Официальные и полуофициальные обращения

Обращения между малознакомыми и вовсе не знакомыми людьми отличались большим разнообразием. Наиболее уважительным и официальным служила формула «МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ, МИЛОСТИВАЯ ГОСУДАРЫНЯ». Эта формула имела очень строгий, холодный оттенок. Так начинали общаться и знакомые при внезапном охлаждении или обострении отношений. Таким обращением начинались и служебные документы.

В своем знаменитом словаре В.И. Даль указывает на варианты и градации: «Отцы наши писали к высшему: милостивый государь, к равному – милостивый государь мой, к низшему – государь мой».

В просторечии формула обращения повсеместно упростилась в ГОСУДАРЬ, ГОСУДАРЫНЯ, а затем был отброшен первый слог: СУДАРЬ, СУДАРЫНЯ стало наиболее частым обращением к людям имущим и образованным, обычно незнакомым.

В служебной среде, как гражданской, так и военной, от младшего по чину и званию требовалось обращение к старшему по титулу: от «ВАШЕГО БЛАГОРОДИЯ» до «ВАШЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА» (см. таблицы гражданских и военных чинов на с. 93 и 121), а к особам царской фамилии «ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО» и «ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО». «ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ» официально титуловался император и его жена. «ИМПЕРАТОРСКИМ ВЫСОЧЕСТВОМ» титуловались великие князья, то есть близкие родственники императора и его жены.

Прилагательное «императорское» при этом часто опускалось, но спутать «величество» с «высочеством» можно было только по недоразумению. Вот пример: в романе Л. Толстого «Война и мир» перед Аустерлицким сражением Николай Ростов, разыскивающий Александра I, на вопрос встретившегося ему Бориса Трубецкого «ты куда?» отвечает: «К его величеству с поручением». «Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было „его высочество“, вместо „его величества“. И он указал ему на великого князя…» (Том 1, часть третья, глава XVII).

Князья, не принадлежавшие к царствующему дому, и графы (вместе с женами и незамужними дочерями) титуловались «ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО», светлейшие князья – «ВАША СВЕТЛОСТЬ». Официально жену всегда титуловали так же, как мужа. Отец Веры Павловны в «Что делать?» Н. Г. Чернышевского говорил домохозяйке, вдове действительного статского советника, после каждого слова «ваше превосходительство». Прислуга титулует Анну Каренину «ваше превосходительство», как и мужа.

Вышестоящие по службе обращались к подчиненным со словом «ГОСПОДИН» с добавлением фамилии, либо чина или должности. Князей, графов и баронов равные им по положению в обществе называют просто этими титулами (особенно в неофициальной обстановке), без формулы титулования. Даже графиня Ростова в «Войне и мире» говорит мужу «послушай, граф». «Князь, князь! Назад!» – кричит княгиня Тугоуховская мужу, когда он направился было к Чацкому.

Сильвио в «Выстреле» Пушкина обращается к графу и графине прямо по титулу, тогда как рассказчик – «неровня» – даже в домашней обстановке говорит им «ваше сиятельство» и только раз обращается к жене графа словом «графиня».

Все эти нюансы теперь не бросаются в глаза, прежде же они играли немалую роль в оценке персонажей и их взаимоотношений.

В служебной обстановке царская бюрократия строго следила за неукоснительным соблюдением правил обращения, формально укреплявших пронизывавшую все общество иерархию.

Частое употребление формул титулования делало живую речь тяжеловесной и труднопонимаемой. Когда Гринев в «Капитанской дочке» спрашивает вахмистра о причинах своего ареста, тот отвечает: «Не могу знать, ваше благородие… Только его высокоблагородие приказал ваше благородие отвезти в острог, а ее благородие приказано привести к его высокоблагородию, ваше благородие». Тут явная пародия на «уставный язык» усердного служаки, по форме же – все правильно.

«Слово‑ер‑с»

Частое повторение в речи слова «сударь» свидетельствовало об уважении к называемому. Отсюда родилось знаменитое «слово‑ер‑с», которым преисполнена речь персонажей дореволюционной литературы, то есть прибавление к словам звука «с», сокращения от «сударь».

Почему же это «с» называлось «слово‑ер‑с»? В старославянской азбуке буквы имели словесные обозначения «а» – «аз», «б» – «буки», «в» – «веди»; отсюда и «азбука», по первым ее буквам. Словесным обозначением буквы «с» служило «слово»: «ъ», который ставился в конце слов после согласных, назывался «ер», а «с» в конце лишний раз напоминала об источнике «слово‑ер‑с» – сжавшемся до единственного звука обращения «сударь».

Когда‑то «слово‑ер‑с» было распространено и в речи дворянства как выражение уважительности прежде всего к старшим. Одним из признаков гордого и независимого поведения молодого Евгения Онегина в среде соседей‑помещиков был отказ от «слово‑ер‑са». За это он был решительно осужден местным дворянством как неуч и сумасброд: «Все да да нет; не скажет да‑с / Иль нет‑с». Зато у почтительного Молчалина «слово‑ер‑с» не сходит с языка: «да‑с», «я‑с», «к нам сюда‑с» и т.д. Даже Фамусов, заискивая перед Скалозубом, употребляет «слово‑ер‑с».

«Слово‑ер‑с», или, как иногда его называли, «слово‑ерик‑с», в представлении старых дворян свидетельствовало о сохранности «добрых традиций» старины, патриархальности и почитании старших. «Слово‑ерик‑с пропало, – говорит консерватор и крепостник Калломейцев в «Нови» Тургенева, – и вместе с ним всякое уважение и чинопочитание!»

Однако оно не пропало вовсе, а только исчезло из речи образованных дворян, перейдя к купечеству, мещанству, мелкому чиновничеству, прислуге.

Униженный и прибитый штабс‑капитан Снегирев в «Братьях Карамазовых» Достоевского, представляясь, говорит: «Скорее бы надо сказать: штабс‑капитан Словоерсов, а не Снегирев, ибо лишь со второй половины жизни стал говорить словоерсами. Слово‑ер‑с приобретается в унижении».

Помните эпиграф к 6‑й главе «Пиковой дамы» Пушкина:

«– Атанде!

– Как вы смели мне сказать атанде?

– Ваше превосходительство, я сказал атанде‑с!»

Этот разговор за карточным столом говорил современнику многое: атанде – карточный термин, означающий «подождите, ход сначала сделаю я». Вероятно, без «слово‑ер‑са» он звучал несколько грубо, вроде простого «подождите», из‑за чего скромному участнику игры приходится извиняться перед «превосходительством» – генералом.

Было бы неверным считать «слово‑ер‑с» исключительно выражением почтительности. К концу XIX века в среде интеллигентных мужчин «слово‑ер‑с», употребляемое умеренно, стало средством усиления эмоциональной выразительности речи, признаком некой, подчас иронической, официальности. Так, доктор Астров в «Дяде Ване» Чехова говорит Войницкому, с которым он на равных, со «слово‑ер‑сами»; «слово‑ер‑с» употребляют и Соленый в «Трех сестрах», и многие другие персонажи чеховских произведений без всякого раболепия.

Весьма любопытно, психологически тонко и убедительно построена беседа‑допрос Раскольникова в «Преступлении и наказании» Достоевского. Следователь Порфирий Петрович, дабы придать разговору с подследственным доверительный, полуофициальный характер, часто употребляет «слово‑ер‑с», Раскольников, будучи в неравном положении, – ни разу. «Вы и убили‑с», – так спокойно‑вкрадчиво Порфирий Петрович заканчивает разговор, как бы смягчая этим «слово‑ер‑сом» напряженность ситуации.

С Октябрьской революцией 1917 года, уничтожившей декретом чины, сословия и связанные с ними формулы титулования, стихийно, без всяких указов умерло и «слово‑ер‑с». Сохранилось оно на некоторое время в устах старой профессуры, ученых и врачей, в качестве добавления к некоторым служебным словам: ну‑с, да‑с, вот‑с, так‑с, как бы придавая речи отнюдь не подобострастность, а некую солидность и барственность.

Date: 2015-10-18; view: 416; Нарушение авторских прав