Глава II. – Как проклята? – замерли на месте Настя и Маша

Загадочная «Людовна»

– Как проклята? – замерли на месте Настя и Маша.

– Кем проклята? – уставился Дима на Вову.

– Ею самой, – отвечал Вова.

– Погоди‑погоди, – с изумлением изрек Петька. – Ты хочешь сказать, что могила сама себя прокляла?

– Какая могила! – закричал Вова. – Неужели не понимаете? Покойница прокляла, которая в ней лежит.

– Чушь собачья, – пожал плечами Петька.

– Ничего не чушь, – настаивал на своем Вова. – Моей матери жена сторожа рассказала.

– Какого сторожа? – не дошло до Петьки.

– Кладбищенского. Какого еще. Савелия Игнатьевича. Он тут всем кладбищем заправляет. И могилы копает. И за всем приглядывает.

– Ну и чего жена твоего Игнатьевича рассказала? – хором спросили девочки.

– Сложная тут история, – обвел многозначительным взглядом всю компанию Вова.

– Если сложная, тогда расскажи, – потребовал Дима.

– Я и рассказываю, – затараторил Вова. – Она в Москве. Он ушел. Она…

– Стоп! – взмахом руки остановил его Петька. – Помедленней. И по порядку.

– Ясно, – кивнул тот. – В общем, жена Савелия Игнатьевича говорит, что покойница из Москвы.

– Подумаешь, – вмешался Дима. – Мы тоже из Москвы, но это не значит…

– Мы пока что еще не покойники, – перебила Маша. – И вообще, не мешай Вовке рассказывать.

– Вот именно, – подхватил Вова. – Она, значит, из Москвы. И этот, которого она любила, тоже.

– Тоже из Москвы или тоже умер? – снова вмешался Дима.

– Если ты у нас такой умный, то сам и рассказывай, – сердито воззрился на него Вова.

– Действительно, Димка, – урезонил старого друга Петька.

– Уж и спросить нельзя, – виновато пробормотал тот.

– Вот вырастешь, станешь милиционером, тогда и спрашивай, – с издевкой произнес Вова.

– Не собираюсь я становиться милиционером, – обиделся Дима.

– Я что‑то не пойму, – весело проговорила Настя. – Мы про покойницу из Москвы слушаем или для Димки профессию выбираем?

– Вот именно, – поддержал ее Дима, которому не нравилось, когда над ним начинали подтрунивать.

– Давай, Вовка, дальше, – поторопил Петька. – Кто у тебя там из Москвы?

– У меня никто, – внес ясность мальчик. – А вот она, которая тут лежит, из Москвы.

– И как ее зовут? – решила выяснить Настя.

– Там имен и фамилий нет, – объяснил Вова. – Только про одну голубку написано.

– Про какую одну голубку? – вновь ничего не поняли ребята.

– «Спи спокойно, моя голубка», – процитировал Вова текст эпитафии на памятнике. – Можете сами прочесть. Только близко лучше не подходите.

– Почему? – последовал новый вопрос юных детективов.

– Потому что могила проклята, – в который раз за последние полчаса повторил Вова.

– Ладно. Потом прочтем, – махнул рукой Петька. – Ты лучше нам объясни, чтобы мы поняли.

– А чего непонятного? – удивился Вова. – Она из Москвы, и он…

– Мы когда‑нибудь дальше продвинемся? – спросила Маша.

– Вы сами мне не даете, – вновь принялся красить ограду Вова.

– Про Москву нам вроде все ясно, – усмехнулся Петька. – Ты давай теперь самую суть излагай.

– Ну, они сначала любили друг друга, а после он изменил, – затараторил Вова. – Она его прокляла. Он ошибку понял. Вернулся. Но поздно. Она померла.

– Чего? – разом выдохнули ребята.

– Я, по‑моему, сейчас с ума сойду, – простонал Петька.

– А он потом тоже помер? – скривила губы в усмешке Маша.

– Не помер, – покачал головой Вова. – Он ее прошлой осенью тут похоронил. В сентябре. Памятник поставил. А после его, голубчика, взорвали.

– Как взорвали? – заинтересовала Петьку трагическая история любви.

– Обыкновенно, – будничным голосом отозвался Вова. – В машине собственной и взорвали. Жена сторожа по ящику «Дорожный патруль» смотрела. И узнала лицо этого мужика. А потом ее родственник на могилу пожаловал.

– Чей? – спросила Настя. – Жены сторожа?

– Да нет, – отмахнулся Вова. – Голубки.

– Каменной? – с глупым видом полюбопытствовал Дима.

– Ты дурак или только прикидываешься? – покрутил пальцем возле виска Вова. – Русским тебе говорят языком: родственник той, которая покоится под каменной голубкой. Вот, значит, он приезжает, родственник этот. И говорит, что того, который ее любил, и впрямь нет в живых.

Вова с чувством выполненного долга умолк.

– История интересная, – чуть помолчав, сказал Петька. – Но почему могила‑то проклятая?

– Потому что этим дело не кончилось, – принялся объяснять Вова. – По весне сюда еще один тип пожаловал. Пару раз на могилку цветочки привез. Потом вдруг пропал. А неделю спустя наш капитан Шмельков в овраге его обнаружил. С пробитой головой. Тут жена Игнатьевича смекнула, что это каменная голубка его в голову клювом тюкнула. А старые люди в нашей деревне сказали: все оттого, что покойница перед смертью не простила обиды. Мол, когда умирают со злобой в сердце, душе на том свете покоя нету. И могила становится проклятой.

– Я тоже такое слышала, – подтвердила Настя.

– И я, – согласился Петька. – Привидения‑то откуда являются?

– Хорошенькое привидение, – старался теперь не смотреть на проклятую могилу Дима.

– Голубка‑киллер, – усмехнулась Маша, однако и ей сейчас стало не по себе.

– Киллер не киллер, – снова заговорил Вова, – а все наши теперь это место стороной обходят. Даже мама моя стала реже на могилу бабушки с дедушкой наведываться. И я сегодня один идти не хотел, – честно признался мальчик. – Хорошо, вы мне встретились.

– Это еще неизвестно, хорошо или нет, – совсем не понравилась история белой голубки Диме.

– Случай, конечно, странный, – задумчиво произнес Петька. – А что Шмельков говорит, не знаешь?

– По его словам, вроде бы получается, что этот второй мужик просто оступился и раскроил себе голову о какой‑то камень на дне оврага. Только вот вроде там и камней таких острых нету.

– Еще интереснее, – заблестели глаза у Петьки.

– Надо потом к Шмелькову наведаться, – посоветовала Настя.

– Правильно, – согласился Петька. – Расспросим его осторожненько, что к чему.

– По‑моему, нам пора ужинать, – посмотрел на часы Дима, которому хотелось скорее уйти с этого неприятного места.

– Погодите. Я хоть ограду докрашу, – взмолился Вова.

– Тогда крась скорей, – распорядился Дима.

Вова усиленно заработал кистью.

– Надо ему помочь, – сказала Настя.

– Не получится, – покачал головой Вова. – Второй кисти у меня нет. Да мне уже и осталось чуть‑чуть.

И он заработал еще быстрее. Дожидаясь его, ребята лениво оглядывались по сторонам. Солнце по‑прежнему неумолимо пекло. Над старым кладбищем плавало знойное марево. Кажется, ребята тут были совсем одни. Да и кому охота тащиться сюда в такую жару.

– Сейчас‑сейчас, – разбрызгивая по сторонам краску, бубнил Вова. – Еще половина последней решетки, и бежим.

– По‑моему, это никогда не кончится, – разворчался Дима. – И краска у тебя какая‑то вонючая. У меня от нее голова болит.

– Мы люди простые, – обиженно отвечал ему Вова. – И красок не выбираем. Какую папаша со склада принес, такой и работаю.

Папа у Вовы работал в Москве кладовщиком в какой‑то фирме. Зарплату им часто задерживали. И компенсировали задолженность товарами народного потребления. Последний раз им почему‑то выдали финскую краску. Большая часть ее ушла на ремонт дома. А остаток использовали для могильной ограды.

Вова уже красил ржавый засов на калитке, когда Настя вдруг тихо воскликнула:

– Там кто‑то ходит.

– Где? – прошептали остальные.

– Глядите сами, – указала Настя на тропинку, которая вилась между дальними могилами.

Ребята сперва ничего не заметили. Эта часть кладбища была очень старой. Она заросла высокими деревьями и густым кустарником.

– Тебе померещилось, – сказал Петька.

– Нет, – покачала головой Настя. – Там действительно кто‑то прячется.

В это время на тропинке показалась женщина. Остановившись, она испуганно озиралась по сторонам.

– Это же Людовна, – первой узнала женщину Маша.

– Точно, – подтвердили остальные.

– Что ей‑то здесь понадобилось? – озадаченно поглядел на друзей Дима.

– А ты пойди к ней и узнай, – фыркнула Маша.

Тут воспитанница покойной сестры покойного Аполлинария вроде заметила, что на нее смотрят. Ребята уже хотели ее окликнуть, когда она повела себя совсем непонятным образом. Еще раз воровато оглядевшись, она юркнула в густой кустарник и скрылась из вида.

– Странная женщина, – ошеломленно проговорила Маша.

– Пошли лучше домой, – завел свое Дима. – Во‑первых, есть жутко хочется. А заодно у бабушки за ужином разузнаем, что за птица поселилась у Ковровой‑Водкиной.

– Это не птица, а подарок из Африки, – фыркнула Маша.

– Вот и надо разобраться с этим подарком, – продолжал Дима.

– И я уже все сделал, – объявил Вова.

Друзья проводили его до поворота к деревне Борки. Затем быстрым шагом направились к поселку Красные Горы. Миновав дамбу, Настя оглянулась.

– Действительно, заколдованное какое‑то место, – тихо проговорила она.

– Все время тут что‑то странное происходит, – подхватила Маша.

Остальные кивнули. Несколько их расследований были прямо или косвенно связаны с историей князей Борских. Казалось, что духи бывших владельцев этих земель наводили их на тайны.

– Вы что, действительно в эту белиберду с проклятым белым голубем поверили? – посмотрел Дима на девочек.

– Насчет проклятого голубя пока не знаю, – вместо девочек отозвался Петька. – Но что‑то, вполне вероятно, за этим кроется. Недаром же мужика взорвали.

– А другого в голову тюкнули, – напомнила Маша.

– Правда, эти два случая могут быть абсолютно между собой не связаны, – сказал Петька.

– А чего же они тогда оба на могилу к этой голубке шастали? – спросил Дима.

– Братика моего не поймешь, – усмехнулась Маша. – То вообще ни во что не верит, а то от могилы с голубкой шарахается.

– Я‑то нет, – возразил Дима. – А вот Людовна точно шарахнулась.

– Действительно, – поглядел на друзей Петька. – Чего ей вообще на кладбище понадобилось?

– Коврова‑Водкина, наверное, послала, – ответила Настя. – Может, Наталье Владимировне призрак Аполлинария назначил встречу на какой‑нибудь старой могиле.

– Вот‑вот! – развеселился Петька. – Самой Ковровой‑Водкиной по такой жаре до кладбища не добраться. И она послала Людовну выяснить, что понадобилось Аполлинарию.

Друзья засмеялись.

– Слушайте, – чуть успокоившись, проговорила Маша. – Вам не кажется, что у нас получается какое‑то кладбищенское начало каникул?

– Главное, чтобы они не кончились по‑кладбищенски, – меланхолично изрек Дима.

– Тебе что, головку солнышком напекло? – не замедлила с колкостью Маша.

– Нет, просто есть хочется, – ответил брат.

– А действительно, почему от нас Людовна смылась? – не давало покоя Петьке бегство странной женщины.

– Может, она вообще чокнутая, – предположил Дима.

– Не похоже, – покачала головой Маша. – По‑моему, она очень хитрая тетка.

– Во всяком случае, к Наталье Владимировне она ловко подлизывается, – была согласна с подругой Настя.

– А кто вам сказал, что чокнутые не бывают хитрыми? – стоял на своем Дима. – Я смотрел однажды фильм про одного маньяка. Так его двадцать лет никак не могли вычислить.

– Действительно, одно другого не исключает, – поддержал Петька.

– И вообще она вела себя так, будто ее застали на месте преступления, – сказала Маша.

– Попробуем выяснить, что она там делала, – ответил Петька.

Они подошли к шлагбауму. На небольшом приусадебном участке Ивана Степановича кипела работа. Степаныч, в милицейских галифе и голый до пояса, поливал из шланга многочисленные посадки. А супруга его Надежда Денисовна распоряжалась, куда и сколько лить воды. Она была совершенно помешана на огородничестве, и каждый квадратный сантиметр небольшого участка был засажен.

– Куды, Ваня, льешь, черт паршивый? – грубо отчитывала она мужа как раз в тот момент, когда четверо членов Тайного братства поравнялись со сторожкой. – Ты этой своей струей всю редиску мне смоешь!

Ребята не выдержали и засмеялись. Единственным человеком, которого бывший заслуженный работник органов правопорядка боялся как огня, была его верная супруга Надежда Денисовна.

Услыхав смех, Степаныч обернулся. При виде четверых ребят круглое лицо его помрачнело.

– Значит, уже собрались и уже все вместе? – хмурым взглядом окинул он всю компанию.

– Добрый вечер, Иван Степанович! Здравствуйте, Надежда Денисовна! – как могли вежливо приветствовали пожилую супружескую чету ребята.

– Вам что тут понадобилось? – не смягчился Степаныч. – Разве не видите указание?

И он ткнул свободной от шланга рукой в сторону шлагбаума. Ребята заметили новенькую табличку, на которой рукой Ивана Степановича было выведено: «Посторонним не стоять».

– У меня вопрос, – с ангельским видом проговорил Петька. – Где посторонним нельзя стоять, а, Иван Степанович?

– Ты!.. – грянул Степаныч и резко повернулся к Петьке.

Шланг рванулся вместе с ним. Мощная струя воды окатила с головы до ног дородную Надежду Денисовну.

– Совсем сдурел? – взвизгнула супруга Степаныча.

– Извини, Надя, – смущенно забормотал сторож, не отводя шланга от уже и без того достаточно мокрой жены.

– Вот я сейчас тебя извиню, – взмахнула Надежда Денисовна граблями, которые, к несчастью Степаныча, в это время держала в руках.

Предоставив двум любящим супругам выяснять отношения без свидетелей, ребята поспешили по домам.

– Не стареет наш сторож, – весело проговорила Настя, когда они отошли на безопасное расстояние.

– Хоть что‑то должно в этом мире быть вечно, – философски заметил Дима.

– Интересная мысль, – усмехнулась Маша. – Ты ее в своем творчестве отрази.

– Отстань, – тут же насупился Дима, никого не пускавший в свою «поэтическую лабораторию».

Они дошли до Петькиной дачи.

– Ладно, до завтра, – начал прощаться он. – Постарайтесь сегодня выяснить у бабушки про эту Людовну, – обратился он к близнецам.

– Слушаюсь, Командор, – вспомнила Петькину детективную кличку Маша.

Они расстались, договорившись, что утром придут к Петьке в шалаш.

Дома Машу и Диму уже поджидала Анна Константиновна.

– Вы куда исчезли? – спросила она. – Придется опять ужин разогревать.

– Гуляли, – ответил Дима.

– Купались, – подхватила Маша.

– Шляпу‑то не забыли несчастной старухе отдать? – решила на всякий случай проконтролировать внуков бабушка.

– Отдали, – отозвалась Маша. – Кстати, ты нам не сказала, что у Натальи Владимировны живет новая приятельница.

– Она уже две недели живет, – объяснила Анна Константиновна. – Но вообще‑то нельзя сказать, чтобы она была новой приятельницей. Это приемная дочь сестры Аполлинария.

– Приемная дочь? – переспросила Маша.

– Она на негритянку похожа, – вмешался Дима.

– Она и есть негритянка, – подтвердила бабушка. – Вернее, наполовину.

– А на другую половину? – поинтересовался Дима.

– А на другую половину русская, – продолжала Анна Константиновна.

– Откуда же ее сестра Аполлинария взяла? – спросила Маша.

– Это какая‑то очень сложная история, – последовал ответ бабушки. – Покойная мать Симы была лучшей подругой покойной сестры покойного Аполлинария. Фу ты! – махнула рукой Анна Константиновна. – Что я несу? С несчастной Наташей совсем с ума спятишь.

– Верно! – вырвалось у Димы.

– Вообще‑то совсем не смешно, – строго сказала бабушка.

– Мы и не смеемся, – поспешно проговорила Маша. – Так что эта сестра?

– Эта сестра, то есть сестра Аполлинария, – явно с большим трудом давался Анне Константиновне рассказ о Симочке. – В общем, сестра Аполлинария, конечно, тогда еще была живой.

– Если бы она тогда была мертвой, то вряд ли Симочку взяла бы на воспитание! – бестактно заржал Дима.

Маша немедленно ущипнула его за ногу. Дима умолк.

– Я не пойму, вам интересно или нет? – поджала губы Анна Константиновна.

– Бабушка! – поторопилась воскликнуть Маша. – Ты же знаешь: я обожаю такие истории.

– Вообще‑то я раньше за тобой интереса к подобным историям не замечала, – с изрядной долей иронии проговорила пожилая ученая дама. – Ну, да ладно. В общем, подруга сестры Аполлинария вышла замуж за негра.

– Откуда она его откопала в то время? – удивился Дима. – Вы же тогда все жили за «железным занавесом».

– Много ты понимаешь, – усмехнулась Анна Константиновна. – Этот Людвиг был крупным деятелем национально‑освободительного движения одной очень маленькой африканской страны. И временно скрывался у нас в стране от преследования.

– А его потом у нас посадили? – предположил Дима.

– Нет, – покачала головой бабушка. – История была гораздо более романтической. Людвиг уехал сражаться на родину. И больше сюда не вернулся. То ли погиб, то ли умер от какой‑то болезни…

– Или жену себе в Африке другую нашел, – предположила Маша.

– Это тайна, покрытая мраком, – не стала оспаривать ее версию бабушка.

– Черный негр, покрытый мраком, – изрек с угрожающим видом Дима.

– Умолкни, – шикнула на него сестра.

– Ты, наверное, голодный, – внимательно поглядела на внука Анна Константиновна.

– Естественно, – подтвердил тот.

– Пойдем, Машка, на кухню, – позвала бабушка. – Поможешь мне все принести. А ты, Димка, накрывай на стол, – не оставила она без дела и внука.

Десять минут спустя они уже сидели за столом, уплетая отбивные с жареной картошкой.

– Так чего этот негр‑то? – утолив первый голод, вернулся Дима к истории Людовны.

– Сколько раз тебе повторять! Никогда не говори с полным ртом, – пыталась приучить его к хорошим манерам бабушка. – И когда ты, наконец, повзрослеешь.

– Уве повзфофсвел, – загрузив в себя новую порцию картошки, ответил внук.

– Пустой номер, – махнула рукой Маша. – Ты лучше, бабушка, расскажи, что там с сестрой Аполлинария дальше случилось?

– Не с сестрой, а с Симой, – уточнила бабушка. – У жены Людвига уже после того, как он пропал в своей африканской стране, родилась дочь. Но сама подруга во время родов умерла.

– О боже! – взмахнул руками Димка. – Сплошные смерти!

Кусок отбивной сорвался у него с вилки и, перелетев через стол, угодил Маше на новую белоснежную майку.

– Сейчас, по‑моему, еще одна смерть будет, – вскочив из‑за стола, кинулась к брату Маша.

– Перестань! Он не нарочно, – призвала ее к порядку бабушка.

– Вечно ты за него заступаешься, – обиделась Маша, но боевые действия прекратила.

– Тебе еще положить? – Анна Константиновна заметила, что Дима уже опустошил тарелку.

– А на сладкое что‑нибудь есть? – спросил внук.

– Черносмородиновое желе и мороженое, – улыбнулась бабушка.

– Тогда подождем, – отказался мальчик от второй порции отбивных с картошкой.

– Значит, подруга умерла, а Симочку удочерила покойная сестра Аполлинария? – вернулась Маша к тому, что их с братом сейчас больше всего интересовало.

– Тебе уже говорили, – перебил Дима. – Сестра Аполлинария тогда была не покойная, а живая.

– Слушай, ты мне надоел, – начала закипать Маша.

– Не приставай к брату! – как назло, снова вступилась за Диму бабушка.

– Она вечно ко мне пристает, – тоном несчастного сироты произнес Дима.

– Ты тоже хорош, – немедленно восстановила справедливость Анна Константиновна. – Еле экзамены сдал, – затронула бабушка больную тему. – А вот дедушка в твои годы уже экстерном окончил школу и готовился к поступлению в университет.

Близнецы обменялись выразительными взглядами. Требовалось срочно вернуть бабушку к разговору о Людовне. Иначе начнется вечер воспоминаний.

– Бабушка, – быстро проговорила Маша. – А что же потом случилось с Симочкой?

– Ее воспитала сестра Аполлинария, – ответила Анна Константиновна. – А когда Наташа второй раз вышла замуж, за Вадима Леонардовича Водкина, и они тут купили дачу, маленькая Симочка гостила у них летом. Я ее помню. Чудесный был ребенок. Вадим Леонардович часто ее носил на закорках.

– А чем эта Симочка занимается? – спросил Дима.

– Вроде была каким‑то научным работником, – продолжала Анна Константиновна. – А теперь ее уволили по сокращению штатов, и она осталась не у дел. Вот и приехала погостить у Наташи. Старуха безумно счастлива.

– Зато Филимоновна, кажется, нет, – тут же отметила Маша.

– О! – воскликнула Анна Константиновна. – Там разыгрывается настоящая драма.

– Это мы заметили, – сказал Дима.

– Борьба за сферы влияния, – усмехнулась бабушка. – Никак не поделят Наташу.

– По‑моему, Симочка настраивает Наталью Владимировну против Филимоновны, – покачала головой Маша.

– Не думаю, – заспорила бабушка. – Симочка – человек очень доброжелательный. Правда, я с ней последние двадцать лет не встречалась.

– Она во всем Наталье Владимировне поддакивает, – проворчал Дима.

– Ну, милый мой, – осуждающе посмотрела на него бабушка. – Не всем же быть такими спорщиками, как ты.

– Даже когда тебе глупости говорят? – спросил Дима.

– Наташа не говорит глупости, – послышалось сочувствие в голосе бабушки. – Просто, бедная, плохо слышит и с головой у нее все хуже становится. Симочка просто проявляет милосердие.

– И пляшет перед ней на задних лапках, – не сдавался Дима, которому совсем не понравилась Людоедовна, как мысленно он назвал гостью Ковровой‑Водкиной.

– И когда ты перестанешь быть таким категоричным? – явно не разделяла Анна Константиновна его отношения к Симочке.

– Он уже перестал, – спешно вмешалась Маша.

Тут в передней послышался звонок. Близнецы пошли открывать. На крыльце стояла Людовна.

– Ой, ребяточки, – прощебетала она. – Нельзя ли от вас позвонить?

– Симочка! – появилась в передней Анна Константиновна. – Заходите. Мы как раз собирались есть мороженое.

– Ой, спасибо, тетя Анечка, – засеменила по коридору Людовна. – Я, собственно, позвонить и – домой. А то тетя Наташенька волноваться будет. Я ее даже не предупредила, что ушла.

– У Наташи телефон испортился? – спросила Анна Константиновна.

– Нет, нет, – захихикала Симочка. – Просто тетя Наташенька разговаривает. А мне очень срочно надо позвонить. Можно, тетя Анечка?

– Да ради бога, – провела ее в гостиную Анна Константиновна.

Дима поманил Машу обратно в коридор.

– Ты чего? – не поняла сестра.

– Сама не понимаешь? – зашептал ей на ухо Дима. – Подозрительно это.

– Что подозрительно? – удивилась Маша.

– То, что она звонить пришла к нам, – снова зашептал брат. – У Ковровой‑Водкиной телефон ведь есть.

– Действительно, – в свою очередь охватили подозрения Машу.

– Ты позови бабушку на кухню, а я в гостиной послушаю, – скомандовал брат.

Маша кивнула. И тут же крикнула:

– Бабушка! Давай отнесем посуду на кухню! И накроем для сладкого.

Анна Константиновна, не подозревая никакого подвоха, направилась с грязными тарелками на кухню. Дима затаился в коридоре у входа в гостиную.

– Алло! – донесся до него взволнованный голос Симочки. – Да. Да. Это я.

Пауза. Дима затаил дыхание.

– Нет, – продолжала Симочка. – Ничего не выходит… Да я стараюсь, но ведь не все в моей власти… Множество сложностей и препятствий…

Снова пауза.

– Ах, только не это, – голос у Симочки задрожал. – Я умоляю. Еще несколько дней… Да, да. Хорошо, – устало согласилась она. – Я буду держать в курсе дела.

И она повесила трубку. До Димы донеслось тихое всхлипывание. Затем Симочка шмыгнула носом и, поднявшись с кресла, засеменила к двери. Димка стремглав шмыгнул в туалет. Заперевшись на задвижку, он прижался ухом к двери и слушал, что будет дальше.

– Спасибо, тетя Анечка, все в порядке. Я дозвонилась, – прощебетала Симочка.

– Оставайтесь есть мороженое, – послышался голос Анны Константиновны.

– Ой, нет‑нет, тетя Анечка! Никак не могу! – быстро проговорила Симочка. – Меня тетя Наташенька всегда ругает, когда я ее надолго оставляю. В общем‑то ее можно понять. Там у нее эта грубая женщина. Как она вообще ее терпит.

– Татьяна Филимоновна – добрейшей души человек, – немедленно встала на защиту приходящей домработницы Анна Константиновна. – И Наташу, словно родную, любит.

– Да‑да, тетя Анечка, вы совершенно правы, – с быстротой молнии изменила мнение Симочка. – Мне Татьяна Филимоновна самой очень нравится. Такая простая русская женщина. Мне она даже чем‑то Арину Родионовну напоминает.

«Зато ты мне никого не напоминаешь», – с возмущением подумал спрятавшийся в туалете Дима и демонстративно спустил воду в унитазе.

Симочка удалилась. Димка направился в столовую. Бабушка и сестра уже принесли мороженое и желе.

– Какая‑то Симочка странная, – удивленно проговорила Анна Константиновна. – Мне показалось, что у нее глаза заплаканные.

Димка усиленно поглощал мороженое. Маша пыталась встретиться с ним взглядом. Ей было интересно узнать, что подслушал брат. Но он демонстративно отводил глаза.

Наконец бабушка удалилась в кабинет. Ей хотелось перед сном еще немного поработать над мемуарами.

– Ты мне что‑нибудь скажешь? – едва за бабушкой закрылась дверь, спросила Маша у брата.

– Я тебе сейчас много скажу, – кинул тот многозначительный взгляд на сестру.

В следующее мгновение он дословно пересказал весь разговор. Маша слушала не перебивая, что с ней случалось довольно редко.

– Да‑а, – только и смогла произнести она, когда брат наконец умолк.

– Думаю, она против Ковровой‑Водкиной что‑то нехорошее замышляет.

– Ты уверен? – засомневалась сестра. – Бабушка ведь говорит, что Наталья Владимировна всегда о Симочке заботилась.

– А вот теперь Симочка о ней «позаботится», – отвечал Дима. – Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит.

– На волка она не похожа, – покачала головой Маша.

– Если в овечьей шкуре, то даже очень похожа, – стоял на своем Дима.

– Вообще действительно подозрительный разговор, – немного подумав, согласилась Маша. – Что‑то она замышляет.

– И кого‑то очень боится, – подхватил Дима. – Слышала бы ты, как у нее голос дрожал.

– Ну и что теперь делать будем? – поглядела на него Маша.

– Петьке нужно звонить, – двинулся к телефону брат.

Он быстро набрал номер друга.

– Да? – послышался в трубке голос Командора.

– Петька, – тихо, чтобы не услышала бабушка, проговорил Дима. – Тут с Людовной такие дела…

– Как? – перебил его Командор. – Вы уже знаете?

Date: 2015-10-19; view: 314; Нарушение авторских прав