Vivo burlesco leggiero

Верочка колдовала на кухне. Она парила в жарком пространстве между газовой плитой, холодильником, раковиной и столом. Ее проворные мягкие руки успевали делать практически все одновременно, словно не одна, а по меньшей мере три женщины занимались приготовлением ужина.

Сегодня она пекла чудесный пирог с курицей – любимое блюдо мужа. Верочка улыбалась и напевала мелодию, которая оказалась одним из шлягеров, сотворенных супругом: «Ты мой любимый мальчик, у нас с тобой любовь…» Ей было очень хорошо от мысли, что она каким‑то образом причастна к таинству сочинения музыки. Пусть даже и в качестве организатора быта творца.

Верочка любила больше всего на свете радовать супруга, а пирог должен был послужить очередным стимулом к вдохновению. От такого вкуснейшего пирога не отказывался и его чудаковатый братец. Но чем бы его ни кормили, он все прожевывал автоматически, как будто не чувствуя вкуса.

Верочку поначалу обижало подобное отношение к ее кулинарным шедеврам, но потом и она привыкла. К тому же она извлекла из этого отличный способ скармливать рассеянному Андрею неудавшиеся кусочки.

Но на этот раз пирог удался на славу: его пряный аромат заполнил собой не только кухню, но и просочился по всему дому, зазывая его немногочисленных обитателей к столу. Вероника вытащила шедевр из духовки, сняла передник и полетела в рабочий кабинет мужа, не преминув задержаться на минутку у зеркала в прихожей.

– Осенька, ужин готов! – запела она, нерешительно открывая дверь и заглядывая внутрь.

Застав супруга склоненным над клавиатурой синтезатора, она поспешно отступила: Каннский не терпел вмешательства посторонних во время работы. Он боялся, что кто‑то помешает ему и спугнет удачную мысль.

Но на этот раз маэстро был снисходителен к заботам жены и соизволил откликнуться:

– Через пару минут буду, Верочка. А ты пока зайди к Андрею. Возможно, он проголодался. С утра ведь пишет.

– Хорошо, дорогой, – умиленно ответила Верочка, которая всегда поражалась терпимости мужа к выходкам этого сумасшедшего и непонятного субъекта.

Конечно, Андрей Оскару не чужой, и за ним нужно присматривать, но так усердно заботиться, не требуя взамен даже капли признательности и благодарности, – на это способен лишь человек с поистине ангельской душой и большим добрым сердцем!

В очередной раз восторгаясь бескорыстным благородством супруга, Вероника пошлепала дальше – в жуткую комнату его брата.

Андрей стоял возле окна и курил. Его темный силуэт четко вырисовывался на фоне рыжевато‑желтого освещения уличной иллюминации, проникавшей золотистым потоком в комнату и, скрывая все ее уродство.

– Андрей, Оскар зовет тебя поужинать. Ты выйдешь к столу или принести тебе ужин в комнату?

– Спасибо, выйду, – неожиданно ответил силуэт, оставаясь неподвижным.

– Хорошо, мы ждем тебя, – покорно согласилась Верочка, втайне надеявшаяся на второй вариант предложения.

Спустя десять минут в столовой появился Оскар. Вероника, которая скучала, подперев голову кулачками, при виде мужа немедленно вскочила и радостно засуетилась вокруг него. Это была та привычная суета, украшавшая ежевечернюю трапезу, которая стала неотъемлемой частью семейных взаимоотношений супругов. Ужин был одним из редких поводов для общения, посему Верочка старалась заполнить этот временной эпизод максимально большим количеством теплоты и внимания.