Королева группи. – Дорога в рай рок‑н‑ролла вымощена побелевшими черепами таких, как он, – зачитал я вслух из «Сливленд плэйн дилер»

– Дорога в рай рок‑н‑ролла вымощена побелевшими черепами таких, как он, – зачитал я вслух из «Сливленд плэйн дилер».

Это была рецензия на наше выступление в «Агоре», состоявшееся прошлой ночью.

Череп затянулся «Мальборо». Бас‑гитаристы всегда задают правильные вопросы, и он не подкачал:

– Таких, как кто?

– Кажется, это обо мне.

– Ну, так они просто обнаглели. По‑моему, мы вчера жгли.

– Мы и жгли. Но разные люди смотрят на вещи по‑разному. Может, он любит прогрессивный рок.

– Да что он вообще понимает? Этот засранец даже играть ни на чем не научился.

У Черепа была непробиваемая логика. Он никогда не судил о том, как кто‑то справляется со своей работой, если не умел сам выполнить ту же работу, только лучше.

Именно поэтому рок‑критики не ладят с музыкантами. Закон рока делает их вечными аутсайдерами. Он запрещает все, что хоть отдаленно, но враждебно принципу «Мы против всех», который все мы поклялись соблюдать. Этот принцип – живая кровь каждой группы. Мы живем по закону. Иногда только это «Мы против всех» и удерживает группу от распада. Пока есть заказы и выступления, закон жив, а значит, жива и группа. И всегда звучит «Мы против мира».

К тому времени, когда состоялся этот разговор, наша группа путешествовала уже несколько месяцев. Это был единственный способ сохранить приток денег. Мы работали с крошечной студией звукозаписи, поэтому ради экономии арендовали в Нэшвилле старые туристические автобусы. Ржавые, скрипучие, с богатой историей и продавленными сиденьями, которые вдобавок еще и воняли.

Вечером мы собрались перед «Свинго селебрити пэлес» и ждали, когда приползет наш новый транспорт, чтобы увезти к очередной точке бесконечного тура. В январские 17:30 уже горели фонари, вокруг них клубился холодный туман.

Череп швырнул сигарету на грязный снег и закурил следующую.

– Надеюсь, новый автобус будет лучше прежнего дерьма. Я себе задницу отморозил, спасибо сломавшейся печке.

Я покосился в начало улицы. И услышал это раньше, чем увидел: жуткий скрежет тормозов и дребезжащий рык сцепления. Что‑то крупное рычало на помешавшие ему машины.

А потом из‑за угла вынырнул свет фар и появился он – кашляющий мотором Силвер Игл, в облаке дыма и с искрами из выхлопной трубы. Он выплывал из тумана, словно корабль‑призрак. Фары казались Светящимися глазами, уставшими от суточного перегона. Края переднего бампера обвисали, создавая унылую гримасу. Зашипев тормозами, автобус подкатился к нам.

– Ничего хуже я в жизни не видел, – сказал Череп. – Я не полезу в эту душегубку.

– Еще как полезешь, – сухо сказал наш менеджер Бретт Кребс. – Нам повезло, что мы достали хоть этот. Все остальные в разгоне. Следующее выступление в Миноте, Северная Дакота, а она в тысячах миль отсюда. Это два дня пути. На следующей неделе я подыщу новый автобус. Но пока что мы имеем то, что имеем. Простите, ребята. Вините не меня, вините начальство. Я всего лишь исполнитель.

– Бретт, такие бешеные туры плохо сказываются на группе.

– Эй, не я подписывал ваш чертов график. Мое дело доставить вас на место вовремя.

Дверь автобуса зашипела и распахнулась с металлическим взвизгом, от которого я подпрыгнул. Внутри было темно. Бретт сунул туда голову и что‑то сказал. С глухим вздохом замолк мотор, и мы услышали чьи‑то шаги.

Это оказался крошечный человечек в огромной ковбойской шляпе. Он был действительно крошечный – полтора метра, считая шляпу. Этакий злобный доктор Фу Манчу[15]с козлиной бородкой и обрубком сигары в коротких пальцах. Джинсы и рубашка человечка были мятыми и вонючими.

А голос шершавым, как наждак.

– Я Джимми. А вы, я так понимаю, группа?

– Она самая, не сомневайтесь. Вот договор, – сказал Бретт.

– О’кей. Ну ладно, вы, ребята, укладывайте багаж, а я пока поговорю с этим джентльменом. Пару минут – и поедем.

Череп состроил страдальческую гримасу и с отвращением покачал головой.

Джимми бросил мне ключи от багажного отделения, расположенного в нижней части автобуса.

Прямоугольное багажное отделение тянулось по всей длине автобуса и было закрыто двумя откидными дверцами. Днище и нижний край были заляпаны грязью и покрыты льдом. Я присел на корточки и взглянул на замок. И тут же поскользнулся, инстинктивно выбросив ладонь вперед, чтобы опереться на крышку и не упасть.

Крышка была холоднее льда. Намного холоднее. Настолько, что мою руку обожгло. Я ее тут же отдернул и начал трясти.

– Какого черта?

– Открывай уже эту заразу, – сказал Череп. – Нужно погрузить вещи и гитары.

Я посмотрел на замок, затем на ключи в моей руке. Выбрал подходящий и очень аккуратно, стараясь не прикасаться к металлу, вставил в замок. Ключ подошел, дверца с грохотом рухнула вниз. Наш единственный попутчик, Клифф, наблюдал за этим с изумлением.

– Осторожно! Эта штука, похоже, кусается.

Я уставился в чрево чудовища и вздрогнул. Отделение было темным и просторным, но у меня появилось плохое предчувствие. Из багажного отсека словно сочилось уныние, а тьма в глубине была плотной и казалась тяжелой. Меня чуть не стошнило, когда в нос ударила сладковатая вонь.

Я отскочил от автобуса, словно ткнувшись носом в бочку с аммиаком.

– Что не так?

– Ты что, не чувствуешь запах?

– Какой запах? Здесь ничем не пахнет. Иди наверх, выбери себе место. А мы с Черепом все погрузим.

Я не хотел больше подходить к отделению для багажа. Ни за что. Поэтому обошел автобус и заглянул в дверь. Я снова погрузился в странную меланхолию. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смог увидеть выцветшую коричневую обивку, складной стол и крошечную микроволновку. Салон пропах сигаретами и старым пролитым пивом. Я двинулся к местам для отдыха.

Этот автобус явно знавал лучшие времена. Все было ободранным и битым, двери на второй этаж в нескольких местах крепились изолентой. В углу я заметил маленький телевизор, прикрученный к стене. Кухонька была чистой, но тоже потертой. Крошечный холодильник пощелкивал и попукивал в углу.

Я подошел к купе и посмотрел на полки. Больше всего они походили на двухэтажные гробы. С одной стороны крепилась лампа для чтения, с другой было маленькое окошко, которое можно было закрыть занавеской. Пространства между полками едва хватало, чтобы лечь и приподняться на локте. Я выбрал нижнюю полку и поставил на нее сумку, чтобы застолбить место. Мне крайне не нравилась мысль о том, что спать придется в этом царстве клаустрофобии.

Я отправился исследовать салон дальше. В последнем отсеке обнаружились два небольших дивана и еще один телевизор. С первого взгляда это место казалось наиболее уютным. Я присел и выглянул в окно. Багажный отсек уже закрыли, и группа полным составом поднималась «на борт».

Джимми взобрался на водительское сиденье. У него там были специальные приспособления, чтобы дотягиваться до педалей. Мотор мощно взревел, и автобус дернулся, просыпаясь. Мы отчалили от отеля в голубом облаке дыма.

– У меня от этой колымаги мороз по коже, – сказал я Черепу.

– Это кливлендский пароход.

Я рассмеялся. Эту шутку мы услышали на вчерашнем выступлении: пароходом здесь называли исходящую паром в сугробе собачью какашку.

Череп сел и начал забивать косяк.

– Щас эта штука покажется сносной, – сказал он.

Я отправился в туалет. Места там едва хватало, чтобы закрыть за собой дверь. Зато можно было прислониться к ней спиной и не упасть – автобус ходил ходуном. Застегивая ширинку, я взглянул в зеркало. И увидел, что за мной стоит девушка с ярко‑алой помадой на губах. Я развернулся, но она исчезла. Как и отражение. Зато появился знакомый тонкий запах. Он повис в воздухе, и я попытался его определить.

– Тут только что была девушка. Ты ее видел? – спросил я у Черепа.

– Нет. Слушай, чувак, появись тут девчонка, я бы ее не пропустил.

Череп подкурил и глубоко затянулся. А потом сдавленно, чтобы не выдохнуть дым, добавил:

– Может, это призрак.

Колеса монотонно отмеряли милю за милей. Прошло десять часов. Чертов автобус был похож на субмарину. Das Boot. Группа шаталась по салону, энергия требовала выхода. Череп сидел с ударником Джои и соло‑гитаристом Ридом Уэйном. Они потягивали пиво и смотрели по телевизору «Грязного Гарри».

А я устроился за спиной Джимми. Странный человечек казался мне частью автобуса. Он без устали жал на педали своими удлинителями и хрюкал. В кабине трещало радио, Джимми потягивал кофе. Из салона доносились содержательные беседы каких‑то ребят с именами вроде Пес Дороги и Жирный Дизель. В свете приборной панели лицо Джимми казалось нереальным, искаженным. Я видел его отражение в ветровом стекле. Выглядел он как конченный маньяк.

Время все тянулось. Автобус катился сквозь ночь под «Лост хайвэй» Хэнка Вильяма. Когда вы много времени проводите в движении, мир воспринимается иначе. Кен Кизи[16]был прав. Вы либо в автобусе, либо нет.

Я зевнул и попытался не думать о мрачном. Протопал в купе и устроился на полке. Рид и Джои уже спали. Я щелкнул выключателем маленькой лампы и огляделся. Судя по увиденному, можно было не раздеваться. Я натянул жесткое одеяло, задернул за собой занавеску и примял щекой вонючую подушку, пытаясь ни о чем не думать.

Видимо, я все же нанюхался, потому что, когда снова открыл глаза, лампа все еще горела и занавеска была на месте, но вот полка казалась намного короче. И потолок был в нескольких дюймах от моего носа. Пока я таращился на него, ячейка для отдыха начала ощутимо сжиматься. Стены сходились, потолок опускался. Я толкнул его рукой, но пластик продолжал напирать. В приступе паники я замолотил по стенам ногами. Мне удалось перекатиться и упасть на пол.

Я больно ударился головой и посмотрел вверх. Никаких изменений я не заметил.

Зато заметил, что у меня почти болезненная эрекция. Лежа на полу, я размышлял, не приснилось ли мне все это. Когда возбуждение начало отпускать, я поднялся на ноги и протопал к туалету. Я сразу же взглянул в зеркало, но ничего необычного не увидел. Потом присмотрелся к своему лицу. На щеке размазалась красная помада.

Я вытер щеку – помада растаяла прямо на пальцах. Я таращился на нее, как ненормальный. Я схожу с ума?

Выскочив из туалета, я заметил свет в конце салона. Череп сидел там, потягивал «Джек Дэниэлз» прямо из бутылки. Судя по дымовой завесе, он всю ночь курил травку. Череп уставился на меня красными глазами.

– Привет, чувак!

Я сел рядом.

– Здесь происходит странная фигня. Только что я проснулся с жутким стояком, а на щеке обнаружил помаду.

Череп хмыкнул.

– И что? Со мной постоянно такое случается.

– Да я серьезно. На меня опускалась полка.

Он протянул мне бутылку виски.

– Держи, брат. Это поможет.

– Мне кажется, что в автобусе призрак.

Череп посмотрел на меня одним глазом.

– Круто.

После чего откинул голову на спинку дивана и захрапел. Я поставил бутылку и отправился в начало автобуса. Было темно, только огоньки приборной панели озаряли фигурку Джимми каким‑то призрачным светом.

Он с кем‑то говорил. И вдруг я отчетливо услышал женский смех, а затем почувствовал уже знакомый запах. Только теперь я его узнал: сигареты с гвоздикой. У меня было несколько знакомых, которые их любили, и поверьте, узнать о приближении такого знакомого можно было издалека – по запаху.

Я крался в сторону кабины, словно кошка, пытаясь ничем себя не выдать. И смог рассмотреть девушку, ту самую, которую раньше видел в зеркале. Она стояла рядом с Джимми и гладила его по ноге. Они что‑то шептали друг другу. Она курила тонкую сигарету.

Я услышал его слова:

– Ты моя жемчужинка, Рокси, только я тебя по‑настоящему люблю.

Я рассматривал ее лицо. Ярко‑красная помада, того же цвета, что и у меня на щеке, слегка размазалась у рта, что придавало девушке странный вид. Но несмотря на испорченный макияж она была прекрасна – с бледной кожей и длинными светлыми волосами, спускавшимися до талии. Она была одета в короткое черное платье для вечеринок и белые ковбойские сапоги.

Автобус подскочил на ухабе, одна из дверей наверх распахнулась, с грохотом врезавшись в стену. Джимми и девушка обернулись и заметили меня, а я застыл, как олень в свете приближающихся фар. Девушка исчезла.

Я протер глаза. Да, вот так, загадочно и мгновенно она исчезла прямо у меня на глазах. Я все видел и просто не мог поверить.

Джимми теперь смотрел только на дорогу и притворялся, что ничего не случилось. Я присел рядом с ним.

– Кто она, Джимми?

Он покосился на меня, помолчал, потом вздохнул и сказал:

– Ее зовут Рокси.

– Она призрак?

Он кивнул.

– Не хочешь мне рассказать?

Джимми снова закурил сигару и откинулся на спинку кресла.

– Я, наверное, должен это сделать. Вы же платите за прогон и имеете право знать.

Пыхнув сигарой, он выпустил облачко дыма. Джимми не был красавцем, но сейчас его лицо смягчилось, я заметил блеск слезы в уголке его глаза. Он снял ковбойскую шляпу и провел пальцами по тонким сальным волосам. Потом нахлобучил ее поглубже и покосился на меня.

– Когда‑то, давным‑давно, этот автобус был новым. Он принадлежал Билли Бою Соамсу. А я был его водителем.

– Легендарному певцу кантри?

Джимми кивнул.

– Он был настоящим исчадием ада, и не один крупный демон сжирал его изнутри. Он любил виски и кокаин. И женщин. Ох, господи, женщины! Ему нравилась ярко‑красная помада, и он всех девчонок заставлял ею пользоваться. Одевал их как хотел и делал с ними что хотел. Каждую ночь в этом автобусе были вечеринки. Его группи были невыносимы: дикие, сумасшедшие, совершенно бесстыдные, им хотелось только веселиться. А Билли давал им такую возможность, но лишь до тех пор, пока они пользовались алой помадой. У него был такой бзик.

Джимми замолчал и оглянулся – убедиться, что нас никто не подслушивает. Но мы были одни, и он продолжил:

– Рокси начала ходить на его выступления. Билли тут же на нее запал. А кто бы не запал? Она была красавицей. Он возил ее на этом автобусе из города в город, как личную игрушку. А она была дикой крошкой, прямо‑таки огненной. Среди остальных группи Рокси выглядела, как королева. Но ты же знаешь, как это бывает. Билли всегда был бабником, и однажды Рокси застала его голым с другой девчонкой. Там, в конце салона. – Джимми кивнул через плечо. – У Билли повсюду валялось оружие. Рокси схватила пистолет и попыталась его убить. Промахнулась, конечно, но салон попортила порядком. Билли тогда решил, что она слишком для него бешеная, и вышвырнул ее из автобуса. Но девчонка не сдалась. Она автостопом добралась до следующего города, пришла на выступление Билли и подняла бучу. Он ударил ее по лицу, и Рокси сбежала, злая, как сто чертей. Никто из нас не знал, что она решила спрятаться в багажном отделении.

Джимми посмотрел на меня.

– А был январь, такая же ночь, как сегодня. Температура была намного ниже нуля. Нам предстоял длинный перегон до Северной Дакоты. И когда мы приехали в город, я открыл багажное отделение и нашел ее там… Рокси замерзла до смерти. Она вся посинела.

Голос Джимми дрогнул.

– Бедняжка. Я понятия не имел, что она в багажном отделении, я…

– Это не твоя вина, Джимми. Ты же не мог знать, что она там.

Джимми не ответил.

– А теперь она обитает в автобусе, – прошептал я. – Неспокойный дух, застрявший между мирами.

Джим посмотрел на меня и нахмурился.

– Вот только тебе она показалась. Раньше она никогда так не делала.

– И что это значит?

Лицо Джимми вытянулось.

– Не знаю.

Мы покатились дальше. Все остальные ребята уснули, а я не мог заставить себя вернуться на полку, поэтому решил отдохнуть на диване в конце салона. Череп дополз‑таки до своего места и теперь мирно храпел. В моем распоряжении был весь салон. И я читал, пока глаза не начали слипаться.

Но стоило мне задремать, и знакомый запах гвоздики ударил в ноздри. Я сразу узнал этот сигаретный дым. У меня в голове взвыла сирена. Глаза распахнулись, и я увидел ее, голую, прямо надо мной.

Ее намерения сомнений не вызывали.

– Иди сюда, – шевельнулись губы в разводах помады. – Ты мне нужен.

– А как же Джимми?

– А что с ним?

– Он любит тебя.

– Знаешь, только он ко мне всегда хорошо относился. Но теперь это можешь быть ты. – Она скользнула ко мне на колени.

Я поднял руки перед собой, защищаясь.

– Слушай, я не могу. Просто не могу.

Автобус резко затормозил. Рокси прижалась ко мне. Я попытался встать, но она пришпилила меня к дивану с нечеловеческой силой. Я услышал хруст тормозных колодок, автобус вздрогнул и остановился. А вот Рокси останавливаться не собиралась. Миг спустя все мое лицо было испачкано помадой.

Дверь в последний отсек распахнулась, и на пороге возник Джимми со своими лучшими друзьями – Смитом и Вессоном.

– Я знал! Я так и знал!

Он наставил на меня пистолет. Вороненая сталь, 38‑й калибр, с явно стреляным дулом. Мое сердце заколотилось, как бешеное. Каждая пора моего тела выдала каплю холодного пота. Секунда – и я уже весь мокрый.

Я чувствовал страх даже на вкус. Никогда в жизни я ничего подобного не испытывал.

Голос Джимми казался мне звуком из иного мира.

– Ты подкатил к моей женщине. И теперь за это умрешь!

– Постой, Джимми! Подожди минуту! Давай поговорим, хорошо?

Я тараторил, как продавец подержанных машин.

– Джимми, кого ты собираешься убить? Ее ты убить не можешь, потому что она уже мертва. И меня ты тоже не можешь убить, потому что, если я буду мертв, я окажусь вместе с ней. А ты же не хочешь видеть постоянно наши призраки? Но если ты меня убьешь, так и будет. Я стану жить в этом автобусе вместе с Рокси. Ты ведь этого не хочешь, верно?

– Что она с тобой делала? – В голосе Джимми прозвучала горечь.

Я вытер лоб тыльной стороной ладони.

– Она на меня навалилась, честно, но я ее не трогал. Не мог. Я, честное‑честное слово, предпочитаю живых женщин. Богом клянусь!

Джимми продолжал в меня целиться.

Я сказал:

– Откуда ты знаешь, что она это не подстроила?

Он сузил глаза.

– А зачем ей это делать?

– Ну, она же хочет быть со мной, а единственный способ этого добиться – сделать меня мертвым. Тогда я окажусь в ее власти. Насколько я понял, Рокси хорошо тебя изучила. Она знала, что ты нас застукаешь, взбесишься от ревности и придешь сюда с пистолетом. То есть, вполне возможно, она специально это подстроила.

Дуло слегка опустилось. Джимми посмотрел на Рокси.

– Это правда?

Вместо ответа Рокси исчезла – подмигнула и оставила Джимми в одиночестве сжимать пистолет и принимать решение. Я увидел, что он плачет.

Джимми помотал головой.

– Моя жизнь ни черта не стоит. Я только и делаю, что гоняю по дорогам этот самоходный сортир. День за днем, год за годом. У меня даже домашнего адреса нет, я двенадцать месяцев в году провожу за баранкой.

Я не ответил. У него был пистолет. И я просто ждал, что сделает Джимми.

– Я хочу быть с Рокси, – всхлипнул он. – Я люблю ее.

Часть моего мозга уже знала, что случится. Другая часть хотела только одного: чтобы Джимми убрал этот проклятый пистолет. А все, что произойдет потом, меня не волновало, главное, чтобы в меня не целились. Более оптимистично настроенная часть меня надеялась, что никого не застрелят. Но как только я об этом подумал, я понял, что так не выйдет. Я знал, какое решение принял Джимми.

Он все так же стоял у двери. Всхлипывал, но не шевелился. И наконец кивнул мне.

А я кивнул в ответ.

Джимми приставил дуло к виску и спустил курок.

Я ничего не мог сделать.

Он это понял.

Наша группа больше никогда не пользовалась автобусами. Ребята так и не оправились после того, как проснулись от выстрела и увидели мозги Джимми, разлетевшиеся по всему салону. В ходе полицейского расследования выяснилось, что Джимми был накачан таблетками и находился в глубокой депрессии, с которой, видимо, не смог справиться.

Но я знал, что случилось на самом деле.

Автобус отремонтировали и снова сдают в прокат рок‑группам. Теперь в нем обитают два призрака, и он до сих пор где‑то катится, перевозя ничего не подозревающих музыкантов от города к городу.

Date: 2015-10-18; view: 245; Нарушение авторских прав