Шампанское стаканами тянул

Страшная статистика и угрюмая проза жизни – это одно, а искусство существует по собственным законам.

Что же говорит о хмельных напитках русская классическая литература? Кубок вина в поэзии пушкинской эпохи – символ единения, тесного круга друзей, пира. Заздравные чаши и бокалы поднимаются в честь героев и монархов, друзей и возлюбленных. Что пьют гусары и поэты? Конечно же шампанское!

Существует легенда о русских войсках, разоривших во время антинаполеоновской кампании погреба мадам Клико. Узнав об этом происшествии, мадам лишь загадочно улыбнулась и произнесла: «Пусть пьют, а расплачиваться будет вся Россия». И вскоре действительно дворянский праздник в России стал немыслим без шампанского.

Шумные гусары, ставшие на время героями литературы, вскоре ушли в историю, оставив застольные сюжеты всевозможным купцам, прожигателям жизни и прочему гулящему люду, который радикально изменил питейные предпочтения. Как говорит персонаж пьесы Островского «Доходное место» Досужев: «...Вот еще тебе мой совет. Может быть, с моей легкой руки, запьешь, так вина не пей, а пей водку. Вино нам не по карману, а водка, брат, лучше всего: и горе забудешь, и дешево!»

Дорогой читатель, а вы что будете пить? Надо же как‑то поддержать разговор о пойле. Это шутка. Продолжаем мысль. Ответственно. Трезво.

В первой трети XIX столетия военному человеку на застольном поприще вряд ли найдешь равного. Идеализация гусарского века, эпохи младости отцов и героических побед в творчестве Д. Давыдова, А. Пушкина, М. Лермонтова невозможна без главного – «бутылка старого вина, бутылка вековая».

Художественный мир обращается к Античности – и восхваляет вино, подобно греческому поэту Анакреонту. «Венки пиров и чаши круговые», «почетная чаша» («Друзьям»), «любовь и Вакх» («К Батюшкову»), «глубокая чаша» и «увядший миртовый венец» («Мое завещание») – все эти образы у Пушкина развивают следующую мысль: вино есть радость жизни, возможность познать будущее и забыть о смерти.

Пушкин воспевает «вдову Клико», «Моэта», «благословенное вино», которые рождают «глупостей немало, а сколько шуток и стихов, и споров и веселых снов!». Не без иронии замечает поэт, что шампанское «изменяет пеной шумной...желудку моему». Более склонны Пушкин и его лирический герой к «благоразумному» бордо, «который в горе и в беде, товарищ завсегда, везде». Молодость начинает ассоциироваться с шампанским, зрелость – с сухими винами; по этой причине остепеняющийся поэтический персонаж «больше не способен» к «Аи», подобному любовнице, «блестящей, ветреной, живой, и своенравной, и пустой». Пенник, лафит, водка, наливки, пиво – неполный перечень алкогольных симпатий пушкинских героев, чей возрастной и социальный статус не позволяет увлекаться игривыми игристыми винами. Молодежь продолжает хранить верность шампанскому.

Хлестова, Наталья Дмитриевна и Загорецкий сообща создают портрет Чацкого, якобы доведенного до безумия своей невоздержанностью: «Чай, пил не по летам... Шампанское стаканами тянул... Бутылками‑с, и пребольшими... Нет‑с, бочками сороковыми».

Показательным в этой характеристике видится даже не масштаб увлечения, а уточнение «не по летам». Чацкий еще не достиг седин степенного помещика, чтобы знать меру. Интересно, что даже буйное воображение сплетников не позволило им создать образ молодого дворянина, упивающегося водкой. Погибает – но от благородного шампанского. В пору жесточайшего душевного кризиса гоголевский Пискарев увлекается гашишем, а не вульгарной водкой. Муж Раневской в «Вишневом саде», как известно, «умер от шампанского».

Когда Пушкин описывает «русскую хандру» Онегина, перечисляются драматические этапы: охладел к жизни – «труд упорный» опостылел – застрелиться не додумался. В этом перечне отсутствует, казалось бы, напрашивающийся мотив – запил. Онегин, как литературный герой, еще не научен беспробудному пьянству; сама культура еще не знает, какая метаморфоза может произойти с темой застольного веселья.

В повести И. Панаева «Белая горячка» показана постепенная деградация таланта. Особое место в застольных мизансценах отводится воспеванию всепримиряющего и всеуравнивающего шампанского: «...эта влага производит действие чудное, она располагает сердца к искренности, она усмиряет барскую спесь, заставляя забывать и великолепных предков, и полосатые гербы с коронами». Будущее героя обусловлено алкогольной фабулой, расписанной собутыльниками: «...он подает блистательные надежды, он молодец, ему скоро прискучит шампанское – вино детей, он перейдет к винам зрелого возраста». Очень скоро в литературе место шампанского займет водка. И опьянение словом.