К. К. арсеньев

РУССКОЕ СУДЕБНОЕ КРАСНОРЕЧИЕ А. Ф. КОНИ. СУДЕБНЫЕ РЕЧИ (1868—1888)

(1888 г.)

(...) Мы пришли к концу нашей статьи, далеко не исчерпав все замечательное в речах А. Ф. Кони. Наша задача исполнена, если нам удалось показать в них некоторые характеристические черты русского судебного красноречия. Главную его силу составляет, как нам кажется, простота — та самая простота, которою запечат­лены лучшие произведения русской литературы. Русский судебный оратор, наиболее близкий к идеалу русского судебного красноре­чия, не становится на ходули, не гоняется за эффектами, невысоко ценит громкие, трескучие фразы. Он больше беседует, чем декламирует или вещает, обращается больше к здравому смыслу, чем к фантазии присяжных; ему случается, конечно, апеллировать к их чувству, но не к их чувствительности. Он не чуждается украшений речи, но не в них ищет и находит главный источник силы. Он никогда не говорит только для публики, никогда не забывает о деле, к разъяснению которого он призван, никогда не упускает из виду, что от его слов зависит, в большей или меньшей степени, судьба человека. Он не нарушает, без надобности, уважения к чужой личности, щадит, по возможности, даже своих противников, ни в чем существенном, однако, не уступая и не отступая. Таким мы видим А. Ф. Кони — и такими желали бы видеть всех наших обвинителей и защитников. Само собой разумеется, что разница в темпераменте, в направлении, в свойстве дарования всегда будет сказываться в судебном красноречии, как и во всех других видах творчества,— но мы и не думаем подводить судебную речь под действие неподвижных, для всех и всегда одинаковых правил. В пределах, нами указанных, возможно величайшее разнообразие приемов; к одному и тому же идеалу можно стремиться самыми различными путями.

Какою бы точностью ни отличалась передача речи, как бы хорошо ни сохранилась при переходе в печать мысль оратора и даже словесная ее оболочка, многое теряется при этом переходе непоправимо и бесследно. Для читателей оратор никогда не может быть тем самым, чем он был для слушателей. Кто слышал А. Ф. Ко­ни, тот знает, что отличительное свойство его живой речи — полнейшая гармония между содержанием и формой. Спокойстви­ем, которым проникнута его аргументация, дышит и его ораторская манера. Он говорит негромко, нескоро, редко возвышая голос, но постоянно меняя тон, свободно приспособляющийся ко всем оттенкам мысли и чувства. Он почти не делает жестов; движение

сосредоточивается у него в чертах лица. Он не колеблется в выборе выражений; не останавливается в нерешительности, не уклоняется в сторону; слово всецело находится в его власти. Не знаем, в какой мере он подготовляет свои речи заранее, в какой — полагается на вдохновение минуты. Несомненно в наших глазах только одно: ему вполне доступна импровизация, так как иначе его реплики заметно уступали бы его первоначальным речам,— а этого нет на самом деле... Глубоко обдуманная и мастерски построенная его речь всегда полна движения и жизни. Ею можно любоваться как произведением искусства — и вместе с тем ее можно изучать как образец обвинительной техники.

Печатается по изданию: Вестник Европы.— 1888.—Кн. 4 (апрель).

Date: 2015-10-18; view: 585; Нарушение авторских прав