Глава 7. Я не буду проще, и не надо ко мне тянуться!

Я не буду проще, и не надо ко мне тянуться!

NN

Эрика

Утренняя побудка не доставила мне радости. Уснула я вчера поздно, ворочаясь с боку на бок, и дико тосковала, не в силах расстаться с мыслями о доме. Не исправил ситуацию даже принесенный Машей аппетитный завтрак, состоящий из свежевыпеченных булочек с фруктовым джемом и сока. Оглядев роскошный поднос с едой, я пригласила свою дуэнью составить мне компанию в уничтожении продуктов:

– Присоединяйся!

Немного развеселило выражение священного ужаса на ее лице после озвученного предложения.

– У нас так не принято! – попятилась Мария. Девушка отмахивалась от моего предложения, будто черт от ладана.

– У них, видите ли, так не принято! – передразнила я, начиная подозревать подвох. – А мне плевать, что у вас принято, а что – нет!

Девушка молча внимала.

– Несомненно, лучше давиться куском в одну харю под голодным взглядом истощенной компаньонки! – вещала я, бегая по комнате. Вскоре мне это занятие надоело, я остановилась, вперилась в дроу и полюбопытствовала: – Маша, скажи на милость, вот отчего у тебя истощенный вид?

Мария смутилась и, опустив голову, начала объяснять местные порядки:

– Понимаешь, мой Дом погиб в пламени ночного пожара. Орки… Почему при дворе я плохо выгляжу?.. – Девушка погрустнела. – Приживалку никто не обязан особо кормить, а быть на побегушках у придворных дам аристократке не положено по статусу. Ныне я принадлежу Повелительнице и по этикету обязана есть лишь после тебя и только то, что останется.

– Ой, мамочки мои, вот условия работы! – возмутилась я до глубины души. – И ты согласилась на этакое неравноправие?

– Доверенное лицо вашего величества – это почетная должность! – гордо выпрямилась Мария, но тут же сникла под моим взглядом.

– Серьезно‑о‑о? – издевательски протянула я. – Давай‑ка разберемся… Если я сейчас сожру все это, – указала рукой на поднос, – то ты будешь поститься до обеда в надежде наесться объедками, которых может и не быть? Выходит, попросить себе отдельную порцию ты не имеешь права? Я не ошиблась?

Получив в ответ подтверждающий кивок и несчастный взгляд, мне срочно потребовалось успокоиться. Что и проделала с помощью чашки кофе и сигареты.

– М‑да, не стать мне идеальной Повелительницей при всем моем желании, – пригорюнилась, жалуясь компаньонке. – У меня, видимо, мозги скудоумные… Ваши изуверские порядки для них непостижимы.

Девушка пригорюнилась вместе со мной. У меня хандра прошла раньше.

– Садись и ешь, я приказываю! – надавила авторитетом. Так сказать, не мытьем, так катаньем.

Полузадушенный писк:

– А ты? – был окончательно задушен зловещей ухмылкой.

Многозначительно хмыкнув, я сообщила наивной девушке, никогда не давившейся в километровых очередях за вареной колбасой, не ночевавшей с родителями в очереди под магазином, когда твой номер тысяченадцатый, а нужных вещей завезли всего штук сто:

– Не дрейфь, уж о себе‑то я не забуду! Подскажи мне, кто у нас заведует кухней?

Прожевав булочку, компаньонка сообщила:

– Йармионэль из Дома Кладези Мудрости.

– Какая прелесть! – обрадовалась я. – Сейчас поглазеем на этот «кладезь»! – И направилась к двери.

– Эрика, ты куда? – с тревогой поинтересовалась Маша.

Я ткнула сигаретой в сторону выхода и оповестила:

– Туда.

– В таком виде? – поразилась она, разглядывая вполне приличную пижаму.

– И чем тебе мой вид не нравится? – усмехнулась Повелительница, красуясь перед зеркалом. – Обычная пижама: широкие штаны и короткая майка милого бежевого оттенка. А то, что на груди надпись: «ТЫ – бесконечно доброе, феноменально умное, чертовски привлекательное, божественно красивое, исключительно порядочное и кристально честное, беспрецедентно талантливое, гиперсексуальное, бесподобно бесподобное ЧУДОВИЩЕ»… так полиглотов здесь нет.

Услышав перевод длинной красочной надписи, девушка сначала старательно скрывала улыбку, потом уже хихикала, а по завершении ржала в голос, утирая слезы.

– Вот видишь, – улыбнулась в ответ, любуясь миленькими пушистыми тапочками с помпонами, – день нужно начинать с улыбки! Тогда все неприятности покажутся сущими мелочами. – Отлепившись от зеркала, пошлепала к выходу и, распахнув створку, обозрела пучеглазых караульных. – О, все те же милые лица! – расплылась я в улыбке, делясь зарядом бодрости и хорошего настроения. – Привет, бойцы! Как жизнь? На мозги не давит?

Мне ответил старший дроу, сгибаясь в приветственном поклоне:

– Доброе утро, ваше величество. Чем могу служить?

А по глазам вижу – мы с ним сработаемся!

Прищурившись, я выдвинула предложение:

– Давайте для начала познакомимся. Так уж вышло, я вчера была невежливой и не представилась. Меня Эрикой зовут, а вас? – запоздало припоминая, что меня тут вообще‑то по‑другому кличут. Вычурно и зубодробительно. А и бог с ним, пусть называют привычным именем…

Мужчина выпрямился. Если он и удивился, то виду не подал. Дроу склонил голову и представился:

– Айлонор из Дома Стражей. К вашим услугам.

– Исключительно приятно, – подпустила меда. – А второго, который глазенки забыл в районе моей… хм… талии, как величают?

– Малагдаер из Дома Стражей, ваше величество. Мой племянник, – ответил за мелкого Айлонор. – Простите его за вчерашний инцидент. Молодой, неопытный…

Прислонившись плечом к косяку и затягиваясь, я милостиво кивнула:

– Прощаю, так и быть, но не просто так, а за услугу. Задам пару вопросов. Вопрос первый: сколько по времени длится ваше дежурство?

Дроу удивленно переглянулись и ответили:

– Сутки.

– Чудесно. Вопрос второй: как вы питаетесь эти сутки?

– Никак, по этикету…

– Ой, у меня сейчас планку сорвет! – На губах проступила пена, глаза начала заливать алая дымка. – Какая, блин, помешанная на голодной диете сволочь выдумала столь дивный распорядок?

В ответ – настороженное молчание.

– Ребята, хотите тишины и покоя? – вкрадчиво поинтересовалась рассерженная жена Повелителя. Дружелюбно покивала: – Вижу, хотите! Так вот, для этого не упоминайте в моем присутствии слово «этикет» и вызовите ко мне… Йо… Черт! Опять забыла имя! Главного по кухне.

– Йармионэля? – пришел на помощь Айлонор. И добавил с извиняющимися нотками: – Он… не придет.

– Это еще почему? Я не жена вашего Повелителя или это он особенный? – делано изумилась, нахально загасив сигарету об косяк. – Ну! Я жду ответа!

Айлонор с тоской во взоре обозрел порчу вверенного ему имущества и постарался максимально деликатно донести до моего сведения:

– Йармионэль не придет, потому что… Повелитель не дал прямого распоряжения повиноваться вам. Госпожа… вы… у вас нет права ему приказывать.

Переварив поступившую информацию и окончательно потеряв терпение, я все же уточнила:

– То есть я здесь никто? Фикция? Рабыня за решеткой?

Под моим яростным взглядом стражи с несчастным видом кивнули, виновато опустив глаза. Я взорвалась:

– Ну это мы еще посмотрим! Повелителя сюда! Живо! Или я за себя не ручаюсь!

– Повелитель приказал его не беспокоить! – пискнул мелкий, расширившимися глазами рассматривая среднего размера фаербол у меня в руках.

После этого заявления Повелительница стала еще злее, а фаербол еще больше и ярче. Его цвет из тускло‑желтого стал бело‑голубым.

– У вас есть выбор: или ваш драгоценный господин притащит свою сиятельную задницу сюда, или я, как его единственная, горячо любимая супруга, навещу его лично! – прошипев сквозь зубы и перекинув шар из руки в руку, свирепо уставилась на охрану, ожидая решения. – Или… – Выдержав паузу, приобщила: – Начну крушить дворец… Тоже сгодится!

Злость мне вообще‑то обычно не присуща. Сержусь я редко, но… метко! И уж если разозлюсь, то ховайся кто может! Причин беситься у меня набралось более чем достаточно! Черт‑те что творится! Притащили бог знает куда! Держат взаперти! Предъявляют немыслимые требования! Этикетом под нос тычут! Еще и в грош не ставят! У кого тут терпения хватит? Гр‑р‑р!

Терпения у меня не хватило. Я пошла в народ! Представляю, какую изумительную картину наблюдали воочию мои стражи: разъяренная, взлохмаченная, сверкающая глазами эльфийка, одетая непонятно как и укомплектованная огненным шаром. Разумеется, они безотлагательно прониклись и впечатлились. И главное, предпринять мужчины ничего не могли: этикетом такие случаи не предусмотрены. Все, на что их хватило, – это следовать за мной на расстоянии, пока я рыскала по коридорам в поисках благоверного, и стыдливо уговаривать:

– Ваше величество, соблаговолите, пожалуйста, успокоиться и вернуться в свои покои! – Первая попытка сотрудничества.

– Ваше величество, пожалуйста, поверните назад! У нас приказ!

– И что? Вы меня расстреляете? – полюбопытствовала, спугивая занятную парочку из алькова. (Дама тут же упала в обморок.) – Что стоишь? – попеняла я кавалеру. – Пользуйся моментом! Сама легла, даже уговаривать не надо!

– Ваше величество, вам приказано… – завел Айлонор заезженную пластинку.

– Ха! – возмутилась, явно демонстрируя отношение ко всяким приказам в мой адрес. – А я прям вся из себя овца послушная!

– Вы не овца, но…

– И на том спасибо! Тогда не будьте баранами! – перебила, укоризненно глядя на стражников. – Ребята, пожалуйста, не лезьте под горячую руку. – Я выразительно продемонстрировала лучистый фаербол. Помолчала и с угрозой добавила: – Будете надоедать – запишу в группу поддержки! Вручу каждому по пучку лент, и будете акробатические кренделя выделывать и речевками мои выступления сопровождать!

Охране такое времяпрепровождение пришлось не по нутру. Они заткнулись и угрюмо следовали за мной молчаливыми тенями. Впрочем, на подмогу они тоже временами приходили… несколько дам было перебазировано в сторону от торной дороги, паре мужчин оказали первую помощь: одному нос вправили, когда я его нечаянно дверью прищемила, другому сломали, когда ручонки свои не по делу протянул. Вот так мы и гуляли…

Когда мне окончательно надоело безрезультатное шатание по дворцу и до помраченного гневом сознания достучалась разумная мысль – можно элементарно спросить местонахождение объекта у местных, я так и поступила.

– Молодой человек, подождите нас, пожалуйста! – прокричала я мужчине, спокойно шествовавшему на приличном отдалении впереди по коридору.

Кавалер, видимо, не обладал хорошим слухом и продолжал идти дальше, совершенно не реагируя на вполне вежливую просьбу. Пришлось добавить скорости и добежать рысцой.

– Молодой человек, – пропыхтела я, любуясь стройной фигурой и шикарными волосами, уложенными в сложную высокую прическу, – не подскажете…

В это время до мужчины дошло: обращаются именно к нему. Он оглянулся и куртуазно ответил:

– Ик!

После чего сделал попытку бесславно удрать. Но был остановлен недрогнувшей дланью. Моей, естественно. Нашел с кем соревноваться в беге! От меня еще никто не уходил!

Вцепившись в рукав сиреневой шелковой рубашки, я жалобно сморщилась и тонким голоском произнесла:

– Не будете ли столь добры и не соблаговолите ли указать направление, следуя коему я смогу осчастливить венценосного супруга своим появлением.

– Че? – разродился пространной речью придворный и свел глаза к носу (мозги, видимо, сошлись там же), исказив некрасивой гримасой тяжкого раздумья не тронутое печатью интеллекта симпатичное лицо.

– Через плечо, – тихо пробормотала я, не отцепляясь от заложника.

Тут ко мне подошел Айлонор и прошептал, склонясь к уху:

– Ваше величество, отпустите Мартиниуэля, пожалуйста…

– Это почему? – проявила я небрежный интерес, сдувая прядку, щекотавшую нос. Прядка упорно возвращалась на место, вызывая желание чихнуть.

– Он жених дочери кузена советника по безопасности, который приходится двоюродным дядей советнику по обороне и состоит в четвертой степени родства с советником по финансам.

Страж основательно заморочил мне голову родственными связями… Пытаясь сообразить – кто, кому, когда и кем приходится, я машинально впихнула в руки пойманному дроу фаербол. И со словами: «Подержите, будьте добры», нервно поправила волосы. Отнимая назад свое имущество, я даже успела за него повоевать. Потому что мужчина к шарику приклеился обеими руками, мучительно не желая расставаться. – И?.. – Вернув назад любимый шарик, повернулась к Айлонору. – То, что он чей‑то там родственник, ограждает его от простых вопросов и любезности в отношении дам?

– Нет, – зашептал страж, – просто его невеста – девица крайне резкая и любому горло за жениха перегрызет…

– Ого! – окинула я взглядом замершего пленника. – Бедненький, какую ж тебе стерву подыскали! Поесть – и то нормально не может! Так, где у нас Повелитель проводит свободное от должностных обязанностей время?

– Ва‑ва‑ва… – задолдонил молодой человек, показывая рукой направление.

Рука тряслась и указывала каждый раз другую сторону света: мне стало непонятно, куда следовать на развилке – направо или налево.

– Мое величество, – пришла я на помощь (Чип и Дэйл стояли за спиной и бдили), – желает, чтобы вы нас сопроводили.

В этой ситуации я проявила эгоизм. В самом деле, сколько можно пугать народ и гонять по вражеской территории, чтобы высказать свое «фи»? Обойдемся малой кровью…

Настоятельно подталкивая несчастного в указанную сторону, я убедительно втолковала ему свое горячее желание:

– Многоуважаемый Коньякуэль, окажите скромную, но неоценимую помощь и доведите даму до мужа. Горю желанием сжать его в пламенных объятиях. – В подтверждение слов продемонстрировала фаербол.

Придворные, встречаемые по пути, с изумлением провожали ошалелыми взглядами нашу странную процессию: впереди нервно оглядывающийся через каждые два шага «проводник», следом расхристанная первая леди и в хвосте, на значительном отдалении, – почетный эскорт из стражи. Думаю, этот шокирующий эпизод надолго запомнится и даст основательный повод для сплетен. Плевать! Я реноме Дарниэля поддерживать не нанималась! Если он не уважает мой статус, пусть страдает его!

Наконец мы все же прибыли к месту назначения. Будучи уже не в состоянии связно изъясняться, я знаками попросила постучать в дверь. Горемычный дроу сильно колебался перед тем, как выполнить приказание, справедливо опасаясь репрессий со стороны главного лица государства. Правда, увидев сильное недовольство его дражайшей половины, он из двух зол выбрал меньшее и робко постучал:

– Повелитель, к вам пришли!

В ответ раздался нахальный женский смех и вопль супруга:

– Пшел вон! Я занят и приказал меня не беспокоить!

Понукаемый мной дроу отважно попытал счастья еще раз:

– Прошу прощения, мой Повелитель, но ваша высокочтимая супруга…

– В… на… и туда… со всеми, кого привел. Пошел вон вместе с ней! – не дал закончить ему венценосный хам.

– Ах, даже так! Ну ты сам напросился! – Нетерпеливым жестом повелевая отойти в сторону, я запулила фаером в дверь, снеся ту напрочь, после чего все‑таки вошла.

Не будь я настолько зла, точно заржала бы от души, разглядывая открывшийся вид. На смятой постели, съежившись и натянув простыню почти до глаз, сидела полураздетая девица, прикрывая голову подушкой. Дева испуганно выглядывала из получившейся амбразуры.

Рядом с кроватью в боевой позиции застыл Дарниэль, одетый лишь в штаны, но зато вооруженный мечом и кинжалом.

Мне свидетели для теплого супружеского общения не требовались. Я высказалась, выразительно глядя на «даму сердца»:

– Брысь, нахалка!

При полном молчании под моим тяжелым взглядом девица выползла из постельных завалов и, трепетно прижимая к груди одежду, дала деру. Этого времени хватило для того, чтобы сиятельный супруг пришел в себя. Крепкая психика у благоверного, однако! Неторопливо освободившись от оружия, дроу подошел к прикроватному столику, по пути сверкая тылом, украшенным полуспущенными штанами. Наполнив бокал вином, осведомился:

– Ты пришла выполнить супружеский долг?

– Не дождешься! – прошипела я. В свою очередь поинтересовалась: – Это «особо важные государственные дела» в твоей постели разлеживаются?

– Ревнуешь? – с милой крокодильей улыбкой парировал Повелитель.

– Я? Тебя?! Не обманывайся! К твоему сведению, многое потеряешь, если услышишь мое сакраментальное: «Я согласна!»

– Например? – заинтриговался Повелитель.

– Например, ты уже не сможешь запросто смотаться на охоту, накачаться там под завязку алкоголем и, мягко говоря, перещупать все окрестные «важные государственные дела»! – не отказала я себе в удовольствии проехаться по любовнице. – Точно так же дело будет обстоять с рыбалкой и прочими «выездными заседаниями государственного Совета». – Повысила тон: – А также я катастрофически не выношу в спальне холостяцкого беспорядка, мокрых полотенец на полу ванной, громких неприличных звуков и чисто мужских жестов в области, отвечающей за деторождение. Я доступно изложила свою женскую позицию? Или продолжить?

– Вполне доступно! Продолжать не надо. Мне теперь вовек не оправиться от подобного удара судьбы, – язвительно отозвался Повелитель. Хмыкнул: – Придется прибегнуть к посторонней помощи.

– Ну тебе это не впервой! – кивнула я в сторону кровати (в ответ мне досталась самодовольная улыбка). – Еще можешь психиатра с психологом на чай позвать. – (Улыбка увяла.)

– Если не за этим, то зачем ты пришла? Да еще с таким шумом и в столь откровенном виде? – спросил Дарниэль, прислонившись спиной к изножью кровати и безмятежно отпивая вино из бокала.

Подобному спокойствию можно лишь втайне позавидовать, но мы тоже не лыком шиты. Я прошествовала дальше и дерзко уселась в стоящее рядом с камином кресло, закинув ногу на ногу.

– В отличие от тебя мне небезразличны окружающие меня лю… дроу, – сообщила, бесстыдно разглядывая новоявленного мужа, и даже в состоянии крайней ярости была вынуждена признать, что внешностью его природа не обделила. – Я возмущена некоторыми фактами, связанными с моими людьми…

– И кто же посмел обидеть твое окружение? – последовал вопрос, заданный ядовито‑язвительным тоном. – Хочу посмотреть на этого безумца…

– Ты, конечно! Кто ж еще посмеет? – отрезала я. – И осторожней с ядом, не обкапай хозяйский ковер. А то прожжешь – казне убыток будет. Неэкономно это, не по‑хозяйски!

После моих слов, высказанных доброжелательно‑вкрадчивым тоном, его величество поперхнулся вином. Я, естественно в самых лучших чувствах, ненавязчиво собралась ему помочь и даже пригребла железяку, висевшую на подставке рядом с камином. Но мои благие намерения обломали уже на подступах, строго погрозив пальцем. Пожав плечами – была бы честь предложена! – я вернулась в кресло и стала терпеливо дожидаться, когда он сможет говорить. Откашлявшись и смахнув выступившие слезы, Дарниэль вылупил синие глазищи и возмущенно высказался:

– Ты с ума сошла?! О чем ты говоришь?

– Кто тут и сошел с ума, так это ты! У тебя стража сутками голодная стоит! Девчонка по вашему идиотскому этикету должна объедками питаться! Чего зыришь, сказать нечего? – Я вновь начала злиться, в упор глядя на остолбеневшего от упреков Повелителя. – Так я продолжу! Ты по какому праву меня запер? И…

– Стоп! Запер я тебя для твоего же блага! Ты здесь ничего не знаешь и вполне можешь пострадать!

– Серьезно? – В руках опять возник фаербол. – А по‑моему, сейчас пострадает кто‑то другой!

– Послушай меня, я не сниму охрану до тех пор, пока не буду уверен, что ты не причинишь вреда ни себе, ни окружающим и будешь полностью готова для проживания в нашем мире! Это обсуждению не подлежит! Но если тебе что‑то не понравилось, почему ты не вызвала прислугу?

– А потому, ненаглядный мой супруг, что ты, мерзавец этакий, не отдал такого распоряжения! И когда я попыталась решить этот вопрос сама, как в общем‑то и полагается хозяйке дома, правительницу предельно вежливо оповестили об отсутствии каких‑либо полномочий! Дошло до того… мелкие кухонные вопросы, выеденного яйца не стоящие, я должна начинать с визита в твой офис! Который к тому же поголовно занят… – я бросила недобрый задумчивый взгляд на дверь, за которой скрылась мэтресса, – решением «серьезных», прямо‑таки жизненно важных мировых проблем!

Дарниэль долго молчал и рассматривал меня с интересом, но спустя какое‑то время спросил:

– Тебя действительно волнует судьба дроу, которых ты практически не знаешь?

Я стойко выдержала его немигающий взгляд и ответила, держа в ладонях сияющий ярким светом фаербол и втихомолку прикидывая, как избавиться от шарика:

– Представь себе, волнует!

– Хорошо, я разберусь! Что‑то еще?

– Пока все. Если будут претензии, обещаю – ты узнаешь о них первым.

Я собралась уходить. На выходе меня догнало удивленное:

– Ты куда?

– В камеру роскошного заключения, – поведала я недогадливому мужчине.

– В таком виде?

– А что? Сюда‑то я в таком виде дошла, чем обратный путь хуже?

– Подожди! – Галантный Повелитель подошел и накинул мне на плечи плащ, не преминув съехидничать: – Не стоит демонстрировать прелести тем, кто еще не удостоился такой чести.

Мило улыбнувшись, я сунула не ожидавшему подлянки Дарниэлю фаербол и вылетела за дверь со словами:

– Ой, спасибочки, благодетель! Это тебе на память! Сувенир!

В коридоре перед выбитой дверью собралась толпа придворных, настороженно подслушивающих перепалку супругов. Они активно перешептывались, обсуждая шокирующее явление жены мужу и делясь предположениями. Не обращая ни малейшего внимания на частные обстоятельства, я гордо кивнула стражам и направилась в сторону отведенной мне комнаты. Вдогонку неслись грохот взрывов, звон бьющейся посуды и сдавленные ругательства моего венценосного супруга. Уже почти скрывшись за поворотом, я услышала приказ Дара: «Советника ко мне! Живо!» – И усмехнулась.

На пороге комнаты Айлонор осмелился справиться:

– С вами все в порядке? Повелитель вас не обидел?

– Кто меня обидит, тот трех дней не проживет! – Я обогатила его скудный запас знаний проверенным афоризмом и закрыла дверь.

Ко мне тут же кинулась Маша и почему‑то принялась судорожно ощупывать, что вызвало у меня недоумение:

– Маш, стряслось чего?

Девушка смахнула слезы и призналась:

– Испугалась. Думала, ты назад не вернешься.

– Да ну? – притворно поразилась я и сделала большие глаза. – Кто у нас такой грозный?

– Ты совсем не боишься Повелителя?

– Боятся те, кому есть что терять, а я уже потеряла все, – поделилась с Машей и ушла в сад.

Дарниэль сдержал слово и разобрался. Вечером нам принесли целых два подноса с едой. Выглянув за дверь, я обнаружила довольную, смачно жующую бутерброды охрану. Ну хоть что‑то хорошее я сумела сделать…

Date: 2015-10-19; view: 287; Нарушение авторских прав