Узел в животе

У Ингрид, когда она прибыла на работу, не выходили из головы слова сестры и ее невероятный энтузиазм, рвущийся наружу. Она вдруг осознала, что никогда раньше не видела Фрейю настолько счастливой, во всяком случае, за последние годы. Фрейя выглядела не просто довольной или радостной – здесь скрывалось нечто более важное. Пожалуй, только сейчас сестра стала настоящей, трепещущей, живой. Жизнь без магии заставила поблекнуть всех троих. Они давно, сами того не замечая, постепенно превратились в скучных и бесцветных персонажей, подобных большей части своего окружения. Ингрид поставила велосипед на стоянке у центральных ворот и вошла в темноватый вестибюль библиотеки. Проходя мимо пустого рабочего стола Табиты, она вновь почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Столько лет Ингрид молча отступала в сторонку, надеясь, что Табите и ее мужу помогут врачи! Теперь в душе ее начало пробуждаться беспечное мужество, ибо у нее уже не было сил смотреть на душевные и физические терзания лучшей подруги. К чему столько совершенно ненужной боли?!

Ингрид опасливо огляделась. Господи, что за мысли! Она ведь не такая храбрая и бесстрашная, как Фрейя. Ингрид слишком хорошо помнила, как ее бросили умирать от голода в ту темницу, и не забывала ни злобный смех толпы, ни собственный ужас и одиночество. Тогда она чувствовала лишь ненависть, исходящую от людей. Если она займется магией снова, то нарушит договор, позволяющий ей жить в этом мире.

Но ведь сегодня утром Фрейя сказала: «Меня уже тошнит от этой жизни со связанными за спиной руками!» Что ж, если честно, то и Ингрид испытывает то же самое. В общем, решила она, хватит с нее бесполезного и бессмысленного существования.

И когда Табита пришла на работу, Ингрид принялась за дело.

– Таб, можно с тобой посекретничать? – Они прошли в кабинет Ингрид в задней части библиотеки, где хранились архивные материалы. Ингрид выключила свет, и комнату окутал зеленоватый полумрак, поскольку окна были закрыты серо‑зелеными жалюзи. Затем она мягко, но решительно произнесла: – Только учти, ты должна мне верить!

– Что с тобой? – нервно осведомилась Табита. – Что происходит, Ингрид? У тебя вид… как у одержимой!

– Ни о чем не спрашивай, стой и не двигайся, – велела Ингрид и, опустившись на колени, стала мелом рисовать на полу вокруг ног Табиты пентаграмму. Белая линия словно светилась в полутьме.

– Неужели это…?

– Ш‑ш‑ш! – Ингрид достала из кармана белую свечу, поместила ее в центр только что изображенного пятиконечника, зажгла, пробормотала несколько слов и, повернувшись к Табите, сказала: – Ты доверяешь мне, правда? Тогда знай – я всего лишь пытаюсь тебе помочь. – Ведь она и Табита были не только коллегами, и Ингрид надеялась, что их дружба достаточно крепка, чтобы выдержать подобное испытание. Она совершала привычные действия вдумчиво и спокойно, но сердце буквально выпрыгивало у нее из груди. Господи, она опять занимается этим! Колдовством! Магией! Фрейя права: у Ингрид появилось ощущение, будто нечто, глубоко погребенное в глубинах ее души, вновь начинает оживать. Все было похоже на то, как если бы она вдруг обнаружила, что может спокойно дышать под водой. У Ингрид закружилась голова. Она испытывала удивительную легкость в теле и в мыслях. Она не делала ничего подобного уже… да что говорить, гораздо дольше, чем могла удержать ее память! А теперь она с опаской ждала, что в нее прямо здесь ударит молния. Однако этого не случилось.

Ингрид перевела глаза – взгляд ведьмы! – с пентаграммы на Табиту, долго и пытливо изучая подругу, которой под этим пронзительным взором явно стало не по себе. Пентаграмма открыла Ингрид то, что она, собственно, и подозревала. Непонятная, темная структура полностью блокировала жизненную энергию Табиты. В самом ее нутре виднелся странный комок серебристого цвета, плотный, как крепко стиснутый кулак. Или опухоль. Ничего удивительного, что женщине ни при каких условиях не удавалось забеременеть. Ингрид и раньше доводилось видеть нечто подобное, но не столь смертоносно‑устрашающее. Она положила руку на живот Табиты и сильным рывком попыталась удалить серебристое образование, чуть не упав навзничь. Слава богу! Изъять «опухоль» ей удалось, и неведомое вещество мгновенно растворилось в воздухе, стоило Ингрид извлечь его из тела «хозяйки».

Табита продолжала изумленно смотреть на Ингрид. Похоже, ее подруга сошла с ума! Табита, разумеется, ничего не почувствовала, и для нее все выглядело так, будто Ингрид просто машет в воздухе руками, совершает дикие пассы и что‑то бормочет себе под нос.

– Ну как, уже все?

– Не совсем, – покачала головой Ингрид. Удаление «опухоли» было лишь первым шагом. Она включила в комнате верхний свет и задула свечу. – Теперь тебе нужно что‑то сделать со своими волосами.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду? – скептически спросила Табита.

Ингрид только сейчас осознала – за все время их знакомства она ни разу не видела, чтобы Табита носила волосы распущенными. Они всегда были гладко и туго зачесаны со лба назад – на такую прическу даже смотреть было больно. Вдобавок Табита туго заплетала толстенную, как канат, косу и иногда тщательно укладывала ее в пучок. Ингрид также заметила, что чуть старомодные закрытые туфли Табиты туго зашнурованы. А ее теплая кофта (в помещении было прохладно из‑за постоянно работавшего кондиционера) не застегивалась на пуговицы, а завязывалась с помощью многочисленных ленточек. Да у этой женщины больше узлов, чем у хорошо оснащенного корабля, вышедшего в открытое море! Если Табита будет продолжать в том же духе, то серебристый сгусток может возникнуть снова. «Опухоль» набиралась сил за счет сдавливания и удушения чужой плоти и души. Эта «пища» притягивала ее, как пламя бабочку.

Ингрид даже рассердилась немного и свирепо прошипела:

– Ну, попробуй хоть раз! Распусти ты, наконец, волосы! И потом, тебе необходимо избавиться от этих ужасных туфель и кофты. Носи обувь, которую можешь легко одеть и скинуть. И найди новый кардиган нараспашку. И никаких молний и пуговиц! Исключительно свободная одежда. Ты меня поняла? Без узлов!

– Какое отношение это имеет…

– Послушай меня. Походи так хотя бы месяца два. Я читала, что смена гардероба порой помогает. Вроде бы воздействует на твою карму. – В нынешнее время подобными терминами было легко объяснить ту небольшую порцию белой магии, которую Ингрид только что применила. Табита сказала, что подумает, но вышла из хранилища, недоуменно качая головой.

Ингрид стерла с пола следы пентаграммы и занялась текущими делами. Но мысли ее по‑прежнему неслись вскачь и влекли к решению проблемы, что терзала Табиту. Разумеется, свободная струящаяся одежда от бесплодия ее не избавит. Темное пламя надо выжигать другим огнем, а узлы уничтожать с помощью собственных магических узелков. Когда Табита отвернулась, Ингрид успела собрать несколько ее волосков, зацепившихся за спинку офисного стула. Но теперь необходимо достать хотя бы один волосок Чеда… Внезапно Ингрид вспомнила, что у Табиты в машине всегда лежит шерстяная вязаная шаль… К ней наверняка пристали волоски. У Чеда они темные, у Табиты – светлые, и Ингрид легко найдет то, что ей надо. Во время перерыва она забралась в «Тойоту Камри» подруги и через пару минут вернулась в кабинет с «уловом». Затем она переплела волоски супругов и связала их в узелок – совсем крошечный, не больше жалкого насекомого, – одновременно тихо напевая заклинание.

Сердце барабаном стучало у нее в груди, по рукам ползли мурашки, но пальцы работали споро, ловко проделывая свою работу. Это же не совсем магия, уверяла она себя. Просто пара слов и крошечный узелочек. Никто ни о чем и не узнает. Возня с волосками оказалась еще приятней, чем удаление серебристой «опухоли». Сейчас Ингрид не удаляла что‑то ненужное, а создавала полезную вещь. Ингрид чувствовала, как кипит в ней магия, как крепнет возбуждающее, лихорадочное ощущение того, что она снова взнуздала некую дикую невообразимую силу и управляет ею по собственному желанию. От возбуждения она разрумянилась. Она соскучилась по этим занятиям гораздо больше, чем могла себе признаться.

– Что ты делаешь?

От неожиданности Ингрид вздрогнула, заклятье прервалось, волшебство разрушилось. Она быстро спрятала узелок в карман и сердито воскликнула:

– Ну, разве так можно, Мэтью Ноубл! Ты меня напугал. – На его вопрос она не ответила.

– Я несколько раз пытался тебя окликнуть! И даже говорил, как меня зовут. – Мэтью Ноубл смотрел на нее и улыбался. Он служил старшим следователем в полицейском участке. Хотя ему уже исполнилось тридцать, он выглядел как студент колледжа – юный атлет, высокого роста со светло‑каштановыми волосами и ясными, голубыми глазами. У Мэтью было приятное, типично ирландское лицо, а кожа очень светлая, и нос уже успел обгореть на солнце. Одет он был, как всегда, в помятую полицейскую форму. Ингрид почувствовала нечто особенное в его взгляде – слишком откровенном и, пожалуй, оценивающем. Этот молодой полицейский, безусловно, очень хорош собой, но вот беда – он ее совершенно не интересовал, и его повышенное внимание начинало ей немного надоедать. Неужели он влюбился? Только этого недоставало! И все же Ингрид в его присутствии каждый раз становилось не по себе – главным образом из‑за того, что он не предпринимал никаких дальнейших шагов. Если бы он, например, пригласил ее на свидание, она запросто могла бы сокрушить его влюбленность. Однако ему хватало бесконечно долгих взглядов. Но самое главное, Мэтт постоянно раздражал ее бесконечными требованиями новых книг. У Ингрид имелись большие сомнения насчет того, что Мэтью их действительно читает. Во всяком случае, он совершенно не походил на «книжного червя».

– Извини, что побеспокоил тебя, но в зале у стойки никого нет. И я подумал, может, ты мне что‑нибудь порекомендуешь. – Когда Мэтт улыбался, его безупречные зубы так и сверкали.

– Конечно, – кивнула Ингрид, мысленно перебирая в уме новые поступления. – Возьми, – она сунула Мэтту последнее творение Дж. Дж. Рамси Бейкера. Ха! Посмотрим, что он по этому поводу скажет! Отличное испытание! («Неужели Ноублы и раньше жили в нашем городке? Вдруг его фамилия – не простое совпадение», – подумала Ингрид.) По крайней мере, теперь она нашла отличный способ с выгодой использовать влюбленность Мэтта. – Если тебе понравится роман, возможно, ты и другим его порекомендуешь? – Вдруг трюк сработает, и Ингрид удастся удержать злосчастную книгу в библиотеке? А столь чувствительный автор, как Дж. Дж. Рамси Бейкер, не испытает душевных страданий, случайно обнаружив, что его «шедевр» выбросили на обочину дороги? Ингрид с удовольствием поставила штамп на карточке Мэтта и ввела нужную информацию в компьютер.

– Надеюсь, что понравится. Я, разумеется, ее порекомендую, – кивнул Мэтт и отложил книгу в сторону, даже не взглянув на обложку. Вид у него был такой, словно он жаждет что‑то сказать. Но, помявшись, он передумал и пошел прочь. Ингрид некоторое время смотрела Мэтту вслед, любуясь его широкими плечами и легкой походкой, а затем вернулась к вязанию магических узелков. Она сумела украдкой сунуть один из них в сумочку Табиты до конца рабочего дня.

И никакой серьезной магии! Просто узелок на счастье. Она хочет помочь подруге, только и всего, твердила себе Ингрид. Все останется в тайне.