Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава девятая 5 pageПрефект дал знак матадору выходить. Когда бык находится на половине арены, освещенной солнцем, пестрая одежда бойцов, переливающийся золотом песок, колыхание малиновых полотнищ, трепет копьец с развивающимися желто-красными лентами в бычьем хребте, кизиловые подтеки свернувшейся крови на боках обезумевшего животного создают неповторимую фантазию цветов. Это конвульсивное движение сливается с диким ревом трибун, и на глазах у зрителей бушует история самого человечества, создавая иллюзию вечности. – Посмотри, Тото, что творит солнце! - не смог сдержать я восторга. Помнишь Эрнеста Хемингуэя? "Коррида должна быть осиянной лучами солнца". – Думаю, Хемингуэй имел в виду не только корриду, а внутренний мир произведения. Он довольно долго жил в Испании, постиг истинное значение "дуэндэ" и назвал его внутренним солнцем. Высочайшая техника исполнения, мастерство, - словом, все то, что возводит до утонченного артистизма красоты, что воспринимается не только глазом или ухом, но и какими-то тайными путями, что проникает в душу и обогащает тебя - внутреннее солнце, дуэнде! Матадор неторопливым шагом, с достоинством главного героя вышел на арену, стал под левой ложей префекта, снял треуголку, испрашивая разрешение вступить в поединок. Получив согласие, он передал треуголку одному из служителей, взял мулету - ярко-красное полотнище - и направился к быку. Ему предстояло продолжить десфилирование быка, и без того измотанного и обессиленного. Нападки быка, демонстрация высшего мастерства и грации матадора длились до тех пор, пока боец не счел животное готовым к закланию. Он подошел к префекту, получил от него согласие и взял шпагу. Бык и матадор встали друг против друга. Матадор слегка колышет мулету левой рукой, бросая вызов быку. В вытянутой правой он держит, прицеливаясь, шпагу; он должен нанести укол между лопатками быка до самого позвоночника - тогда он будет смертельным. Бык стоит, как бы собираясь с силами, и срывается с места. Матадор плавным пируэтом уклоняется от огромных рогов и одновременно наносит удар шпагой. Действие разворачивается так стремительно, что глаз едва успевает зафиксировать момент нанесения удара. Бык стоит замерев, со шпагой в хребте, словно пытаясь расслышать поступь смерти в этом невообразимом реве трибун, и падает как подкошенный. Свершилось! Процесс умерщвления завершен. Матадора приветствуют переполненные зрителями трибуны, народ ревет, топочет. Женщины и девушки в передних рядах подбрасывают косынки. Пласа де Торос празднует победу. – Кончилось? - спрашивает Томи. – Нет. Будет еще кое-что заслуживающее внимания. Пунтильеро, прервав агонию быка, всадил ему нож в шею. Подбежал к ложе префекта, вернулся, отрезал ухо у быка, показал его трибунам и поднес матадору. – Я был свирепым завоевателем, теперь я труп раба с отрезанным ухом! Ну что, все? – Нет, должно свершиться основное, то, ради чего коррида придумана. На арене появилась упряжка лошадей - куадрилья де арасте. Быку накинули петлю на рога, другой конец веревки затянули узлом на упряжке и под свист и улюлюканье толпы поволокли тушу. В ту же минуту появился служитель, взмахнул веником раз, другой, там, где была кровь, и все - следов трагедии не осталось. – Кончилось? - снова спросила Томи. – Нет. Это никогда не кончится. За этим должна последовать другая коррида... – С меня довольно и этой! - Томи встала, мы спустились по лестнице. Трибуны ревели, требуя триумфа для матадора. – Кричали женщины "ура!" - и в воздух чепчики бросали! - пробормотал я. Тото попросила перевести. Я перевел, точнее, мы вместе перевели. На лицо ее вернулась улыбка, она сказала: – Быть не может, чтобы у испанцев, помешанных на корриде, не было летописцев. У матадоров, уверена, есть свои биографы, а кто вспомнит прекрасное, дерзкое животное, которое так небрежно выволокли какие-то подонки! – Ганадериа-хозяйство, которое быка вырастило! Оно внесет в свои летописи: "Бычок от такой-то коровы и такого-то бугая стал достойным бойцом". Потомков завоевателей, естественно, радует возвеличивание "заслуг" прародителя-быка, но они не любят привлекать внимание прочих к его разрушительной силе. – Я проголодалась, - объявила Томи. - У меня номер в "Веласкесе", приглашаю на обед. Если у меня и были какие-то сомнения относительно материальных возможностей Томи, то при упоминании "Веласкеса" они тотчас рассеялись. Эта гостиница с несколькими ресторанами относилась к высшему разряду. – Богатая и прекрасная госпожа Томи, я уже докладывал, что мой кошелек на последнем издыхании, как форель, выброшенная на берег. А еще должен сообщить, что мой родитель не позволял себе ходить в ресторан даже с ближайшими друзьями и вообще куда бы то ни было, если у него не было денег, чтобы оплатить все расходы полностью. – И часто он кутил? – Достаточно. – Гор, я опубликую в Штатах твои воззрения на корриду, разумеется, с упоминанием имени автора. Наша страна за идеи платит больше, чем за товар. Считай своим гонораром часть платы за обед... – Иду! Мы доедали десерт, когда подошел служащий бюро путешествий, он принес Томи билет на самолет. Речь шла о поездке в Сан-Себастьян и о номере в гостинице. – Когда летишь, Томи? - упавшим голосом спросил я, дождавшись ухода служащего. – Завтра утром, в восемь часов десять минут по мадридскому времени! вроде даже насмешливо возвестила она. – Жаль! Томи одарила меня одной из своих улыбок и сказала: – Ты страшный человек, Гор, ты сложен из камней тех крепостей, что некогда были сровнены с землей. Боюсь, что даже это недолгое общение с тобой изменит мой характер, мою былую легкость и улыбку сменит угрюмость. Лучше нам по отдельности каждому совершить свое суэртэ де муэртэ! Мы отошли на несколько шагов от стола, когда я обернулся. "KGВ" лежала там. – Тото, ты забыла книгу! - Я сделал движение вернуться. – Пусть остается, я это видела сегодня на корриде. Мы не оставили друг другу адресов..." Гора Мборгали, кто ты, бык или эспада?!
1980-1994
|