Игра в попрошайку

"Т эцудзо заговорил, Тэцудзо разговаривает!" — Чтобы не засмеяться от радости прямо в электричке, Котани-сэнсей прикрыла рот рукой.

По дороге домой она зашла в магазин — надо было купить продуктов, чтобы приготовить ужин. Однако Котани-сэнсей никак не могла сосредоточиться на покупках. Расплатившись, она забыла взять сдачу, чем очень рассмешила продавцов.

"Все-таки люди — очень странные существа. Никогда нельзя знать, что их обрадует", — подумала она.

Муж Котани-сэнсей уже был дома. Он встретил ее словами:

— Звонил твой папа. Сказал, что участок записали на наше имя, так что надо будет только съездить забрать документы.

— Да?

— Да. Теперь мы сможем построить свой дом! — радостно ответил он.

Дело в том, что Котани-сэнсей родилась в довольно обеспеченной семье, ее дед и отец были врачами. Однако поначалу молодоженам никто не помогал. "Вы должны сами себя обеспечивать, быть независимыми", — говорил ее папа. Но так как цены на землю начали резко расти, а шансы на приобретение собственного дома, наоборот, уменьшаться, то родители Котани-сэнсей решили подарить молодой семье участок земли.

— А у меня сегодня тоже было радостное событие, — Котани-сэнсей рассказала мужу о Тэцудзо. Муж как-то странно на нее посмотрел, словно говоря: "Ну как ты можешь эти две вещи сравнивать", но вслух ничего не сказал.

Давно уже у супругов не было такого хорошего настроения, как в этот вечер. Жаль только, что у человека не может быть все время хорошее настроение…

В сентябре во всех школах полным ходом идут приготовления к школьной спартакиаде. Поэтому и учителя, и ученики очень устают.

Именно в это время чаще всего случаются всякие чрезвычайные происшествия.

Три ученика из школы, где работала Котани-сэнсей, попали в дорожную аварию. А в ее классе произошло два неприятных случая.

Во время большой перемены Котани-сэнсей обнаружила, что забыла классный журнал на столе, и поспешила из учительской обратно в класс. Человек двенадцать или тринадцать детей, хихикая и толкаясь, сгрудились у доски. "Что там у них?" — подумала учительница, подходя поближе.

На полу под доской, расстелив перед собой носовой платок, неподвижно сидел мальчик по имени Сатоши, а остальные дети выстроились перед ним в очередь. Котани-сэнсей заметила, как стоявший рядом с Сатоши ребенок бросил ему что-то на платок.

— Большое спасибо, — Сатоши благодарно кивнул и спрятал это что-то за спину. Дети снова захихикали.

Следующей в очереди была симпатичная девочка.

— Это тебе, попрошайка, — произнесла она и протянула Сатоши что-то белое.

Сатоши, склонив голову в знак благодарности, снова сказал:

— Спасибо.

— Ах ты, бедный-бедный попрошайка. Попроси-ка меня как следует, — громко отчеканила следующая девочка, словно мама, воспитывающая непослушного ребенка. Сатоши, с кривой ухмылкой, молитвенно сложил руки и низко поклонился.

Котани-сэнсей, наблюдавшая за этой сценой, увидела, что девочка держит в руке кусок хлеба, полученного за обедом.

— Это еще что такое?! — неожиданно истерически вскрикнула Котани-сэнсей.

Сатоши поспешно спрятал хлеб за спину.

— Сатоши, сейчас же покажи мне, что там у тебя!

Мальчик нехотя отодвинулся. Котани-сэнсей увидела на полу довольно большую кучку хлеба.

Лицо у Котани-сэнсей потемнело.

— Кто придумал эту игру?! Кто, я спрашиваю! Тэруе, отвечай.

— Я не знаю, кто… Все играют, и я играю, — перепуганная девочка чуть не плакала.

— Сатоши-тян, я от тебя такого не ожидала! Ты передразниваешь уличных попрошаек? Фу, как стыдно!

Сатоши криво ухмыльнулся в ответ, Котани-сэнсей чуть не передернуло от этой ухмылки.

Проведя небольшое расследование, Котани-сэнсей узнала, что дети начали играть в попрошайку три-четыре дня назад и что с тех пор Сатоши каждый день уносит из школы домой около двадцати кусков хлеба.

После того как вместе с Адачи она заходила к Кими, которая была старшей сестрой Сатоши, Котани-сэнсей стала уделять больше внимания тому, что происходит у мальчика дома. Насколько она могла судить, дела были не настолько плохи, чтобы таскать из школы домой хлеб.

Она решила посоветоваться с Адачи.

— Нда-а. Даже не знаю, что там у них опять… Можно сегодня к ним наведаться.

Но у Котани-сэнсей уже были дела на вечер. Тогда Адачи пообещал, что сходит сам.

На следующий день он подозвал ее и сказал:

— Похоже, что никакой особенной причины побираться нет. Из того хлеба, который Сатоши приносит домой, он съедает три-четыре куска, а остальное выкидывает. Я-то заподозрил его в том, что он у булочной этот хлеб продает. Это был бы номер. Но, к счастью, все не так плохо, — Адачи почесал затылок. — По правде сказать, я Сатоши понимаю. Конечно, эти двадцать кусков хлеба ему совершенно ни к чему, но с другой стороны приятно знать, что у тебя есть какая-то подстраховка. Так ведь? Если, к примеру, папаша его опять загуляет на несколько дней, то пацан, по крайней мере, с голоду не умрет. Вот он и тащит каждый день домой этот хлеб, а потом выкидывает его… Хотя, может быть, я это все придумываю…

Котани-сэнсей молчала.

— И еще одно. Ты вот рассердилась на его ухмылку, когда он попрошайку изображал, а я тебе скажу: это ты зря. Он ведь оттого и ухмылялся, что ничего другого сделать не мог. Ему же по-настоящему стыдно было.

И на это Котани-сэнсей тоже не нашлась, что ответить.

А назавтра произошел еще один расстроивший ее случай.

После урока музыки Котани-сэнсей отнесла в музыкальный кабинет инструменты и направилась обратно. В коридоре, неподалеку от входа в класс, она увидела Тэцудзо. Остальные дети стояли вокруг него и пели песню про жука: "Жу-жу-жу, я в траве жужжу". Котани-сэнсей подумала, что они играют в урок музыки, потому что как раз эту песню они только что разучивали на занятии. Котани-сэнсей улыбнулась и открыла дверь, чтобы войти в класс, но тут ее слух различил слова песни, и она застыла на пороге.

Мелодия у песни была та же, но слова — совсем другими:

Жу-жу-жу, я вокруг кружу,

Я кружу вокруг Усуи.

Я подружек позову,

Мухи, мухи прилетайте, жу-жу-жу.

Фамилия Тэцудзо была Усуи.

Кровь ударила учительнице в голову.

— Прекратите сейчас же! — закричала она, дрожа от бешенства, и замолчала — от того, что она так рассердилась, слова застряли у нее в горле. Возможно, если бы у нее был опыт нанесения кому-нибудь телесных повреждений, она избила бы детей прямо на месте. Но, к счастью, подобного опыта у нее не было.

Что же это за дети-то такие? Вчера Сатоши со своим хлебом, сегодня это… У них что, сердца нет? Доброта, забота — они вообще знают, что это такое? Неужели для них это пустой звук?!

От тоски и досады в горле защипало.

— Вы, вы… — Котани-сэнсей не договорила. Слезы потекли из ее глаз.

Даже не пытаясь вытереть слезы, она стояла и смотрела на детей.

Поздно вечером, после ванны, Котани-сэнсей села перед зеркалом.

"Господи, как я устала. Надо пожалеть себя, вон какие мешки под глазами. А ведь мне всего двадцать два года…" — думала она.

Незадолго до этого они с мужем опять поссорились. К ним в гости пришел приятель мужа, архитектор, чтобы обсудить проект будущего дома. Однако Котани-сэнсей практически не участвовала в обсуждении: почти ничего не говорила, да и слушала невнимательно, вполуха.

Проводив приятеля, рассерженный муж повернулся к Котани-сэнсей:

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя по-хамски? Человек пошел нам навстречу, приехал специально, чтобы наше мнение выслушать, а ты, человек, ради которого все это делается, сидишь и даже на его вопросы толком ответить не можешь!

— Извини, пожалуйста, — искренне сказала Котани-сэнсей. — Сама не знаю, что со мной. Мне вдруг стало как-то все равно. Какая разница, в конце концов, такой будет дом или немножко другой?

— Какая разница?! Ты что говоришь-то?! — еще больше разозлился муж.

— Прости, но это то, что я чувствую. Будь ко мне снисходительным, — сказала она в ответ.

Теперь, когда муж, похрапывая, спал рядом с ней, Котани-сэнсей жалела его.

"Извини, — думала она, — с тех пор как мы поженились, я ни разу не была с тобой ласковой. Прости меня, я виновата".

Суббота закончилась, наступило воскресенье. Муж ушел на воскресное дежурство, а Котани-сэнсей, проводив его, стала собираться в поездку. Она решила поехать в Нару.

Студенткой Котани-сэнсей увлекалась древним искусством и часто ездила в буддистские и синтоистские храмы в Киото и Нару. А после замужества она еще ни разу не выбралась ни в один храм. Ей очень этого не хватало. Но совмещать семейную жизнь и работу в школе оказалось не так-то легко — на то, чтобы поехать в храм, сил уже не хватало.

Пересев на станции Цурухаши на другую линию, Котани-сэнсей доехала до Сайдайдзи. Сойдя с платформы, она увидела через дорогу напротив современное высотное здание. Ей сразу же вспомнился рассказ одного университетского профессора.

"Когда я учился в университете, — скрипучим голосом рассказывал профессор, — здесь был богом забытый деревенский полустанок. Я выходил из поезда, перемахивал через подгнивший деревянный заборчик и шел вдоль ручья по тропинке. Вокруг — только бесконечные рисовые поля. И плывущий в воздухе характерный запах — запах земляной ограды храма Сайдайдзи. Он чувствовался уже на станции, стоило только выйти из поезда…"

Котани-сэнсей любила храм Сайдайдзи. Может быть, потому, что это был первый храм, куда профессор привез их группу. После этого она побывала во многих храмах, но Сайдадзи все-таки нравился ей больше всего.

У телефонной будки Котани-сэнсей свернула. Отсюда уже была видна милая ее сердцу земляная ограда.

Ограда в Сайдайдзи замечательная. Кое-где побелка отвалилась, оголив шероховатую, выщербленную дождями поверхность цвета спелой хурмы. Это зрелище успокаивало и умиротворяло куда лучше, чем какой-нибудь сияющий новехонький забор. Прямо от старых ворот храма начиналась дорожка из белого гравия. Если неторопливо ступать по ней, кажется, будто чей-то тихий хриплый голос пытается тебе что-то рассказать.

Бамбук в Сайдайдзи тоже замечательный. На территории храма есть бамбуковая роща, по которой петляет небольшая тропинка. Здесь ограда еще сохранила свою побелку, и это очень к лицу сине-зеленым стволам бамбука. Стоя посреди рощи, Котани-сэнсей сделала глубокий вдох, и сине-зеленая свежесть наполнила ее до кончиков пальцев.

В главном павильоне прохладно даже летом. Сюда нельзя заходить в обуви. Котани-сэнсей сняла туфли и носки и почувствовала босыми пятками прохладу дощатого пола. От входа она сразу повернула налево, к статуе бодхисаттвы[6]Дзэнзай Додзи.

— Здравствуй! — поздоровалась Котани-сэнсей со статуей и с улыбкой добавила:

— Ты меня здесь давно уже дожидаешься, спасибо.

У бодхисаттвы были прекрасные глаза. Скорее кроличьи, чем человечьи. Они светились какой-то мыслью, какой-то доброй молитвой, излучая тихое сияние.

Котани-сэнсей тихонько вздохнула.

Она простояла у статуи долго-долго и, перед тем как отойти, прошептала:

— Хорошо, что я сюда приехала.

В главном павильоне Сайдайдзи прохладно и просторно. Иногда люди приходят сюда, просто чтобы подумать. Но сегодня кроме Котани-сэнсей здесь никого нет. Котани-сэнсей присела на пол. Неподалеку утопала в зелени пятиступенчатая пагода, за ней виднелись ворота. От пейзажа веяло прохладой.

"Как можно быть таким прекрасным? Как? — Перед мысленным взором Котани-сэнсей все еще стояла прекрасная фигура бодхисаттвы. — И почему, откуда эта нестерпимая красота?.."

И тут, непонятно почему, Котани-сэнсей вдруг вспомнила своего школьного учителя. Он преподавал у них в старших классах. Некоторые ребята называли его за глаза маразматиком из Токийского университета. Они посмеивались над его скромной одеждой и привычкой дергать ногой во время еды. Находились и такие, кто передразнивал этого учителя, нисколько не стесняясь его присутствием.

Но Котани-сэнсей никогда не дразнила и не высмеивала его.

На одном из уроков этот учитель вдруг сказал:

— Люди должны сопротивляться. Сопротивление — это самое важное для человека. Понимаете? Чтобы достичь совершенства, человек должен обладать духом сопротивления.

Никто не понял, к чему он это сказал и что это должно означать. Котани-сэнсей тоже не поняла и благополучно об этом случае забыла.

А теперь вдруг вспомнила.

— Чтобы достичь совершенства, людям необходимо сопротивляться… — пробормотала она и вздрогнула.

Она вспомнила Тэцудзо, Сатоши, других заводских детей. Она вспомнила Адачи.

Несколько мгновений назад, глядя на Дзэнзай Додзи, она удивлялась тому, как он прекрасен. "Откуда эта красота?" — обращалась она мысленно к нему. А теперь она спрашивала себя: "Почему я не такая? Почему эти дети вчера были так некрасивы?"

Она думала о заводских детях, о доброте, о дружбе. Об отчаянном упорстве Тэцудзо, лелеющего своих мух. О Сатоши, который каждый день возвращается домой с ранцем, набитым хлебом.

— Я…

Побледнев, Котани-сэнсей поднялась на ноги. Позади, в тенистой зелени сада, раздавались голоса цикад. Ей показалось, будто эти резкие звуки, как ножи, вонзаются ей в спину.

Date: 2015-10-18; view: 279; Нарушение авторских прав