талию, любуясь встревоженным запрокинутым личиком. ‑ Три года назад. В Уорикшире. На майском празднике. Я пришел, чтобы немного побродить по деревне и побыть среди людей. И увидел, как вы танцуете.

– О, так это были вы, ‑ ахнула Джулия. ‑ Я не узнала…

А она‑ то решила, что он имеет в виду их брак! Подумать только, незнакомец, который поцеловал ее тогда!

Джулия опустила глаза, вспомнив, что его поцелуй еще много месяцев горел на губах. Невероятно!

Неужели судьба снова свела их!

– Но я спросила, помнится, не из Савиджей ли вы! К чему было отрицать? Почему сразу не сказали правду?

– Не знал, как вы к этому отнесетесь, А вдруг посчитали бы, что я хочу воспользоваться своим положением?

– Но вы… вы и без того насильно меня поцеловали!

– Ничего не мог с собой поделать, ‑ робко улыбнулся Дамон. ‑ Я не встречал женщины прекраснее ни тогда, ни теперь.

Джулия попыталась отстраниться, но маркиз не отпускал ее.

– Чего вы от меня хотите? ‑ растерянно пробормотала она…

– Снова видеть вас.

Девушка, зажмурясь, яростно затрясла головой.

– Больше вам не купить ни одного вечера наедине со мной ни за какие деньги!

– Почему? Ваш муж против?

– Я уже сказала, что не желаю о нем говорить.

– А я не позволю вам отказаться без объяснения причин!

– Потому что связь между нами невозможна, а это все, что вы можете мне предложить, особенно если вспомнить, кто я и кто вы.

Кровь бешено стучала в висках Джулии. Он был так близко… Ничего не стоит обнять его, прижаться к широкой груди… а ее и без того влечет к нему, как мотылька на огонь. Ей хотелось откинуть голову и почувствовать вкус его губ, прильнуть к нему. Такого почти непреодолимого искушения ей еще не доводилось испытывать… Вот оно ‑ счастье, только протяни руку! Но поддаться порыву означает погибнуть! Накликать на свою голову страшную беду!

– Мы больше не встретимся, ‑ твердо сказала она, упираясь кулачками в грудь маркизу, пока не освободилась. ‑ Уже поздно. Мне пора ехать.

Она поспешила назад к фонтану и нерешительно остановилась на развилке дорожек.

– Сюда, ‑ подсказал Савидж. Они молча добрались до дома, скованные чудовищным напряжением.

Карета покатилась по дорожке, увозя прелестную пассажирку, а Дамон принялся медленно мерить шагами холл, не в силах позабыть женщину, с которой только что расстался. Он не мог больше ни о чем думать, перебирал в памяти каждую минуту свидания и жаждал снова и снова быть рядом с ней.

Он хотел Джессику Уэнтуорт. Хотел с безрассудной слепой силой, наполнявшей безумным желанием каждую частичку души и тела. И ненавидел ее за это.

Дамон стал неспешно подниматься по длинной лестнице, ведущей на второй и третий этажи, но остановился на первой площадке, рассеянно уселся на ступеньки и, упершись локтями в колени, равнодушно уставился на чудесный средневековый гобелен, украшавший стену.

Джессика Уэнтуорт не свободна. Как и он. Они обитают в разных мирах. Она права: что он может предложить ей, кроме короткого романа? А Полин? Их отношения были легкими, ни к чему не обязывающими; и он вполне довольствовался этим, пока… пока не появилась Джессика.

Нет, надо выкинуть ее из головы. Это единственно разумное решение. Но что‑то восставало в Дамоне при мысли о разлуке с Джессикой. И сейчас, как никогда, прошлое тяготило его, сковывало по рукам и ногам, словно кандалы каторжника. Он женат, и женат на женщине, которую даже не знает!

Только бы найти Джулию Харгейт, будь она навеки проклята, и отделаться от нее раз и навсегда!