ПРИМЕЧАНИЯ. 1 Вольфзангер был учеником Дуйсбургской банков­ской ассоциации

1 Вольфзангер был учеником Дуйсбургской банков­ской ассоциации.

2 Текст дается в правописании и пунктуации рукопи­си Вольфзангера.

3 Вольфзангер здесь путает. Его день рождения 21‑го, а не 20‑го. Вероятно, речь идет об ошибке по рассеянно­сти, которая является следствием хаоса во время отсту­пления, когда писался текст. Кузина Вольфзангера, Хан‑нелора, согласна с этим, но считает также возможным, что ее двоюродный брат просто не придерживался обыч­ного способа исчисления дат.

Он, возможно, предпочел назвать более позднюю дату, чтобы казаться старше в глазах читателя.

4 Вольфзангера 7.2.1941 г. вызывают в Кёльн‑Мюль‑хайм. Он встречает инструкторов, как «сытый грудной ребенок», так как все еще убежден, что ничего военного к нему не пристанет. На полигон в Эйфеле он прибывает только 29.6.1941 после предварительной подготовки. Там он впервые с удивлением убеждается, что солдат­ская жизнь тоже может доставлять радость. Это вызыва­ет у него «странное ощущение счастья», которое путает все его прежние представления.

5 Германия напала на Советский Союз 22.6.1941 г., в то время как Вольфзангер получал свое военное образо­вание в Кёльне и Эйфеле. В течение первых месяцев по­хода на Россию вермахт достиг больших успехов, кото­

рые, видимо, позволяли надеяться на быструю победу – как это было раньше на западе в войне против Франции.

6 Вольфзангер выезжает на восток в конце августа. Еще находясь в Кёльне, он радовался, узнав, что появи­лась какая‑то определенность. В течение первых дней в Польше он еще надеется, что не будет принимать учас­тия в боевых действиях, так как война против Советского Союза, как он считал, вероятно, закончится до его при­бытия на фронт.

7 Вольфзангер задерживается с 24.8 по 24.9.1941 г. в маленьком городке, который находится сегодня на юге Польши. После немецкого нападения на Польшу совет­ские подразделения заняли восточную часть страны. Ярослав располагался близ новой демаркационной ли­нии.

8 Это место находилось примерно в 50 км юго‑за­паднее Киева и было занято вермахтом 19.9.1941 года. Вольфзангер прибывает сюда на несколько дней позже.

9 Крестьян.

10 За день до прибытия сюда Вольфзангера (28.9.

1941) в захваченном немецкой армией Киеве, к востоку

от города, заканчивалось одно из самых больших сраже‑

ний на окружение. Более 665 ООО советских солдат попа‑

ло в плен. Как сообщает Вольфзангер в своих письмах,

он встретил немного позже проходящую мимо колонну

из 10 ООО оборванных пленников. В то время как Вольф‑

зангер направлялся из Киева на восток, за линией фрон‑

та начинается жестокое преследование украинских евре‑

ев. В овраге Бабий Яр было расстреляно более 30 ООО

киевских евреев.

11 Когда Вольфзангер попадает в Глухов (14.10.1941)

(согласно картам армии вермахта, название такое же),

немецкое продвижение замедляется. Это объясняется

непроходимостью дорог, грязью, первыми снегопадами и истощением солдат. Начиная с середины октября по­ступает приказ командования группы армий «Центр» продолжить наступление на Москву (операция «Тайфун»).

12 Неполноценный табак, который возделывается в

России и Восточной Европе.

13 В феврале 1944 года Вольфзангер пишет от руки

«дополнения» к своей рукописи. Следующий фрагмент

этого документа без точной даты находится в сохранен‑

ных материалах: «Никто не знал, где проходит линия

фронта. Мы шли в неизвестном направлении, отстав от

батальона. Тяжело ступали по колено в грязи, а к вечеру

пошел дождь и стало совсем темно из‑за тумана. Я шел

последним. Потом возчики взяли меня с собой, посадив

на телегу. Деревня; затем, очевидно, хаты. В нескольких

окнах слабый свет! Возчик заснул, предоставив лошадям

идти куда хотят; я закрыл глаза и задремал, пока не на‑

чалось головокружение, которое разбудило меня. Телега

соскользнула в котлован и свалилась. Боеприпасы,

плащ‑палатки и разные другие вещи лежали в грязи. Ло‑

шади тоже упали, ослабли и не могли выпутаться из вож‑

жей, чтобы встать. Возчик ушел просить помощи, а я сел

на плащ‑палатку и стал ждать. Ночью пошел дождь, и я

потащился в дом. Словно привидение, бледный, со сле‑

зящимися глазами, я вошел в хату. Женщина принесла

молоко, девушка пододвинула ко мне пшенную кашу.

Я ел молча, разделил свой шоколад и отломил ребенку.

Затем почувствовал, что не могу сдержать слез и вышел

на улицу. Так страшно стало быть одновременно челове‑

ком и солдатом. Возчики вернулись. Мы снова запрягли

лошадей и пошли дальше в темноте. Я упал в канаву; хо‑

лод пронизал меня насквозь. Я поднялся и пошел даль‑

ше. В каком‑то доме заполз под кровать и лежал там ме‑

жду тряпьем, рядом с кошкой, на тонкой соломе, дрожа

от холода, пока не погрузился в сон. Никто не нашел ме­ня. Так я и провел всю ночь без всякой охраны.

Утром мы шли снова под серым дождливым небом, в грязи, по холмистой местности. Проходили деревню за деревней, не зная даже их названий. Переночевали в школе на холме. Поставили винтовки в козлы, так как слишком устали, чтобы позаботиться о своей безопасно­сти. Вероятно, мы остановились вдали от наших позиций на нейтральной полосе, скорее всего за спиной атако­ванных русских. Но мы уже не имели никакого отношения к боевым действиям, а только маршировали и бедство­вали.

Фатеж. В этой деревне мы нашли дом, поймали гу­сей, ощипали и сварили. Ели кислый крестьянский хлеб. Затем выставили охрану. Вышли из деревни глухой но­чью и почти один час шли, пока не подошли к колхозному двору, где стояли наши орудия. По часу каждый из нас нес караул, а потом два часа спали в подвале дома в гря­зи, на холодных камнях. Кругом бегали крысы. Едва мы проснулись, как снова надо было идти.

Судьба преследовала нас. Мы ненавидели самих се­бя. Любовь к ближнему умирала на войне. Никакая лю­бовь, никакой смысл, никакие друзья не радовали нас. Даже для Бога уже не осталось места. Я читал Новый За­вет. Его слова были последней надеждой, последним со­противлением против страшной действительности и все же оставались для меня мертвыми. Ни проповеди, ни теоретические построения не могли справиться с этой жизнью, которую мы раньше не знали. Душа угасла и вы­рвалась разочарованным криком. Мы должны были нена­видеть самих себя, всякая любовь была забыта, разбив­шись у порога собственной судьбы.

Бог и звезды исчезли для нас в этом всепоглощаю­щем горе. Солдатская боль порождала ангелов, демо­нов, богов и гениев, а война выхолащивала всю душу. Мы не знали границ своей участи. Смерть подходила к нам все ближе и ближе. Она не грозила мне, не показы­вала свою косу, но демонстрировала неприкрытую дей­ствительность. Я видел первых убитых в этой войне. Это были русские солдаты, которые заняли деревню и безза­ботно устроились у кастрюли с картофельным супом, жадно вылавливая из него картошку. Наш авангард во­рвался в деревню и уничтожил их всех. Они валялись в канаве на обочине, коричнебые, безмолвные, со сжаты­ми кулаками. Снаряд разорвался как раз среди них. Тра­ва разрослась, осенние цветы расцвели, смыли свернув­шуюся кровь с обезображенных тел. Я долго стоял рядом с трупом солдата, который, так же как и я, когда‑то до­жидался своей участи. Никаких мыслей не появлялось в моей голове. Я стоял молча. Убитый говорил за меня лучше, чем я мог бы когда‑нибудь сказать: потерянная жизнь, война и близость смерти. Он лежал не захоронен­ный, а за ним высился ряд березовых крестов, где, веро­ятно, лежали те, кого расстреляли из винтовки. Теперь их ничего не отличало друг от друга. Никаких ангелов у него не было, никакие духи не печалились о нем, и ничто не украшало его могилу, кроме травы и колосьев. Ночью над ним сверкали звезды, дожди обливали его тело, во­роны клевали мясо. Это была смерть. Тогда я ясно пред­ставил себе, что меня ожидает такая же гибель. И это была правда, а не сон. Но в душе я не мог с этим согла­ситься. Возможность смерти не причиняла мне боли, та­кой, как доставляла нужда и бедствия каждодневной жизни. Мы шли дальше.

Жизнь была похожа на маску, под которой скрыва­лась неизвестность. Никто не испытал ее боли, не ощу­щал своей вины за происходящее, однако не придется ли в какой‑нибудь из будущих дней ответить за тысячу совершенных преступлений?

Я нес маску воина. И только через два года понял, какова была моя роль в этой войне, понял, что уже боль­ше не буду таким, каким бы хотел быть. Но я все‑таки знал, что буду им, если сумею завершить эту бессмыс­ленную бойню.

14 Вольфзангер в начале ноября 1941 года прибыл

в Курск. 6.11.1941 г. В середине ноября начинается вто‑

рая фаза операции «Тайфун», которая полностью измо‑

тала плохо снабжаемые немецкие войска, подошедшие к

Москве.

15 Штурм города, расположенного в 50 км северо‑

восточнее Курска, начинается в последние недели нояб‑

ря. 4.12.1941 года город был взят. На армейских картах

он носит наименование Стешигри.

16 Популярная народная песня в память Степана

(Стеньки) Тимофеевича Разина, вождя русского кресть‑

янского восстания в XVII веке.

17 Маленькая река между Курском и Воронежем, те‑

кущая на север. Температуры в конце ноября 1941 года

упали до минус 25°С. Вермахт должен был констатиро‑

вать, что он не сможет завершить кампанию против Со‑

ветского Союза в этом году.

18 5 и 6.12.1941 года начинается зимнее наступле‑

ние советских войск. На восточном берегу Тима между

Уринок и Волово, куда Вольфзангер попадает в эти кри‑

тические дни, лежит маленький городок Никольское, ко‑

торое автор именует иногда Никольсдорф. Гитлер запре‑

щает вермахту в середине декабря дальнейший отход и

требует оказывать «фанатичное сопротивление».

19 Немецкое наименование для русской ракетной

пусковой установки «Катюша».

20 Сокращенное наименование противотанкового

орудия.

21 Вольфзангер воюет в этом регионе, примерно в

150 км северо‑восточнее Курска, с 12 по 25.12.1941 го‑

да. Непосредственно перед его прибытием советские

подразделения там значительно продвинулись. До конца

года 174 ООО солдат немецкой армии было убито на Вос‑

точном фронте, 36 ООО пропало без вести и 604 ООО ра‑

нено.

22 Загноившаяся кожа.

23 Бои и отступление из небольшого местечка Ури‑

нок около Тима, в добрых 40 км к югу от Ливны (Ливна),

произошли 18 и 19.1.1942 г. «Мы отступали, бросив все

вещи. Мне удалось спасти только 150 сигарет. Теперь я

обеднел», – отмечает Вольфзангер в дневнике. В своих

письмах он еще долго будет вспоминать эти события,

изображая «трагедию под Ориноко» как одно из главных

его военных переживаний.

24 Вольфзангер пишет 13.3.1942 г. своим родителям

из военного госпиталя «Остров.‑Маз (округ Варшавы)

блок lc, палата 18». Очевидно, речь идет о Остров‑Мазо‑

вецком, расположенном в 70 км северо‑восточнее Вар‑

шавы. В длящемся сутками пребывании Вольфзангера в

санитарном поезде он не может поверить, что спасся,

выбравшись из опасной зоны. «Последняя шпала: Боже

помоги мне», – пишет он в своем дневнике.

25 Вольфзангер встречает конец марта 1942 г. в во‑

енном госпитале в Оффенбахе. Там он пробыл до 11 мая,

после чего был вновь отправлен в казармы Кёльна и

получил отпуск. В нем он находился с 11 мая до начала

июня.

26 Вторая поездка Вольфзангера на восток начина‑

ется 21.6.1942 г. На много дней раньше во время меди‑

цинского обследования он еще не знает, пошлют ли его в Россию или во Францию. Все было возможно. Он сооб­щает родителям, что укажет им место своего дальней­шего пребывания, если сможет его назвать. «Во всяком случае, – пишет он, – я назову первую букву каждой строки своего стихотворения, например Кёльн: когда я ем, то ловлю со стола нож».

27 Харьков – четвертый по величине город Совет‑

ского Союза и значительный транспортный узел. При‑

мерно за четыре недели до прибытия сюда Вольфзанге‑

ра начались бои на окружение юго‑восточнее города.

28 Прогулка «кавалеров роз» состоится 3.7.1942 г.

Несколькими днями раньше началось немецкое летнее

наступление.

29 Вольфзангер поступает 13 или 14.7.1942 г. в Вар‑

шавский военный госпиталь.

30 Вольфзангер отказывается от описания событий,

которые происходят между его пребыванием в варшав‑

ском военном госпитале и последующим отъездом в

Россию. После двухнедельного пребывания в Варшаве

он отправляется в Германию в Нойбранденбург, а затем

в казарму под Кёльном. Там он изучает итальянский

язык. 25.8.1942 года он пишет: «конец пребывания в во‑

енном госпитале», а днем позднее отмечает «праздник

возвращения домой с мамой и папой». В середине ок‑

тября 1942 года он через Варшаву отправляется в При‑

балтику (регион Ржев), куда прибывает 23.10.1942 г.

31 В армейских картах Оленино.

32 Этот текст относится к ноябрю 1942 году. «Я лежу

здесь и привожу в порядок свои дела», – пишет Вольф‑

зангер в конце месяца родителям.

33 О новогодней ночи Вольфзангер пишет домой:

«Нас не следует презирать за тот шум, который мы здесь

подняли. Вы должны понимать, что наша часть израсхо­довала боеприпасов примерно на 100 ООО дойчмарок за четверть часа».

34 Вольфзангер был ранен 9.2.1943 г. Он облегченно

сообщает родителям: «Рана всего лишь в два сантимет‑

ра на одной стороне мягкой части живота. Ранен я был в

11.30, когда выползал из бункера, чтобы прочистить ды‑

мовую трубу, и действовал неосторожно, так как солнце

ослепило мои глаза. (Однако теперь они уже хорошо ви‑

дят, и я снова в порядке.) Русский снайпер использовал

благоприятный случай, за что ему большое спасибо».

35 Правильная корректировка места между Москвой

и Смоленском – Варшава.

36 Это литовский город Юрбаркас, как он сегодня

называется. Он расположен близ границы с Восточной

Пруссией того времени.

37 Вольфзангер 19.2.1943 г. прибывает в Тюрингию.

В верхней половине суперобложки этой книги помещен

портрет Вилли того времени. Он пишет 31 марта: «Хоро‑

ший уличный фотограф сфотографировал меня в суббо‑

ту, и вышла отличная фотография. Без пилотки я нрав‑

люсь себе больше, но и так неплохо. Не нужно предъяв‑

лять к себе слишком больших претензий».

38 Начиная с середины мая 1943 года Вольфзангер

живет в Фридрихсхафене, откуда он в начале июня на‑

правляется в Кёльн, в казарму. Там он пережил бомбар‑

дировку города. Он ходит в кино, на концерты, в церковь.

Напрасно пытается найти свое забвение в вере. Пос‑

ле мессы в Боннском кафедральном соборе отмечает:

«Я бы охотно хотел видеть смысл там, где его не нахожу.

Звуки органа более божественны для меня, чем вино, ко‑

торое пьет священник». После подъема на Скалу драко‑

на в Зибенгебирге он спускается вниз верхом на осле.

В своем дневнике Вольфзангер записывает свой «разго­вор с ослом»: «Сегодня ты везешь меня на себе, а завтра я должен буду нести тебя». 12.7.1943 г. он снова садится на поезд и отбывает на Восточный фронт.

39 В своих письмах он называет этот дом «виллой».

Здесь он живет до 13.8.1943 г., когда его подразделение

начинает отступление перед наступающими советскими

войсками. В регионе у реки Вопь, которая впадает вбли‑

зи Ярцева в Днепр, Вольфзангер задерживается начиная

с середины июля.

40 Вольфзангер прибывает сюда 24.7.1943 г. Бои

продолжаются начиная от следующего дня и до августа.

Уже перед началом сражения у него резко меняется на‑

строение, а 21 июля он восклицает в своем дневнике:

«Помоги мне, Боже!» После поездки в товарном вагоне с

лошадьми его настроение становится еще более угне‑

тенным. 25 июля, когда он написал своего «Котенка в

солнечном свете», дела идут у него, очевидно, лучше.

В армейских картах местечко Милеево отмечено при‑

мерно в семи километрах северо‑восточнее Хвастови‑

чей. Немного дальше от этого места находится деревня

Панов.

41 Двухколесная платформа, на которой закреплен

лафет орудия.

42 Подробное описание этого сражения в дневнике

Вольфзангера показывает, как тесно его книга следует

за записками и воспоминаниями, а также как он обраба‑

тывает свои впечатления. Дневник и рукопись совпадают

вплоть до деталей. Например, запись в дневнике от

26.7.1943 г. гласит: «Воздушный налет. Начал писать ро‑

дителям, но не хватает мужества описывать все подроб‑

ности. Я хочу только более точно описать мои пережи‑

вания. Пишу, укрывшись за орудием в одиночном окопе.

7 часов утра. Прохладно, ветрено, небо покрыто туча­ми. Я замерзаю. Вчера около 17.15 началась атака, по­сле того как 3‑й батальон понес много потерь, хотя и продвинулся вперед. Когда в центр выдвинулся пехот­ный батальон, мы должны были удерживать фланги с ве­лосипедным подразделением, 2‑м пулеметным батальо­ном и 3‑м противотанковым дивизионом. Мы выехали из деревни, затем с орудийным расчетом прошли ни­зиной болота, отчего мои ноги не просохли. Поднявшись на середину холма, продолжали идти в походном поряд­ке. При свете сигнальных ракет мы заметили, что пехот­ный батальон возвращается. Затем он остановился.

8 600 метрах от нас появились из леса русские. Мы вы­тянули орудие на поляну и сделали без разрешения три выстрела.

Пехотинцы помогали нам своей стрельбой. На холме нас застиг сильный огонь, более целенаправленный, чем в низине, где мы лежали раньше и курили. В одном шаге от меня упал Вольф, потом Юпп и Крамер. Двух тяжело­раненых пехотинцев вынесли с поля боя рядом с нами. В расчете второго орудия также были убитые и раненые. Мы все в поту вытаскивали орудие. Наконец привели ло­шадей. Мы взяли орудие на передок и галопом помча­лись назад. Я цеплялся за платформу, потерял каску и винтовку. Винтовку и шлем с колосьями и антикомари­ной сетью подобрал у убитого. Русские заняли позицию на опушке леса. Ночью при продолжающемся дожде, ко­торый барабанил по брезенту, мы двинулись дальше. Орудие ржавело под брезентом, курево промокло. Ночь была спокойной. Мы узнали, что в 3‑м батальоне уби­ли 15 солдат, 14 ранило, а участь пропавших без вести осталась неизвестной. Во 2‑м батальоне не вернулось трое, пехотинцы потеряли 22 человека. Я, робкий и бес­помощный, был потрясен этими смертями. Мертвые так и остались лежать на поле боя, тяжелораненые были по­добраны только к утру. Двадцать пять солдат, получив­шие огнестрельные ранения в живот, до сих пор еще не осмотрены врачом, а ведь большинство из них обречены на смерть. Я замерзаю, глаза слезятся. Холодно, все те­ло содрогается, на лице лежит густой слой сажи. Иду, опираясь на винтовку. Уже несколько раз вели огонь ору­дия противника, и дождь осколков сыпался прямо на нас. Я мечтал скорее заснуть. Долго, долго спать, а затем проснуться дома. Приснилась серо‑черная полосатая жаба в луже. 16 часов. В пять утра русские атаковали нас, мы увидели, как они длинными рядами выходят из леса, попадая под огонь наших пулеметов и ручных гра­нат. Я заряжал орудие, Вилли Далхофф стрелял. Под ог­нем противотанковых пушек и артиллерии атака русских захлебнулась перед нашими окопами. Справа русские отошли, не решаясь занять деревню. С позициями, нахо­дящимися слева от подразделений, мы не имели ника­кой связи. Почти все солдаты были убиты или взяты в плен. Нас осталось здесь всего шесть человек. Конец ка­зался мне близким, и оставалось только молиться. По­следние мысли – о любимой и родителях. Внезапно по­ступило сообщение, что 2 кр. и один бат. со штурмовыми орудиями пришли к нам на помощь. Я заплакал (...)».

43 Летом 1943 г. терпит неудачу последнее большое

наступление вермахта на Восточном фронте, операция

«Цитадель». Немцев оттесняют на исходные позиции.

Орел и Харьков переходят в руки русских. Отныне вер‑

махт постоянно обороняется и продолжает при отходе

разрушать города и деревни.

44 В армейских картах Хвастовичи.

45 Вольфзангера ранили 13.9.1943. В своем днев‑

нике он отмечает: «Сама рана не болит, но очень силь‑

но болит голова. Я заполучил всего один осколок и сча‑

стлив, но этого недостаточно, чтобы вернуться на роди­ну». Днем позже он замечает: «Я испытываю глубокий, глухой страх перед смертью, боюсь за свою жизнь, и это ужасно».

46 Отступление в так называемое «логово пантеры»

за Десну (Дессна).

47 Вольфзангер и его подразделение в середине

сентября 1943 г. отходят примерно на 60 км в юго‑запад‑

ном направлении к Брянску. Железнодорожная линия че‑

рез «Потшеб» (Почеп) связывает Брянск и Гомель.

48 Вольфзангер сообщает в письмах к родителям о

грабежах и оргиях, которые он с друзьями устраивает на

пути вдоль железной дороги. «Я пил красное вино, хоро‑

шо спал, а сегодня в семь часов съел яичницу‑болтунью

из четырех яиц и большого количества мясных консер‑

вов» (21.9.1943). «Деревни грабят. Тащат кур, мясо ко‑

ров и овец, морковь, картофель. Вдоль всего поезда го‑

рят костры, где все это жарят и варят. Повсюду раздает‑

ся чавканье» (22.9.1943). «Я определенно поправился на

пять фунтов» (23.9.1943).

49 Город восточнее Днепра. Был сдан в конце ноября

1943 г. немецкими войсками после ожесточенных сраже‑

ний. Перед войной евреи составляли примерно одну

треть жителей Гомеля. После взятия города немцами

они обязаны были носить опознавательный знак. В Гоме‑

ле образуют гетто и четыре концентрационных лагеря.

50 После того как Вольфзангер закончил свои запи‑

си, сражение продолжалось от 11 до 17.10.1943 г. В те‑

чение последующих недель части вермахта отступили за

Днепр.

51 Согласно армейской карте, Старый Быхов.

52 Деревня Момачино лежит в болотистых истоках

реки Ухляст, притока Днепра.

53 Вольфзангер задерживается до начала 1944 года на позициях у Днепра. Рождество 1943 года он справля­ет в чине обер‑ефрейтора. В конце документа описыва­ется санная поездка, состоявшаяся 12.1.1944 г. Как во многих других главах своей военной книги, Вольфзангер передает свои впечатления и чувства и рассказывает о них в письмах к родителям. «Ночь была сказочным, пья­ным праздником. Испуганные путники прыгали с саней в сторону. Какое‑то опьянение охватило меня. Это безгра­ничное желание жить на свете и вдыхать жизнь полной грудью». Позже он смотрит на жизнь с большой надеж­дой на будущее. Хотя он и потерял уже чувства доброты, прекрасного, собственного счастья, радости и веры, ос­тается еще всегда возможность «построить фундамент для новой жизни – в мире и спокойствии».

Date: 2015-10-18; view: 236; Нарушение авторских прав