Буффонные стихотворения

На дебют Амины Боскетти в театре «Ламоннэ» в Брюсселе

Амина нимфою летит, парит… Вослед

Валлонец говорит: «По мне, все это бред!

А что до всяких нимф, то их отряд отборный

Найдется и у нас – в гостинице, на Горной».

Амина ножкой бьет – и в зал струится свет,

Им каждый вдохновлен, обласкан и согрет.

Валлонец говорит: «Соблазн пустой и вздорный –

Мне в женщинах смешон такой аллюр проворный!»

Сильфида, ваши па воздушны, и не вам

Порхать для филинов и угождать слонам –

Их племя в легкости вам подражать не может.

В ответ на весь ваш пыл валлонец скажет: «Муть!»

Пусть Бахус лучшего вина ему предложит, –

Чудовище вскричит: «Брось, дай пивка хлебнуть!»[165]

Г‑ну Эжену Фромантену по поводу одного зануды, который назвал себя его другом

Он мне твердил, что он богатый,

Что от холеры в страхе он,

Что денежки гребет лопатой

И скуп, но в Оперу влюблен;

Что знал Коро – и от Природы

В восторженный приходит раж;

Что он не отстает от моды

И скоро купит экипаж;

Что он эстет и по натуре

Ценить прекрасное готов;

Что на своей мануфактуре

Он держит лучших мастеров;

Что он владелец акций ценных,

Что тысячи вложил он в «Нор»;

Что рамы у него на стенах

Сработал лично Опенор;

Что он повсюду (хоть в Люзархе!)

Монеты пустит в оборот

И на любой толкучке архи –

Добротных тряпок наберет;

Что женский пол не слишком чтит он,

Но верит в воскрешенье душ,

И, будучи весьма начитан,

Нибуайе читал к тому ж;

Что к плотской он любви стремится,

Что как‑то в Риме – вот дела! –

В него влюбясь, одна девица,

Чахоточная, померла…

Так пустобрехом из Турне я

На три часа был взят в полон,

Пока, от этой чуши млея,

Мне голову морочил он.

О мука без конца и края!

Все описать не хватит сил.

И я, досаду усмиряя,

«Кошмарный сон!» – себе твердил.

Я тосковал, я чуть не плакал,

Но болтуна не мог прервать;

На стул насаженный, как на кол,

Я кол в него мечтал вогнать.

Страшась холеры, дал он деру.

Спеша в Париж, он сделал крюк.

Мне утопиться будет впору,

А может, деру дать на юг,

Коль я, избегнув смертной хвори,

Как все, вернусь в Париж – и мне

Опять придется встретить вскоре

Холеру родом из Турне![166]