И ты шел с женщиной

И ты шел с женщиной, – не отрекись. Я все заметила, – не говори.

Блондинка. Хрупкая. Ее костюм был черный. Английский. На голове –

Сквозная фетэрка. В левкоях вся. И в померанцевых лучах зари

Вы шли печальные. Как я! Как я! Журчали ландыши в сырой траве.

Не испугалась я, – я поняла: она – мгновение, а вечность – я.

И улыбнулась я, под плач цветов, такая светлая. Избыток сил

В душе почувствовав, я скрылась в глубь. Весь вечер пела я.

Была – дитя.

Да, ты шел с женщиной. И только ей ты неумышленно взор ослезил.

И. Северянин, 1912

Средняя длина речевого такта (кóлона) в обычной прозе, по существующим подсчетам, – 8±1 слогов. Соответственно этим слуховым привычкам и стихи такого объема ощущаются как средние, «нормальные»: таковы 4-ст. ямб и хорей, 3-ст. дактиль, амфибрахий и анапест. Стихи меньшей стопности ощущаются как короткие, большей стопности – как длинные. Практически употребительны ямб и хорей не длиннее 6 стоп, а дактиль, амфибрахий и анапест не длиннее 5 стоп. Да и то, как мы видели (№ 90—95), 6-ст. хореи часто, а. 6-ст. ямбы почти всегда употребляются с цезурой, разделяющей стих на полустишия и позволяющей воспринимать его облегченно – в два приема.

Стихи длиннее употребительного объема воспринимаются как сверхдлинные, применяются редко и почти всегда с цезурами: иначе слуху почти невозможно за ними уследить. Если мало одной цезуры, то вводятся две (и делят стих не на два полустишия, а на три «третьестишия»). Цезуры могут быть подчеркнуты наращениями, усечениями слогов (№ 82) и внутренними рифмами.

Стихотворение Брюсова (тема его – «прапамять», воспоминание о своем «прежнем существовании» в Древнем Египте) написано трехстишиями 12-, 12- и 8-ст. хорея; но на каждой 4-й стопе стоит ударная константа, а после нее – цезура, и благодаря этому громоздкое трехстишие легко воспринимается как последовательность трех, трех и двух 4-стопников. (Ср. № 96—98: на какой «пеон» похож этот ритм?) Цезуры подчеркнуты внутренними рифмами. Что главное в членении стиха – не рифмы, а именно цезуры, видно из того, что в третьем, укороченном стихе присутствуют все три рифмы предыдущих стихов («И клон ила пирам ида / тень на наши веч ера», «Наши р ечи, наши л аски, / счастье, вспыхнувшее вдр уг» и т.д.), но первая из них почти ускользает от внимания, потому что не находится в конце 4-стопного члена.

Стихотворение Северянина членится еще сложнее. Оно написано 10-ст. ямбом; мужская цезура (/ /) делит стих на два 5-стопных полустишия; а дактилическая цезура после 6-го слога (/) делит каждое полустишие на два «четвертьстишия», из которых первое может восприниматься как 2-ст. ямб с дактилическим, а второе как 2-ст. ямб с мужским окончанием: «И ты шел с женщиной, – / не отрекись. / / Я все заметила, – / не говори...» [Ср. эти 5-стопные полустишия с 5-ст. ямбом в № 79, с цезурой на том же месте; в каком цезура звучит отчетливее и почему? Ср. также то, что было сказано о 6-ст. ямбе Н. Крандиевской (№ 93).]

Иногда говорят, будто сверхдлинные стихи – это только графическая условность, а реально первое из наших стихотворений представляет собой вереницу 4-ст. хореев, а второе – вереницу то ли II 5-ст., то ли 2-ст. ямбов. Это не так. Попробуйте переписать оба стихотворения короткими строчками – они будут звучать отрывистее и однообразнее. Это потому, что тогда все обязательные словоразделы в них придутся на стихоразделы и будут ощущаться равными по силе. В настоящем же виде в стихотворении Брюсова легко различаются словоразделы первой степени (в конце стиха) и второй степени (на цезуре), а в стихотворении Северянина еще и третьей степени (на цезуре внутри полустиший). Вот это ощущение иерархии обязательных словоразделов и является спецификой сверхдлинных стихов. (Попробуйте прочитать стихотворение Северянина не так, как размечено выше, а с иной иерархией цезур: «И ты шел с женщиной, – / / не отрекись, / я все заметила, – / / не говори...» Какое чтение кажется более естественным и почему?)