Капитолина Лапина. Золотая Луна, Серебряное Солнце

Спертый воздух подземелья был тяжелым и вязким, но Пелею это нисколько не волновало. Технически она была мертва уже несколько десятилетий, так что дыхание не входило в список ее привычек. Сплошная каменная стена без окон (только люк в потолке, откуда ей изредка скидывали крыс для поддержания функций безжизненного организма) и прочие тяготы заточения должны были полностью уничтожить ее волю и заставить говорить.

Ноги Пелеи, тонкие, с выделяющимися костяшками коленок под иссушенной кожей, закованные в чугунные кольца, не давали возможности пошевелиться. Руки обессилено покоились на коленях; плененной женщиной владело чувство глубокой апатии. Истощение пришло к ней очень быстро, так как даже самый сильный вампир не может существовать без человеческой крови, которая используется для магического поддержания «жизни» в мертвых телах.

Громыхнула тяжелая крышка открываемого люка и в камеру проник мягкий свет от факела, казавшийся нестерпимо ярким для болезненных, высушенных глаз. Женщина зажмурилась и услышала, как с жалобным писком на пол свалилась ее сегодняшняя еда.

— Будьте прокляты, тронарцы! — с трудом шептали ее потрескавшиеся губы.

— Прокляты, во имя Золотой Луны…

* * *

Свеча ласково отбрасывала тусклые блики на старинную карту, расстеленную на бревенчатом поду. Стояла глубокая ночь, поэтому Лотин не боялась, что кто–то может ей помешать. Читать девочка выучилась недавно, без чьей–либо помощи — сопоставляя известные ей названия городов и деревень с нанесенными на карту буквами. После смерти отца в семье не осталось грамотных. Братья подались в городскую стражу, старшие сестры повыходили замуж, остались только она да младшенький — Лотэр. Мать целый день занята, работает в поле, торгует на базаре или занимается домашними делами, поэтому Лотин и Лотэр предоставлены самим себе.

Сейчас братишка мирно посапывал в своей кровати, а Лотин с упоением рассматривала незнакомые страны и континенты, подпирая подбородок маленькими ладошками. «Сколько же в мире красок! — думала Логин. — А я живу в этом сером, безрадостном месте. Даже лето здесь темное». На карте обозначались два полушария — Сторона Серебряного Солнца и Лицо Золотой Луны. «Побывать бы когда–нибудь на другой стороне! — Девочка мечтательно зажмурилась. — Интересно, какая она — страна Золотой Луны…»

А в это время снаружи начала шуметь буря, которая обычно налетает перед грозой. Глухо выл ветер, и сухие ветки деревьев то и дело стучались в оконные ставни. «Как страшно здесь по ночам, — подняла голову Лотин. — Неужели правда то, что люди рассказывают о неупокойных, пришедших в наш край?» Девочка стянула со своей койки лоскутное одеяло и накрылась до самой шеи. Где–то послышался протяжный собачий вой, но фантазия немедленно нарисовала уродливую пасть мертвеца, разверзшуюся в зверином вопле. Лотин поежилась, отбросив суеверные страхи, и вернулась к рассматриванию карты.

«Наш полуостров похож на грушу! Забавно!» — девочка с интересом прищурила зоркий глаз. В этот момент что–то сильно громыхнуло по стене. Заплакал проснувшийся братишка, а в соседней комнате послышался обеспокоенный вскрик матери. С вилами она вбежала в детскую и, убедившись, что все в порядке, стала тихонько успокаивать Лотэра.

— Что это, мама? — шепотом спросила Лотин из–под одеяла.

— Не знаю, доченька, — прошептала в ответ мать. — Давай–ка, лезь в подпол и брата возьми, — она протянула малыша девочке. — Я пойду, замки проверю. Да сидите тихо!

Когда над головой детей закрылось отверстие подполья, стало совсем темно.

— Тихо, тихо, Лотэр. Не бойся, я с тобой, — успокаивала брата Лотин.

— Где мама? — хныкал малыш, но старался не шуметь, следуя наказу матери.

Послышались тяжелые, поспешные шаги. На мгновение подвал озарил огонек свечи, и в подпол спустилась мать. Заперев изнутри железной защелкой тяжелую крышку, она обняла Лотин и Лотэра и задула свечу.

— Надо только переждать грозу и дождаться утра, — шептала она в затылки детей, укачивая их и баюкая. — Все будет хорошо, родные мои, только не шумите. Мы будем храбрыми, будем смелыми, только не шумите.

Лотин внимала испуганной матери, пытаясь унять дрожь в своем теле, но не могла. Страх накатывал волнами, и у девочки не получалось его прогнать. В подполье было сыро и холодно, пахло протухшей едой и, кажется, где–то рядом скреблись мыши. Монотонно забил по наружным стенам ночной дождь, усилившийся ветер с грохотом распахнул оконные ставни. Женщина вздрогнула и еще крепче прижала к себе детей, едва слышно напевая какую–то песенку. Лотэр вцепился в руку сестры, и от прикосновения его горячих пальчиков девочку пробрал озноб. Входная дверь со скрипом отворилась. Люди замерли, затаив дыхание. Послышались легкие незнакомые шаги; сени бы не местами прогнивший пол, можно было бы усомниться в реальности этого звука.

* * *

Верис прикрыл глаза костлявой рукой с аристократическими пальцами. Серебряное Солнце в этот час светило ярко, поэтому мужчина прятался в одной из многочисленных пещер Каменистого побережья, одновременно напрягая свое сверхъестественное зрение в желании осмотреться. Перед ним в низине простирался старинный город Тронарц, в незапамятные времена заложенный на берегу реки Арц — она брала свое начало далеко на Севере, в холодном Снежном краю.

«Скоро наступит ночь, — думал вампир, — и мы сможем проникнуть в город незамеченными. Проклятье, это солнце слишком яркое…» Он знал, что где–то вокруг, так же дожидаясь часа сумерек, скрываются согласившиеся пойти с ним сородичи.

— Потерпи, Пелея, любовь моя, — Верис яростно оскалился и сжал длинные пальцы в кулак. Его острые когти впились в ладонь до крови. — Скоро камня на камне не останется от этого мерзкого места! — Он слизнул с ладони свою кровь и сплюнул. — Я клянусь!

Сумерки остудили дневной жар, принеся с собой нестерпимый холод. Верис плотнее укутался в недавно добытую шкуру горбатого волка, еще хранящую его тепло, и вышел из своего укрытия.

— Вот и ты, моя Золотая Луна! — Он поднял красные мерцающие глаза к ночному светилу. — Пока ты со мной, все будет хорошо. Жаль, что на этой стороне Земли ты уходишь слишком рано.

Через густые вересковые заросли вампир пробирался к городу окольными путями, сторонясь главной дороги. Он чувствовал, как подобные ему охотники с разных сторон приближаются к высоким городским стенам. Они окружали, не собираясь атаковать. Не сейчас. В ночи прозвучал опознавательный клич — вой голодного волка. То был Нуккай, высокий и широкоплечий воин, первым согласившийся последовать за Верисом и переплыть океан. Что руководило им — желание спасти Пелею, бывшую возлюбленную, иди жажда человеческой крови, ненавистью пульсирующая в его собственных венах, — Верису было неведомо.

Рядом прошелестели мягкие шаги. Вампир на бегу оглянулся и улыбкой приветствовал Никию, своего друга, чьи перепончатые крылья переливались вязкой чернотой.

— Рад видеть тебя, друг мой, — шепот Вериса с легкостью достиг заостренных ушей Никии.

— А я рад видеть тебя живым, — с кривой усмешкой ответствовал крылатый. — По слухам, ты уже давно мертв.

— По слухам, любой, ступивший на земли Серебряного Солнца, мгновенно превращается в камень, либо разлетается в пепел и уносится ветром прочь. Меньше верь им, брат.

— Зачем ты позвал Нуккая Неистового? Ты ведь знаешь, как он ненавидит тебя. — Голос Никии стал громче, красные глаза гневно полыхнули. — Он воспользуется любой возможностью, чтобы уничтожить тебя.

— Он до сих пор любит ее. Своеобразной любовью, конечно — мечтая съесть один из ее внутренних органов, без которого она вполне может обойтись. Думаю, Нуккай захочет спасти ее, несмотря на свою ненависть ко мне. И если битва обернется моей смертью, он заберет Пелею, — продолжал шептать Вермс.

— Это ведь он нашел ее здесь? По запаху. Я помню выражение его глаз, когда он говорит о ее аромате, — прищурился Никия.

— Да. Она входит в список его любимых лакомств, — Верис свирепо оскалился. — Но если он тронет ее хоть пальцем — ему не жить.

Крылатый тихо рассмеялся.

— Ты думаешь, что справишься с Неистовым? Он разорвет тебя на две половинки, как хрупкое человеческое сердце.

— Возможно, — хладнокровно ответил Вермс.

— И он не подвластен твоему магическому влиянию, — напомнил Никия.

— Это так. Но я знаю его слабое место и, если понадобится, не побоюсь воспользоваться этим знанием.

— Действительно? И что же это?

— Пелея.

Вдалеке послышался нарастающий гул.

— Приближается буря, — принюхался крылатый. — Ветер дует в нашу сторону, это хорошо. Ручные звери людей не почуют нашего приближения. Остальные уже поняли это, я ощущаю их перемещения.

Верис согласно кивнул, продолжая свой бег. Сейчас его мысли сосредоточились на деталях плана. Он тщательно продумал схему проникновения в крепостную тюрьму. Не меньше сотни человеческих солдат, которых с легкостью сможет разорвать один неистовый Нуккай, стояли по периметру крепости Мистарц. Двести внутри, да стража, которая неизбежно набежит на шум побоища, — всего около четырех сотен. Четыреста человек против шестерых вампиров, не считая Пелею, которая будет лишь обузой. Шансов мало, очень мало. У людей.

Недалеко от крепостной стены стоял старый полуразрушенным склад. Теперь им никто не пользовался, так как все необходимые припасы хранились внутри самой крепости. Именно здесь Верис решил встретиться со своими сородичами.

— Где Нуккай? — гневно сверкнул глазами Верис, оглядывая собравшихся. — Ночь не будет длиться вечно. Если не успеем — Серебряное Солнце задержит нас на целый день, а здесь он тянется намного дольше!

— Я думаю, он решил подкрепиться перед битвой, — усмехнулся одноглазый воин с огненными волосами, собранными в косу. — Я видел его, когда он почуял свой любимый аромат.

— Что?! — процедил Верис. — Если нас раньше времени обнаружат, весь мой план пойдет прахом. — Туон, — обратился он к одноглазому, — вы с Хавиром сейчас же найдете его и приведете сюда, — тон его был жестким и решительным.

— С каких пор ты приказываешь нам, кровосмешенец? — вкрадчиво ответил Хавир, обнажая ряд острых, словно шипы, зубов. — То, что я согласился спасти твою девку, не делает меня подчиненным, — его шрамированная рука потянулась к серебряному стилету в грудных ножнах. — Я научу тебя обращению с Солдатами Короны.

— Ты согласился, потому что в конечном итоге не имел выбора. Ты должен мне одну жизнь и вернешь свой долг именно сегодня. — Глаза Вериса наполнились алым пламенем. Невидимая рука вцепилась в горло гордого вампира. — И мне не нужно оружие, чтобы справиться с тобой.

Одноглазому понадобилась всего минута, чтобы принять решение уступить.

— Ладно, — недовольно прохрипел Хавир. Он вытер с бледной шеи кровь от невидимых когтей, как только Верис развеял свое колдовство. — Я здесь, потому что я один из лучших. А после того, как я верну долг, — лучше тебе не встречаться на моем пути.

— Сомневаюсь, что нам будет суждено встретиться снова, — маг отвернулся.

— Хавир не может смириться с тем, что ты обменялся кровью со смертной? — ехидно поинтересовался Никия, когда Туон с одноглазым вышли из помещения.

— Каждый подданный Короны имеет право на «кровосмешение». Меня не волнует его личное мнение на этот счет, — ответил Верис, напряженно вглядываясь в темноту. — К тому же, он допил бы Лелею до конца, если бы я не дал ей новую жизнь.

— Ты знаешь, она не считает это жизнью. Потому и вернулась.

— Я думаю, теперь, находясь в плену своих же людей, она наверняка изменила свое мнение.

Подумав с минуту, крылатый произнес:

— Пожалуй, я пойду с ними. Нуккай может быть непредсказуем, ни один из Солдат Короны не справится с Неистовым. Оставляю тебя с Этеси, он развлечет тебя беседой, — хмыкнул Никия, оглядываясь на молчаливого вампира, сидевшего в стороне.

***

Сквозь узкую щель в полу Логин попыталась хоть что–нибудь разглядеть. Через распахнутое окно в комнату вместе с дождем проникал свет Золотой Луны. Следующий тихий шаг, и луч упал на мужчину — нет! — на существо, грузно возвышающееся над людскими головами. Логин с изумлением уставилась на незнакомца.

Черная блестящая одежда мужчины, будто вторая кожа, облегала его мускулистое тело. Множество заклепок, ремешков и стяжек украшали жилет, похожий на ребристый панцирь скорпиона, рисунок которого Лотин видела в отцовском дневнике. Незнакомец был намного крупнее и выше ее братьев и даже погибшего отца, считавшихся довольно рослыми. На открытых участках тела его кожа белела, напоминая разбавленное водой молоко, но казалась тонкой и необычайно нежной, туго натянутой на кости. Глаза? Разве глаза бывают ярко–красными, горящими, словно свежие угли, раздуваемые чьим–то дыханием? Белоснежные волосы, короткие и жесткие на вид, и алые, чуть приоткрытые в жутком оскале губы. Лотин прищурилась. Она смогла разглядеть его клыки, как у животного, хищника. Собачьи? Нет, скорее волчьи. Соседние мальчишки однажды подобрали челюсти мертвого волка в лесу и играли с ними, пугая окрестных девчонок. Те зубы были такие же острые, длинные и страшные, как у этого существа. Девочка не могла признать в нем человека.

Он принюхивался и морщился, словно запахи в помещении вызывали в нем отвращение. Лотин ближе придвинулась к щели в полу, и мать, издав беспокойный вздох, рассеянно попыталась прижать к себе ускользающую из объятий дочь. Чудовище над ними сделало медленный шаг назад и, резко опустив голову, обнаружило прятавшихся. Уголки его алых губ растянулись в холодной улыбке. Он что–то сказал, но люди не поняли ни слова. Он повторил те же самые слова еще раз и, не дождавшись реакции, резким стремительным ударом жилистой руки пробил пол. Взлетели в воздух обломки досок и щепки. Мать завизжала, в панике отползая к стене, оттаскивая Лотин, ошарашенно смотревшую на красноглазое существо. Маленький Лотэр испуганно захлебывался в рыдании на руках женщины.

Незнакомец присед, склонившись над неподвижной девочкой. Он снова произнес чужеродные слова, а затем прорычал их. Сильная рука потянулась к детскому телу, но мать ринулась вперед, держа в руках вилы, которые захватила с собой в подпол. Молниеносным движением красноглазый отбросил ее назад, схватил Лотин за воротник платья и вытащил девочку наверх. Лотин кричала и сопротивлялась изо всех сил, но быстро сникла перед свирепым монстром. Ее снова бил озноб, и, парализованная страхом, она могла лишь беззвучно плакать.

Гигантская ладонь сверкнула длинными когтями в свете Золотой Луны, приготовившись нанести фатальный удар по нежной шее, но в этот миг пришло неожиданное спасение. Лотин заметила за спиной державшего ее мужчины странное крылатое существо, словно возникшее из ниоткуда. Оно прыгнуло ему на спину так, что девочка оказалась отброшенной прочь. Потирая ссадины, она осталась наблюдать, как два порождения тьмы ревущим клубком катаются по полу, рыча и борясь друг с другом. Через несколько мгновений крылатый оседлал красноглазого и прижал его к полу, словно тот был обмякшим чучелом.

* * *

Неистовая буря разносила запахи по всей округе. Нуккай принюхался. Его чувствительное обоняние не раз помогало найти самую вкусную добычу. И в этот раз оно не подвело.

Воин–гигант ощутил особенный букет едва уловимого благоухания юной крови. Нуккай причмокнул, пробуя этот запах, и он пришелся ему по вкусу. Двинувшись в направлении, откуда доносился аромат, вампир прошел не меньше десяти кварталов старинного города и оказался в одном из бедных районов.

«Какой смрад!» — поморщился великан. На миг ему показалось, что манящий аромат пропал, унесенный прочь порывами ветра, но тут Нуккай снова почувствовал его.

Маленький дом скромно стоял в отдалении от остальных. Через щели в оконных ставнях он увидел слабое мерцание огонька свечи. Подойдя ближе, он втянул ноздрями воздух и удовлетворенно осклабился, учуяв тот самый запах, что позвал его отведать самой вкусной крови. Сделав шаг назад Нуккай задел широким плечом доску, прислоненную к стене, и та с грохотом повалилась. Вампир беззвучно выругался и замер. За стеной в помещении послышались испуганные голоса. «Женщина. Двое детей, — подумал Нуккай, предвкушая аппетитную трапезу. — Замечательно». Он попытался заглянуть внутрь, но в комнате уже никого не было. Мгновенная ярость выплеснулась в ударе — створки окошка распахнулись, столкнувшись с деревянной стеной, и практически слетели с петель.

В комнате было пусто. Томительный аромат все еще витал в помещении. Нуккай сглотнул и огляделся. Низкий потолок, две детские кровати, шкаф с комодом, одеяло на полу. Вампир решил зайти и посмотреть, есть ли в доме другие комнаты, где могли спрятаться люди. Он понял, что обнаружен. «Так еще интереснее, — размышлял Нуккай, обходя дом и выбивая запертую входную дверь, — страх, как человеческая специя, придает остроту».

Стоя в центре детской, он тщательно принюхивался. Обоняние не подводило его, Нуккай был уверен, что люди рядом. Внезапно из–под ног послышался легкий шорох, и вампир понял, где прячется его добыча.

— Выходите сами. Тогда я убью вас сразу, — сказал он, приседая и разглядывая детский глаз через щель в полу.

Молчание было ему ответом.

— Я не привык повторять дважды, мерзкие крысы! — гневно вскричал Нуккай, но его опять проигнорировали. Тогда он решил вытащить их собственноручно. Под затравленные вопли человеческой женщины и ее выводка он выбил дверь в подпол и уставился прямо в лицо маленькой девочки. Та изумленно изучала вампира, не сводя с него испуганных глаз. «Вот почему ее запах привлек меня, — внезапно понял Нуккай, отмечая схожие черты лица, — это потомство Пелеи».

— Мне сегодня повезло, — скалясь в жестокой ухмылке, произнес гигант. — Я не допил Пелею, так хоть иссушу вас всех! — прорычал он. Нуккай протянул руку, чтобы схватить девчонку за волосы, но отвлекся на назойливую женщину, бросившуюся с вилами защищать своего детеныша. Он с легкостью отбросил ее и поднял Лотин на уровень глаз. «Приятной трапезы», — мысленно пожелал себе вампир.

* * *

— Ты будешь говорить, тварь? — безликий голос послышался откуда–то из темноты. Он кричал что–то еще, но Пелея не открывала глаза и не вникала в смысл слов. Ей было известно, что нужно этим людям. Они хотят узнать, что привело ее в их город. Нет. В ее родной город — Тронарц, построенный тысячелетие назад изгнанниками из обширной империи, что расстилается к югу от их маленькой, холодной страны.

Когда–то ее звали иначе, настоящим человеческим именем. Простым и родным. И было это, по людским меркам, около сорока лет назад. Яотэна была замужем, растила дочь и хозяйничала в небольшом домике в одном из самых бедных кварталов города. Денег не хватало, и молодой женщине приходилось вместе с мужем–рыбаком выходить на ветхой лодке в беспокойное море, оставляя свою малышку на попечение добрых соседей. Рыбачить приходилось в основном ночами — дни занимали домашние дела.

Пелея живо, во всех подробностях вспомнила ту осеннюю ночь и снова ощутила на своем лице соленые капли морской воды. Накрапывал мелкий дождь, море волновалось сильнее, чем обычно, словно предчувствуя грядущую беду. Ее муж как раз сворачивал снасти, выпутывая живую рыбу из сети, и тут внезапно неподалеку возник корабль. Высокий, темный, он плыл в свете Золотой Луны прямо на их маленькое суденышко, грозя раздавить и переломать хлипкие доски. Они с мужем кричали и размахивали веслами, в надежде быть замеченными и избежать нелепой смерти. Тогда они надеялись спастись, но теперь вампир жалела, что в ту ночь не утонула.

Их подняли на борт, и Лотэна оцепенела от ужаса. Слухи оказались правдой — Корабль Смерти существует, и он приплыл за ними. Их окружили жуткие твари со звериными клыками и человеческими лицами, искаженными яростью и голодом. Их украшенная многочисленными металлическими деталями необычная кожаная одежда отражала лунный свет. Все они носили холодное оружие, некоторые плотоядно ухмылялись, другие скалили зубастые пасти.

Вперед вышел крупный воин, каких Лотэне никогда не доводилось видеть среди людей. Он повел заостренным носом, втягивая воздух, и засмеялся. Женщине стало жутко от этого смеха. Глазами она нашла своего мужа, уже раздетого и привязанного к одной из мачт. Он счастливо пребывал в беспамятстве, и Лотэна позавидовала этому, ведь она все еще находилась в сознании. Вокруг него столпились твари, но не смели прикоснуться. Теперь Пелея понимала, что они ждали разрешения Нуккая.

Он сразу возжелал ее, никто не смел противоречить. И вот, когда последняя капля крови женщины готовилась раствориться в ненасытной пасти вампира, появился Верис. Он, окруженный соратниками, в самый последним момент по неизвестной ей причине вступился за Лотэну. Умирающая, она протянула к нему слабеющие руки, но он отбросил их и впился в рану на тонкой шее, выпивая последнюю каплю ее жизни. Погружаясь в пустоту, Лотэна ощутила во рту медный вкус жгучей вампирьей крови, растекшейся по немеющему телу. Это ощущение стало последним в ее человеческом существовании.

— Кажется, она сдохла. — Пелея внезапно вырвалась из старых воспоминаний. Для ее измученного сознания голоса под потолком звучали, словно назойливые мухи. Она давно не слышала родной речи, но теперь презирала и ее, и все, что напоминало о прошлой жизни. Пелея считала свое существование кошмаром, будучи живым донором для своего спасителя Вериса. Кровь вампира, да еще такая сладкая, как у нее, считалась изысканным деликатесом на ее Земле в стране Золотой Луны, ее новой родине.

Человеческая кровь поначалу вызывала отвращение, но прошли годы, и Пелея поняла, что без нее вампир ослабевает, чахнет и иссыхает до скелета, который потом рассыпается в пыль. Скоро с ней произойдет именно это. Кожа была натянута до предела, саднила и надрывно болела, грозя разойтись, словно ветхая ткань. Веки не поднимались — глазные яблоки ссохлись, и она боялась выронить их, если откроет глаза. Радовала только одна вещь, которой не знали ее тюремщики. Она свободно могла вытащить ноги из оков, потому что ее кожа плотно облегала тонкие кости. Но двигаться совсем не хотелось.

«Я лелею надежду жить, но я ненавижу эту жизнь, — мысли женщины текли медленно, ленива— я хочу умереть, но я не желаю радовать этих людей. Я хочу домой… Дом. Где мой дом? Я вампир, мои дом — Земля Золотой Луны. Но я здесь, в Тронарце. Это мой дом. Был. Зря я вернулась. Не нужно было. Что с моей дочерью? Жива ли она? Лучше бы Верис оставил меня умирать».

***

Никия возвышался над Неистовым, пригвоздив его сильными руками к полу и испуская алое пламя из бездонных глаз.

— Тебе было сказано, встречаемся на заброшенном складе, — прошипел крылатый. — Ты чуть не подверг всех нас смертельной опасности!

— Все было под контролем, — Нуккай с трудом выдыхал слова. — Отпусти!

— Ты сейчас же пойдешь со мной! У входа ждут Туон и Хавир, так что не смей сопротивляться!

Нуккай хрипло рассмеялся, глаза его гневно полыхнули:

— Сопротивляться тебе и Солдатам Короны? Разве я смею? Крылатый поморщился, обнажив два длинных клыка, и отпустил массивную шею Неистового. Они поднялись. Никия оглядел перепуганных людей и выждал, пока Нуккай выйдет из дома. Тот бросил последний взгляд на девчонку с ароматной кровью, облизнулся, сплюнул и стремительно вышел из комнаты. Крылатый выдохнул в сторону женщины с детьми облачко серебристого дыма, и оно, словно паутинка, опустилось на их головы, погрузив в сон забвения. Проснувшись на следующий день, они не будут помнить события связанные с появлением «неупокойных», как называли вампиров в этом местности. Никия вышел из дома, закрыв за собой дверь.

— И, кстати, они не понимают ни слова из нашего языка, Деревянный Нуккай, — усмехнулся крылатый в спину гиганта.

* **

Разработанный план оказался тактически верным. Они проникли в пределы крепости незамеченными; по счастью, все расчеты Вериса оправдались, и шестеро вампиров справились с людьми, которых оказалось немногим меньше трех сотен. Давая выход своему неистовству, Нуккай устроил кровавый пир. Он разрывал тела на куски, с ревом голодного волка вгрызаясь в особенно мягкие части. Молчаливый Этеси аристократично сворачивал шеи или молниеносными ударами тончайших сабель вскрывал человеческие вены. Хавир и Туон, Солдаты Короны, как и подобает воинам, бились с оружием, но их сила в десятки раз превосходила возможности человеческой стражи. Верис с Никией действовали стремительно, им помогла магия крови, которую они тут же питали свежими жертвами. Через несколько минут все было кончено. Никто так и не успел позвать на помощь городских солдат: вампиры не оставили свидетелей.

Теперь дело оставалось за малым — отыскать Пелею в подземном лабиринте крепости. Верис воззвал к их кровной связи и подучил ответ. Словно маяк, она светила ему, тянулась к его силе и вела в полумрак крепостного подземелья.

— Пёлея? — встревоженный голос пронзил унылую пустоту подвальной камеры. — Пёлея! Это я, Верис! Любимая!

Женщина очнулась от забытья. Секунду помедлив, она вопросила слабым голосом:

— Верис? Это ты? Не может быть. Я не верю! Ты здесь… — Ее шепот отчетливо слышался в гулком помещении. Она попыталась заплакать, но жидкости в сухом теле больше не было.

— Что они сделали с тобой! — Ярость Вериса пламенем бушевала в его алых глазах. Он прыгнул, мягко приземлившись на каменный пол. Вампир несколько мгновений с жалостью разглядывал Пелею, затем, присев около ее костлявых ног, разорвал металлические кольца оков.

— Ты пришел, ты пришел, — как заклинание повторяла женщина искусанными и разорванными губами.

— Да, я здесь, я пришел сласти тебя, — он нежно накрыл затылок Пелеи ладонью и прижал к своей груди, стараясь быть аккуратным и не сломать хрупкие позвонки, лишив ее головы. — Что они сделали с тобой…

Верис прокусил левую кисть и приложил к губам вампирши.

— Пей, — решительно сказал он. Женщина осталась неподвижна. Тогда он прижал свою руку к ее облезлым губам, и клыки Пелеи вошли в его пульсирующую артерию.

Некоторое время стекающая в гортань кровь вампира разносилась по иссушенным венам, возвращая к жизни мертвый организм.

— Пей, пей много. Сегодня был большой пир, так что моей крови с лихвой хватит нам обоим, — приговаривал Верис, укачивая возрождающуюся возлюбленную в объятиях. Его алые глаза мерцали в темноте.

— Твоя дочь жива, — неожиданно произнес он.

Пелея распахнула глаза и перестала глотать. Кровь начала стекать сквозь уголки ее рубиновых губ. Верис убрал кисть, облизал ее, и ранка постепенно затянулась.

— Моя дочь?! Где она? — Голос вампирши вновь приобрел чарующую певучесть, но в нем звучала тревога. Сердце, воскрешенное магией крови, громко забилось. Она вцепилась в ремешки его жилета, требовательно научая лицо Вериса малиновыми глазами.

— Она в твоем доме вместе со своей семьей. В твоем бывшем доме, — через минуту ответил мужчина. — Нуккай был там сегодня.

— Что?! И ты позволил ему? — она закричала, поднимаясь с пола. Ноги были еще слабыми, немного дрожали после длительного бездвижия, но Пелея чувствовала себя вполне уверенно.

— Все в порядке. Никто не пострадал. Твоя дочь и ее дети живы. И целы. Он не пробовал их, — успокоил вампиршу Верис. Она подняла на него взгляд, и он понял, о чем она хотела спросить. — Ты же знаешь — это было бы неправильным, — ответил он на ее немой вопрос. — Они давно считают тебя мертвой. Никия позаботился о том, чтобы наутро они все позабыли. А теперь пойдем. Нам пора домой. — Он обнял ее и, постояв так какое–то время, помог выбраться из проклятой камеры через люк в потолке.