Сказочная мифология (1870)

Подойдя к жилищу Сета, Дония увидела во дворе нескольких знакомых стражников, суккуба Сэрис и летних дев.

Короля рядом с Донией не было, поэтому никто ей не улыбнулся. Только склонили головы, почтительно, но без малейшей теплоты. Для них зимняя дева была врагом. Хоть она и рискнула всем ради Кинана, на что не решились летние. Но кто же об этом помнил?

Возле двери она собралась с духом, готовая противостоять неизбежной слабости, которую вызывали ужасные стальные стены. Постучала, и костяшки пальцев обожгло болью.

Открыла ей Айслинн, и Дония не без труда сохранила невозмутимое выражение лица. Судя по потерянному виду девушки, о случившемся на ярмарке она помнила гораздо меньше, чем Кинан. Тот признался, что попал под влияние момента, увлекся весельем и танцами и позволил Айслинн выпить слишком много летнего вина. Это так на него похоже — легко верить, легко радоваться...

Айслинн выглядела ужасно.

Смертный юноша Сет стоял рядом и держал ее за руку. На Донию он взглянул устало и зло.

— Что тебе нужно?

Айслинн широко раскрыла глаза.

— Сет...

— Ничего, Эш, все нормально. — Дония улыбнулась.

Как ни желала она удачи Кинану, но состояние Сета поняла и поневоле почувствовала к нему уважение. Смертный противостоял королю Лета, великому искусителю. И за руку Айслинн сейчас держал именно он.

— Немного поболтать хотела, — добавила Дония.

Сэрис подкралась ближе, хлопнула крыльями — словно могла напугать этим зимнюю деву.

— Может, прогуляемся? — Дония оглянулась и выдохнула в Сэрис струю холода, не слишком сильного, а так — чтобы не забывалась.

Сэрис взвизгнула и попятилась.

Дония только собралась улыбнуться — мелочь, а приятно. Как вдруг сообразила, что Айслинн подпрыгнула, когда раздался визг Сэрис.

Сет не шелохнулся. Стало быть, ничего не слышал. Как и все смертные, у которых только голова начинает болеть, когда фэйри поблизости поднимают галдеж.

За спиной Донии послышались удивленные восклицания. Реакцию Айслинн заметили и остальные.

Дония посмотрела ей в глаза.

— Ты видишь нас.

Айслинн кивнула.

Летние девы разинули рты. Сэрис затряслась и спряталась за спину рябинника.

— Вижу. Повезло мне, — добавила Айслинн мученическим голосом, под стать всему ее виду. — Войти можешь? Или для тебя тут многовато железа?

Дония улыбнулась. Еще и бравирует...

— Я бы лучше прогулялась.

Айслинн кивнула снова и обратилась к ближайшему рябиннику:

— Кинан уже знает. Теперь узнала и Дония... если надо поставить в известность кого-то еще, поторопись. Имеешь шанс выслужиться.

Дония вздрогнула. Нет, это не бравада — отчаяние. Из девочки может выйти достойная пара Кинану.

И не успел никто рта раскрыть, как Дония сама стремительно подошла к рябиннику.

— Бейра узнает — я тебя найду. Если верность Кинану не запечатает тебе уста, их запечатаю я.

Потом перевела взгляд на Сэрис и смотрела на нее, пока та не прорычала:

— Короля Лета я не предам.

— Хорошо, — кивнула Дония.

Повернулась к Айслинн.

Подождала, пока Сэрис не прекратит возмущенно хлопать крыльями, и спросила:

— Рассказать тебе о непостоянстве Кинана, о его сладострастии, о том, как глупо верить ему?

Айслинн, побледнев еще сильнее, отвела глаза.

— Кажется, я уже знаю.

Дония обратилась к Сету:

— Хоть ты и не ее парень, как ты утверждаешь, но ты ей нужен. Хочешь поговорить о травах?

— Погоди. — Сет втянул Айслинн обратно в дом и закрыл перед Донией дверь.

В ожидании их неизбежного согласия Дония одарила летних дев самой холодной из своих улыбок. Надеялась, что этого хватит. Она ненавидела игру, в которую вынуждена была играть.

Поскольку дала клятву.

Сэрис зашипела на нее из-за спины рябинника.

А самая молодая из летних дев, Трэйси, подошла к Донии гораздо ближе, чем осмеливались другие, и спросила:

— Почему ты это делаешь? Ведь он по-прежнему тебя любит. Как ты можешь с ним так поступать?

Она была искренне озадачена, на ее личике появилось знакомое плаксивое выражение. Эту девушку Дония в свое время отговаривала от риска с особым усердием. Тонкая, как тростинка, с тихим, слабеньким голоском, Трэйси казалась слишком хрупкой и нежной, слишком бестолковой и для зимней девы, и для королевы Лета.

— Я дала клятву.

Эти слова Дония повторяла ей не раз. Но для Трэйси все в мире делилось на черное и белое. Если Кинан хороший, значит, Дония должна быть плохой. Такая вот незамысловатая логика.

— Но ты вредишь Кинану.

— Себе — тоже.

Остальные девы быстро, пока Трэйси не расплакалась, окружили ее, защебетали, стараясь отвлечь. Кинану вообще не следовало ее выбирать, и Дония до сих пор чувствовала себя виноватой в том, что не отговорила его. Подозревала, что он и сам раскаивается. Летние девы походили на юные ростки, которым необходимо солнце для того, чтобы крепнуть и цвести; долго находиться вдали от короля Лета они не могли — увядали. Трэйси же, хоть и не разлучалась с Кинаном никогда, цветущей все равно не казалась.

Дверь открылась. Во двор вышел Сет, за ним Айслинн.

— Мы погуляем с тобой, — сказала девушка. Голос у нее слегка окреп, но вид по-прежнему был измученный. Лицо почти такое же бледное, как у самой Доний, под глазами — темные круги. — Ты можешь сказать им, чтобы не ходили за нами?

— Нет. Это его подданные, не мои.

— Значит, они все услышат?

Айслинн взглянула на нее с непривычной растерянностью, словно спрашивала совета, как быть. Раньше она казалась куда решительней.

«Что утаил от меня Кинан?» — подумала Дония.

А вслух, не успев даже сообразить, что делает, предложила:

— Пойдемте ко мне. В мой дом они войти не могут.

Оба смертных изумленно открыли рты. И Дония, не дожидаясь ни согласия, ни возражений, торопливо зашагала прочь, предоставив им себя догонять.

Снова чужаки в ее доме... Она вздохнула. Только бы дом этот не стал вскоре домом Айслинн, только бы Кинан не ошибся. Пусть эта девушка окажется той самой.

Когда, приблизившись ко двору Доний, они проходили сквозь природный барьер, защищавший владения фэйри от вторжения смертных, у Сета широко раскрылись глаза. Айслинн же не дрогнула. То ли не почувствовала ничего, то ли ко многому успела привыкнуть благодаря дару видения. Спрашивать Дония не стала. Быстро прочитала заклинание, чтобы облегчить неприятные ощущения для Сета, и ввела обоих к себе в дом.

— Мы здесь одни? — спросил Сет, оглядывая комнату, словно его смертные глаза могли кого-то разглядеть.

Он до сих пор крепко держал девушку за руку и отпускать явно не собирался.

— Да, — ответила Айслинн. Она тоже осмотрела простую обстановку, грубую деревянную мебель и задержала взгляд на большом камине, занимавшем почти целую стену, облицованную серым камнем. — Одни.

Дония прислонилась к камину, радуясь теплу.

— Не совсем то, что ты себе представляла?

Айслинн прильнула к Сету, который выглядел таким же измученным, как она сама. Криво улыбнулась.

— Боюсь, я ничего себе не представляла. Не понимала, почему ты вообще заговорила со мной, да и теперь не понимаю. Догадываюсь только, что это как-то связано с Кинаном.

— С ним связано все. Для тех, кто находится по ту сторону этой двери, — Дония показала на выход, — его желания важнее всего на свете. Остальное значения не имеет. Ни ты, ни я. Мы что-то значим лишь потому, что нужны ему.

Айслинн, положив голову на плечо Сету, спросила:

— А по эту сторону?

Сет обнял ее, повлек к дивану, бормоча:

— Присядь. Не стоит разговаривать стоя.

Дония подошла ближе. Пристально посмотрела на Айслинн.

— По эту — имеет значение то, чего хочу я. А я хочу тебе помочь.

Пытаясь совладать со своими чувствами, она принялась расхаживать по комнате. Несколько раз останавливалась, но начать разговор была не в силах. Как скажешь то, что должно быть сказано?

Наконец ее гости потеряли терпение, и винить их за это она не могла.

— Дония, — напомнила о своем присутствии Айслинн, почти засыпавшая в объятиях Сета. Глубоко уязвленная чем-то, что сделал с нею Кинан.

Дония не откликнулась. Повернулась вместо этого к полке, где стояли собранные зимними девами за девять веков книги смертных и фэйри, провела рукой по корешкам своих любимых томов. Кирк и Лэнг, «Тайная страна»; полное собрание «Обычаев высоких дворов»; Кейтли, «Сказочная мифология»; Сорша, «О бытии: Мораль и смертность фэйри». Далее шли старинный список «Мабиногиона»[5], несколько журналов, затрепанная книга, в которой хранились письма Кинана к зимним девам — писаные на разных языках, но неизменно изящным почерком.

Рука Донии остановилась на следующей в ряду ветхой рукописи на дивном, почти забытом языке, с порванным зеленым переплетом. Там были записаны рецепты двух средств, дарующих видение.

Смертным их давать категорически запрещалось. Если при любом из дворов узнают, что Дония это сделала, угрозы Бейры покажутся ей детской забавой. Волшебному народу нравилось быть невидимым, и терять это преимущество перед смертными они вовсе не хотели.

— С тобой все в порядке? — спросил Сет.

Он не выпускал Айслинн из объятий, словно боялся оставить ее без защиты даже на секунду. В голосе его прозвучала тревога.

Тревога за нее — за Донию.

Этот юноша заслуживал помощи. Дония, изучавшая книги волшебного народа не один год, хорошо знала историю. За то, что Сет защищал будущую королеву, его, с общего согласия дворов, вполне могли наградить даром.

— Да. Все в полном порядке, на удивление.

Она сняла рукопись с полки. Села напротив гостей, положила ее на колени, осторожно перелистала. Несколько ветхих страниц все же выпали, пришлось ловить их на лету. Потом едва слышным голосом, почти шепотом, Дония сказала:

— Записывайте.

— Что? — Айслинн заморгала, выпрямилась, чуть отодвинулась от Сета.

— Я совершаю преступление, которое карается самым жестоким образом. Прознай об этом кто-нибудь... простит меня разве что Кинан, да и то если знать будет он один. Но я хочу дать ему, — Дония кивнула в сторону Сета, — возможность уравнять шансы. Несправедливо, если он будет действовать вслепую, без всякой защиты.

— Спасибо... — начал Сет.

— Не надо, — перебила Дония. — Не произноси это слово. Смертные бездумным употреблением сделали его пустым. Для нашего народа оно звучит почти оскорбительно. Если кто-нибудь окажет тебе услугу, поможет, просто запомни это. Не обесценивай добрые дела никчемными словами.

И она продиктовала ему рецепт бальзама, дарующего видение.

Сет записал, удивленно поднял бровь. Но вопрос задал только после того, как Дония закрыла рукопись и вернула ее обратно на полку:

— Зачем ты это делаешь?

— Я была на ее месте.

Она уставилась на потрепанные книжные корешки, чувствуя невольный трепет при мысли о содеянном. Простит ли ее Кинан? Наверняка Дония не знала. Как и он, она верила, что Айслинн и в самом деле королева Лета. Иначе почему Бейра так старалась не подпустить ее к посоху?

Дония перевела взгляд с книг на Айслинн.

— Я была смертной. И не знала, кто он такой. Ни одна из девушек этого не знала. Ты первая... видишь его истинное обличье, видишь весь волшебный народ. Как я — теперь.

— Ты была смертной? — потрясенно переспросила Айслинн.

Дония кивнула.

— И что же с тобой случилось?

— Я полюбила его. Согласилась остаться с ним, когда он попросил меня об этом и предложил мне вечность, любовь, танцы ночь напролет. — Дония пожала плечами.

Не время вспоминать мечты, которым она не имеет права предаваться. Особенно сейчас, когда на нее смотрит Айслинн. Сет однажды исчезнет с лица земли, а Кинан останется. Если Айслинн — королева Лета, рано или поздно она его полюбит. Как только разглядит в нем то, за что полюбила Кинана сама Дония.

Она покачала головой и добавила:

— Меня пыталась отговорить другая девушка, та, что поверила ему раньше.

— Почему ты не прислушалась? — Айслинн вздрогнула, снова прильнула к Сету.

— А почему Сет пришел сюда?

Айслинн промолчала. Ответил сам Сет, крепко сжав ее руку:

— Потому что люблю ее.

— Не торопись с выбором, Айслинн. Если Сет может передумать, оставить тебя и уйти...

— Никогда, — перебил он. Дония улыбнулась ему:

— Но мог бы, если бы захотел. А для нас, когда мы выбираем Кинана, обратного пути нет. Когда...

— В таком случае нет никаких проблем. Мне Кинан не нужен, — перебила Донию Айслинн, вздернув подбородок и глядя с вызовом, хотя руки у нее дрожали.

— Будет нужен, — тихо возразила Дония.

Ей снова вспомнилось, как она впервые, стоя на поляне и собираясь поднять посох королевы Зимы, увидела его истинное обличье. Столь совершенная красота, что у нее захватило дух. Какая смертная может ему отказать?..

— Теперь, когда Кинан знает, что ты наделена даром видения, он может при тебе оставаться самим собой. Ты увидишь его и забудешь даже собственное имя.

— Нет, — покачала головой Айслинн. — Я видела его истинное обличье. И снова говорю: нет.

— Вот как? — Дония ненавидела себя сейчас, но девушка должна была услышать правду. — Ты сказала это прошлой ночью?

— То было другое дело, — буркнул Сет.

Поднялся на ноги, шагнул вперед.

Дония не шелохнулась. Только дунула легко в его сторону, подумав: «Лед». И вокруг Сета, подобно стеклянной клетке, встала стена изо льда.

— Я знаю лишь одно: он верит, что Айслинн суждено стать его королевой. Как верил когда-то, что ею суждено стать мне. И это — плод его любви.

Дония коснулась льда рукой, содрогнулась, когда тот втянулся обратно в ее тело.

— Вот и все, что я могу сказать вам сегодня. Ступайте готовьте бальзам. И хорошенько подумайте.

Date: 2015-10-19; view: 272; Нарушение авторских прав